Хоть брюнетка и раскричалась, но за словами все, же следила, и угрозы отказаться от почетного поста моей опекунши больше не было. А пассаж о нашей наивности? Ну, ладно к Рей он еще применим, а ко мне... Хорошо, что я и собственные эмоции могу контролировать, а то расхохотаться во время такого спича было бы не правильно.
— Мисато. — Нежно проговорил я, вставая из-за стола и подходя к девушке. — Почему не правильно? Что плохого в том, что мы продемонстрировали друг другу свою любовь. Тебе не понравилось и поэтому ты так переживаешь? Если да, то прости нас, мы будем стараться, и в следующий раз тебе точно понравится... — пролепетал я, пытаясь обнять отбрыкивающуюся девушку, у которой глаза вновь начали стремительно увеличиваться в размерах.
— Син, ты не понимаешь, так нельзя, это неправильно! — Справившись с удивлением, продолжила прежнюю песню Мисато.
— Что не правильно, выражать свою любовь действием по отношению к любимому, — эк, я завернул! — Или неправильно любить меня, и Рей, потому что мы другие?
— Син... — беспомощно простонала девушка, не зная, как и возразить.
— Мисато, с тобой мне впервые стало тепло и хорошо, почти как с мамой, и Рей тоже с тобой приятно. Не бросай нас, позволь нам быть вместе, пожалуйста... Неизвестно сколько нам еще осталось, ангелы они...
Выдав эту прочувствованную тираду, я заключил девушку в объятья, и расплакался, секундой позже почувствовал у себя на голове заботливые ручки брюнетки, успокаивающе меня поглаживающие.
В конце концов, еще раз зазвонил телефон, и слегка загруженная майорша нас покинула, отправившись в Нерв на разбор полетов, предупредив, что на ночь может и не вернуться, так, что ужин придется добывать самостоятельно.
Эмоциональное состояние у брюнетки, когда она уходила, все еще было весьма буйное, но уже наметилась тенденция к стабилизации, а мои слова подтолкнули совесть Мисато к принятию всего произошедшего. Вероятность того, что все обдумав, в относительно спокойной обстановке она прекратит цепляться за "нельзя" и "неправильно", довольно высока. Я бы мог при помощи телепатии вправить ей мозг, но поскольку этот метод был признан не спортивным, оставалось только ждать того, когда Мисато сама все примет и осмыслит.
Даже самому интересно как она поведет себя по возвращению, но есть у меня надежда, что правильно, и мои уговоры хоть чего-то стоят, а, то будет обидно, если она продолжит нести бред и мне придется воспользоваться не спортивными методами.
ОтступлениеМисато
Мерзкий звон, работа надо ответить. Надоедливый Макота интересуется почему опаздываю, он вообще мой подчиненный ему не положено интересоваться делами начальства!Телефон
— И поспать лишних полчасика нельзя, сразу названивают. У голова... Такой сон снился... — Раздраженно пробурчала я отбросив трубку.
Ох, как голова болит, не надо было вчера столько пить. А где Син? Почему он меня не разбудил, у него мастерски получается и головные боли снимать и бодрость телу утром придавать, замечательный паренек. Уй, болит, где тут лекарство? О пиво, не забыл про свою опекуншу, люблю я его.
Стоп, люблю? Какое-то странное ноющее ощущение в паху, как после... И что это такое теплое к телу прижимается я что не одна? Воспоминания о минувшей ночи прорвали плотину и скопом посыпались на страдающий похмельем разум, мгновенно его от этого похмелья излечивая.
Я вчера напилась, а потом изнасиловала Сина? Ну, не то чтобы изнасиловала, он, судя по воспоминаниям, не слишком возражал, но ведь он ребенок, и я его тоже напоила, а потом, потом... Что-то все как в тумане, помню, было хорошо, и кажется, помню Рей. А она тут причем? Оууу, я еще и Рей? Нет, не может быть, я просто упилась и это глюки, как там Рицко говорила, "деловой трест"? Не кажется какой-то там "тременш".
Глотнем для храбрости и откроем глаза.
