Они выбрали ночь

Пора!

Приблизившись к открытому рту могильщика, он попытался сосредоточиться. Поглотить чужую душу, виделось мертвецу не такой уж большой проблемой. Ореол цвета пожухлых листьев окружил мрачную фигуру мертвеца и Лизри понял, что это конец. Невыносимая боль становилась все сильнее и сильнее! Сжимая кулаки, могильщик не желал впускать в себя зло, но душа Крейна была неудержима.

В последнюю секунду, когда горящего в груди огня коснулись ледяные лепестки чужой сущности, Лизри услышал голос. Он не принадлежал человеку или животному.

Голос принадлежал птице!

3

Оцепенение все еще сковывало тело, но Люси все же решилась открыть глаза. Коварный убийца, сжимавший в руке нож, не спешил расправляться с беспомощной жертвой, словно выжидая более удачный момент. Замерев, он медленно обернулся и уставился на резные ворота Старого кладбища. Биение сердца девушки сбилось с привычного ритма, растянувшись на долгие секунды. И в следующий миг из непроглядной темноты древних могил возник знакомый силуэт, только констебль был не похож сам на себя — по виску мистера Джинкса стекала кровь, а изодранная в клочья одежда напоминала наряд нищего с Просительного переулка.

— Оставь ее, Шрам! — проревел инспектор, поразив взглядом угрюмого убийцу.

В ответ, тот осклабился и взглядом указал деревянным созданиям на возникшего защитника. Полукруг кукол — готовых по первому зову ринуться в бой, — стал медленно сходиться.

Люси хотела крикнуть, предупредить инспектора, но тот и без нее заметил надвигающуюся опасность. Куклы, сверкая глазами, стучали по мостовой деревянными каблучками. Отступив на несколько, шагов, мистер Джинкс выхватил из-за пазухи пистолет и направил его на одну из игрушек. Но те и не думали останавливаться, желая как можно скорее вгрызться в горло констебля.

Взвизгнув, Люси попыталась предупредить Джинкса, но потеряв голос, она смогла только захрипеть, выдавав пару сдавленных звуков.

Взмах руки заставил кукол остановиться. Шрам убрал нож и только затем, шагнул в направлении инспектора. Дуло пистолета уткнулось в грудь убийцы.

— Стой! — сорвалось с губ констебля.

— С чего бы это? — удивился Шрам, не выказав и капли страха.

— Я не допущу новых душегубств!

Убийца улыбнулся уголками рта.

— Даже ценой собственной жизни?

— Эта не самая большая цена, за спасение целого города.

Затвор предупредительно щелкнул.

Шрам остановился. И развернувшись вполоборота, указал на девушку.

— Она только одна из немногих. ТЫ не сможешь утаить от меня последнюю жертву. Время не играет роли...

Не успев договорить, убийца резко развернулся, и лезвие ножа устремилось в сторону констебля. Раздался звон металла, выстрел и отчаянный крик.

Не в силах сдерживать эмоции, вздрогнув Люси, зажала рот руками, ощущая как по щекам, потекли слезы. Второй раз потерять этого человека! — она бы не перенесла такого горя. И хотя ее собственная жизнь также висела на волоске, девушка молилась не за себя, а за своего спасителя.

— Где, предпоследняя жертва?! — пожирая глазами лежавшего на мостовой констебля, рявкнул Шрам.

Нож едва не разминулся со своей целью, пронзив правую руку инспектора. То ли роковое стечение обстоятельств, то ли пистолет отвел смертельный удар, направленный в сердце Джинкса. Убийца не мог ошибиться! Хозяин не позволил бы своему слуге так жестоко промахнуться.

— Ты не получишь ни Люси, ни Фрита!

Смелость и самоуверенность констебля порядком надоела Шраму. Принюхавшись, он пристально вгляделся в пустоту замершего в ночной час кладбища. Душа возницы была неподалеку, совсем близко.

Рыкнув, убийца кивнул, и его деревянные воины беспрекословно поняли приказ. Отпустить жертву — было не допустимо!

