— Я, товарищ Мехлис, считаю, что вот такой 'ложной тревогой' кто-то умело ввел в заблуждение наше командование. О целях таких действий у меня предположений нет. А вот вашу помощь и заботу о нашей советской авиации, мы командиры ВВС ценим высоко. Если бы вместо вот такого нормального разбирательства по существу дела, комиссия и командование РККА, поддавшись на эту провокацию, без разбора применили бы санкции... То боевой учебе и работе ВВС, как и внедрению наших новшеств, был бы нанесен серьезный вред. Сомнений в этом быть не может. Именно за ваш тщательный и беспристрастный подход в расследовании рассмотренного инцидента, мы с товарищами командирами от лица ВВС хотим поблагодарить членов комиссии. Одновременно мы готовим ходатайство об изменении для ВВС положений устава внутренней службы касающихся выстраивания летной техники на аэродромах. Нам, товарищи, в этот раз очень повезло, что вместо вражеского авианалета на нашу авиабазу свалился всего лишь транспортный самолет.

— Да уж 'повезло'...

— ...Будь вместо него серия бомб со скоростного бомбардировщика противника и результат был бы гораздо более плачевный. Вот поэтому мы считаем необходимым, запретить в ВВС выстраивание самолетов в линию на аэродромах даже в мирное время. Ведь от выполнения этого уставного требования страдает безопасность техники и людей, и как следствие, боеготовность авиационных частей.

— Ладно, командарм. К ВВС вопросов у нас нет. Со своими предложениями по уставам обращайтесь в строевой отдел. А мы с товарищами вас поддержим. Вы и сотрудники штаба ВВС свободны.

— Есть быть свободным, товарищ маршал. Всего доброго товарищи...

Одетая в синюю форму четверка откозыряв, покинула помещение. Когда дверь за Локтионовым и штабными командирами ВВС закрылась, Ворошилов вышел на середину комнаты и развернулся лицом к членам комиссии. Его поначалу негромкий голос, вдруг зазвучал громовыми раскатами.

— Это что за бардак тут у нас? А? Я вас спрашиваю?!! Мать вашу, 'поверяльщики' хреновы!!! Значит так... Того, кто готовил нашей комиссии материалы для проверки ВВС разжаловать нахрен в красноармейца, и на Север его отправить служить. И пять лет... Слыхали меня?! Пять лет, чтоб он там с оленями в обнимку спал, Даже на побывку ни на день не отпускать оттуда этого гада. Не хрен такому в нашем управлении делать. Я вам покажу, как из командования РККА клоунов делать!

* * *

Павла не хотела просыпаться. Колесно-рельсовый перестук звучал для нее уютной баюкающей мелодией. Состояние между сном и явью, раскрепостило фантазию, и Павла вдруг захотела, чтоб это был не просто поезд. Ей внезапно пригрезилось, что все это происходит с ней в детстве. В интернате она часто мечтала, чтобы когда-нибудь нашедшие ее папа и мама вот так же усадили ее в поезд, и повели куда-то далеко-далеко. Чтобы вот так же стучали колеса. Чтобы, боясь потревожить ее сон, негромко переговаривались обретенные родители. Чтоб звенели стаканы в подстаканниках и шуршали разворачиваемые на столе гостинцы, своим запахом рождая сонные ленивые желания...

— Товарищ майор, мы уже подъезжаем, вам и вашему подопечному скоро выходить?

— Не беспокойтесь, товарищ, у меня все под рукой.

— У менья тоже...

Шаги проводника стали удаляться, а краткий обмен репликами, безжалостно развеял туман ностальгического полусна. И хотя глаза еще были закрыты, Павла стала не спеша восстанавливать логический контакт с реальностью.

'Эх, такой сон ведь похерили, гады! Это что мы в санитарном поезде катим? Я же вроде бы только что в Монголии была. Японский истребитель там на полосу сажала. И откуда это в 'автолошадной' Монголии поезда? Или это уже Транссиб? А, может, я вообще не там... То есть как не там?! То есть, Монголия... Неужели мне все приснилось! И учеба, и война, и ребята. И Харьков, и Житомир, и Саки, и все наши успехи. Только бы не это! Если это правда, то я снова яду выпью, но на этот раз не втихаря, а прилюдно как в индийском кино. И перед этим, я еще для усиления экранного эффекта, длинную забористую тираду на 'Великом Петровском загибе' выдам. Стоять! А это что еще?!'.

