Локи подошел ближе, Фенрир, стоящий рядом, фыркнул, шутливо толкнув своего создателя в бок головой, и довольно заскулил, когда его потрепали по шее. Тор не выдержал, шагнул вперед. На лице Бога Грома проступило полное непонимание всего происходящего и отчаяние от невозможности хоть что-то изменить — попытка Тора извиниться за отца, остановить брата с треском провалилась.
Один молчал, разглядывая горделиво расправившего плечи приемного сына, так неожиданно бросившего всю свою обеспеченную жизнь, готовящегося шагнуть в неизвестность, и не видел ни капли страха или неуверенности.
Перед ним стоял не политический заложник, не князь, который никогда не сядет на вожделенный трон, предназначенный другому, не приемыш... Истинный царь, пусть и без царства. Но Один знал: это совсем ненадолго.
— Брат... Локи... — всплеснул руками Тор, не зная, что еще сказать. Локи улыбнулся, плавно подошел к замершей толпе асов.
— Тор. То, что я ухожу, ничего не меняет, — голос добровольного изгнанника разнесся в тяжелой тишине: все молчали, даже вездесущее Трио с Сиф опасались открыть рты. — Ты, — Один отлично услышал, как выделил это слово Локи, — всегда будешь моим братом.
Громовержец облегченно прикрыл глаза, решительно кивнув. Что-то в выражении его лица Всеотцу совершенно не понравилось — словно отблеск какого-то разделенного знания, общей тайны мелькнул в голубых глазах обычно такого бесхитростного Тора.
— Матушка, — Локи поклонился, запечатлев на ладонях еле сдерживающей слезы Фригги благоговейные поцелуи. — Не стоит переживать. Я пришлю весточку.
Женщина нежно провела рукой по длинным волосам цвета белого золота. Локи потерся щекой о ладонь, словно огромный кот, едва не урча. Голубые глаза с медленно кружащимися в прозрачной глубине золотыми искрами смотрели испытующе.
— Локи, сынок...
— Ах, матушка, — прошептал блондин. — Я так счастлив, что именно вы — моя мать. И искренне сожалею, что вы — моя мать.
— Почему? — вздрогнула Фригга. Взгляд Локи, обжегший Одина, стал на миг расчетливо жестоким.
— Потому что такая женщина, как вы, достойна лучшего. Самого лучшего. Того, кто будет относиться к вам, как к богине.
В голове Одина мгновенно вспыхнул ночной кошмар — ас не пропустил ясно и четко высказанную угрозу.
Фригга смущенно потупилась, Локи поцеловал ее в розовеющую щеку, устремив глаза на Одина. Радужки налились кипящим золотом, по краям расплылись алые кольца, но через секунду глаза вновь приняли привычный вид.
— Всеотец... — холодно кивнул Локи, отступая на пару шагов. Оглядел молчащих придворных...
— Все! Слушайте и не говорите, что не слышали! — зычно провозгласил блондин. — С этого момента и пока будет на то мое желание, Мидгард принадлежит мне! Мое владение, единое и неделимое!
Асы замерли, ошарашенно молча. Один сжал Гунгнир. Вот оно... то, чего он подспудно ожидал и боялся.
— Если кто хочет бросить мне вызов, — Локи оскалился, — милости прошу. Головы дерзких станут отличным украшением ворот моего дворца!
Фенрир задрал морду кверху и взвыл, унося прыгнувшего на его спину всадника прочь. Мелькнул радужный всполох, портал закрылся, Хеймдаль, стоящий на страже, сложил руки на могучей груди. Фригга молча направилась во дворец под руку с мрачным Тором, сейчас тихо что-то рассказывающим матери. Придворные потянулись следом, и только Один остался стоять, бессмысленно глядя вдаль и раздумывая над произошедшим. Ас понимал, что Локи сделал то, что хотел. Подстроил всю эту ситуацию с самого начала, спровоцировал, получив нужный результат, и тут же воспользовался плодами своих усилий.
Поймал на слове.
