Что я за эти условия парника для взрывников требовал? Здесь всё просто было. Как можно быстрее, это, раз и как можно больше, это два. К августу Н-е количество гранат и бомб начинённых пироксилином должно быть в Крыму и на Балтике. Как и он сам. И желательно в паре с динамитом. Пудами. Неплохо бы, чтоб случилось так. А, чтоб повысить шансы на получения в ощутимых количествах нитроВВ. Помимо созданных условий, я обязал давать отчёты раз в две недели, и ... вести в обязательном порядке переписку между группами, чтоб, постоянно шёл обмен сведениями и идеями. Эдакое сочетание мозгового штурма и работы в группах, с целью получения максимального результата. Окончательно тема с ВВ была запущена в последнюю неделю марта, когда, группа Зинина прибыла в Шостку. Раньше всех начал работы, конечно Питер.
Я вновь пригласил Льва Толстого сесть. И продолжил с ним разговор.
— Лев Николаевич, я знаю, что вы, уже попробовали себя в литературе. И не без успеха. Он в ответ на мою похвалу, искренне кивнул.
— Вы уже взялись за второй рассказ о Севастополе? Будете про май писать или про июнь? — спросил я. У Толстого в ответ на мои вопросы глаза стали больше, а густые брови невольно поднялись вверх.
-Знаю, Лев Николаевич, знаю, — ответил я на его немой вопрос. И продолжил:
-Не кажется вам, что настроение в гарнизоне, городе, изменилось? И причина этому, как мне кажется не только мой приезд в Севастополь. Он, наконец увидел, что, вся Россия с ними. А Россия стала понимать, что, это и её война, а, не только армии, флота, и Севастополя.
— Да, война страшное и жестокое событие в жизни стран и народов. И к сожалению, неискоренимое. Но, войны разные. Для нас это война, как и с настоящим Наполеоном, справедливая. На нас напали, мы отбиваемся. Для нас с вами она имеет смысл, для России. Ведь если мы её проиграем. Пощады нам как государству, стране, народу, не будет со стороны цивилизованных победителей. Ещё живы свидетели и они помнят как вела себя армия двунадесяти языков пришедшая к нам из культурной Европы с войной, по пути к Москве, в ней самой и на обратном пути. А поляки, шведы во время Смутного времени. Чем все они были лучше крымцев и ордынцев ? Только, что в рабство людей не гнали. Так они хотели ими повелевать, здесь же на месте. Так, что, граф, война имеет смысл и цель. Для кого это грабёж, нажива, рабы и тщеславное чувство собственного превосходства над другими народами и странами. Что и служит оправданием для войн и захватов с их стороны. Для других война, это защита своей страны и себя в ней. Своей веры, образа жизни, своей истории и свободы. Помощь другим народам. Для России и идёт сейчас такая война, Лев Николаевич! И мы не можем её проиграть. А для этого важно не только количество солдат, пушек. Важно и слово. Как будет рассказано о этой войне, современникам и потомкам. Ведь вы, как её непосредственный участник, как никто другой может показать смысл войны, не просто как войны, а именно для России, для её настоящей и будущей истории. Рассказать и событиях, людях. Посмотрите на себя, на офицеров, солдат, матросов, жителей Севастополя. Ведь, Лев Николаевич, это и есть Россия. Та, Россия, которая победила непобедимого и великого Наполеона. Та, которая и сейчас сражается против чётырёх стран, две из которых, это Франция и Англия. Такие события меняют мировую историю. И такое под силу только великой стране. Не такой как все. Как об этом не написать правду? Напишите, граф Толстой. Обещайте это мне. И в моем лице, России.
Закончил я свой монолог, который будущий великий писатель, властитель дум и надеюсь не зеркало русской революции, слушал внимательно, смотря на меня всё это время своими умными глазами. Он вновь стал, и спокойно, без пафоса сказал мне в ответ.
-Я, обещаю вам, Ваше императорское величество, написать об этой войне правду. О людях, за что они воюют и гибнут здесь.
