Контур установки низко загудел, накачиваясь диким сгустком энергии. Предкритический, самый эффективный режим, в шаге от взрыва.
— Заряжающие, хладагент! — прохрипел командир, отчаянно пытаясь стабилизировать прицел. — Взорвемся, м-мать ваша Даждь-бога!..
И тут случилось то, чего командир боялся, чего ожидал, внутренне сжимаясь от страха, с самого начала боя. В них попали. От страшного удара командир чуть не вылетел из компенсатора, сознание на миг помутилось...
Частично им все же повезло — подарок европейцев прилетел не в купол, а рядом. Командира уберег щиток, опущенный на лицо, и надежные крепления компенсатора. А вот заряжающим досталось по полной программе. Боец военной полиции, как упал, так больше не двинулся. Техник сидел у стены, держался за лицо и тихо выл. С подбородка у него непрерывной струйкой бежала кровь.
— Заряжающие, хладагент! — заорал командир, уже понимая, что никто не откликнется — входная диафрагма за его спиной щелкнула сразу после попадания, надежно отсекая от разбитого сектора — и от помощи.
Страх накатил слепым желанием куда-то бежать, спасаться... и вдруг отступил. Командир ясно понял, что пришло время платить. Автономная система сопровождения целей вышла из строя? Что ж, зато осталась старая надежная оптика, острое зрение и твердые руки. Ну а за то, что поленился поставить на электронику дополнительные кожухи защиты, в космосе всегда была одна твердо установленная плата — жизнь. И за то, что пил с техниками, вместо того чтобы отрегулировать систему подачи хладагента, тоже платой жизнь. Жизнь бесценна, ей можно перекрыть любые кредиты. Значит, так тому и быть. А выстрелить из "Русалки" можно и без хладагента — правда, один раз.
Приняв решение, далее командир "Русалки" действовал четко, уверенно, без единой ошибки. Страх ушел, и больше ничто не мешало выполнить боевую задачу.
— Заряжающие! — по привычке скомандовал он.
Европейский флагман далеким теплым мячиком завис в прицеле. За спиной офицера окровавленный техник подполз к личинке, на ощупь ухватился за неудобные скругленные бока, захрипел, разрывая жилы, выпрямился и шагнул вперед. Мягко клацнул механизм затвора.
— Есть хладагент, командир...
Но командир его не услышал, потому что по цели внезапно побежала волна флуктуации.
— Спасибо, ребята, — прошептал офицер и нажал пуск.
И вспыхнул свет...
-=-=-=-
— А, доннерветтер! — удовлетворенно сказал генерал Зееленбиндер.
Адъютант был полностью с ним согласен. Русские гибли. Бессмысленный на первый взгляд порыв русских маток на поверку бессмысленным и оказался. Умело и четко увеличивая плотность огня на выбранных целях, командующий Седьмым флотом жег противника одного за другим, и русские ничего не могли противопоставить отлаженной военной машине европейцев. Тактическая карта буквально горела значками выведенных из строя кораблей, обширными зонами помех, засветок, вспышками взрывающихся ракет...
— Не вижу! — вдруг сказал адмирал обеспокоенно. — Ничего не вижу... Тогда... шайсе! Генерал, они здесь!
Офицеры центра управления недоуменно покосились на возбужденного старика.
— Генерал Зееленбиндер! — гаркнул Штерн, не смущенный всеобщим вниманием. — Ищите в зонах помех малые цели! Эти сраные русские засрали пространство боя, чтоб незаметно провести к нашим задницам свои ракетоносцы! И провели, задницей чую! "Тринадцатый" здесь — поздравляю, господа!
И тут на тактической карте разом вспыхнули несколько кораблей Седьмого флота, налились нестерпимым светом в пределах экранов Фридмана — и лопнули.
— Боже мой... — прошептал побледневший генерал. — Ядерные заряды, какая дикость...
— Сейчас, сейчас... — нервно улыбнулся ему в лицо адмирал. — Сейчас и мы получим!
И они получили. Сначала противно взвыл сигнал потери конфигурации экранов Фридмана, по мониторам прошлась рябь флуктуации — а потом далекий взрыв сотряс гигантский корпус флагманской матки.
— Пробой корпуса! — торопливо доложились операторы внутреннего контроля. — Пусковые ракетные аппараты семь-девять-одиннадцать уничтожены! Декомпрессия боевой зоны — семь процентов!
— Что-то маловато! — удивился адмирал. — Всего лишь поражение энергетическим оружием... Мощное, конечно, и экраны так удачно мигнули, явно проспали русских диверсантов, но...
И старик снова подозрительно оглянулся на развертку Клондайка.
— Истребители — покойники! — рявкнул генерал Зееленбиндер. — Они все — покойники! Проклятые русские самоубийцы! Эта раса не имеет права на существование! Мы вычеркнем ее из списков истории!
И отдал приказ на приоритетный поиск и уничтожение малозаметных целей.
=-=-=-
— Месье Берг! — десантник смотрел необычно хмуро и серьезно. — Мы за амазонками. Выпускай всех!