Павла в ужасе открыла глаза, оглядываясь и прислушиваясь. За закрытой дверью в коридоре звучал диалог на настоящем немецком языке. Причем его содержание, прекрасно слышимое в купе, окончательно вышибало почву из-под ног героического ветерана Японо-Монгольской войны.

— Это все глупости, господин майор. Ваше командование в Москве уже сделало абсолютно правильные выводы в отношении способов достижения европейской стабильности. Ведь именно титаническими усилиями нашего Фюрера Европа в очередной раз спасена от кровопролитной бойни.

— Но ведь война все-таки случилась, господин Брюнер.

— Это даже не война, дорогой майор. Это скорее полицейская операция. Когда-то эти земли уже были германскими. Вы же не станете отрицать, что германская речь как государственный язык и ранее звучала на улицах городов, которые теперь снова вернулись под крыло империи.

— Кроме Варшавы?

— Да кроме Варшавы. Но не забывайте мой друг, что русская речь как государственный язык на улицах Львова также является новейшим достижением 'дипломатии пушек'. А оценки хорошо это или плохо давайте оставим политикам наших стран. Ведь мы с вами в очередной раз просто с честью выполнили свой долг.

— И вы действительно считаете, что крупной европейской войны в ближайшие годы не будет?

— Крупных войн вообще больше не предвидится. Да у кого сейчас в Европе есть силы воевать годами? Франция? Нет, это карточный домик с массивным фасадом 'Мажино'. Британия? За своим 'замковым рвом' они снова трусливо отсидятся, 'воюя' лишь на страницах газет. Кроме туземных войск и канадцев, их армия состоит из одних сопливых мальчишек, а все их ветераны сидят в колониях и борются с местными бандитами. Ну, а остальные страны Европы... На их военные парады просто смешно смотреть. Нет, это для наших с вами стран не противники. Вы слышали? Уже больше месяца как они объявили нам войну, и за это время не сделали ни единого выстрела. Ну, и что это, по-вашему, такое? А? Нет, дорогой майор, в наше время долгие войны ушли в историю, остались лишь быстротечные кампании победителей и уродливые маневры трусов...

'Елки-палки, хох-дойч! Это куда же мы тогда едем?! И вообще откуда на Транссибе германцы? Дипломаты что ли?'.

В этот момент дверь купе неожиданно отъехала. На пороге стоял незнакомый майор ВВС. Своим внимательным взглядом серых глаз он оглядел застывшее в ожидании продолжения лицо лежащего.

— Павел Владимирович. Уже пора подниматься, подъезжаем.

— К-куда подъезжаем?

— К Берлину. Поезд следует по графику. Собирайтесь, осталось минут двадцать пять — тридцать.

— Хорошо, я скоро.

'Обалдеть! Через полчаса Берлин. Может, меня в качестве подарка прямо к Гитлеру везут?'.

Новая синяя парадная форма с белой рубашкой и галстуком стремительно облекла мускулистую фигуру. Застегивая пуговицы, Павла вгляделась в свое зеркальное отражение. Только сейчас она обратила внимание на одинокую шпалу в петлицах, и тлеющий рубиновым огнем пятиконечный орден.

'Когда вручить-то успели? Я же вроде даже отчитаться за боевую работу не успела? Во дают, тихушники!'.

Уже повернув и чуть сдвинув вправо ручку двери, она вдруг удивленно заметила щелчком треснувшее стекло зеркала, пробитое аккуратным пулевым отверстием прямо напротив ее груди. Лишь через мгновение она почувствовала какой-то удар, боль и глаза затянуло тьмой. Последняя мысль, которую успело родить угасающее сознание, звучала обидой — 'Все-таки нашли меня гады! Ненавижу!'...

— Тихо-тихо! Павел Владимирович успокойтесь! Вам сейчас лучше?

'Опять! Ну... Даже сдохнуть нормально не дадут, сволочи! И, что вам еще от моего скелета нужно!'.

— Кто вы? И где я нахожусь?

— Вы на базе особого авиаполка в палате санвзвода. Голова не болит?

— Вроде нет.