Все попытки Одина оправдаться перед женой, сыновьями и братьями ни к чему не приведут. Поначалу он и не подумал хоть что-то сказать, а теперь поздно. Локи стал полностью самостоятельным. И Один теперь ему не указ — пусть Мидгард и считается одним из Девяти Миров, по факту он ничей. Место ссылки, свалка для артефактов и помойка для разных тварей, плодящихся и берущихся неизвестно откуда. Мидгардцы? Да, они в асов верят. Так они много в кого верят, это Один хорошо знает. Верят они, но боги туда спускаться не спешат.
Хочет Локи править этой клоакой — пусть.
Да, пусть.
Тогда Один еще мог успокаивать себя такими мыслями.
* * *
Фригга что-то спросила, и Один вынырнул из накативших воспоминаний. Тот насланный кошмар повлек за собой много последствий. То, что он больше года не мог исполнять супружеские обязанности, ас еще как-то пережил. Нервное потрясение, ужас... Любой мужчина поймет. Хуже было другое. Каждый раз, когда Один начинал смотреть на другую женщину как на партнера по любовной борьбе, приходил кошмар, в котором сверкали лезвия ножниц, и все желание сходить налево испарялось, словно вода под солнцем.
Да и на портновские ножницы мужчина с тех пор смотреть не мог — мутило, и в животе кишки в узел завязывались. Чего он только не пробовал — бесполезно. Ничего не помогало.
И судя по всему, не поможет.
Вздохнув, Один отогнал мрачные мысли, сосредотачиваясь на настоящем.
— Хорошие новости, Фригга.
— Какие? — наклонила голову супруга, качнув тяжелыми серьгами — одним из даров Локи, присланным из Мидгарда.
— Тор вновь обрел свои силы.
Царица расцвела улыбкой и прикрыла глаза, прижав руки к груди.
— Тор... — с неприкрытой нежностью прошептала Фригга. Пусть она и страдала от измен супруга, но сыновей любила. Всех, не делая различий между родными и приемными. И пусть все они давно выросли, это не мешало материнскому сердцу сжиматься в тревоге. — Локи, — уверенно улыбнулась Фригга. Один кивнул.
— Да. Думаю, без его помощи не обошлось.
— Тор всегда был его любимым братом... — задумчиво покивала царица. У Одина дернулась щека.
— Да.
* * *
Пирс аккуратно положил Звезду в шкатулку, используя щипцы, и плотно закрыл крышку. Информация, предоставленная ему, оказалась правдивой. Звезда отреагировала, Пирс получил прямое и недвусмысленное указание, и проблема решена. Теперь осталось дело за малым: наведаться к Локи.
Естественно, лично — за особами такого ранга простых подручных не присылают. К визиту все готово, хорошо, что место, где можно застать древнего бога, ему тоже указали.
Собравшись, Александр отдал необходимые распоряжения, сел в лимузин с флажками и особыми номерами, и кортеж двинулся в путь. И кто бы мог подумать, что Локи иногда обедает в ресторане прямо у них под носом?
Выйдя из машины, Пирс огляделся, направляясь к ресторану, где загодя забронировал места.
Локи он увидел практически сразу: летняя терраса была почти пустой, и платиновый блондин буквально притягивал взгляд. Высокий, стройный — опытный глаз Пирса видел и скроенный необычайно умелым портным костюм, и намеки на прячущуюся под ним мускулатуру. Платиновые волосы до плеч, узкое высокомерное лицо. На правой руке два перстня.
— Князь Локи? — Александр подошел к столику, бестрепетно встретив взгляд пронзительно голубых глаз. — Вы позволите к вам присоединиться?
— Присаживайтесь, мистер Пирс, — вальяжно повело рукой божество, указывая на стул. — Прошу.
Александр уверенно сел, как у себя в кабинете — но внутри все бурлило. Вот он. Первый шаг к исполнению мечты.