Син, Рей, голые. В моей кровати. В голове аж, зазвенело от осознания ситуации, и осталась только одна мысль сбежать от всего этого куда подальше. Кажется, я закашлялась, пока отпрыгивала от собственной кровати, и лишь упершись в стену, паника чуть уступила место надежде, что я все же сплю.
Больно ущипнула себя за бедро, но две пары внимательных глаз вместе с их владельцами никуда не исчезли, и ощущения в паху, и не только ощущения остались очень знакомые следы... Не сон...
Нет! Нет, я не могла! Я не такая, они всего лишь дети, а я, я... слезы отчаяния от понимания, что именно такая сами собой появились на глазах. Ноги отказались меня держать, и я уселась на пол, уткнувшись в собственные колени и рыдая оттого, что я подвела, воспользовалась доверчивостью и наивностью этого паренька, ставшего мне дорогим и близким. А я так его использовала, напилась и использовала, чтоб снять собственный стресс некогда привычным способом. А еще и молчунья Рей, вообще не от мира сего, и ее тоже. Какая же я сволочь...
— Мисато, что случилось? Не плач, все хорошо. — Пробился ко мне голос Сина.
Син он здесь? Он меня утешает, не понимая, какая я сволочь...
— Син? Син, нет, прости, я не должна, прости, это я во всем виновата... — сквозь слезы попыталась я извинится.
— В чем виновата? Мне вчера было очень хорошо, и Рей тоже...
— Уииии, хнык, хнык. Прости, прости я дура, алкоголичка, как я могла...
Мне тоде было хорошо, но нельзя ведь, они дети, а я воспользовалась, и нельзя, ну почему все так?
На мои щеки легли такие знакомые руки, одно прикосновение которых приносит бодрость и облегчение, а потом меня поцеловали, несколько неумело, но очень настойчиво. Так милоиграть с теплым приятным язычком. А это что за приятные прикосновения к груди? Чуть скосила глаза, Рей меня ласкает, уммм, как хорошо... Стоп! Что я опять творю? Они же не понимают!
— Син! Рей! Вы что делаете? Так нельзя! — отчаянно воскликнула я, оттолкнув детей и пытаясь, заслонится от них собственными коленями. — И вообще оденьтесь! — Добавила несколько жалко, когда рассмотрела эрегированный член Сина, и с ужасом осознала что вполне не прочь продолжить и ощутить его в себе. Но так нельзя! Это не правильно!
— Вчера было можно, — слегка обиженно возразил Син, заставив меня предаться самобичеванью с новой силой.
— Мне понравилось, — добила меня Рей и кажется, я опять разрыдалась.
— Мисато, почему ты плачешь и отталкиваешь нас? Что случилось, нам вчера было так хорошо вместе... — Таким трогательным и обиженным голосом сказал Син.
— Уииии! — Отчаянно простонала я, схватившись руками за голову. — Сиииин! Это все не правильно, забудь все не должно так быть! Я, я сегодня же откажусь от опекунства, и вы переедете...
Я попыталась объяснить что, такая как я, не имеет права быть опекуншей, да вообще не на что не имеет права, я всего лишь похотливая сучка, соблазнившая детей, но Син не стал меня слушать. И я с ужасом поняла, что я только что ему сказала! Не смотря на вчерашнюю ночь он мне верит, любит, а я только что попыталась от него отказаться, как и отец... Какая же я эгоистичная дура?
— Нет Син все не так! Я тебя не брошу! Ни тебя, ни Рей, я обещаю! Син прости меня... ну, успокойся...
Успокоить разгромившего комнату Сина получилось достаточно легко и привычно, он ведь мне доверяет, любит и потому слушается. Вон даже волной АТ поля меня не тронул, а обычно ей без разницы человек или предмет. А я воспользовалась его доверчивостью и... Нет, надо немного отвлечься, и выиграть время на раздумья. Хорошо хоть Рей внешне спокойна и больше с комментариями не лезла, а то боюсь еще одного "мне понравилось" в ее исполнении я не переживу, нет ну, как я могла еще и Рей? Я же никогда... Хотя Син почти точная ее копия, только волосы длиннее, ну и некоторые другие отличия, а так очень похоже, и в этом что-то есть близнецы, вместе меня ласкают, потом переключаются друг на... ЧЕРТ!!! О чем я думаю? Срочно одеться одеть их и выиграть время!
