Для борьбы с этой группировкой пришлось организовать дополнительный набор в отряд "чёрные волки", в связи с чем пришлось расширять территорию базы. Между Орденом и "Авророй" было заключено мирное соглашение, чтобы можно было все силы сосредоточить на борьбе с истинноорденцами. А потом случилось то, что если не повергло всех в шок, то как минимум крупно озадачило.
Из подземной усыпальницы Ордена исчезло тело погружённого в анабиоз Великого Магистра. Похитили ли его, или же он сам очнулся и сбежал — никто не имел понятия: проникновение в "сердце тени" склепа с целью выяснить, что произошло на самом деле, оказалось непосильной задачей даже для психики старших магистров. Нечто выталкивало их оттуда. Как они объяснили, в подземелье покоились останки основателя Ордена, и "его дух гневался". Не знаю, стал ли в самом деле препятствием для установления истины гнев какого-то духа, но вскоре после исчезновения Великого Магистра Ганимед Юстина получил от его имени жуткое послание.
Я видела его собственными глазами. Оно было написано, а точнее, вырезано на обнажённом и обезглавленном теле хищника-орденца и состояло всего из четырёх слов: "Самозванцу от Великого Магистра". Означало ли это, что Великий Магистр вышел из состояния анабиоза? Оскар, обследовавший это послание, сказал:
— Здесь что-то не то. Не могу понять, что, но у меня есть сомнения в том, что это мог послать Великий Магистр. Да, здесь определённо что-то нечисто.
Но "что-то не то" было слишком расплывчатым определением сути происходящего. Реальная же перспектива того, что Великий Магистр очнулся и готовит возмездие отступникам, приводила орденцев в трепет. Многие из них уже сожалели, что проявили слабость и поддались "Авроре", тем более что "Истинный Орден" начал забрасывать их такими жуткими посланиями — якобы от имени самого Великого Магистра. Он призывал своих заблудших детей свернуть с ложного пути, на который их завела "Аврора", и вернуться в лоно Ордена — истинного, первозданного Ордена, с его законами, не искажёнными "Авророй", и обычаями, не попранными ею. И на многих орденцев это действовало: они объявляли себя последователями "Истинного Ордена", полагая, что его возглавляет сам Великий Магистр, и уходили в подполье. Ряды "Истинного Ордена" пополнялись, а "Аврора" боролась на пределе своих возможностей.
9.3. В клочья
— Эти выродки взорвали Джулию, — мрачно сообщил Каспар. — Подложили в машину взрывное устройство.
Я похолодела.
— Она...
— Нет, она почти не пострадала, — успокоил меня Каспар. — Погибли водитель и телохранитель, а её только слегка контузило взрывной волной.
Я пожелала осмотреть место взрыва и остатки машины, в которой Юля иногда ездила, вместо того чтобы пользоваться крыльями: будучи известной среди людей фигурой, она скрывала свою истинную суть. Взрыв прогремел во дворе здания, в котором располагалась штаб-квартира "Авроры". Зрелище было жуткое. От машины остался только искорёженный обгоревший остов, а весь двор был усыпан ошмётками разорванной плоти и обломками металла.
— Где она? — спросила я.
— Джулия сейчас у дока, — ответил Каспар.
— Летим к ней.
Юля сидела на койке, а док заклеивала ей пластырем ссадину на лбу. У президента "Авроры" был потрёпанный и закопчённый вид, но при моём появлении она тут же поднялась на ноги. Глаза на её слегка чумазом лице поблёскивали колючими искорками.
— Сиди, сиди, — сказала я.
Я обняла её, ощутив при этом железное напряжение её тела. Она не казалась напуганной. Это был не испуг, а гнев, и она еле сдерживала его: у неё подрагивали пальцы, а губы были сурово сжаты.
— Что с Эдвардом и Джудом? — спросила она Каспара.
— В клочья, — ответил тот.
