Стараюсь спокойно ответить, внести ей полную ясность: Наташа, это левитация. Во мне проснулась новая способность, я ее развил, результат ты только что видела. Я могу также переносить предметы на расстояние, пока только на небольшое, смотри.
Поднимаю стул, переношу в другой угол комнаты. Затем переношу вазу с цветами со стола на журнальный столик.
Наташа опять поражена, но все же дар речи не потеряла: Сережа, прекрати, мне сейчас будет плохо, у меня кружится голова.
Поднимаю супругу на руки, укладываю на диван, приношу с кухни стакан воды, она жадно пьет. Да, переборщил я с демонстрацией, мой самый близкий человек воспринимает слишком близко к сердцу. Обнимаю ее, прижимаю к себе: Наташа, извини, что расстроил тебя. Собирался похвалиться, а вот как вышло. Если не хочешь, больше показывать не буду.
Наташа тут же встрепенулась: Нет, Сережа, ты мне говори обо всем. Все, что происходит с тобой, важно для меня. Просто мне немножко надо привыкнуть.
Вот так прошел первый опыт демонстрации, поразил свою жену, в буквальном смысле. Немного позже Наташа сама попросила еще раз показать мои сногсшибательные упражнения, восприняла уже гораздо спокойнее, даже держала меня за руку, когда я возносился вверх. Вечером, когда вернулась с репетиции Катюша, рассказала ей о моих поразительных новых талантах, своей реакции на сверхъестественные опыты. Дочь, в отличие от матери, с горящими от любопытства глазами подступила ко мне с вопросом и просьбой: Папа, ты в самом деле можешь левитировать? Пожалуйста, покажи!
Да, нашим детям все забава, чудо ли или фокус. Пришлось показать, на что Катюша захлопала в ладошки, с восторгом воскликнула: Папа, ты настоящий йог! А что еще можешь?
С девочкой нашей не соскучишься, поражает своей непосредственностью. Отвечаю: Потом, Катюша, мне сейчас надо отдохнуть.
Тут уже вмешалась Наташа: Катюша, не приставай к папе. У него, возможно, будут заботы, проблемы, а ты ведешь себя как ребенок, как-будто просишь показать новую игрушку.
Катюшу проняло от слов матери, извинилась, но неутоленное любопытство так и горит в глазах, не сегодня-завтра все равно подступит с расспросами.
Перед началом учебного года мы собрались на кафедре, обсудил с руководителем текущие учебные планы, дальнейшие работы в группах наших будущих экстрасенсов, о подготовке кандидатской диссертации. Уже заканчивая со мной беседу, Марат Абубакриевич в полушутку-полувсерьез спросил: Сергей Владимирович, чем Вы нас в этом году удивите, каким чудом?
Спокойно отвечаю: Левитацией и психокинезом.
Руководитель вначале меня не понял, все еще с улыбкой смотрит на меня, полагает, что я тоже шучу. Потом, видя мою серьезность, задумывается над моими словами, приходит в недоумение: Не понял, что Вы имеете в виду?
Повторяю: Я могу показать левитацию и психокинез.
Марат Абубакриевич вскидывается от протеста: Но это же невозможно!, — потом поправляется: — Хотя с Вами все может быть, даже чудо. Давайте сделаем так: через час я соберу наших ведущих специалистов, подойдем в Вашу лабораторию. Сможете подготовить контрольное оборудование, видеоаппаратуру для регистрации Вашего чуда?
Ответил согласием и отправился в лабораторию готовиться к эксперименту. Мои помощники подключили необходимую аппаратуру, проверили, в назначенное время лабораторию заполнили почти все сотрудники кафедры. Наверное, слух о моих новых способностях мгновенно распространился, вызвал всеобщий интерес. Думаю, так даже лучше, не будет лишних перетолков, все сами увидят своими глазами. Включаем видео— и контрольную аппаратуру, сообщаю сидящим и стоящим о новой своей способности, затем приступаю к демонстрации.