— Что понадобилось такому, несомненно, занятому человеку, члену Совета Безопасности, от скромного меня? — Локи отщипнул от лежащей в вазе на столике виноградной кисти ягодку и тщательно прожевал, искренне и незамутненно наслаждаясь. Ноздри Пирса дрогнули — самую малость. Да. Никто не говорил, что будет легко.
— Насколько я знаю, Князь, — уважительно наклонил голову Александр, — вы являетесь покровителем данной планеты. Защитником Мидгарда. Это так?
— О, да, — Локи небрежно бросил подошедшим официантам, — как обычно. И десерт. На ваше усмотрение.
Ледяные глаза в упор уставились на собеседника.
— Меня даже называют Князем Мира*, — по губам божества пробежала жестокая улыбка. — Сего.
Пирс не дрогнул, на лету поймав аналогию, но подобрался. Кому как не ему знать, что имена и титулы крайне важны. А уж в данном случае... В глубине души скреблось сомнение, намекая, что еще не поздно отступить, захлопнуть пасть, раззявленную на слишком большой для нее кусок, но ощущение власти, ставшее столь привычным за долгие годы, так же привычно отмело все внутренние возражения.
— Забавно, правда?
— Изумительно, — примирительно покивал Пирс.
— Так что же вас привело?
— Перспективы. И даруемые ими возможности.
— То есть? — взгляд Локи стал острым. Пирс пригубил принесенный кофе.
— Сейчас в мире складывается крайне напряженная обстановка, — с самым суровым видом поведал он. — И она все больше и больше накаляется. Мы пытаемся хоть как-то удержать все в рамках, но, сами понимаете, мы не всесильны. И нам тоже может понадобиться помощь.
— Помощь? — слегка наклонил голову Локи — словно дракон скосил глаз на заинтересовавшее его. Пирс вздохнул.
— У вас есть опыт, о котором мы, смертные, можем только мечтать. Если бы вы, Князь, соблаговолили уделить нам толику своего драгоценного внимания и времени...
— Хм... — Локи откинулся на спинку тихо затрещавшего стула, обдумывая предложение. Пирс, задержав дыхание от напряженного ожидания, решил закрепить успех.
— Если вы не заняты, то могу ознакомить вас с некоторыми нашими планами.
Бог покосился на стоящее в зените солнце, пожал плечами.
— Почему бы и нет. До пятницы я совершенно свободен.
— Тогда прошу. Машина ждет.
Локи небрежно придавил чашкой несколько купюр и зашагал вслед за демонстрирующим внимание и почтительность Пирсом. Через полчаса они уже входили в кабинет, и Александр с тайным удовольствием наблюдал, как гость усаживается в удобное кресло. Бросив взгляд на часы, Пирс убедился, что все идет по плану, и с радушной улыбкой подал тяжелую кожаную папку.
— Прошу. Ознакомьтесь.
Ловушка захлопнулась.
Почти.
Но ведь 'почти' не считается?
*Князь Мира — титул Люцифера, Сатаны, как земного владыки, властвующего над греховным. Мирским.
Глава 8. В чужом огороде...
Прошлое
Первое, что сделал Люк, дождавшись, когда схлопнется портал перехода: подал заявку о намерениях, придавая своему пребыванию на Земле полностью легитимный статус — как Император, он прекрасно знал, насколько важно вовремя и без возможности подкопаться в дальнейшем прикрыть задницу законом. Асы, ушедшие со своим господином в изгнание, молча смотрели, как он, оглядевшись, отходит слегка в сторону и объявляет о том, что берет данный мир под свою руку.
Люк назвал свои имена — все, не только то, под которым известен в данной реальности, все свои титулы — естественно, на ситхене, для верности, и Сила медленно собиралась в готовящийся обрушиться на планету шторм. С каждым словом давление все возрастало и возрастало.
— Есть ли кто, готовый бросить мне вызов?
Локи огляделся, встречая только полные восторга и благоговения взгляды. Никто не спешил оспорить его право, почва под ногами мелко подрагивала.
— Да будет так.
— Свидетельствуем! — рявкнули асы.
