— И ничего нельзя сделать?
— Нет, почему, — сделать можно много. Мы можем полететь к Воротам, — хотя это опасно, конечно, — и передать сообщение, используя их системы. Корабль у меня есть. Но мы не сможем улететь оттуда, и, если файа не ответят, — нас там просто убьют. Ведь Ленгурья, — лишь кроха по сравнению с миром Ворот, а там живут существа, которые дышат смертью так же, как мы дышим воздухом. Ты вряд ли понимаешь, где окажешься, и с кем нам придется сражаться. Видишь ли, Древним Богам не обязательно быть живыми. Это могут быть и машины. А это чужие машины... и мы для них чужие. Они не поймут нас. Всё непонятное они уничтожают... в лучшем случае. Или... делают понятным для себя. А это страшно, если что-то мертвое, не понимая твою сущность, начнет менять её...
— Мне непонятно! — я окончательно запутался.
— А ты думаешь, мне понятно? — Анмай отвернулся. — Они хуже, чем враги: они равнодушные. Им всё равно, существуем мы или не существуем. Мы не сможем понять их побуждений, они — наших. Для них мы игрушки, — но когда-то именно подобные нам создали их. И мы заставим их это вспомнить.
Глава 4:
Что значит имя?
1.
На следующее утро меня разбудило чудовище в длинном темном одеянии, из-под которого выглядывали лишь высокие сапоги. Поверх него был надет гибкий панцирь из массивных, глянцево-темных пластин. Броня покрывала плечи и руки от локтей до запястий, пластины поменьше защищали кисти рук. Голова тоже была металлическая, из насекомообразной морды росли три пары рогов, огромные глаза, — совершенно черные, пустые и стеклянные.
Вначале я испугался этого создания, но тут же заметил ещё кое-что. На левом его запястье был браслет, — совсем как у Анмая, и силовой пояс, тоже как у Анмая. Создание откинуло свою морду вверх, почесало нос и улыбнулось.
— Что это? — спросил я, показывая на правую руку Вэру. Два толстых рубчатых браслета, — у локтя и запястья, — удерживали на ней узкое, массивное устройство из темного металла.
— Ваджра. Наручный лазер.
Анмай сделал незаметное движение и гибкий сердечник с лязгом выскользнул из панциря, прильнув к указательному пальцу файа. Пронзительно-яркий прицельный луч запрыгал по стенам, повинуясь почти незаметным поворотам руки. Ещё движение — и сердечник, щелкнув, вернулся на место. Анмай растопырил пальцы. Из-под металлических пластин выскользнули двухдюймовые изогнутые когти. Их внутренние края были остры от основания до кончика.
— Боевое снаряжение должно вселять ужас во врага, — сказал Анмай. Когти с лязгом вернулись на место. — Ладно, одевайся, мне нужна твоя помощь.
— Что, мы уже отправляемся? — спросил я.
Файа усмехнулся.
— А чего ждать?
2.
— План действий, в общем, несложный, — сказал Анмай, когда мы уже шли по коридору. — Сначала мы заглянем в оружейное хранилище, потом сядем в челнок. На нем можно будет пробиться к управляющей сути Ворот. Потом, если повезет, мы найдем поблизости укромный уголок и будем сидеть там, пока не подойдет помощь.
— А если не повезет?
Анмай пожал плечами.
— Тогда мы встретимся с Создателем... если он существует, конечно. А если нет — просто исчезнем. Это достаточно понятно?
Я кивнул, и вдруг ощутил острый укол вины. Я не боялся рисковать собой, но рисковать любимой друга... Впрочем, я понимал, что Иситтала сама готова на всё, лишь бы сбежать из этого жуткого города, да и чувство вины за тот постыдный побег из долины изрядно отравляло жизнь пары...
Мы спустились в ангар и сели в летающую машину Вэру. Я спросил, за счет чего она держится в воздухе, — никаких заметных двигателей у неё не было. Я думал об антигравитации, но Анмай разочаровал меня: по принципу действия это был обычный вертолет, только роль винта играло силовое поле.