— Ну, ну, все будет хорошо, я рядом, и я тебя не брошу. Успокоился? Молодец, беги пока помойся, а мы с Рей тут приберемся и я завтрак, или уже обед приготовлю. — Протараторила я уже успокоившемуся Сину. И о чудо он не стал спорить или возражать, а молча поднялся и отправился в душевую. А за ним удалось, и Рей отправить одеваться.
Дети ушли, заглянул Пен-Пен, ох, хорошо хоть его участия во вчерашних событиях не помню, ну, как я могла? Нет, надо собраться, в первую очередь одеться. Нет только не домашняя одежда, мне стыдно показывать им свое бесстыжее тело... Форма подойдет, дальше комната? Плевать, о точно, завтрак, надо приготовить завтрак, заодно успокоюсь, готовка она успокаивает, как я недавно поняла, и вообще очень приятно и интересно наблюдать, как благодаря твоим усилиям рождается что-то вкусненькое.
И действительно стоило взяться за привычное дело, как эмоции немного улеглись, и мир уже не казался таким беспросветно ужасным. Хотя, что делать со всем произошедшим я не понимала, но пока старалась просто не думать. Правда, стоило Сину помыться и усесться у меня за спиной, наблюдая за моими действиями влюбленным взглядом, как все спокойствие меня резко покинуло
Да еще и порезаться умудрилась, даже выматериться не успела, как мой палец оказался во рту у парня, и по нему прошла приятная волна холодка, изгоняющая боль. Так держать себя в руках, он хотел только помочь ничего такого.
— Спасибо Синдзи. Но что ты тут на кухне сидишь? Иди лучше телевизор посмотри, вместе с Рей, а как закончу я вас позову. — Предприняла я еще одну попытку выгадать возможность спокойно подумать, не видя перед собой напоминания моего падения.
Син ушел, а я продолжила готовить и пытаться подобрать правильные слова. Как объяснить этим наивным детям, что все произошедшее вчера моя ошибка. И все это не должно повторится, и при этом дать понять что я их люблю, но... А сама уже запуталась, так еще раз...
К тому моменту как завтрак, ладно будем честными, обед, был готов и на кухню зашли синеволосые няшки, эм Син с Рей. Я вроде выработала концепцию диалога. Увы, но так только казалось, стоило им появиться, как все вроде бы правильные мысли выветрились из головы, и меня хватило лишь невнятно повторить:
— Син, Синдзи, Рей. То что было вчера... Простите, я, я не должна, я...
— Спасибо за вчерашнее, нам с Рей очень понравилось, Мисато, мы тебя любим... — Перебил меня Син.
— Было хорошо.
Вот опять это ее хорошо. Мне тоже было хорошо, но это вовсе не хорошо, я взрослая, а они дети и...
— Ничего не хорошо! — Неожиданно даже для самой себя выкрикнула я. И тут же вывалила на детей все свои мысли лишь в последний момент, умудрившись сдержаться и не повторить давешней ошибки, заявив вслух что, не имею права после всего случившегося быть опекуншей.
— Мисато. — Мягким спокойным голосом прервал мою истерику Син. — Почему не правильно? Что плохого в том, что мы продемонстрировали друг другу свою любовь. Тебе не понравилось и поэтому ты так переживаешь? Если да, то прости нас, мы будем стараться, и в следующий раз тебе точно понравится...
Ну, вот он считает все случившееся нормой и еще обещает стараться и утешает меня, а я, я...
— Син, ты не понимаешь, так нельзя, это неправильно! — Схватилась я за самый веский свой довод, криком пытаясь донести до детей его истинность.
— Что не правильно, выражать свою любовь действием по отношению к любимому. Или неправильно любить меня, и Рей, потому что мы другие?
— Син... — беспомощно простонала я, не понимая это, я такая тупая или Син умудряется так вывернуть самые безобидные фразы.
