— Спрашивай, ради Бога.
— А если это очень личное?
— Очень-очень? — он улыбнулся ей подкупающе. — Спрашивай.
— Что-нибудь изменилось, когда ты и Эл стали мужем и женой? Я не об обещаниях, не о церемонии.
— Ты в том смысле хорошая ли Эл любовница?
Оля округлила глаза.
— Алик! Ты набрался местного жаргона?!
— Тиамит тоже нас так назвал. Он не сказал, что мы поженились, он сказал, что мы стали любовниками, — Алик ничуть не смущаясь, не сердясь, продолжал улыбаться. — Я понял, о чем ты спрашиваешь, можешь дальше не краснеть, а то закипишь. Я без оглядки под присягой скажу, что она для меня самая желанная женщина. И изменилось все очень значительно. Ощущения такие будто ты стрела, которую долго держали в натянутом луке, а потом отпустили. Как можно такое описать. Что уж тут таить. Я ждал этих времен очень давно. Я счастливый, влюбленный и теперь женатый человек.
— А Эл?
— Эл? — он опять улыбнулся. — Эл занимается тем, что меня изучает. Для Эл страсть — одно из множества колебаний в этом мире.
— Что же это получается? Эл относиться к страсти, как любой другой сфере жизни?
Алик улыбнулся широченной улыбкой, а потом просто засмеялся.
— Да. Она швыряет в меня свои полные нежности взгляды, как монетку в стенку. Ее любовь такая же, как все что она делает в жизни. Она проявляется с той же энергией, как все, что она творит.
— Эл любит так же, как стреляет? Или летает? — Оля улыбнулась, но как-то натянуто.
— Так же как учит боевому искусству, — добавил он, усиливая ее неуверенность и непонимание. — Для простого обычного человека кульминация его чувств зависит от спектра его возможностей, от его сознания. Чем оно выше, тем шире спектр восприятия. Поэтому скольких людей не спроси о любви, всяк скажет свое слово, а страсть порой вообще — нечто неосознанное, из области инстинктов. Кто как способен, так и понимает. А если речь идет о существе иного порядка, то тут все проистекает от его силы, от осознания себя частью некоей волны, от созвучия с тем, кто именуется любимым существом. Принцип похож, но спектр гораздо шире. Я не понимал, что значит погрузиться в любовь до самозабвения. С Эл я пережил состояние, когда ты теряешься, перестаешь существовать отдельно. Это нельзя описать, такое нужно пережить.
— Со мной такого никогда не произойдет, — вздохнула она.
— Не произойдет, если ты сама не захочешь, — согласился он с сожалением в голосе.
— Я всего лишь простой человек. Ты думаешь, что я смогу пережить подобное с Игорем?
— Не пугайся моих слов. Но почему же с Игорем? Если здесь тупик, то не упирайся в стену, обойди ее.
— И это говорит человек, который нам обоим друг.
— Именно, потому что друг. Я и при Игоре такое повторю. Если ты не можешь в этом случае хотя бы потерять голову, то возможно случай не тот.
— От тебя такое услышать, я никак не ожидала. Эл мне сказала почти теми же словами.
— Ты спрашивала, что изменилось? Я, — ответил он. — Я по другую сторону реки. Ты на одном берегу, а я на другом, и ты пытаешься узнать, что за вода нас разделяет. Не попробуешь — не узнаешь, как любит повторять Тиамит. И еще тут вопрос в желании, — вспомнил он вопросы все того же Тиамита. — Насколько сильна жажда? Мы с Эл бросились в объятия друг к другу, потому что иначе уже существовать не могли.
Оля посмотрела на него глазами восхищенного подростка. Даже не осталось поля для размышлений. Он был убедителен хотя бы тем, с каким порывом говорил. Само вдохновение.
Ольга с удовольствием шагала рядом с ним и в шутку поделилась вчерашними наблюдениями, будто он в любом виде держится одинаково.
— И в чем же тут секрет? В твоем новом спектре? Или в чем-то другом? — спрашивала она.
— Сами приучили, — улыбнулся он, глядя себе под ноги. — Всегда соответствовать.