-Правду, Лев Николаевич, именно правду, а не только про бумагу и овраги, — сказал я в ответ. У Толстого по лицу мелькнул вопрос.
-И я слышал, — вновь приглашая его сесть, -что вы хотели бы начать издавать журнал подобный 'Инвалиду'. И вам отказали. Что ж это поправимо. Начинайте это делать уже прямо здесь, в Севастополе. 'Вестник Севастополя', 'Голос Севастополя', 'Севастопольский боевой листок', может "Военный вестник", например. Вы сами и другие офицеры, кому не чуждо увлечение литературой, пусть через него рассказывают России, о том, как живёт и сражается город, её армия ради неё. Как говориться из первых уст. Это пусть будет первая часть издания, а вторая должна быть только для военных. В ней они пусть делятся опытом ведения боёв, применения разного оружия, средств, излагают свои идеи, что и как сделать лучше в плане вооружения, организации, снабжения.
-Возьметесь, за это, Лев Николаевич? Хватит у вас сил и терпения? -, спросил я его.
-Хватит, Ваше императорское величество. Где сам справлюсь, где другие помогут, — ответил Толстой, без раздумий.
-Отлично. Ручные печатные машины, бумага и рабочие уже на Северной стороне, помещение тоже нашли. Так, что за дело, граф Толстой, за дело !,— сказал я ему улыбнувшись. Вновь удивление в глазах. Готовился я, готовился, к встрече с этим человеком.
-И, ещё, — я махнул рукой, и к нам подошёл адъютант, держа в руках что-то накрытое тканью.
-Это, вам, граф Толстой. Как будущему, уверен, большому русскому писателю и человеку, который должен, обязан, -выделил я интонацией 'обязан', -сделать Россию лучше. Не только же, царям, этим заниматься, -улыбнувшись сказал я. И продолжил:
— Им помогать надо. Словом и делом. Именно такие, как, вы, Лев Николаевич, офицеры, люди, должны этим заняться. Вы увидели правду жизни, в самой крайнем её проявлении, войне. Узнали на ней наш народ, его силу и слабые стороны. Поэтому, за дело, граф Толстой, за дело. Сначала здесь, на войне, потом после неё.
И после этого, я, снял ткань и вручил ему свой подарок. Ящик из дорогого дерева с письменными принадлежностями. На внутренней стороне крышки была надпись золотом: 'Графу Толстому. Для будущего России. А.Н.'
Толстой взял его глядя прямо на меня. Наверно, запоминал. Глядишь и напишет про нашу встречу и разговор. Чем я хуже Хаджи-Мурата, или казака Ерошки ?
Особых надежд, что Толстой станет уж совсем другим, не оппозиционным я не питал. Но, он сейчас был отчасти на переломном моменте своей жизни. Станет ли он вновь угрюмым, вызывающим у многих неприязнь и страх мужиком и потом стариком, при этом являясь великим писателем и немалым философом? Или теперь начнёт смотреть на жизнь, людей, страну более в светлых тонах. Тем самым оказывая немалое положительное влияние на общество. Надеюсь дело пойдёт в сторону плюса. Ему бы ещё жениться поудачней, чтоб, его жена понимала кто её муж, кем станет и будет для людей, России. Надо это будет не выпускать из вида. А ведь на подходе ещё одна глыба, даже по значительней, чем, Толстой. Достоевский !!! Хотя в отличии от графа, он всё же быстрее расставил себе приоритеты, касаемо людей, жизни, что, было для меня важней, своё отношение к России, её месту в мире и к самому миру. Меня как императора России оно вполне устраивало. Отзыв Федора Михайловича на взятие Геок-Тепе, иначе как имперским и не назовешь. А его братья Карамазовы, смердяковщина и "Бесы", удар в самую суть.