— Они не могли спастись, — покачал головой старик-выпускающий. — Ядерные боеголовки! Такие энергии...
— Все равно! — упрямо сказал десантник. — Кто-то мог отстрелиться от корпуса! Кто-то мог получить повреждения двигателя! Будем искать! Не найдем, так отомстим! А вы уж тут без нас. Понимаю, что некомбатанты, но... некому больше, старина.
— Мы позаботимся о "Локи"! — твердо сказал выпускающий. — Ищите девочек! Ищите, пока не найдете хоть кого-нибудь! Я бы сам полетел, если б умел!
Десантник всмотрелся в его лицо, угрюмо кивнул, привычно хлопнул старика по оранжевому плечу и тяжело побежал к элементару.
Истребители провалились в черноту космоса один за другим, и в стартовой зоне стало непривычно пусто и тихо. А потом пришло легкое, почти неуловимое ощущение надвигающейся опасности. Месье Берг настороженно вскинул голову. Ничего. Но он прожил в космосе долгую жизнь и не раз видел, как это самое "ничего" убивает живую плоть.
— Техсоставу — применить скафандры радиационной защиты! — рявкнул он. — Отойти за периметр аварийной декомпрессии, у ремонтных систем по постам разобраться и стоять!
— Не ори, гнида швейцарская! — огрызнулся кто-то из техников.
— Шевелись, русский размундяй! — не задумываясь среагировал старик. — Перед десантом ответишь за саботаж!
Угроза загасила межнациональное общение на корню, и техники действительно зашевелились. Месье Берг проводил убегающие звенья придирчивым взглядом, запомнил демонстративно неторопливых кандидатов на показательную порку — и рысцой отправился к переходному тамбуру боевой зоны. Конечно, место некомбатантов — у ремонтных систем, где вероятность гибели невелика. Только месье Берг не всегда был выпускающим. А еще ему очень понравились русские ребята — не все, конечно, а те, кого за глаза называли сынами Даждь-бога. Сыны Даждь-бога — очень хорошие ребята, за таких и жизнь можно отдать. У русских не хватает специалистов? Тогда бывший оператор-наводчик высшего класса им не помешает.
Боевой пост встретил его защелкнутой диафрагмой и обломками бетона под ногами. Понятно. Месье Берг открыл аварийную нишу, привычно влез в скафандр и подступился к диафрагме. Теоретически ее невозможно вскрыть без выравнивания уровней давления, но то теоретически, а русские техники давно показали всем желающим, как это делается практически, так что вскоре месье Берг оказался в боевом посту. Техник-юстировщик при его появлении уважительно приложил два пальца к шлему.
— Русские канониры предпочли воевать без скафандров, сэр! — доложил он осуждающе. — Сказали, им так удобней! Оба погибли при декомпрессии купола, естественно. Вы новый стрелок?
Месье Берг кивнул, вытащил с помощью техника из компенсатора погибшего канонира в тельняшке и занял его место. Надвинул на глаза щиток системы сопровождения целей, прищурился и опустил руки на панель управления огнем. Теперь предстояло выбрать цель. "Тор" — грозное оружие, но... в совместном применении. Отдельный залп защита любой европейской матки нейтрализует наверняка. Эффективность достигалась только при координированной работе всех батарей по одной цели. А какая может быть координированность, когда счетчик олл-аут непрерывно мигает? Тут и старое надежное оптоволокно не всегда поможет.
Месье Берг все же проверил линии связи. Как ожидалось — или треск, или глухая тишина. Ну что ж...
— Всем боевым постам! — вдруг зашелестел по внешней связи бесплотный голос. — Цель — флагман Седьмого флота! Проломите ему корпус, очень прошу! Обратный отсчет: десять, девять...
— Яволь, Der Dreizehnte! — прошептал месье Берг. — Есть проломить корпус!
И вспыхнул свет...
— Ferdammte Kacken! — прошипел генерал Зееленбиндер.
— А неплохо русские освоили трофейную технику! — согласился Штерн. — Это "Локи"! Тоже как-то прошел хваленую защитную сферу Клондайка! Генерал, обратили внимание, как упорно они пытаются вас убить? Именно вас? Бьют раз за разом по самому защищенному кораблю Седьмого флота! Наша сраная разведка утверждает, у бунтовщиков сейчас в ходу принцип личной ответственности. Вас это не пугает? Настырность русских достойна восхищения!
— Еще десять минут боя, и от их настырности ничего не останется! И от них самих! А "Локи" и "Рейн" уничтожим немедленно!
Адмирал вгляделся в карту боя и согласно кивнул. Да, отчаянность русских снова проигрывала надежной, добротной европейской машине. Если только не...
И тут взвыла сирена.
— Генерал, угроза ядерного поражения! — доложил побледневший оператор внутреннего контроля. — Истребитель русских у нас внутри, и у него на подвеске две нуклеар!
— Этого не может быть! — неверяще сказал генерал. — Этого — не может — быть!