— Проклятье!
Юля ударила кулаком в стену. От её удара на стене осталась вмятина, посыпалась штукатурка. Я сказала:
— Мы предпримем все меры по розыску организаторов.
Её ноздри дрогнули.
— Не стоит, — сказала она. — Что толку искать исполнителей? Будет лучше, если мне принесут голову их главаря — кто бы он ни был, Октавиан или сам Великий Магистр! Без него они ломаного гроша стоить не будут.
Каспар сказал:
— Вам следует укрыться в безопасном месте, госпожа президент.
Она сверкнула глазами.
— И не подумаю. Им меня не запугать!
Каспар покачал головой.
— Они могут повторить попытку.
Юля метнула на него колючий взгляд.
— Чтобы не допустить этого, вам следует лучше делать свою работу. Разве не вы заведуете службой безопасности?
Каспар промолчал.
9.4. Туфельки
Вторая попытка не заставила себя ждать: уже через две недели прогремел новый взрыв. Всех нас потрясла циничность этого акта.
В конце рабочего дня, когда Юля садилась в машину, чтобы ехать к себе домой, откуда-то появилась маленькая девочка. Юркий ребёнок ускользнул от рук охраны и метнул в машину гранату. Юлю спас новый телохранитель, закрыв её собой. Малышка, бросившая гранату, сама пострадала от взрыва. Выбравшись из-под тела спасшего её охранника, Юля подползла к ребёнку. Изувеченная девочка была без сознания.
Юля сама доставила её в центр к доку Гермионе. У ребёнка была тяжёлая взрывная травма. Несмотря на все меры, принятые командой врачей под руководством дока, девочка умерла спустя сутки, не приходя в сознание.
Когда я вошла в палату, девочки уже не было. На краю аккуратно застеленной пустой койки сидела Юля, держа на коленях детские туфельки. Её плечи беззвучно вздрагивали. Заметив меня, она торопливо отёрла глаза и подняла голову.
— Она умерла, — сказала она глухо.
— Да, я уже знаю, — ответила я.
Минут пять мы молчали. Следы слёз на лице Юли медленно таяли, уступая место ожесточённой решимости. Она закурила, хотя в палате это было запрещено. Одной рукой поднося ко рту сигарету, другую она держала на туфельках.
— Пусть твои "волки" добудут его голову, — сказала она сипло, поглаживая их. — Такое нельзя прощать.
— Не мы ли сами начали всё это? — сказала я.
Она колюче блеснула глазами, сжала туфельки.
— Теперь это уже не имеет значения.
Я хотела добавить, что именно она начала всё это, но промолчала. Теперь уже в самом деле не было смысла искать виноватых.
9.5. Где Октавиан?
Президент "Авроры" всё-таки приняла решение поселиться на базе "волков", которая считалась наиболее безопасным местом. Это была крепость, атаковать которую не решались даже последователи Октавиана (или Великого Магистра). Президент "Авроры" взяла с собой в убежище и своего приёмного сына.
— Гриша хочет стать "чёрным волком", — сказала Юля. — Сколько я ни отговаривала его, он упрямо твердит, что это его давняя мечта.
Она подумывала о том, чтобы уволить Каспара, но моё заступничество спасло моего друга от опалы. Я сразу же привлекла его к разработке плана операции по захвату Октавиана. Его люди должны были осуществлять разведку, а "волки" — наносить удар. Октавиан и члены его группировки — а с ними и Великий Магистр — нигде надолго не задерживались, постоянно кочевали по всему миру, поэтому выследить их было трудно. Из-за их подвижности приходилось подолгу гнаться по их следу, который нередко в конце концов обрывался, и нужно было всё начинать с начала. У захваченных в плен рядовых членов группировки нам не удавалось выяснить, где скрываются главари: они не владели этой информацией.