— Ну, вот и славно! Вам еще сильно повезло. Предыдущий владелец аппарата был низкорослым, поэтому вам прицелом подбородок и скулу зацепило. Практически апперкотом. Будь вы чуть пониже ростом, без глаза бы остались.

— Так я, правда, на базе?!

— Лежите-лежите! Вот вставать вам пока не надо. Сейчас вам принесут завтрак, а через час к вам капитан Полынкин обещал зайти. Так что постельный режим пока соблюдаем, а уж там видно будет.

— Спасибо, товарищ, военфельдшер. В зеркало-то можно посмотреться.

— Вот держите. Сколько угодно любуйтесь на свои приобретения.

— Да уж, 'приобретения'. Хороший такой синячок. Зубы-то целы у меня?

— Все ваши зубы на месте не беспокойтесь. Лежите, отдыхайте...

'Мдя. 'Хороший отдых'. Я вообще хоть когда-нибудь научусь без приключений служить? А?! Или просто судьба у меня теперь такая? Впрочем, какую я сама и заказывала. За то теперь мне точно не до скуки будет. А чекисты... Гляди ка! Даже пистолет у меня не отобрали, вон на спинке кровати ремень с кобурой висит. То ли сами меня провоцируют, то ли хрен поймешь. Ладно, руки мне не вяжут, в ребра не пинают, значит, живем и соблюдаем режим. Когда еще вот так полежать удастся? Стоять! Нахрен этот режим! Как там ребята?! Все ли вернулись? Потери есть?!'.

Павла слегка покачнувшись, села на кровати. И, пытаясь унять моментально начавшееся головокружение, стала натягивать галифе. В который уже раз жизнь к ней постепенно возвращалась. И эта жизнь не терпела каких-либо послаблений для своего регулярно страдающего тела...

* * *

/Черновой вариант продолжения от 24.12.2012года/

* * *

Аэродром был новый с едва укатанной полосой и армейскими палатками между двух небольших холмов. Эта площадка была специально удалена от Тамцаг-Булака десятка на три километров, чтобы уменьшить количество зрителей. А рассмотреть на ней можно было много всякого. Теперь, когда секретная полуреактивная техника вынужденно покинула свою авиабазу и на время стала бездомной, командование решило ввести специализацию и расширить планы испытаний. Командированный в Монголию Петровский предыдущим вечером уже получил благодарность начальства за отличное командование авиаподразделениями, прикрывшими Северный плацдарм, и неожиданному новому назначению сопротивляться не стал. И хотя опыта руководства такой авиачастью у полковника не было, отказа тут быть не могло. Ни Горелкин ни другие пилоты при всем желании не могли его заменить до завершения специальной операции НКВД, поэтому Петровский как коммунист просто очередной раз подставил свое плечо. Вот поэтому подчиненному полковнику 'огрызку особого авиаполка' вместе с присоединенной к нему эскадрильей перехватчиков И-153, теперь предстояло продолжать испытания секретной техники отдельно от полка. Ну, а помимо испытаний была у командования надежда, навсегда отвадить японских разведчиков от главного аэроузла советско-монгольской авиации.

Полковник оглядел выстроенный личный состав. Рядом с пилотами майора Грицевца, стояли семь пилотов особого авиаполка. Восьмым был он сам. Два десятка достаточно опытных истребителей. Правда, трое из них еще недавно были испытателями НИИ ВВС, но и у них уже был боевой опыт. Наверное, меньше всего современного боевого опыта было у самого полковника. Но у него был свой долгий опыт командования боевой частью ВВС и опыт боев на КВЖД. Так что, среди пилотов 'зелени' не было, и состав группы оказался практически однородным. Недостатки знаний и опыта у одних взаимно компенсировались наличием таковых у других. Петровский вгляделся в лица отданных под его командование воздушных бойцов и почувствовал их нетерпение. У троих из подчиненных Грицевца на груди уже красовались ордена. Да и собственная звезда Героя на гимнастерке майора казалось, должна была делать его в глазах сослуживцев полубогом. Между тем на лице комэска застыло выражение спокойного внимания. 'Звездить' он и не думал.

'Да-а. Хорошие ребята мне нынче достались. Кабы не лучшие из лучших в ВВС. Гм. Вроде не особо зазнаются, вон, как галчата своей мамке в рот глядят. Значит, послужим с ними. Ничего что орденоносцы, сработаемся...'.