А ведь действительно, почему неправильно? Потому что общество так сказало, догмы традиции? И где все это было, когда детям требовалась любовь и забота? Почему я пытаюсь быть такой "правильной" эгоисткой мечтающей выгородить себя в своих глазах, не беря в расчет их мнение? Они ведь действительны рады и счастливы из-за того, что вчера произошло, и ждут от меня ответной радости и любви, а я вцепилась в свое "неправильно"...
— Мисато, с тобой мне впервые стало тепло и хорошо, почти как с мамой, и Рей тоже с тобой приятно. Не бросай нас, позволь нам быть вместе, пожалуйста... Неизвестно сколько нам еще осталось, ангелы они...
Окончательно добил меня Син, после чего как-то по-детски без истерик разревелся у меня на груди. Не плач мой мальчик, не плач...
На мое счастье Макота позвонил еще раз, и позволил изобрести благовидный предлог, чтоб прервать этот разговор и уехать на работу. Слова, а главное искренность и наивность Сина зародили во мне несколько другое понимание ситуации, и мне требовалось немного времени, чтоб его осознать и принять.
В командном центре после хаоса устроенного самоубийством ангела дел было навалом, но меня они как-то не особо волновали, тем более есть этот очкарик Хюга, сам меня вызванивал, вот пусть сам и работает, начальник я или нет? А у хорошего начальника все должны делать подчиненные, вроде кто-то из великих так сказал. Одним словом отметившись в Нерве, я свалила всю работу оперативного отдела на заместителя и заперлась в кабинете, для работы с бумагами. Идеальная отмазка, всевозможных отчетов и докладов всегда множество и их вроде как полагается читать, вот и почитаю немного.
Что же делать с Сином? По инструкции я должна бы доложить о случившемся командующему, и Рицко. Но делать я этого не буду, и не, потому что стыдно, хотя и это есть. Скорее меня еще и похвалят, что я так сблизилась с пилотами и благотворно влияю на его психологическое состояние. Нет докладывать я ничего не буду потому, что Син мне действительно дорог, и я не хочу его подставлять.
А действительно дорог? Только ли дорог? Как я сама отношусь к нему, если отбросить все эти само уверения в том, что он ребенок. Он ведь очень верно сказал, неизвестно какой ангел нас угробит, это война, а на войне взрослеют быстро. А значит он вовсе не ребенок, просто слегка наивный молодой человек с особыми взглядами на жизнь. И значит, ничего такого страшного вчера не произошло. А Рей тоже взрослая, просто молчунья.
Но я так и не ответила сама себе, как я к нему отношусь? Привязалась? Нравится? Люблю? Да все так. Но люблю скорее как младшего братика, по началу уж точно, хотя если признаться самой себе то... То не только как братика, эта его забота по утрам, его теплые нежные руки, так умело ласкающие тело и придающие ему бодрость и не только бодрость. Я ведь несколько раз специально дожидалась, когда он придет меня будить, чтоб ощутить прикосновенье его рук. И по вечерам, возвращаясь уставшей, при его виде как второе дыханье открывается, и хочется, чтоб он похвалил приготовленный мной ужин, и поиграл для меня на этой огромной скрипке. Так что далеко не только как братика, просто раньше боялась в этом признаться даже себе.
А ведь он, по сути, несчастный, брошенный всеми ре, нет молодой человек, и тепло и заботу ощутил впервые именно со мной, о чем не раз и говорил, а я как-то пропускала мимо ушей, он ведь искренне меня любит, и кажется, любит Рей. Так неужели я продолжу быть эгоисткой и откажу ему во взаимности?
А что касается Аянами, то я еще утром отметила некоторую интригующую пикантность и необычность такой связи, и, судя по прошедшей ночи, сама Рей так же не имела ничего против, точнее учитывая то, как она воспитывалась скорее не знала, что должна иметь что-то против, но какая разница? Если всем хорошо, то чего я убиваюсь? Тем более Син, да и Рей такие наивные, послушные, не думаю, что они откажутся от некоторых игр если их настойчиво попросить, а я люблю быть главной, чего не так то просто было добиться с опытными партнерами...