В полной тишине, даже не слышно дыхания присутствующих, отрываюсь от пола, медленно поднимаюсь к потолку, опускаюсь вниз, перехожу в горизонтальное положение, опять поднимаюсь. Переворачиваюсь лицом вниз, совершаю круговые движения в горизонтальной плоскости, поднимаю со стола груз (лабораторный стенд), повторяю левитацию с ним. Провожу опыты с перемещением предметов, от ручки до шкафа, заканчиваю демонстрацию, идет уже третья минута, силы на исходе.
После завершения эксперимента еще минуту в помещении стоит тишина, первым нарушает ее завкафедрой: Сергей Владимирович, это чудо! Наука утверждает, что такое невозможно, Вы доказываете обратное. То явление, что Вы нам показали, будет величайшим открытием в науке о тайнах психики. Займитесь его исследованием, мы окажем Вам всемерную помощь.
Весь день на кафедре царит оживление, все обсуждают происшедшее на их глазах чудо, при встрече со мной почтительно расступаются, в глазах восхищение и, можно сказать, обожествление. Я со своими сотрудниками обрабатываю результаты эксперимента. Просмотрели видеоматериал, все мои действия зафиксированы четко, с нескольких камер. По приборам какой-то заметной реакции нет, магнитный, электростатический, радиационный фон на стабильном уровне. С дистанционных датчиков, укрепленных на моем теле во время эксперимента, есть определенные сигналы, но пока по ним невозможно однозначно объяснить происходившие процессы. Но я и не рассчитывал так скоро получить обнадеживающие результаты, впереди нас ждут долгие и трудные исследования и поиски.
Рабочий день у меня занят плотно, в первой половине дня занятия со студентами, после в моих спецгруппах, исследовательская работа по прежним темам, теперь добавилась по новому направлению, готовлю диссертацию, ее тему решили с Маратом Абубакриевичем не менять. Самостоятельно, по своему плану, работаю в астрале, изучаю его поле, пытаюсь хоть как-то понять природу, механизм воздействие на материальный мир. Уже есть некоторые предположения, но все они виртуального характера, нет реальных научных методов, подтверждающих его существование. Меня поддерживает в поисках мысль, что я сам в этом мире, вернее, мое сознание, как и имеющиеся способности — продукт воздействия астрального поля и его разновидности — ментала.
О моих сверхъестественных способностях пошли сенсационные публикации в СМИ, в Интернете и на телевидении многократно прокручивают ролик с демонстрацией левитации. На кафедру приходит множество писем, официальных и частных, с приглашением выступить на каком-либо симпозиуме, конференции или съезде, предлагают большие суммы за сеансы. Много просьб и заявлений о поиске пропавших близких, их судьбе, дать предсказания о коммерческом проекте или в личном плане. Меня преследуют репортеры и просители, на улице, в общественных местах узнают совершенно незнакомые люди, подходят, высказывают свои чувства и просьбы. Нет покоя ни мне, ни моим близким от навязчивого внимания окружающих, все чаще приходится проводить успокаивающие и восстанавливающие сеансы.
На все приглашения и просьбы отвечаю отказом, специально провел пресс-конференцию по этому поводу. Реакция ожидаемая, поток обращений уменьшился, но пошли угрозы и попытки шантажа от отчаявшихся людей и психически неуравновешенных личностей. Пришлось нанять охрану, живем как в осажденной крепости. Уже было несколько попыток нападения на меня и близких, на наш дом. Сам я чувствую приближении угрозы, нейтрализовываю агрессора, но беспокоюсь за своих, принимаю дополнительные меры их безопасности. Так и продержались около полугода, постепенно ажиотаж вокруг меня затихает, напряжение спадывает. Но все же не расслабляюсь, охрану не отменяю, своих родных также настраиваю не терять бдительности.