Покинув ангар, машина вновь принялась петлять между исполинскими башнями, но на сей раз полет оказался недолгим. Вскоре она нацелилась на платформу, — выступ огромной, как гора, башни, скользнула вниз, зависла над ней и опустилась. Ореол взвихренного воздуха вокруг неё погас и мы выбрались наружу.
— Пошли, — сказал Анмай. — Только не отставай и не смотри особенно по сторонам. Иначе глаза у тебя могут не только вылезти на лоб, но и двинуться выше.
Я усмехнулся, сжимая его руку. Ватная, мертвая тишина ощутимо давила, словно камень... как и мертвый лиловый свет.
Мы вошли в просторный цилиндрический туннель, ведущий вглубь башни. Его неровные зеленоватые стены пронизывали толстые прозрачные жилы, в них беззвучно скользили отблески и тени, едва освещая этот сумрачный проход. Между них зияли арки проемов, люки или двери, похожие на закрытые рты.
Я покосился на Вэру, — он чем-то странно соответствовал такому окружению, — и вздохнул. Мне не хотелось отводить взгляд от невозмутимого лица файа, наверное, потому, что оно одно осталось неизменным, когда все мои представления о мире разлетелись вдребезги и были собраны вновь.
Высокий просторный коридор оказался очень длинным, с множеством изогнутых ответвлений. Я быстро запутался в туннелях и уровнях здания, и уже с трудом представлял, куда именно мы идем.
— Зачем вы устроили арсенал здесь? — наконец спросил я.
Анмай усмехнулся.
— Не здесь. Внизу.
— Но зачем?
Анмай пожал плечами.
— Это была наблюдательная станция, вообще-то. А потом в неё стащили всё опасное, — так и получился арсенал. Кстати, мы уже почти пришли.
Широкий люк в полу коридора вел в один из лифтовых стволов башни. Сам спуск был недолгим, — маленькая серебристая платформа, совершенно ни к чему не прикрепленная, понеслась вниз с такой скоростью, что вырвалась у нас из-под ног. Через пару минут нас крепко прижало к ней, когда она остановилась. Мы вышли в коридор, расположенный, как мне показалось, доброй милей ниже. Здесь было жарко и душно, полутемные туннели сплетались с пронизывающими их трубами. Я слышал слабый гул, пробивавшийся откуда-то снизу, — наверное, с самых нижних ярусов, из толщи единого фундамента-днища, на котором стояли все башни. Стены здесь покрывали невообразимые органические узоры, — темные или сочащиеся нездешним зеленовато-голубым сиянием. Некоторые из них двигались.
Глядя на всё это, я думал... точнее, пытался думать. У меня не было сил на лишние размышления, — большая их часть уходила на то, чтобы мысли оставались... человеческими. Раньше я не знал, что мышление настолько зависит от того, что я вижу. Впрочем, в этом бесконечном разнообразии форм я всё равно ничего не понимал. Всё, попадавшееся на пути, было столь чужим, что с трудом воспринималось как реальность.
Наконец, мы подошли к громадным круглым воротам, — диафрагме из толстых стальных плит, несомненно, чужеродной для этого места. Она была врезана в грубо обрубленную твердую плоть жилистых стен.
Анмай приподнял запястье, вдавил сегмент браслета пальцами правой руки и на миг прикрыл глаза. Раздался рокот. Массивное внешнее кольцо диафрагмы начало вращаться, её изогнутые плиты-лепестки поползли в стороны. Между них брызнул яркий белый свет. Через несколько секунд открылось длинное, просторное помещение с рядами дверей и труб вдоль стен.
Анмай, опять с помощью браслета, открыл одни из боковых ворот. За ними тоже тянулся просторный не то зал, не то туннель, загроможденный контейнерами.
— Это там, — файа вновь коснулся браслета и на секунду закрыл глаза.
— Что ты делаешь? — спросил я.
— Отключаю защиту. Вот, всё. Пошли. Мне одному всё равно с ним не справиться...
Мы прошли вглубь зала. Анмай открыл один из небольших контейнеров и я увидел странное устройство, похожее на громадный металлический цветок.
— Что это? — спросил я, когда Анмай выдвинул из боковины контейнера небольшую панель и начал проверять устройство.