Повернувшись к Люси, Шрам не сомневался он с легкостью справиться со своей задачей. Хозяин не зря наделил его невероятной силой. Он не подведет, вовремя завершив ритуал. Он подарит бессмертному Прентвиль! Преподнесет его на блюдечке и получит взамен сокровенную свободу! — ту, что он так тяжело, ночь за ночью, вырезал из старого дерева, искупая бесконечные грехи...

Наступив на грудь констебля, Шрам с легкостью извлек нож и, приблизив окровавленное лезвие, с жадностью лизнул свежую кровь. На лице инспектора возникло отвращение, смешанное с непреодолимым страхом, перед могуществом простого смертного, ставшего настоящим властителем города.

— Боишься?! — предвосхищая ответ, спросил убийца, и словно услышав желаемое, добавил: — Правильно делаешь! Меня стоит бояться!

Не спеша расправляться с жертвой, Шрам играл, наслаждаясь безумием происходящего, каждый миг упиваясь дарованной силой.

Ослабив поводок, хозяин выжидал — и убийца не преминул воспользоваться неожиданной свободой.

Лезвие коснулось шеи констебля.

— Что, не мечтали получить роль жертвы, мистер Форсберг? — в самое ухо прошептал Шрам.

Оцепенев от ужаса, Люси зажмурилась; ее губы не переставали просить помощи у Всеединого.

Взгляд констебля замер. Он ждал, не переставая верить, что вскоре все решиться. Мистер Заговорщик обещал помочь, разорвать связь убийцы с бессмертным покровителем, дав шанс на спасение.

Отклонившись в сторону, констебль внезапно почувствовал привычный укол пера, которое, проникнув сквозь тонкую ткань, впилось в ногу. Будто выждав время, оно решило напомнить о себе в самый неподходящий момент. Лезвие ножа дернулось, и лицо убийцы поплыло, сделавшись земельно-бледным.

Схватившись за сердце, Шрам медленно повалился на мостовую, рядом со своей несостоявшейся жертвой.

Не воспользоваться подобным подарком судьбы было просто непростительно. Вскочив на ноги, Джинкс кинулся к Люси. Прейдя в себя, девушка ощутила рядом с собой прерывистое дыхание.

— Бежим... — коротко крикнул мистер Форсберг и, схватив ее за руку, потянул за собой.

Спасение казалось чудесным сном; едва касаясь земли, ноги сами несли ее прочь, подальше от ожившего кошмара.

Самонадеянность Шрама в очередной раз преподнесла сюрприз, заставив убийцу с досадой смотреть в след убегающей цели. Но это было не единственным потрясением, постигшим мастера-убийцу в одну и ту же секунду. Вместе с одним досадливым упущением, пришла и острая боль в сердце, которое будто сжали в стальных тисках, силясь вырвать его из груди.

Будто выпотрошенная индейка, убийца катался по мостовой, всем телом ощущая свою ужасную никчемность. Одно короткое мгновение низвергло его с небес на землю.

Почему молчит хозяин?!

Неужели он отвернулся от своего верного воина?!

Вместе с осознанием случившегося, пришла и внезапная слепота. Глаза заволокло мутной пеленой, способной показывать лишь тусклые образы и мрачные размытые очертания. Но данный факт нисколько не смутил убийцу, он осторожно поднялся, прислушиваясь к собственным ощущениям. Сделав шаг, второй, третий — Шрам, решив не отвлекаться на неопределенные тени, просто закрыл глаза, обратившись в слух.

Хозяин так и не откликнулся, сколько не взывал к нему его покорный раб. Тяжелые минуты ожидания, подталкивали Шрама, заставляя двигаться быстрее, наугад различая окружающие его предметы. Обострившийся слух, заменив утраченное зрение, оказался неплохим подспорьем.

'Я все равно доберусь до вас, проклятые слизняки!' — сквозь зубы повторял убийца, медленно двигаясь по следу. Покорность сменилась одержимостью, которая поедала его изнутри, рождая в голове живые картинки расправы с сбежавшими жертвами.