9.6. Прах в ноздрях
Четыре дня непрерывной погони, схватка с шестью "истинноорденцами", голод, усталость и головная боль. Нужна была передышка, и я с моей группой "волков" приземлилась на крышу небоскрёба.
— Привал, — скомандовала я.
Всыпав во фляжку с водой сухую кровь из пакетика, я взболтала эту смесь и выпила, то же самое сделали "волки". Этого должно было хватить, чтобы мы могли добраться до базы. Примостив меч между колен, я закурила. Пламя зажигалки, которое я прикрывала рукой от ветра, уютно грело мне руку. Привалившись спиной к ближайшей вертикальной поверхности, я закрыла глаза.
— Разбудите меня через час, — сказала я четырём "волкам", оставшимся на страже возле меня.
И провалилась в дрёму.
— Аврора, прости, что будим тебя раньше, но к нам приближается группа боевиков Октавиана, — услышала я.
Я проспала только двадцать минут. На пробуждение и приведение себя в боевую готовность в моём распоряжении было лишь несколько секунд. Мы пустили в ход все виды оружия — от испепеляющих снарядов до бумерангов, и из десяти пар вражеских глаз погасли семь: головы слетели с плеч. С нашей стороны погиб один "волк" — Аксель Колла. Я отделалась царапиной на лице. Огни ночного города плыли вокруг меня в тошнотворной круговерти, и я присела на крышу.
— Надо возвращаться на базу, Аврора.
Я сказала:
— Сначала похороним Акселя.
Тело Акселя было сожжено в печи крематория, и урну с его прахом мы забрали с собой, чтобы поместить её в особый колумбарий в виде крытого павильона, где хранился прах погибших бойцов "Авроры", тела которых по каким-либо причинам не достались шакалам. Но в колумбарии перед нами предстала ужасная картина: все урны были выброшены из ячеек. Весь пол покрывал слой праха, всюду валялись опустошённые урны. Несколько секунд мы не могли опомниться.
— Кто мог совершить такое кощунство? — пробормотал один из "волков".
— Ясно, кто, — сказала я. — Те, с кем мы только что бились. Больше некому.
Так оно и было. Всё, что мы могли сделать, это собрать просыпанный прах и расставить по местам. Конечно, он весь смешался, и пришлось насыпать его в урны без принадлежности какому-то конкретному покойному. Закончив с этим, мы поставили в одну из свободных ячеек прах Акселя и подписали его временной табличкой — маркером на пластмассовой пластинке. Высморкавшись, я увидела на платке что-то чёрное. Хоть я и редко дышала, но прах осел в моих ноздрях.
9.7. Усталость
Наше возвращение было печальным. Я сразу же рассказала Юле о происшествии в колумбарии. Она была возмущена и отдала Каспару приказ обеспечить неприкосновенность праха. Он пообещал обнести колумбарий оградой, а сверху натянуть сетку, на которую будет подаваться напряжение.
Я чувствовала безмерную усталость. Меня бесило всё: и эта война, и Октавиан вместе с призраком Великого Магистра, и Юлины властолюбивые амбиции. Себя я ненавидела тоже. Только один человек мог — хотя бы на время — согреть моё ожесточённое сердце, и к этому человеку я поспешила направить свои усталые стопы.
Своего любимого человечка я застала в моём кабинете. Она сидела в кресле, развалившись и закинув стройные длинные ножки на стол, а на диване сидел стильно одетый парень с мраморно-бледной кожей и холодной кровью. Голубой лёд глаз, нога, небрежно закинутая на другую, перстень на пальце, две расстёгнутые верхние пуговицы рубашки, русые кудри — передо мной был не кто иной, как Гриша, приёмный сын президента "Авроры". Мне почему-то вспомнились упругие персиковые ягодицы, и я на мгновение смешалась. Он обольстительно улыбнулся мне и даже не соизволил встать.
— Привет, Аврора.