— Квантовый дезинтергатор, — лучшее, что тут есть против... сущностей. Не знаю, правда, будет ли от него толк... там. Ладно, теперь помоги мне, я один его не утащу...
Через несколько минут мы вытащили тяжеленный контейнер к лифту и помчались вверх по его узкой, оплетенной жилами шахте.
3.
Я весь взмок, пока тащил контейнер от лифта до посадочной площадки, — мне пришлось отдуваться одному. Анмай настороженно осматривался вокруг, и я чувствовал себя довольно-таки глупо. Наконец, мы впихнули контейнер в грузовой отсек машины и залезли в неё. Когда она вернулись в ангар базы, Анмай даже не стал сажать её. Он подлетел прямо к кораблю, секция его днища опустилась, машина приземлилась на неё, — и через секунду оказалась в грузовом отсеке.
Рубка корабля поразила меня пустотой. Кроме экранов и сидений пилотов в ней больше ничего не было, если не считать ожидающей нас тут Иситталы. Она тоже была в броне, но без шлема.
— А где пульт управления? — удивленно спросил я. Сознание не поспевало за событиями, и всё происходило, словно во сне.
— Управление тут, — Анмай показал на браслет. — Кстати, без медальона Иситталы оно не действует, так что дай его мне, пожалуйста. А теперь сядь в кресло и пристегнись!
Я подчинился. Анмай уютно скрестил руки на животе и закрыл глаза. Я не представлял, как можно лететь с закрытыми глазами... но это работало. Под нами загрохотало, в окнах-экранах взметнулась пыль и пламя. По едва ощутимым покачиваниям корабля я неожиданно остро ощутил, что под нами больше нет опоры. Спинка кресла нажала на лопатки, — и мы понеслись.
4.
Массив центральной башни Хали вдруг занял полнеба. На выпуклой стеклянистой стене у её верхушки открылось подобие рта, выдохнувшего лиловое облако, — похожее на светящийся туман, но страшное. Я не удивился, когда Анмай мгновенно развернул корабль так, что перед нами осталось лишь небо, и дал полный ход.
— Что... — успел сказать я прежде, чем перегрузка выжала весь воздух из груди.
— Это страж! — Анмай ещё как-то мог говорить. — Я сдуру подошел слишком близко к генераторам! Теперь повезет, если просто уйдем живыми!
Я больше не мог спрашивать, — я мог протолкнуть в себя ровно столько воздуха, чтобы не задохнуться. У меня, почему-то, потемнело в глазах, я ничего не видел, и это было обидно до слез — мне очень хотелось увидеть этот мир сверху. За грудиной родилась жгучая боль, но душу сжигала боль куда более сильная. Если мне, в общем-то, сильному парню, едва удавалось дышать, то каково же приходилось Иситтале?..
Я не знал, сколько минут это длилось, но потом я упал, и стал падать... и падать... и падать...
Я с трудом сдержал испуганный крик, и с ещё большим трудом — позыв к рвоте. Желудок, словно воздушный шар, рвался вверх, безжалостно нажимая на солнечное сплетение, — изнутри, и это было почти невыносимо. Я полностью потерял ориентацию. Я чувствовал, как кровь приливает к голове, пока мне не начало казаться, что меня повесили за ноги. Я чувствовал ремни, прижимавшие меня к креслу, и был настолько уверен, что оно перевернулось вверх тормашками, что закрыл глаза. Мне мучительно хотелось выскочить из кожи.
— Это невесомость, — Анмай отделился от своего кресла и теперь плавал под потолком. — В космосе всегда так. Считается, что это очень приятно... наверное, если хорошо привыкнуть.
— А долго надо привыкать? — выдавил я. Мне всё ещё казалось, что кто-то давит мне коленом точно между ребер. — Если долго, то я, пожалуй, сойду с ума.
— Недолго. Сутки или двое. Обычно.
— А ты много летал?