Добравшись до узкого переулка, Шрам остановился, пытаясь выудить из сотни тяжелых запахов, пропитанных человеческими страхами, цветочный аромат девушки. Недолгое замешательство, — и убийца двинулся дальше, касаясь пальцами шершавой поверхности каменных стен.

Мрачные, узкие проулки сменялись яркими вспышками пламени, которое стремительно пожирало Прентвиль. Вцепившись во влажную ладонь констебля, не чувствуя усталости, Люси покорно следовала за своим спасителем. Впервые за долгие дни мучений, она чувствовала себя в полной безопасности.

Инспектора же в тот миг, терзали совсем иные мысли. Обрывистые воспоминания разговора с мистером Заговорщиком, теряясь на ходу, все же подсказали констеблю единственно правильное решение.

Дом сэра Эльберта!

Лаборатория!

Зеркала!

Мертвец не раз упоминал об удивительной силе серебряной поверхности, в которой отражалась вся правда человеческой сущности.

— Я знаю, где нам скрыться! — озаренный спасительной догадкой, Джинкс резко изменил направление, скользнув в узкий переулок.

Только оказавшись на пороге знакомого дома, Люси узнала обитель своего дядюшки, и с трудом сдерживая радость, вступила на знакомые ступеньки.

Уверенно шагая по проулку, Шрам в очередной раз, безуспешно воззвал к своему хозяину. В тот миг, когда его сердце пронзила игла боли, связь с покровителем, натянувшись струной, окончательно порвалась без следа. И сколько он не старался — властный голос не будоражил сознание, оставив после себя жгучую рану, сделавшую убийцу слепым.

Запах пожара сбил Шрама с пути. Закрутив головой, он попытался прорваться через дымную горечь, но в ответ, в нос ударил резкий запах.

След оборвался.

В отчаянье убийца ударил по стене — злость била через край, но слепец вовремя взял себя в руки. Успокоившись, Шрам повторил попытку, — и она оказалась удачной!

Шлейф запахов тонкой струйкой проник в самое сознание убийцы и поманил к себе. Коснувшись ножа, убийца ощутил легкое волнение — как после первого душегубства. Азарт погони, едва затихнув, вновь проснулся, заставив сердце Шрама забиться сильнее и чаще.

Белые голуби, сцепившись крыльями, жались друг к дружке, стараясь не погибнуть в сером пепле обгоревших стен. Люси едва ухватила взглядом знакомый рисунок, когда перед ногами возникли высокие ступеньки.

Джинкс остановился. Прислушался. И потянул Люси вверх.

Открытая дверь предательски скрипнула, повеяло холодом. Прижавшись к дверям, девушка прижалась к стене и, осмотревшись, с мольбой взглянула на констебля.

— Весь наш мир...он разрушился. Ничего не осталось! — в глазах родилось отчаянье, отразившее всю боль утраты.

— Все будет хорошо. Обещаю. Скоро. — Коротко ответил Джинкс и, протянув руку, исчез в лаборатории сэра Элберта.

Осторожно вступив в темноту, Люси замерла, не в силах унять крупную дрожь. По левую и правую руку плотными рядами, повернувшись вполоборота взирая из темноты, на девушку смотрели десятки ее точных копий. Вздрогнув, она нашла в себе силы и, подойдя к одному из зеркал, медленно коснулась гладкой поверхности. Отражение тоже потянулось к ней и их пальцы соприкоснулись.

— Ты считаешь: здесь мы в безопасности? — ее голос незамедлительно растворился в полумраке.

Констебль только пожал плечами.

— Я уже давно следую своему наитию, и оно меня пока не подводило...

Люси грустно улыбнулась.

— Тогда я с тобой. Мы вместе доверимся твоему шестому чувству.

Скользнув между зеркал, она почти слилась с темнотой, выбрав себе в союзницы ночь. В ту самую секунду внизу послышался шорох и опасливые шаги. Джинкс затравленно обернулся.

Дом был знаком Шраму по расположению, ощущению, и уж тем более, по запаху. Коснувшись резной двери, он будто возвратился в далекое прошлое, где древесина пахла именно так — вязко, с явным привкусом смолы. И никакое пожарище не могло перебить этого старого, знакомого аромата.