Сила обрушилась потоком, словно море прорвало плотину, едва не сбивая с ног. Планета дрогнула, Люк поднял лицо к небу, тяжело, прерывисто дыша — чувствуя, как словно встраивается в эту систему, становясь ее неотъемлемой частью.
Даже если кто-то и считал себя полновластным хозяином планеты, то теперь было поздно. Люк официально заявлял свои права, обменивая на обязанности, и все остальные могли идти лесом — никакого магического сопротивления он не встретил. И никто не пришел оспорить его решение — а в таких делах апелляцию можно подать только в тот самый момент, буквально считанные секунды, пока не будет провозглашено сакраментальное 'Свидетельствую'.
Теперь есть куча народу, готового в любой момент честно и беспристрастно заявить, что никто и не почесался опротестовать поползновения Люка. А раз возражающих нет... Значит, все согласны. И то, что они высадились в глуши, никого не волнует: не успел — значит опоздал.
С удовлетворением мысленно потерев загребущие руки, Люк снова вскочил на высунувшего язык Фенрира, и колонна тронулась в путь. Вся эта эскапада не была экспромтом, ситх прекрасно знал, куда именно они направляются, все, что требовалось, это дойти до места назначения и разбить лагерь. А там... Они обживутся, и начнется долгая и нудная работа по приведению к покорности всех, кто вздумает задирать на него хвост.
А в том, что такие идиоты найдутся, ситх совершенно не сомневался.
* * *
Настоящее
Стив довольно вздохнул, привычно сжав пальцами плечо рассовывающего по местам метательные ножи Баки. Роджерс был совершенно и абсолютно счастлив впервые с сорок третьего года.
Он был жив. Баки был жив.
И это было все, что ему необходимо.
Не выдержав, Стив подошел ближе и снова сжал плечо друга, словно проверяя на прочность. Баки только слегка кивнул, продолжая распределять оружие по тактическому костюму. Роджерс выдохнул, тоже принимаясь затягивать ремни. Щит лежал на столе, непривычно темный — тускло серый, почти черный, лишь звезда в центре была более светлого оттенка, но не слишком — под стать новому костюму, больше напоминающему тот, что принадлежал Зимнему Солдату, чем пестрое безобразие Капитана Америки.
Предоставленный ему костюм поражал удобством, продуманностью, да и что греха таить, как художник, Стив ценил красивые вещи. Никаких полосок и звезд, кевларовый поддоспешник — Баки называл это тканой броней, сверху — сам костюм, черный, никаких опознавательных знаков, пластины брони, сверху тактические ремни перевязи, на которые можно привесить все, что необходимо. Нигде не тянуло, не жало, не натирало. Можно легко подпрыгнуть, сделать сальто и кувырок, изогнуться как хочешь — по швам не треснет, пикантные ситуации ему не грозят.
Роджерс мог уверенно сказать, что ему откровенно нравится, а с Баки рядом они смотрелись как близнецы.
— Готов, мелкий? — голос Зимнего Солдата звучал глухо из-за маски, закрывшей почти все лицо. Стив кивнул, опасаясь что-то сказать. Баки его вспомнил. Пусть пока частично, многие воспоминания ушли навсегда, но он его помнит. Это самое главное. Если что, памяти Стива хватит на них обоих. Это не страшно... Главное — Баки его вспомнил.
Стив снова сжал плечо друга, пытаясь справиться с обуревающими его мыслями, на что Баки только хлопнул его по предплечью стальной рукой, подвешивая 'Узи' на спину. Неожиданно вспомнился Тони — вот бы он поглумился над этими жестами. Сморщившись, Роджерс попытался отогнать воспоминания о том, как один-единственный раз попытался объяснить сыну Говарда, что для него означал Баки.
Единственный друг, который поддерживал его, когда он валялся в кровати, загибаясь от астмы и прорвы неизвестных болячек, не зная, доживет ли не то что до утра, а хотя бы до вечера. Тот, кто всегда был рядом, язвительно выговаривая за очередную попытку дохляка восстановить справедливость. Тот, кто утешал после гибели матери.
