— Интересно, что привело её в столь поздний час? — Гуго Норек удивился не тому, что Листик назвала посетительницу, хотя та ещё и не вошла в зал, а то, что монашка пошла через лес на ночь глядя. Отправляться в дорогу, когда начинает темнеть, и завершать путь в темноте было довольно опасно, хотя Олива, бывшая сестра карротинка, могла за себя постоять. Действительно, вошедшая монахиня монастыря, совсем не воинственной, святой Урсулы-матери, подпоясанная мечом, в лёгком доспехе и с перевязью метательных ножей, больше напоминала не монашку, а воительницу, собравшуюся в поход. При виде так воинственно экипированной монахини лейтенанты заулыбались, а Гуго покачал головой:

— Напрасно ты доспех надела.

— Это почему же? — агрессивно ощетинилась сестра Олива.

— А на дерево взбираться будет трудно, — хихикнула Листик.

— Да, если какой зверь нападёт, то лучше от него попытаться уйти, а не злить. Тем более не драться, это если ты один, — поддержал девочку один из лейтенантов.

— То-то тебя, Урхо, когда ты первый раз с хоротом повстречался, с дерева снять не могли, — засмеялся лейтенант Варек.

— Ну а ты, Лурело, помнишь, как от дохлой гарымзы шарахнулся? — не остался в долгу лейтенант Тарек.

— Полноте вам, — вмешался Норек, — дайте сестре Оливе сказать, она же не на прогулку на ночь глядя в лес отправилась, значит, была причина. И веская причина!

Бывшая карротинка если и обиделась на подначивания лейтенантов, то виду не показала. Она обратилась прямо к барону:

— В монастырь прибыли братья-инквизиторы, комиссия по расследованию!

— Что же они тут собрались расследовать, в пограничье-то? Здесь под каждым вторым кустом нечисть или нежить притаилась. Об этом все знают, но что-то раньше этих ревнителей чистоты не было, — удивился Гуго Норек, лейтенанты поддержали его громким хмыканьем, барон приоткрыл глаза и спросил:

— Дракон?

— Не знаю, скорее всего, — пожала плечами сестра Олива, — но мать-настоятельница велела вас предупредить. Вообще-то я и сама хотела, но мать Русилина...

— Понятно, — де Гривз снова прикрыл глаза и тихим голосом продолжил: — Листик, девочка моя, эти инквизиторы, скорее всего, прибыли, чтоб расследовать жалобу Вэркуэлла, помнишь, Реджил предупреждал, что герцог напишет жалобу. Судя по тому, как быстро прибыла эта комиссия, так оно и вышло.

— Ага, — кивнула Листик, а барон Дрэгис так же тихо продолжил:

— Кто-то в палате пэров оказывает покровительство Вэркуэллу, причём этот кто-то очень влиятельный.

— Лэри, ты думаешь это король? — спросил Гуго Норек, хоть как ни тихо говорил де Гривз, все присутствующие его внимательно слушали.

— Нет, Гуго. Если бы это был король, то тут был бы коронный инспектор с приставами и приказом... Может, даже о лишении меня баронства. Ведь формально пограничье — это земля короны. Мы, местные бароны, как бы только управляющие.

— Но почему тогда Вэркуэлл напал? Как он осмелился посягнуть на королевские земли? — вскинулся Гильемо, он переживал, что тот бой прошёл без его участия. Барон чуть заметно усмехнулся:

— Я же говорю — влиятельный покровитель. Потом владение баронством можно было бы переоформить через палату пэров и дать королю на подпись уже готовое решение. Король Саеш Третий — слабый король, совсем не похожий на своего отца и против герцогов из палаты пэров не пойдёт. Он подпишет передачу баронства или части его Вэркуэллу, узаконив захват. Но захвата не произошло. Если бы я захватил часть вэркуэлловских земель, как ты Гуго предлагал, то его жалобе дали бы полный ход, а так... У него против меня ничего нет, вот он и уцепился за запрещённое колдовство, а это прерогатива инквизиции.

