— От имени Карины объявляю тебе благодарность. И от себя тоже.
Карина отцепила со своей шапочки брошку и приколола на грудь Алексу, потом поцеловала его в щёку. Я едва сдержалась, чтобы не улыбнуться, а Алекс принял эту награду с величайшей серьёзностью, будто это была не девчоночья безделушка, а самый настоящий орден.
8.15. Канун Нового года
За три часа до наступления Нового года я вернулась на базу. Виктория тут же доложила обстановку:
— Вернулась пятая группа. Им любопытно, кто там в твоей комнате. Я им сказала, что туда без твоего разрешения нельзя, но они очень хотят посмотреть на девочку. А она испугалась, закрылась там и не вылезает.
У двери моей комнаты столпилась вся пятая группа, как будто их туда тянуло магнитом. И у них я отметила знакомый опасный блеск в глазах.
— Это что за столпотворение? — спросила я сурово.
— Да мы просто на неё посмотреть хотим, и всё. А она стеснительная какая-то.
— А вам не приходит в голову, что вы её напугали? — сказала я. — Хорошо придумали — ломиться всей толпой! Она ещё не привыкла находиться в окружении стольких хищников.
— Мы вовсе не хотели её пугать, честное слово, Аврора! Мы только познакомиться хотели.
— Вы бы ещё дверь выломали! А ну, пропустите.
Меня пропустили к двери. Я постучала и позвала:
— Карина, куколка моя! Это я, открой. Чего ты испугалась?
Из-за двери послышался голос Карины:
— Я не одета!
— Ну так оденься, — засмеялась я. — И нечего бояться, никто тебе ничего плохого не сделает.
Я слышала, что в комнате работал обогреватель, а Карина ходила из угла в угол.
— Куколка, открой скорее! Ты что, хочешь до Нового года там просидеть одна? Если не откроешь, я уйду надолго. И тогда как хочешь.
Она подошла к двери.
— Мама...
— Что, маленькая?
— Их там много?
— Одна девятка. Плюс я. Ну, открывай, глупенькая. А то уйду.
Щёлкнул замок. Я сказала "волкам" вполголоса:
— Вы только не вламывайтесь. Напугали ребёнка — и хватит с вас. — И добавила громко: — Кариночка, я захожу. Только я, а они подождут за дверью.
В комнате было градусов двадцать: обогреватель работал в режиме максимальной температуры. Карина, в свитере, колготках и носках, стояла посреди комнаты. В дверь просунулась любопытная голова, но я щёлкнула ей по лбу, и она убралась. Я закрыла дверь.
— Ну и жара у тебя тут! Ты что, целый день обогреватель не выключала?
Она сразу же прижалась ко мне.
— Мама, ну чего им от меня надо?
— Ничего им не надо, куколка, — сказала я. — Им просто интересно, кто тут прячется. Неужели ты всё ещё думаешь, что они могут причинить тебе зло? Говорю тебе, они тебя не тронут.
Я вручила Карине её джинсы и выключила обогреватель.
— Одевайся. Бояться нечего, я с тобой.
Карина стала обречённо натягивать джинсы.
8.16. С Новым годом
Очарованные запахом Карины, "волки" обступили её.
— Ух ты, какая!
Они трогали, гладили и нюхали её, а она затравленно озиралась, ища глазами меня. Я ободряюще улыбнулась ей, давая понять, что ситуация под контролем. "Волков" же интересовал вопрос:
— Аврора, это что — правда твоя дочка?
Я подтвердила это. Альбина, старшая пятой группы, хотела её поцеловать, но Карина истолковала её намерения превратно и с криком бросилась ко мне. "Волки" засмеялись, а Альбина проговорила недоуменно:
— Неужели я такая страшная?
Ей ответили:
— С тех пор, как ты в последний раз видела себя в зеркале, прошло двести лет!
Альбина показала шутнику кулак.
Удовлетворив их любопытство, я увела Карину обратно в комнату. Как только дверь закрылась, Карина сразу юркнула под одеяло. Вытащив из пакетика леденец, она зашуршала фантиком, сунула конфету в рот и съёжилась в комочек. Я обняла её.