Беда пришла, когда все успокоились, потеряли осторожность. Катюша поддалась на уговоры нового ухажера, тайком уехала на его машине после занятий в институте, не предупредив свою охрану, и пропала. Когда она в установленное время не вышла из здания, охранник отправился на поиски Катюши, не найдя, поднял тревогу. Мне позвонил старший дежурной смены, сообщил о случившемся. Я в это время работал в лаборатории, со своими помощниками проводил эксперименты. Немедленно прекратил работу, отпустил сотрудников, приступил к поиску дочери. От волнения не смог сразу настроиться на инициацию центра ясновидения, после неудачной попытки пришлось терять время на сеанс аутотренинга. Все, я спокоен, можно начинать.
9
Запускаю ясновидение, представляю Катюшу. Передо мной открывается глухое помещение, без окон, едва освещается горящими свечами. На столе, покрытом красной тканью, лежит моя дочь, полностью раздетая, руки и ноги разведены, привязаны к ножкам стола. На полу и на стенах нарисованы перевёрнутая пентаграмма и печать Бафомета, над столом висят перевёрнутый крест и рога козла. Вокруг стоят четверо, в черных балахонах, лица закрыты масками. Мою дочь насилуют, тело испещрено порезами, раны кровоточат. Становится ясным, что здесь проводят кровавый ритуал самые опасные, психопатические сатанисты с патологическими отклонениями, Катюшу приводят в жертву.
Прерываю ясновидение, выхожу сознанием в ментал, ищу аурный след дочери. Начинаю поиск от ее института, след очень слабый, наверное, ее в машине сразу привели в бессознательное состояние, часто теряю его, возвращаюсь, иду кругами, пока опять не выхожу на него. Спустя долгие минуты или часы нахожу место ее заключения, в одном из особняков в элитном районе города. Проникаю в дом, его подвал, передо мной все подонки. Натешившись, они готовят жертвоприношение, приготовили нож, тазик и чайник с водой. Моя дочь в беспамятстве, не выдержала надругательства, но угрозы для ее жизни не вижу. Вламываюсь в сознание того, кто держит нож, без всякой жалости ломаю его, он застывает. Провожу тоже со всеми остальными, возвращаюсь в свое тело.
Еду в нужный мне райотдел милиции, здесь пишу заявление о похищении дочери. Воздействую на сознание дежурного, пытавшегося отказать в его приеме из-за малого срока пропажи заявляемой. Прохожу к начальнику отделения, майору, представляюсь, но он и так меня узнал, высказывает восхищение моим способностям. Терпеливо выслушал его, рассказал о своей беде, а затем попросил помощи в освобождении дочери и задержании ее похитителей, объяснил, где она сейчас находится. Майор сразу поверил моему утверждению, только пояснил, что нужна санкция прокурора на доступ и обыск домовладения. Поехал сам со мной в районную прокуратуру, здесь без особой задержки получили нужный документ, пришлось вновь применить ментальное внушение, с дежурным нарядом милиции поехали к особняку.
По пути начальник отделения рассказал, что хозяин этого особняка важный чин в горисполкоме, проблема с его сыном, в милицию неоднократно обращались с жалобами и заявлениями на жестокое обращение и насилие с его стороны. Но отец покрывает своего беспутного сына, как-то решает с пострадавшими, они забирают свои заявления.
Останавливаемся у особняка, в воротах звоним, к нам выходит домработница. На вопрос о хозяине отвечает, что его еще нет, дома его жена. Начальник вызывает ее, выходит полная женщина лет пятидесяти с холеным, надменным лицом. На требование майора о допуске в дом, показавшего санкцию прокурора, ответила, что без разрешения мужа она не запустит никого, стала звонить по сотовому. Начальник решил не обострять отношения с женой хозяина, легче решить с ним самим. Тот ответил, что скоро приедет, ждем его.
Подъезжает служебная Волга, с заднего сидения выходит крепко сбитый солидного вида мужчина, наверное, бывший спортсмен. Направляется к нам, представляется и сразу спрашивает, по какому поводу мы здесь. Майор разъясняет, что к ним поступило заявление о похищении девушки, которая сейчас находится в этом доме, санкция на обыск имеется. Показывает на меня, представляет, что я отец девушки, известный экстрасенс, утверждаю, что дочь здесь.