— Ага, — снова кивнула Листик и с очень озабоченным видом спросила: — Что бодаться будут? Попробуют забодать?

— Кто? — удивился капитан Норек.

— Ну, эти, которые не просто рогатые, а прерогатые... Которые из инквизиции.

— Листик, — погладил дочь барон, — прерогатива — так говорят, когда имеют в виду, что подобными делами могут заниматься только братья-инквизиторы. Хотя забодать они очень даже могут.

— Ага, — удовлетворённо кивнула Листик. А де Гривз продолжил:

— Тут главное не упустить инициативу, надо показать им всё, что они захотят увидеть, но показать так, как надо нам. Оказать содействие в поисках запрещённого колдовства. Поэтому завтра к рассвету надо быть в монастыре, чтоб эти безрогие, — барон усмехнулся и погладил Листика по голове, — не проявили излишнюю инициативу, а то, действительно, могут тут всех забодать.

— Но как же? Идти через лес ночью! — удивилась Олива. — Я-то прошла, пока ещё хоть что-то видно было, а вы хотите к рассвету! Выходить-то придётся в самый жуткий час!

— Пойдёт лейтенант Карек с десятком солдат, думаю, этого будет достаточно для демонстрации уважения. Больше слишком жирно для этих инквизиторов будет, целый лейтенант им в сопровождающие выделен! Гильемо, у тебя лучше всего получается вести переговоры и проводить деликатные операции. С тобой пойдёт Листик. Проведёшь их до монастыря, доченька, а с инквизиторами будь очень осторожна. — Видно было, что барону трудно говорить, договорив, он откинулся на спинку кресла.

— Хорошо, отец, — ответила девочка, — может, я Гильемо не только до монастыря доведу? А и сопровождать буду дальше? Баронесса и лейтенант — это ого-го какое уважение! Пусть думают, что мы их очень уважаем, а поводить их, так чтоб они прониклись, мне будет сподручнее.

— Хорошо доченька, — почти прошептал де Гривз, — ты у меня умница!

Хоть в монастырь Урсулы-матери отряд под командой Гильемо прибыл ещё в темноте, инквизиторы были уже на ногах. Поскольку выходить за крепкие стены обители, они посчитали опасным, то принялись инспектировать монастырь. Делали они это весьма активно. Листик с лейтенантом Кареком, Олива и встретившая их мать Русилина вошли в уже почти построенный центральный храм, когда комиссия в полном составе рассматривала статую святой Урсулы. Инквизиторы в своих чёрных одеяниях выглядели довольно зловеще, они были бы похожи на хищных птиц, если бы не их толщина. Хотя один, действительно, напоминал ворона, высматривающего добычу.

— Мне кажется, нет, я в этом просто уверен, что статуя святой сделана со значительными отклонениями от канонических, — громко вещал один из братьев-инквизиторов, самый толстый. Остальные с почтением ему внимали, кроме одного, самого худого. У этого инквизитора, выглядевшего аскетически по сравнению со своими коллегам, на груди висел знак Единого с камнем истины. Гильемо слегка приподнял бровь и взглядом указал Листику на это.

— Брат Визаньяк, почему вы так считаете? — спросила мать Русилина. — Вот каноническое изображение, с которого и была изготовлена эта статуя.

Русилина подошла к нише в стене и указала на статуэтку в пол человеческого роста. Ниша была закрыта плотной шторой, и увидеть изображение святой, не зная, где оно стоит, было очень трудно. Недовольный инквизитор тоже подошёл и с недоверием стал рассматривать святую. Мать-настоятельница обратила его внимание на надпись, нанесённую на основание, на котором стояла скульптура. Она гласила: "Святая Урсула, одобрено святейшим синодом". Русилина, сохраняя торжественную серьёзность, с благоговением произнесла:

— Вот видите? Никаких отклонений от канонов, никакой ереси! Мы бы не посмели исказить изображение Урсулы-матери!

— Но насколько я помню, святая Урсула прославилась своей непримиримостью к нечисти, — подал голос худой инквизитор.