— Я хочу, чтобы они тебя знали. И чтобы ты их знала и не боялась. Ни при мне, ни в моё отсутствие ни один "волк" не причинит тебе зла. А если кто-то всё-таки посмеет тебя обидеть, я самолично отрублю ему крылья.
Она содрогнулась.
— Не бойся, куколка, до этого не дойдёт... Всё будет хорошо.
В Новый год на базе была только пятая группа. Я уговорила Карину выйти к ним ещё раз. "Волки" были заняты тем, что украшали мишурой и серпантином койки. Карина, увидев койки, недоуменно спросила:
— А разве вы спите не в гробах?
Ответом ей был смех, а я сказала:
— Нет, детка, гробы — это сказка.
В главном отсеке для общего сбора стояла ёлка, худо-бедно обвешанная какими-то игрушками.
— Можно, я помогу? — робко вызвалась Карина.
Она стала вырезать из бумаги снежинки и обклеивать ими стены — насколько могла дотянуться. Чтобы помочь ей приклеить их повыше, Баярд, самый рослый "волк" в группе, посадил её к себе на плечо. Потом Карина вырезала из бумаги фонарики, и их подвесили к потолку. Новогоднее украшение получилось не бог весть какое, но дух Нового года проник и в такое мрачное место, как логово "чёрных волков".
8.17. Последние сомнения
Утром первого января я всё-таки покинула мою куколку, поручив Виктории присматривать за ней. Вернуться мне удалось только в ночь с четвёртого на пятое.
Виктория доложила, что уже почти все "волки" познакомились с Кариной и буквально завалили её подарками. Каждый считал чуть ли не своим долгом преподнести ей что-нибудь — мягкие игрушки, сладости, фрукты, духи, косметику. Девятка Алекса уже доставила для неё еду, и она ни в чём не нуждалась.
Входя в комнату, я споткнулась о большого плюшевого льва. Повсюду стояли корзинки и подарочные коробки. Карина сладко спала, закутавшись в одеяло, и я не решилась её будить и просить подвинуться. Свернув куртку и подложив её под голову, я улеглась на полу.
Меня разбудил шёпот:
— Мама... Что же ты на полу лежишь, иди сюда.
Повинуясь её рукам, я плюхнулась на кровать. Она пустила меня к себе под одеяло, в тёплый пьянящий омут своего аромата.
— Куколка, ты замёрзнешь со мной... — пробормотала я, с наслаждением растягиваясь в нагретой Кариной постели. — Я холодная.
— Я тебя согрею, — защекотал меня её шёпот.
Какое было счастье проснуться оттого, что её тёплые пальчики теребили меня за уши! Это было лучшее пробуждение в моей жизни. А открыв глаза, я сразу увидела её лицо, и мне, поверите ли, захотелось заплакать от нежности. И больше никогда её не покидать. Послать к чёрту и Орден, и "Аврору", и даже "волков".
— Доброе утро, мама.
За эти слова можно было отдать полжизни.
— Я даже не думала, что "волки" могут быть такими славными, — поделилась Карина. — Они столько всего мне подарили! Не знаю, куда девать. Может быть, ты скажешь им, что уже хватит?
Она выскочила из постели, попутно включила обогреватель, притащила на кровать игрушечного льва и опять сунула ноги под одеяло. Я залюбовалась ею, а от её запаха у меня внутри всё опять сладко сжалось. Карина вдруг напряглась, слегка отодвинувшись от меня.
— Ты что, куколка? — удивилась я.
— У тебя сейчас такой же взгляд, — сказала она тихо, отодвигаясь ещё немного и загораживаясь львом. — Какой был у них в тот раз. Как будто ты хочешь...
Я села.
— Да ты что, Карина! Ты же не думаешь, что я сделаю тебе что-то плохое, доченька? Иди ко мне, родная.
Она всё-таки дала себя обнять, хотя и с опаской. Она была вся напряжена, будто ждала, что я укушу её. Но когда я вместо этого её расцеловала, Карина обмякла и прижалась ко мне.