— Как это? — спросила она. — По-моему ты с детства такой.
Она посмотрел вопросительно.
— Сколько я тебя знаю, — уточнила она. — Ты всегда старался компенсировать дерзкий Элькин нрав своим благоразумием. Будь ты поблизости, она не натворила бы столько всего. Димка не умер на войне благодаря тебе. И мы тоже. Алик, я всегда буду именно тебе благодарна за то, что ты был рядом. Ты заслужил любовь. Слава Богу, Эл это оценила. Ты смог ее обуздать, что ли. Она выбрала тебя из всех мужчин, кто на нее претендовал. Нет, пожалуй, Димка на нее никогда не претендовал. Странно, при его любвеобильном нраве. Надо же, я делаю такое простое открытие! Наш Димка видел и видит в Эл друга! — Она провела рукой по голубому небу. — Надпись крупными буквами.
— Эл для него — святое. Брось шутить. Ты тоже в категории друзей, так что он не на всех дамочек расставляет свои сети. Это у него от войны башку снесло. Он таким образом компенсировал свой воинственный нрав.
— И сейчас компенсирует. До сих пор.
— Повзрослеет когда-нибудь.
— От него не требовалось чему-то там соответствовать, — заметила она. — Он не стал нами командовать, а ты смог взять на себя этот труд.
— Ты поставь себя на мое место. Я был вторым после Эл на щите. На меня свалилось капитанство вместе с пропажей Эл. Я что угодно был готов сделать, что бы сохранить жизнь вам, найти ее, сохранить дружбу, команду. Я не знаю страшнее времени в своей жизни. Вот тогда мне пришлось соответствовать. Я занял место Эл.
— Ты занял свое место. Уж простите, капитан класса Д, человек с врожденным чувством долга и благородством. Димка никогда не стремился командовать, а Элли Светлова — пират не по званию, а по сути. Пират с размахом, от души, — сказала Ольга то, что думала. — И не потому, что я еще как-то там на нее сержусь, а потому что она по-другому уже не может. У нее методы, от который порядочные люди в ступор впадают.
— Ты так думаешь?
— Да. Это неисправимо. Вон как она вчера зацепила всю мужскую компанию! Совсем как Нейбо когда-то. Работает механизм. Было мирно, Эл — само обаяние. Потом что-то меняется и события походят на взрывную волну. Они вчера о войне говорили. Это ее так разговорами развлекали? У Дианы был шок. По-моему так выглядит пространство, когда Эл приходит в состояние боевой готовности.
— Кстати о готовности. Чувствую, что нам пора вернуться. Эл уже с Игорем поговорили.
— О чем же? Ты знаешь?
— О вчерашнем визите технического эксперта.
— Я то думала, они решили пошептаться о нас.
— Очень ей надо, — улыбнулся Алик. — Она уже все сказала. Пошли, после этого пикника забот у нас прибавиться, некогда будет заниматься танцами и шутками.
— Мы выехали сюда по делу? — вздохнула Ольга разочарованно.
Он улыбнулся.
— Что не мешает нам гулять, дышать свежим воздухом и говорить о любви, — заключил он.
Они вернулись на полянку к лошадям. Дмитрий беззаботно валялся на солнышке без пиджака и жилета в одной рубашке, а недалеко виднелась не пара, возвращающаяся с прогулки, а бредущий в одиночестве Игорь. У Алика чуть екнуло сердце, он встревожился, а потом усмехнулся уголками губ. Он уже ловил за хвост свое беспокойство, и неоднократно. Эл должна была попасть в поле зрения и не попала. Быть может, он неосознанно уловил, что женщина в этом времени слабее и беззащитнее, будь она хоть "пиратом", как выразилась Оля, а может быть, в нем заговорило с новой силой его желание защищать ее и покровительствовать ей. Естественное мужское чувство. Алик остановился, пытаясь осмыслить свои ощущения. Оля натолкнула его на размышления о том, откуда проистекают его качества. Он мог бы с ней согласиться.