— Да, да! — поддержал его брат Визаньяк. — Вы совершенно правы, брат Торнув! Как это святая Урсула смогла стать матерью? Как это у неё получилось? Я не знаю случаев, чтоб святой...

— Как обычно, — вмешалась в разговор рыжая девочка, на которую сначала не обратили внимания, — как матерями становятся? Родила ребёночка и стала. Вот! А святой... Тут вынуждена признать — вы правы, святой не сможет стать матерью. Вот вы сможете? Даже если станете святым? Хотя кто знает, — девочка многозначительно посмотрела на большой, выпирающий вперёд живот брата Визаньяка. Тот побагровел и, стараясь быть грозным, спросил:

— Это кто? Что она тут делает?

— Листикалинариона, баронесса Дрэгис, — ответила Русилина, — она позволила нам построить на земле своего баронства нашу обитель.

— Но позвольте! В архивах святейшего синода указано, что разрешение на постройку монастыря святой Урсулы дал герцог Вэркуэлл! Там записано, что он и указал место, где следует возводить вашу обитель! А вы нарушили указание святейшего синода! — возразил брат Визаньяк. — Вы вопреки одобренному плану совершили...

— Сестра Олива, подайте, пожалуйста, одобренный святейшим синодом план местности с указанием будущего местоположения монастыря, — попросила Русилина и, развернув переданный ей лист, показала инквизиторам.

— И что? Почему вы нарушили... — начал Визаньяк. Мать-настоятельница не дала ему закончить, она с сарказмом произнесла:

— Герцог пожаловал нам чужие земли, земли баронства Дрэгис, так что формально мы не нарушили указаний святейшего синода, построив монастырь именно здесь. А то, что герцог не имел права разрешать строить обитель на чужих землях, пусть разбираются в святейшем синоде. К тому же в первоначально указанном месте построить обитель не было никакой возможности...

— Это самоуправство! Я лично проинспектирую местность и выясню, почему вы отступили от первоначального плана! — перебил Русилину брат Визаньяк.

— Ладно, сестра Олива вас туда проводит, — кивнула Русилина.

— Хорошо, — поклонилась бывшая карротинка и ехидно улыбнулась: — Только... Заранее прошу меня извинить, до самого места я не доведу. Да и обратно вряд ли вы вернётесь.

— Это почему же? — набычился инквизитор.

— Там болото, там... — начала объяснять монахиня.

— Вас съедят, — закончила вместо Оливы Листик, — это, если вы ещё не поняли, пограничье!

— Но это... Не может быть! Чтоб такой уважаемый человек, как герцог Вэркуэлл... — возмущённо начал толстый инквизитор.

— Успокойтесь, брат Визаньяк, — перебил его инквизитор с камнем истины, — они не сказали ни слова неправды, так что мать Русилина имела полное право отступить от утверждённого плана. И я благодарю баронессу Дрэгис за проявленное участие и оказанную милость!

Худой инквизитор поклонился Листику, та присела в книксене. Этому её научила Русилина, когда-то бывшая среди придворных. А вот упитанный брат-инквизитор никак не мог успокоиться, повернувшись к статуе святой Урсулы, пренебрежительно произнёс:

— Я не поверю, что ваша святая чудотворная. Она не внесена в реестр чудес, следовательно...

— Ты что, хочешь сказать, что она самозванка?! — заступилась за святую Листик, а инквизитор, презрительно улыбаясь, протянул руку:

— Вот я сейчас коснусь её — и что? Даже ухвачусь двумя руками. У меня наступит исцеление?

От такого кощунства монахини в испуге замерли, а Листик снова вмешалась:

— Не делай этого! Исцеления у тебя не наступит, ты и так здоров! Скорее наоборот, что-нибудь выскочит!

— Где? Что? — не понял Визаньяк.

— Чирей, на этом самом месте!

— На каком этом самом? — презрительно скривился инквизитор.

— На том, где обычно у тебя выскакивают, заодно и увидим, где у тебя чаще всего они появляются, — прищурилась Листик.