Мне, привыкшей к почтительности со стороны всех без исключения авроровцев, это показалось чуть ли не верхом нахальства. Этот балованный мальчишка, видимо, полагал, что ему позволено всё. А ещё меня взбесило то, что он разглядывал ножки Карины, которые та как будто специально выставляла перед ним напоказ. Надо бы узнать, что тут произошло без меня.
— Вам не кажется, что вы чересчур фамильярно здороваетесь со мной, юноша? — сказала я сурово. — И вставать перед старшими вас не учили?
Это несколько сбило с него фамильярно-вальяжный вид. Он поднялся с дивана.
— Извини, Аврора, — сказал он смущённо. — Я хотел с тобой поговорить, но вот уже несколько дней не могу застать тебя.
— Правильно, — сказала я. — Потому что я не сижу на месте. — И добавила, намекая на покачивающуюся в кресле Карину: — А ты, я вижу, тут не скучал в столь приятном обществе.
Я сбросила ноги Карины со стола, согнала её с кресла и опустилась в него сама. Сняв сероватые, покрытые тонким слоем праха перчатки, я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
— Ты устала, мамуль? — спросила Карина, прильнув к моему плечу.
— Чертовски, — сказала я, не открывая глаз. — Я не спала четверо суток и ужасно хочу наконец вздремнуть хотя бы пару часиков.
— Ты опять ведёшь образ жизни, из-за которого ты заболела, — укоризненно сказала Карина. — Если так будет продолжаться, ты снова свалишься!
Я с трудом открыла глаза. Под веки мне как будто песку насыпали. Во мне клокотало раздражение, но я сумела сдержаться.
— Ничего не поделаешь, — сказала я сухо. — Сейчас такое время.
Тут опять выступил Гриша.
— Аврора, можно с тобой поговорить?
— Позже, — простонала я, снова закрывая глаза и откидывая голову. — Ты не видишь, что мне сейчас не до разговоров?
Тихо, но упрямо Гриша возразил:
— Прошу прощения, но это очень важно для меня. Позже я опять могу тебя не застать.
Усилием воли я заставила себя разлепить шершавые веки и посмотреть в его красивое, гладкое лицо.
— Ну почему тебе приспичило именно сейчас со мной разговаривать? Я еле живая от усталости. Впрочем, я знаю, о чём ты пришёл говорить... Об этом не может быть и речи.
Его пухлые губы дрогнули.
— Почему?
— Да потому. Тебе не место в стае "волков"... Не обижайся, мальчик, но я боюсь, что ты весьма слабо представляешь себе, что значит быть "чёрным волком". Может быть, с людьми ты круто расправляешься, но доводилось ли тебе когда-нибудь сходиться в схватке с равным тебе по силе существом, а то и с несколькими сразу?
— Нет, не доводилось, — сказал он. — Да, у меня нет такого опыта. Ну и что? Я знаю, что недавнее пополнение рядов "волков" тоже не всё сплошь состоит из опытных... Это не причина, чтобы мне отказывать. Я научусь всему очень быстро.
— Зачем тебе это? — спросила я. — Если для того, чтобы потешить своё самолюбие, похвастаться перед друзьями формой "волков", то до свиданья... Даже не суйся. Не трать моё время и не подвергай свою жизнь опасности, с которой у тебя кишка тонка столкнуться. Лучше оставайся под крылышком у мамы... Тусуйся в клубах, крути попой на танцполе, снимай девочек. Это то, что у тебя получается лучше всего. Вот и продолжай это делать.
Казалось, что он вот-вот заплачет. Но он сдержался, только заиграл желваками на скулах.
— Они два раза чуть не убили маму, — проговорил он глухо. — Этого недостаточно?
— Ах, вот как, — усмехнулась я. — Что ж, это веский аргумент. Вот только твоя мама против того, чтобы ты вступал в ряды "волков". Боюсь, она тебя к нам не отпустит. Я не хочу с ней ссориться. Она всё-таки президент "Авроры".