Эл показалась из-за кустов, и беспокойство пропало. Он подошел. Игорь в задумчивости прислонился к дереву.
Алик заботливо постелил коврик. Эл кивнула ему с улыбкой, удобно устроилась на коврике и легким жеманным жестом вытащила шляпную булавку, отбросила шляпку в сторону. Дмитрий, который уже сидел в ожидании начала главной части пикника, начал аплодировать.
— Ты это репетировала? — спросил он и хлопнул себя по колену. — Отличный жест, командор!
Алик сел на тот же коврик, спиной к Эл, предлагая ей опереться на него. Так они и расположились спиной к спине.
Дмитрий встал, потянулся и подошел к корзинке с едой. Он доставал яблоки и бросал их каждому, потом сам, громко хрустнув, откусил кусочек и вернулся на место.
Игорь опять протянул Эл книжицу, которую по дороге спрятал в карман.
— Это нам передал Дубов, — сказала она, демонстрируя записную книжку. — Отпечатано во Франции в парижской типографии. Дубов — старый подпольщик. Учел. Где он ее купил?
— Дубов? — спросил из-за ее спины Алик.
— Да, Алексей Дубов, мой любимец в службе времени. Из-за симпатии ко мне или к нам этот человек рисковал вчера. Это он вчера выступил в роли технического эксперта, хоть ничего не смыслит в той области, где вызвался помогать. Видимо подозрений он не вызвал. Это меня утешило. Будь у Ванхоффера подозрения, он бы его не оставил с Игорем наедине и из здания бы не выпустил. Я ничего толком сказать не могу, пока не прочту каракули Дубова. — Эл повертела книжечку. — С сегодняшнего дня, господа и дамы, мы ведем уже не двойную, а тройную жизнь. Придется вербовать агентуру.
— Эл мы многого можем не знать, по порядку расскажешь? — предложила Оля. — И, господа и дамы, у меня просьба ко всем, хватит относиться ко мне так, будто я — кукла с фарфоровой головой. Мне неприятно, как минимум.
Все заулыбались.
— Книжку я вам потом прочитаю. Кое-что я должна рассказать. Хорошо. Дело уже давнее, — согласилась Эл.
— У тебя все дела срока давности не имеют, — Игорь скривил губы в усмешке.
— Вот и Хёйлер так сказал, только по поводу службы времени, — согласилась Эл.
— Эл, каким боком тут оказался Дубов? Он к нашей работе, с какой стороны не возьмись, — ни при шей, ни при стегни, — спрашивал Игорь.
— Его Самадин послал.
— Хм. Одно светило науки посылает босса отдела древних цивилизаций, чтобы предупредить нас об опасности. Щчас нос задеру, — заметил Дмитрий.
— А мне не до гордости,— вздохнула Эл. — Самадин что-то увидел в своих прозрениях и с помощью Дубова нас предупредил. Тут другого вывода не сделаешь. Теперь нам остается напрячь мозги и понять их замысел.
— Самадин Бхудт увидел? Можно подробнее, — попросил Алик из-за спины Эл.
— Подробнее, — повторила она. — Самадина Бхудта знают как человека наделенного способностью или способностями созерцания картин прошлого. Картин достаточно точных, чтобы они сходились с результатами исследований службы времени. Поэтому, когда возникает явление, выходящее за рамки возможностей подразделений службы, и патруля в том числе, то есть аномалия, им начинает заниматься Самадин или его ученики. Самадин — бессменный глава службы исследований и предотвращения аномальных явлений вот уже двенадцать лет. Глава патруля Хёйлер — как раз такой ученик. Не очень способный, как говорил о нем Самадин, но преданный, честный и настырный.
— Ну, совсем как Рассел когда-то, — заметил Игорь. — Не случайно Курк на него внимание обратил, увидел родную душу.
— История повторяется, — усмехнулась Эл. — Но у меня не хватило уже безрассудства, чтобы подружиться близко с главой патруля. Перед отправкой сюда произошло событие, о котором я умолчала. Я только Алику сказала, от него такое скрыть трудно, потому что с него все началось.
— С меня? — удивился Алик.