— Действительно, брат Визаньяк. — Предостерегающе поднял руку инквизитор с камнем истины. — Сестра Урсула при жизни была очень строга, мало вероятно, что теперь, став святой, пусть даже матерью, она смягчила свой нрав! Она может покарать, пусть не так, как сказала баронесса, но всё же... Поостерегитесь, брат...

Но толстый инквизитор не послушал доброго совета и небрежно шлёпнул по статуе рукой. Оглядев замерших от такого святотатства монашек и немного смущённых своих товарищей, он победно улыбнулся и хотел что-то ещё сказать, но замолчал и скривился.

— Ага, — осуждающе покачала головой Листик, — тебя ведь предупреждали! Вот теперь так и будешь несчастным ходить!

— Почему? — запинаясь, проговорил толстый инквизитор, весь его боевой задор куда-то улетучился, и он, действительно, уже выглядел несчастным.

— Потому, что такую болезнь ни самому посмотреть, ни другим показать! — хихикнула девочка.

— А святая Урсула, она же исцеляет? — Теперь уже с надеждой посмотрел на статую, ранее не веривший в её возможности брат Визаньяк.

— Ага, — кивнула Листик, — надо тем местом, которое болит приложиться к статуе и без одежды! Только в этом случае наступит исцеление, спроси у матери Русилины.

— Но как же я... — совсем растерялся инквизитор, монахини чуть заметно улыбнулись, а лейтенант Карек, уже не сдерживаясь, смеялся, а инквизиторы, кроме того что с камнем, растерянно переглядывались.

— Вот так и надо, — серьёзно начала объяснять Листик, — снимаешь штаны, подходишь к святой Урсуле, вот сюда, под её ладонь и прикладываешься. Вообще-то, это надо делать с молитвой, но я даже не представляю, будет ли твоя молитва услышана. Всё-таки молиться со снятыми штанами, в такой позе... В смысле повернувшись к святой тем местом, где у тебя чирей. Но, я думаю, тебе стоит попробовать, не так ли мать Русилина?

— Но я же не достану, — заныл Визаньяк, поглядев на протянутую вперёд ладонью руку святой, до неё никак не возможно было дотянуться пострадавшим местом.

— А вот они пускай помогут, — девочка непочтительно ткнула пальцем в трёх товарищей пострадавшего за своё неверие в чудотворность статуи святой, брат Торнув стоял, немного, отдельно. Листик оценивающе посмотрела на инквизиторов: — Хотя, могут и не поднять, сил не хватит.

— Но как же я буду... Прикладывать... Здесь же люди! — продолжал ныть Визаньяк.

— Вот так и приложишь! При всех! Должен же кто-то тебя проконтролировать! — строго сказала Листик, и задумчиво добавила: — Но я сомневаюсь, что это тебе поможет, святая обидится, если ты это своё место, да ещё голое, будешь ей показывать. А ты же не просто показывать будешь, ещё и ткнуть им в святую попытаешься! Я бы точно обиделась, и вместо того чтоб убрать, увеличила бы тебе твой чирей!

— Ой-ой-ой! — запричитал инквизитор. Видно, святая таки обиделась и сделала то, о чём говорила рыжая девочка. А Листик многозначительно улыбнулась, худой инквизитор покачал головой и обратился к своим товарищам:

— Раз с местоположением монастыря святой Урсулы выяснили, предлагаю заняться тем, за чем мы сюда прибыли — поисками запрещённого колдовства и тех, кто это делает. Я бы хотел увидеть так называемую Драконью пещеру. Она может быть связана с драконом, на действия которого подал жалобу герцог Вэркуэлл.

— А почему вы считаете, что если пещера называется Драконьей, то там живёт дракон? — спросила Листик. А лейтенант Гильемо добавил:

— Там, ближе к горам, есть распадок, вернее небольшая долина, но с большим болотом. Называется Тёщина, долина в смысле, и болото так же называется, но я там не видел ни одной тёщи, хотя был много раз.

— Ага, — кивнула баронесса, — так всё-таки, почему вы, уважаемый брат-инквизитор, так считаете?