Хозяин узнает меня, но особой приветливости на его лице нет. Приглашает пройти в дом и осмотреть его, хотя уверен, что тут ошибка. Вступаю в разговор, прошу провести в подвал. Спускаемся, дверь заперта изнутри, на стук вначале никто не отвечает, потом раздается отклик моей дочери: Помогите, пожалуйста, мне плохо!
Подручным инструментом вскрываем дверь, входим в помещение. В нос бьет спертый воздух, запах крови, выделений. Темно, свечи уже сгорели, хозяин включает свет. На столе лежит привязанная Катюша и плачет, увидев меня, отчаянно просит: Папа, забери меня отсюда, мне страшно!
Подбегаю к ней, обнимаю и успокаиваю дочь, у самого слезы рвутся, накрываю снятой с себя курткой, развязываю узлы бельевого шнура. Одеваю и накрываю сверху одеялом, поднимаю на руки, с разрешения майора выношу из подвала и усаживаю в машину, везу домой. На изуверов даже и не смотрел, они уже наказаны мной, пусть дальше с ними разбирается закон.
Дома привожу ее психику в относительно нормальное состояние, обрабатываю раны, Катюша засыпает. После пережитых волнений у меня нервный отходняк, дрожат руки, ноги, спазмы в груди и животе. Постепенно прихожу в себя, наступает сонливость, иду спать. Вечером, когда пришла с работы Наташа, в двух словах рассказал о случившемся, добавил, что сейчас с Катюшей все в порядке, со временем забудет этот кошмар. Наташа вся побледнела, побежала в комнату дочери, та еще спит. Вернулась, заплакала, я обнял ее, успокаиваю, все страшное позади.
На следующий день во второй ее половине ко мне на кафедру пришел следователь прокуратуры. Я в это время вел занятие с одной из старшей групп по основам лечения психоза и других психических расстройств. Он зашел в нашу лабораторию в сопровождении Марата Абубакриевича, тот представил следователя и сразу оставил нас. Максим Леонидович, так зовут следователя, попросил разрешения присутствовать на занятии, я согласился. Уже после завершения урока, когда мои слушатели покинули лабораторию и мы остались наедине, Максим Леонидович рассказал о ходе ведения следствия по нашему делу. Как представляющее особую важность, связанное с "черными сектами", его передали из райотдела в городскую прокуратуру, ведет его он.
Подследственные сейчас находятся в психдиспансере с диагнозом глубокой комы, выключения сознания с полной утратой признаков психической деятельности. Какой-либо надежды на выздоровление врачи-психиатры дать не могут, порекомендовали обратиться ко мне. Правда, сразу встает этический вопрос, возьмусь ли я, отец пострадавшей девушки, лечить ее мучителей. Следователя больше интересует другой вопрос, как случилось, что молодые, физически здоровые люди в одночасье стали практически живыми трупами, ни на что не реагирующими "овощами", причем без вмешательства кого-либо, если не считать девушку, объекта их насилия? Могу ли я как-нибудь прояснить с этим вопросом?
Единственный ответ, который я могу дать, психиатрия такого объяснить не может, только что-то сверхъестественное, как божье наказание. По-видимому, мой ответ не устроил следователя, но ничего серьезного предъявить мне он не может, слишком все иррационально, против догм науки и логики. Он поговорил еще о моих необычных способностях, о моем даре ясновидения, позволившем мне увидеть место преступления, и ушел. Позже, через несколько недель, он рассказал мне, что дело закрыто из-за невменяемости обвиняемых, которые так и не вышли из комы. А по городу пошли слухи, что здесь не обошлось без колдовства, прямо называли мое имя. Меня стали бояться, некоторые обходят стороной при встрече. Но нет худа без добра, угрозы и нападения на нас прекратились.