— Ну... если в общем... это первый раз. То есть, я отлично знаю, что делать, но сам я не летал. Разве что в мечтах. Я имею в виду это моё воплощение. Другие... другие Вэру... наверняка летали больше. Особенно первый. Он... — Анмай помолчал. — Я чувствую, что во мне... чего-то не хватает. Но не могу вспомнить. Чего-то очень важного... самого важного... — его лицо вдруг мучительно исказилось и это неожиданно больно задело меня. Я попытался представить, каково сознавать себя копией истинного существа, одной из множества, но не смог.
— Теперь у нас только один шанс, — совершенно другим, спокойным голосом сказал файа. — Мы летим к Воротам, но не сможем войти в них, — нас вынесет к Средоточию, к Центральной. Там каждый сам выбирает свой путь, а наш корабль для этого не приспособлен... мы просто погибнем. Нужно найти центр управления и оттуда связаться с Файау. Сразу скажу — это маловероятно. Я плохо помню, что там. Могу представить... но не точно. Там всё живое... разумное... короче, сам увидишь.
— А как... как Иситтала? — я, наконец, догадался спросить о главном.
— Надеюсь, что в порядке. Ведь женщины вообще выносливей мужчин... впрочем, неважно.
Я уже достаточно опомнился, чтобы открыть глаза. Пускай голова ещё кружилась, но любопытство жадно требовало вобрать в себя весь окружающий мир. Вначале изображение на экранах показалось мне мешаниной цветных пятен, потом...
Небо стало серо-черной смутной поверхностью, похожей на плотный дым ночью. В нем угадывались струйчатые течения, — реки смутно светящейся пыли. Зрелище было одновременно безвидным и пугающим, — ведь я смотрел на предел этого мироздания. А то, что я вначале принял за клочок голубого неба, — то был мир Элари. Я видел чисто-белые, тончайшие резные облака, под которыми смутно угадывались очертания морей и континентов. Я попытался понять, над каким местом мы пролетаем, но не смог. Моря были, как и положено, синими, но суша не зеленой, как мне думалось, а рыжей. Лишь кое-где виднелись темные пятна, которые могли быть лесами, а могли и озерами. Никаких городов, полей, дорог с такой высоты уже не было видно. Изображение медленно двигалось, такое подробное и красочное, что у меня просто захватило дух. Хотелось смотреть и смотреть на него, не отрываясь.
Наконец я опомнился и попытался отыскать солнце, так ярко освещавшее землю под нами, но тщетно. Его нигде не было. Зато я увидел Звезду, — черный провал на темном фоне, окаймленный тусклым лиловым ореолом. Он выглядел на удивление зловеще и я поёжился, вспомнив, что туда мы и летим...
Это походило на сон, — я путешествовал в космосе, словно в своих детских мечтах. При этой мысли мне стало на удивление хорошо, — хотя щеки и уши ещё горели от прилившей к голове крови.
— Солнце? — Анмай на миг задумался после моего вопроса. — Мы уже вышли из его светового конуса. Тут всё искусственное, не забывай. Настоящее было бы размером со Звезду или ещё больше. Жаль, что Элари не видел настоящих звезд, — и уже никогда не увидит.
5.
Очень скоро жизнь на корабле вошла в нормальную колею. Разгоняя его, Анмай включил двигатель на малую тягу и на борту появилась слабая, но всё же ощутимая сила тяжести. Теперь я мог ориентироваться и сразу почувствовал себя гораздо лучше. Слабая гравитация оказалась удивительной, куда более приятной, чем невесомость. Едва придя в себя, я сразу же обшарил весь корабль. Впрочем, тот был невелик, и кроме рубки, грузового ангара, жилой каюты и шлюза других помещений в нем не нашлось. Большую часть корпуса занимали двигатели, установленные в корме за глухой переборкой, и разная аппаратура, спрятанная между двойных стенок обшивки. Ещё был узкий коридор меж наглухо отгороженных отсеков посадочных двигателей, соединяющий жилое помещение с ангаром, и такой же коридорчик на корме. Стоявшие в нем устройства доставили мне немало неприятностей. Есть и пить в невесомости оказалось нетрудно, но вот отправление нужд было сопряжено с большими сложностями. Когда я просто попытался вымыть руки, то облился с ног до головы и чуть не захлебнулся, когда расползшаяся по коже вода полезла в нос.