— Товарищи. Ваша часть уже имеет большой опыт боев в мае и июне. Да и сбитых у вас побольше, чем у нас будет. Многие из вас даже награждены орденами. Для нас большая честь служить вместе с такими бойцами. А служба у нас с вами теперь будет непростая. Сейчас мы вам расскажем о новой авиатехнике, которую вы пока еще не видели и в бою не использовали. Если честно, вчера вечером я и сам впервые опробовал это новейшее сверхсекретное оружие, хотя знал про него уже весной. Техника новая и для надежного освоения придется нам тщательно изучить тот опыт эксплуатации, который уже накоплен, и для начала я познакомлю вас с нашим главным инструктором.

— Капитан Супрун,

— Я.

— Выйти из строя.

— Есть!

— Вот, товарищи, прошу любить и жаловать. Капитан Супрун знает об этой технике не понаслышке. Мало того, что он испытывал образцы таких самолетов еще в июне под Москвой. У него на личном счету помимо пары Китайских трофеев, уже имеются два сбитых здесь в Монголии вражеских самолета-разведчика. Причем сбитых с помощью этой самой техники. Нам есть чему поучиться друг у друга. Вчера и сегодня капитан обучал меня запуску на самолете нового оборудования предназначенного для высотного и скоростного перехвата. И вот теперь и у меня тоже за спиной имеются два небольших полета на мото-реактивном истребителе И-14РУ. Этого, конечно же, еще слишком мало. И хотя сам я месяц назад видел работу еще самых первых таких ускорителей, все же самостоятельно запускать их в первый раз мне было немного страшновато. Но ведь мы с вами, товарищи, советские летчики. Мы не имеем права давать волю своему страху. Вот поэтому с сегодняшнего дня мы все начинаем учиться летать с реактивными моторами на крыльях. Кроме всего прочего будем учиться держать в воздухе радиосвязь, и между собой, и с воздушными наводчиками. Вот в этом я сам смогу многим помочь, спасибо моему новому опыту. Начлетом нашей особой группы назначается капитан Супрун. Он и будет отвечать за освоение нашей группой новой техники и новых приемов воздушного боя.

Испытатель замер слева от полковника лицом к строю.

— А моим заместителем назначается всем вам хорошо известный майор Грицевец. Выйти из строя. Майор теперь отвечает в нашей части за организацию службы высотного перехвата.

Майор также вышел из строя и замер справа от Петровского.

— Товарищи летчики. Скоро, те из вас, кто первым освоит новую технику, станут пилотами боевых мотореактивных пар и звеньев. Уже с завтрашнего дня на боевом дежурстве будет находиться одна пара мотореактивных машин. И недалек тот день, когда вы, наконец-то, сможете обоснованно предъявить свой счет высотным японским разведчикам, до недавнего времени почти безнаказанно бороздивших своими погаными крыльями небо Тамцаг Булака. А теперь, разойдись! Пойдемте, товарищи, знакомиться с матчастью...

После построения, поделенные на группы пилоты и техники, приступили к учебе. Таракановский провел занятие по конструкции и рабочим режимам ускорителей 'Тюльпан'. Два других пилота из особого полка показали старт на перехват 'по зрячему' со включенными 'Тюльпанами'. Сочетание ревущего поршневого мотора и свистящих ускорителей, закладывало уши стоящих у старта. Приложенные козырьком ладони укрывали от яркого солнца сощуренные глаза обучаемых и инструкторов, когда два оперенных парными огненными струями стремительных серебристых силуэта в считанные минуты практически исчезли из поля зрения. Вскоре две далекие белые кометы на десятикилометровой высоте выполнили несколько маневров и понеслись обратно. Потом пилотам И-153 показали стрельбу по буксируемому за УТИ-4 самодельному планеру из Березинских пушек снарядами с инертными взрывателями. Так началось переучивание строевых пилотов ВВС на реактивную технику. Решение об этом принималось в Москве еще когда штурмовые 'Кирасиры' прикрывали высадку десантников на Центральном плацдарме. Видимо последние успехи в небе Монголии окончательно убедили высокое начальство в своевременности совмещения боевой работы по прикрытию главной авиабазы с расширением войсковых испытаний новой техники.