— Я просто балдею от твоего запаха, — призналась я. — Ты не представляешь, как он на всех действует. Ты и моих "волков" очаровываешь, и я не исключение.
Послышался вежливый стук в дверь. Это была Виктория.
— Алекс спрашивает, не нужно ли Карине чего-нибудь.
— Передай ему, что у неё есть всё и даже больше, — засмеялась я.
— Разрешите? — Виктория вошла в комнату с букетом белых роз и тарелочкой, полной крупной спелой земляники. — Алекс просил передать Карине. Это от него лично.
На свежих, полураскрытых бутонах блестели капельки воды, а ягоды были размером со сливу.
— Ого, — сказала я. — Это похоже на знак особого внимания.
8.18. Ничем не лучше
Я открыла дверь хранилища и взяла Карину за руку.
— Пойдём, куколка, не бойся.
Мы проходили между рядами ванн, в которых спали доноры. Карина смотрела в их лица со страхом.
— Они... живые?
— Да, детка, живые. Они погружены в глубокий сон. Все необходимые питательные вещества поступают им вот по этим трубкам, а они взамен дают нам свою кровь. Мы уже никого не убиваем ради утоления голода, в отличие от членов Ордена. Все эти люди — преступники, отбросы общества, подонки и мерзавцы. Своим собратьям, людям, они наносили только вред, и мы заставили их приносить пользу нам.
— Но они всё равно люди, — пробормотала Карина. — У них были семьи...
— Большинству из них было плевать на своих родных, — сказала я. — Да и близким этих людей родство с ними не приносило особого счастья. Полагаю, во всяком случае, это в какой-то мере лучше, чем убивать новых и новых людей, всех без разбора. Не намного, но всё же лучше. — Я взяла Карину за плечи и привлекла к себе. — Может быть, тебе это покажется весьма сомнительной гуманностью... Мы по-прежнему остаёмся хищниками, я этого не отрицаю. Но это всё, что мы можем сделать. Для чего? Прежде всего, для того чтобы противопоставить себя Ордену. Впрочем, суть у нас с ними одна и та же. Мы такие же чудовища, как они.
— Ты не такая, мама.
— Такая, малыш. Ничем не лучше.
И, чтобы окончательно убедить её, я нацедила стаканчик крови из трубки. Карина со страхом наблюдала за мной, смотрела на тонкую алую струйку, вытекавшую из тела донора, а когда я у неё на глазах выпила эту кровь, она увидела дьявольский огонь в моих зрачках и окровавленный оскал моих клыков.
— Я такая же, куколка. Видишь?
Она боялась — я чувствовала её страх. Дрожа, как осиновый лист, она всё-таки не бросилась бежать, а шагнула ко мне и — смелая девочка! — обняла меня за шею.
— Что я могу поделать, если у меня такая мама? Мне остаётся только любить тебя такую, какая ты есть.
— Кривишь душой, детка, — усмехнулась я. — Говоришь, что любишь, а сама дрожишь от страха.
Она зажмурилась и прильнула ко мне всем телом.
— Я тебя не боюсь, мамочка... Не боюсь! Ты не сделаешь мне ничего плохого, я это знаю. Потому что ты меня тоже любишь.
Мне не оставалось ничего, как только обнять её.
— Люблю, куколка. Я это повторяла пять лет, чтобы не сойти с ума, пока сидела в тюрьме Кэльдбеорг. Ты помогла мне там выжить, родная, хотя в то время ты понятия обо мне не имела. И благодаря тебе я выживаю и сейчас.
8.19. Забери меня
Разумеется, на базе "волков" Карине было не место. К концу её каникул я встретилась с Юлей, и та мне сообщила, что уже всё готово для её перевода в школу-интернат для детей-сирот (построена и финансируется "Авророй").
— И там есть ячейка "Авроры"?
Юля улыбнулась.
— Конечно. Начиная с десятого класса.
Я отсутствовала, когда Каспар забрал Карину с базы. Когда я вернулась, в комнате было пусто. На кровати я нашла записку.
Мамочка!