Если получиться, то может успею встретиться в Крыму ещё с одним значимым человеком в русской литературе, хотя конечно не масштаб Достоевского и Толстого. Но, они от него зависели и даже работали на него. Достоевский ещё как, в поте лица, по сути в роли литературного 'негра'. Это я о Николае Алексеевиче Некрасове, он буржуином и эксплуататором был не хуже прочих акул капитализма. Как мне сообщили он в ближайшее время поедет в Крым. Чтоб увидеть всё своими глазами, и здоровье заодно поправить. Может, что-то наподобие 'Василия Тёркина' напишет, вместо Мороз, Красный Нос или деда Мазая. А ещё потому, наверно, что его конкурент, Андре́й Алекса́ндрович Крае́вский, редактор-издатель журнала 'Отечественные записки', сам, с несколькими журналистами уже был в Крыму. И вся Россия читала в 'Записках' описание сражение у Керчи. И Михаи́л Ники́форович Катко́в, не без моей невидимой помощи в течении пары недель возродив из пепла аки Феникс, 'Русский вестник', тоже сам с командой с середины мая работал в Крыму. Так Крым становился Палестиной для всех крупных и уважающих себя изданий России.
Временно исполняющий обязанности командующий французской армией в Крыму, генерал Франсуа́ Серте́н де Канробе́р был очень не в духе. Ему предстояло отправить телеграмму в Париж с сообщением о прошедшем ночном бое. А он для союзников явно опять не удался.
Сначала с наступление темноты начались достаточно серьёзные вылазки со стороны русских, сразу нескольких местах по линии противостояния. Решив, что это разведка боем, нащупывание слабых мест перед атакой главными силами. Командиры полков, бригад, памятуя о мартовской атаке русских, в ходе которой они перебили и вытеснили с передовых позиций стоявшие там части и отбили все контратаки. Создав лучшие условия для своей обороны, более выгодной для себя.
Помня об этом командиры частей, стоявших на самой передовой, получив доклады он растущей силе атак со стороны русских, подняли по тревоги свои подразделения и запросили подкреплений. Сделав это, и немного успокоившись, перед ожидаемой атакой, они попали под неожиданно сильный и продолжительный для русских обстрел передовых и удалённых позиций. Огонь вёлся как с русских батарей, так и с кораблей из бухты. Как отметили выжившие участники боя, тяжёлый орудий у них точно стало больше. Особенно сильно обстреливались позиций, которые были напротив, люнета, который прикрывал собой Малахов курган и двух редутов за Килен-балкой. А после этого русские силами не менее полка, на каждом из направлений атаковали позиции. Понёсшие большие потери и ошеломлённые русским обстрелом, части дивизии Мейрана и Брюне были выбиты из своих позиций и вынуждены отойти с них. Получив подкрепления, которые к ним уже шли, они должны были контратаковать и в свою очередь выбить русских со своих позиций. Но, они и подошедшие к ним подкрепления были вновь обстреляны русской артиллерией и ракетами, что расстроило их порядки, дало новые потери и сорвало контратаку против русских, которые уже вовсю хозяйничали на оставленных французами позициях.
Союзники англичане не смогли помочь дивизии Брюне. Поскольку сами были атакованы после обстрела, крупными силами со стороны 3-го бастиона. И так же были вынуждены отставить свои передовые позиции. Возникло даже ощущение, что русские хотят прорвать осаду, нанося главный удар вдоль бухты и выйти к Чёрной речке, к своим позициям у Инкермана. Но, новых атак в этом направлении больше не было. Они забрав всё, что можно было забрать с собой, пленных в том числе, часть их отправив с ранеными к нам, через два часа отошли на свои позиции. Взрывая и сжигая, всё то, что осталось на позициях. Горело и взрывалось там ещё пару часов. Только после обеда начали проникать первые смельчаки, туда, где ещё вчера были хорошо оборудованные позиции пехоты и артиллерии.
По данные собранным к трём часам дня, Канроберу доложили, что французы понесли, убитыми, ранеными, пленными, пропавшими без вести потери в 4 367 человек, десятки орудий уничтожены, вместе с боезапасом. И потери только будут расти. Потери англичан его не интересовали.