— С твоей догадки по поводу промежутков переброски.
— Ах, это?
— Пришла пора внести тут ясность. Мне указали перечень событий в датах, когда я, вроде бы побывала в прошлом, причем с вашим участием. Тут всплыла моя грязная репутация, и меня сочли нарушителем. Мне удалось успокоить Хёйлера и убедить, что этих событий пока не было. Тут пригодились кое-какие наши аналитические изыскания, расчеты событий по временной шкале, которые называются "точки переброски". Я вызвалась доказать свою невиновность, а заодно и новую модель расчетов отработать. Так вот это время и место — Вена, 1887-й — одна из точек заявленных мне в претензию. А поскольку мы в прошлый раз во время патруля искали свитки тут, в Вене, но не добрались до них, мы знали, что они значились в библиотеке Хофбурга до второй мировой войны, вот решили убить не двух зайцев, а трех. Неделю мы продержались на высоте, пока Дубов не появился. Вчера утром мне казалось, что все хорошо, к середине дня, что-то мне уже не нравилось, а к вечеру жизнь пошла наперекосяк. Сначала Алик замечает второй патруль, потом чиновник из министерства образования шепчет мне на ушко, что мы не там ищем, а заканчивается все визитом Дубова с этой книжицей. Последняя дата стоит — пятое октября. В связи с этим объявляю наше положение критическим.
— Найдем свитки — изменим историю, — напомнил Игорь. — Так сказал Дубов. При этом требовал, чтобы мы их нашли.
— Эл, как это объяснить? — спросил Дмитрий. — Я понимаю, что время непрямолинейно.
— Да, оно как река, у которой есть повороты, омуты, рукава и дельта, — стала рассуждать Эл.
— А, иногда, водовороты, — добавил Алик. — На этой гипотезе построена теория перемещений во времени.
— Самадин увидел один из вариантов развития событий, — добавила Эл и показала руками жест, словно держит коробку, она сделала руками круг и воображаемая коробка оказалась в другом месте. — Но если этот набор событий изменить, то не обязательно измениться будущее. Нужно знать событие, которое является ключевым.
— Свитки, — твердо сказал Игорь.
— Дмитрий, прости, тебе придется расспросить Диану о пребывании этого эксперта на базе. Нам нужно максимально точно знать, чем был занят Дубов, — сказала Эл.
Дмитрий согласился кивком.
— Я не задет. Они используют нас, значит, нам придется использовать их. Диана не то чтобы шпионит за нами, но через нее Ванхоффер получает о нас информацию, — сказал он.
— Нужно проверить дом, — сказала Ольга. — Хоть мы практически не обсуждаем наши действия дома.
— Он напичкан датчиками, как база. Лукаш мешает мне искать центр системы, — сообщил Алик.
— Не спрашивали себя, почему я не координирую наши действия? — спросила Эл.
— Этот вопрос задан нам с Олей? — спросил Игорь. — Не считай нас детьми.
— Не считаю. Вы же люди опытные, знаете мои причуды, я вас щадила, первая неделя все-таки была насыщенной. Чем свободнее все себя почувствуют, тем натуральнее мы попадаем в ту схему событий, которая уже существует в будущем. Я знала заранее, что за нами будет таскаться патруль. Я смолчала, чтобы вы головами не крутили, выискивая нетипичные лица прохожих.
— То есть, тебе там, в будущем предъявили вариант нашего пребывания здесь, когда мы тут еще не были. Мы теперь здесь. То есть мы сейчас оправдываем их ожидания? — уяснил еще раз Дмитрий.
— Оправдывали, пока второй патруль не объявился. Сначала было трое, теперь пятеро, одного я так и не засек, — сказал Алик. — Мы с вами часто рассыпаемся в разные стороны, они не могут за нами уследить.
— Я видел только троих, — смутился Дмитрий. — И в доме следят? На базе нас не проверяли.
Алик кивнул.
— Я могу утащить у Франсин ее приборчик, — предложил Игорь. — Мы обследуем дом. Для этой штучки любое неприродное поле — аномальное, найти анализатор — дело не сложное.