Меня переводят в какую-то другую школу. Это школа-интернат. Я не хочу жить в интернате! Пожалуйста, забери меня оттуда. Если ты не сделаешь этого, я буду считать, что ты меня бросила. И если ты меня любишь, как ты говоришь, ты сделаешь это немедленно. Я очень хочу быть с тобой, и больше никто мне не нужен.
Твоя куколка.
8.20. По ту сторону
Она бросила деревянную лопату, которой разгребала снег.
— Мама!
Нас разделяли прутья чугунной ограды. Я могла бы очень легко перемахнуть через эту ограду, но не стала этого делать. Я только взяла её просунутую сквозь прутья ручку в вязаной перчатке и поцеловала. Её глаза сияли, щёки рдели.
— Мама, ты пришла за мной? Ты заберёшь меня?
— Разве тебе плохо здесь?
— Я здесь одна... Юля меня навещала только один раз.
— Здесь плохие условия?
— Нет, условия хорошие... У меня отдельная комната, кормят три раза...
— Учителя хорошие?
— Да, но... Мама, ты меня разве не заберёшь?
Она прижалась к прутьям — сиротливая фигурка. Как зверёк в клетке. В глазах — боль и слёзы.
— Я буду навещать тебя, детка. Там, со мной, тебе нельзя оставаться.
— Почему нельзя? Мне там понравилось... Да, пусть там холодно, но там я с тобой, мама! Туда ты хотя бы иногда возвращаешься... а сюда ты не придёшь!
— Почему ты так думаешь? Нет, моя родная, я обязательно буду к тебе приходить. Потому что я не могу без тебя.
Она отступила от ограды, горько качая головой.
— Не придёшь... Ты забудешь про меня...
— Карина, как я могу про тебя забыть? Ведь ты моя куколка, моя родная девочка, я тебя люблю! Просто сейчас такое время... Пойми, родная. Здесь тебе будет лучше.
На её побледневших щеках ещё рдели маленькие пятнышки — остатки румянца. На ресницах повисли огромные капли.
— Никогда мне не будет лучше там, где нет тебя...
И она отступила ещё.
— Карина, стой! Нет, не уходи!
Я просунула руки сквозь прутья и успела схватить её. Притянув Карину к ограде, я положила ладонь ей на затылок и пригнула её голову так, что лицо втиснулось меж прутьев.
— Я приду ещё, куколка. Не скучай, я обязательно приду. Живая или мёртвая... Вот, это тебе. — Я всунула ей в руку большую плитку шоколада и фарфоровую фигурку ангела. — Пусть он хранит тебя, пока меня нет. Но я приду, ты не сомневайся.
8.21. Если она не проснётся
Каспар выглядел виноватым, не мог смотреть мне в глаза.
— Аврора... На Карину было покушение. Орден пытался похитить её. Прости, мои люди сплоховали.
За два месяца я навестила её три раза. Она плакала. В последний раз она мне сказала: "Я боюсь, мама. Я видела какие-то чёрные тени над крышей вон того здания". И показала на здание напротив школы. Я сказала: "Не бойся, всё будет хорошо". И поручила Каспару присмотреть. А он просмотрел.
— Кто её отбил у похитителей? — спросила я. — Наши? "Волки"?
— Нет, — сказал Каспар. — Какая-то чужая — на первый взгляд, подозрительная особа. Она обратилась к первым встречным "волкам" и передала им девочку с рук на руки. Мы её на всякий случай задержали — подумали, что ты захочешь с ней побеседовать.
— Захочу, — кивнула я. — Но позже. Сначала к Карине.
"Волки" доставили Карину в центр к доку Гермионе: она была без сознания. Над прозрачным куполом синело мартовское небо. Глаза Карины были закрыты, как будто она спала, но это состояние не являлось сном. Док сказала, что не может сразу наверняка определить, какое нужно лечение. Требовалось всестороннее обследование.
Алекс тоже был здесь — как всегда, суровый и сдержанный, но на груди у него блестела та брошка. Упорство, с которым он неизменно носил Каринину легкомысленную "безделушку", словно орден, у кого-то вызывало усмешку, но, как правило, ненадолго — до первого свирепого взгляда Алекса.