Когда озвучили эту цифру, офицеры, которые были здесь же, отчётливо услышали, как генерал Канробер заскрипел зубами и застонал. Но, телеграмма о новой неудачи под Севастополем была отправлена в Париж. В этот момент он больше всего на свете хотел, что Пелисье, как можно быстрее шёл на поправку, что он, впрочем, и делал вполне успешно. Поэтому под страхом расстрела Канробер запретил ему сообщать весть он очередной неудачи французской армии под этим уже наверняка проклятым для неё Севастополе. Пусть выздоравливает, и взваливает на себя бремя это всё более неудачно идущей войны.
В свою очередь весть о поражении союзников и победе русских, на своих крыльях полетела в Россию быстрее, чем сапсан, когда атакует добычу.
Я был конечно доволен итогом ночного боя. Уже здесь в самом Севастополе была одержана чистая победа. Противник понёс серьёзные потери в живой силе, вооружении, получил ещё один удар по своему боевому духу и надежде на победу в войне. Мы получили наоборот подъём, уверенность, и неплохие трофеи. Штаб гарнизона Севастополя и Крымской армии опыт подготовки масштабных операций, с привлечением и взаимодействием всех сил и средств. Действенно себя показали себя штурмовые батальоны, в бронекомплектах, с мушкетонами, пистолетами, ручными гранатами и мортирками, тесаками, в дополнение ружьям со штыками. Так же ведение массированного артиллерийского огня по квадратам по заранее выявленными целями.
Большой штурм Севастополя, назначенный на 18 июня, в день сорокалетия битвы при Ватерлоо, вряд ли теперь состоится. Тем более это ещё не все номера программы, которая была приготовлена для союзников. И для того, что поучаствовать в следующем, двенадцатого июня взяв по пути в Бахчисарае, пацанов-царевичей, Николая, Александра, братьев Михаила и Николая. Я рванул по зеленой улице военно-полевого тракта, на всех парах, поднимая ввысь пыль копытами двух эскадронов охраны в Евпаторию.
Там нас ждал следующий номер программы, главным режиссёр-постановщиком, которого выступал сам командарм Крымской армии, князь Барятинский, его помощником, Николай Милютин, начштаба этой армии, оператором-постановщиком был генерал-лейтенант Степан Александрович Хрулёв. Который мог бы озвучить Омер-паше, сидевшему со своим корпусом в Евпатории немного изменённую фразу. 'I've returned, Omer -рasha (Я вернулся,Омер-паша) !!!'. И, в этот раз без права на неудачу. Хотя, прибыв к Евпатории, в расположение русских войск, 14 июня, после обеда, употребив его по назначению, и поспав около двух часов, и ознакомившись с планом операции, составе сил с нашей стороны, в успехе я был уверен.
ГЛАВА 8
Июнь 1855. РОССИЯ — КРЫМ
Великий князь Константин Николаевич одним из первых в империи получил сообщение о приведение приговора вынесенного в Бахчисарае в исполнение. А он не был до конца уверен, что, Александр решиться на это. Полагал, что, фигуранты получат сроки, их лишат званий, наград, дворянства. Их лишили этого, и жизни тоже. Причём сразу десять человек!!! Для России даже после декабристов это по сути гекатомба. И Александр сам присутствовал на казни. От начала до конца. Ещё и устроил целое действо. Генералитет, офицеры Крымской армии и Севастополя, тысячи солдат и матросов, оглашение приговора на четыре стороны, журналисты, заснятие казни на дагерротипы.
'Да, брат, стал другим, — стоя у окна думал Константин Николаевич. — Это непреклонное требование борьбы с коррупцией, как он называет казнокрадство, злоупотребление, мздоимство. Он прямо одержим этим. Это похоже на ... опричину. Любой может по сути выкрикнуть: 'Слово и дело государево'. И его сведения примут к рассмотрению. Такого наверно не было со времён, деда. Императора Павла. И Александр явно решил его превзойти. Точнее уже это сделал, и отца тоже'.