Крохотная щель впустила незваного гостя внутрь. Половица только раз скрипнула под ногой убийцы, больше он не позволил звуку распространиться по узкому коридору. Допустив вторую непростительную ошибку, теперь Шрам двигался бесшумно, как в свои лучшие годы, когда жертвы так и не могли узреть свою смерть в лицо, стремительно погружаясь в налетевшую тьму.

Оказавшись возле винтовой лестницы, ведущей на второй этаж, убийца помедлил. Теперь он не растягивал удовольствие, напротив, вымеряя каждое движение, он не желал новых промашек.

Просчитав все до самых мелочей, убийца стремительно вознесся вверх.

Затаившись между двумя дальними зеркалами, Люси, на короткий миг, выглянув из укрытия, увидела Джинкса и, успокоившись, исчезла в убежище.

'Он в безопасности! Если нас найдут и нам уготована ужасная участь, то мы примем ее вместе!'

Мысль прервалась. Зеркальная комната наполнилась громким звуком. Резко открылась дверь. И воцарилась тишина.

Зажав рот руками, Люси испугалась, что ее может выдать слишком громкий стук сердца.

Гробовое безмолвие, казалось, проникло под самую кожу. В темноте мелькнул призрачный силуэт. Люси решила, что смерть уже дышит ей в спину и никакое чудо не сможет помешать убийце, осуществить задуманное.

В одном из зеркал отразилось животное лицо убийцы.

Попав в пустоту мрака, Шрам зло осклабился и чтобы ощутить страх жертвы, резко захлопнул дверь. Серебристые стены, звякнули, отразив в себе неописуемую ненависть гостя. Но мастер не смог узреть собственного отражения. Доверяя изумительному нюху и тонкому слуху, Шрам с головой погрузился в неповторимую глубину зеркальной комнаты.

Сделав несколько шагов, он замер, став практически неразличимым, будто одна большая тень, не представляющая никакой опасности.

Он пытался почувствовать дыхание, безумный ужас двух жертв.

Пытаясь не шевелиться, Джинкс все время смотрел в одну точку — туда, где пряталась Люси. Переполнявший его адреналин, пульсировал в висках, готовый вырваться наружу. Он боялся не за себя, а за нее. Только бы она выдержала! Только бы не проронила лишнего звука!

Перед глазами констебля появилась и замерла тень, в руках которой виднелась острая грань. Сердце Джинкса замерло.

Прижавшись к стене, Люси не выдержала напряжения. Стараясь не дышать, она переступила с ноги на ногу — раздался едва различимый хруст, почти неуловимый, но только не для убийцы.

Створка зеркала отошла в сторону, и над девушкой блеснуло лезвие, отразившись в десятке зеркальных окон. Люси закричала, понимая, что это конец!

Джинкс никогда в жизни не молился — считая это несусветной глупостью, которая присуща, безнадежным слепцам, не способным поверить в собственные силы и жаждущим помощи и свершения чудес. Но сейчас, констеблю просто необходимо было самое, что ни наесть настоящее чудо! Только как он не просил, оно не случилось!

В ту секунду, когда створка отошла в сторону, констебль не стал медлить и кинулся на убийцу.

Разменять собственную жизнь, на спасение другой — тогда он не думал об этом. Единственная мысль, терзавшая ее в тот миг — Люси должна выжить!

Предвкушая вкус смерти, Шрам всего на миг замешкался. Он ощутил нарастающий страх беспомощной жертвы, который пьянил его не хуже терпкого вина. Нужно действовать наверняка!

Раздался крик. Девушка дернулась вправо, забившись в угол, как крохотная мышка.

'Ей некуда деваться! Она в ловушке!'

Секунда. Резкий свет!

Шрама словно накрыло волной тысячи звуков; ослепляющий свет солнца ударил в глаза. В голове возник долгожданный голос хозяина — шипящий, будто у змеи, он повторял одну и ту же фразу, на незнакомом языке.