— Почему не может быть? — удивился адмирал. — "Торы" только что проломили нам корпус! Что мешает ракетоносцу под невидимостью проникнуть внутрь?
— Специальная программа идентификации, вот что! Она совершенно секретна и мало кому известна даже в Седьмом флоте — потому что мы ее установили неделю назад! По запросу систем защиты медицинское оборудование компенсаторов истребителя сличает биометрические данные пилотов с имеющимися в базе флота и включает самоподрыв двигателя при малейшем несовпадении! В европейский корабль может проникнуть только истребитель с европейским пилотом в компенсаторе!
Адмирал подпрыгнул на месте и развернулся к адъютанту с ошалелым видом.
— Ежи! — быстро сказал Штерн. — Ну-ка убеди меня в обратном!
Полковник Радзивилл сжал губы и испуганно помотал головой.
— Только бы Лючия не сделала глупость! — пробормотал адмирал и стремительно двинулся к выходу. — Впрочем, мы об этом сразу узнаем — не так ли, Ежи?
Адъютант облился холодным потом и поспешил следом.
Они нашли истребитель в технических помещениях около боевых постов. SS, пугающий своей неподвижностью, почти полностью перегородил проход. Рядом, естественно, никого не наблюдалось, хотя не было совершенно никакой разницы, где встретить ядерный взрыв — здесь или на другом конце матки.
— Я впечатлен исполнительностью наших сервис-служб! — признался бледный адъютант. — На борту две нуклеар, готовые взорваться, а они тем не менее заделывают пробоину и восстанавливают внутреннее давление!
— Каждый борется со страхом, как умеет! — буркнул адмирал и бесцеремонно полез внутрь истребителя. — Ты потеешь и писаешься, они тупо исполняют обязанности... и чего стоишь?! Мне ее одному не вытащить!
Адъютант завистливо проследил, как ловко, не выпуская из рук гранатомета, ввинтился в люк адмирал, бросил на пол автомат и постарался не отставать.
Девушка в пилотском компенсаторе подняла на них измученное и заплаканное лицо.
— Я не смогла, Людвиг! — жалобно всхлипнула она. — Я хочу жить!
Адмирал бросил взгляд на ее закованные в медицинские фиксаторы ноги и разом потерял самообладание.
— Почему, ну почему я не могу застрелить эту сволочь еще раз?! — беспомощно сказал Штерн и опустился на колени перед компенсатором. — Сейчас, моя девочка, потерпи немножко...
Вдвоем они осторожно опустили пилотессу в люк. Внизу адмирал взял девушку на руки с такой страстностью, как будто боялся, что ее отнимут.
— Прикажи прекратить бой...
— Смерти моей желаешь? — криво улыбнулся адмирал. — То, что прячется на Клондайке, определит наше будущее! За такие секреты и мы, и русские будем биться до последнего корабля!
— На Клондайке уже нет того, что ищете, — прошептала девушка. — Экипаж "семерки" погиб в самом начале атаки... амазонки погибли... так много смертей...
И она снова беззвучно заплакала.
Адмирал напряженно подумал — и свирепо развернулся к адъютанту:
— Слышал, что она сказала? Бегом в центр управления! И автомат не забудь! Если этот, как его, сраный командующий еще не наигрался в войну, пристрели к чертовой матери!
— Сэр! — воскликнул шокированный адъютант. — Как можно? У нас есть шанс добить наконец русского медведя!
— Дурак ты, Ежи, хоть и умный! — проворчал адмирал. — Я сказал — бегом!
И осторожно забрал из слабой девичьей ладошки пульт управления подрывом ракет. Полковник проследил за его движением, изменился в лице, подхватил с пола автомат и побежал в центр управления, на ходу уныло размышляя, что он действительно дурак, хотя и умный. Потому что лично он продолжил бы бой — и наверняка нарвался б на засаду, которую адмирал заметил, а он нет, хотя смотрел изо всех сил.
Адъютант на бегу подумал еще — и пришел к выводу, что и в вопросе с автоматом адмирал прав. Потому что если командующий Седьмым флотом тоже засаду не заметил — а он не заметил, видно по всему — то придется действительно его пристрелить, и лучше, чем автомат, для такого дела инструмента не найти. Разве что гранатомет — но гранатомет очень неподходящее для внутренних помещений оружие.
Летописец
В истории интригам не место, и в двадцать пятом, далеком от нас веке наверняка любой желающий может легко узнать, почему отступил адмирал Штерн.
Дело в том, что... да, старый адмирал ужаснулся потерям европейского флота. И трезво оценил угрозу приближающихся русских карательных корпусов. И так и не решился послать корабли на прямой штурм Клондайка. И... объяснений много, но причина — одна.
Адмирал Штерн боялся "тринадцатого".
И в страхе своем, как настоящий мужчина, не признавался даже себе.
Но когда появилась возможность отступить, не теряя уважения в глазах любимой женщины, сразу отступил.
Вы скажете — трус. Ну... попробуйте сами столкнуться с "тринадцатым". Если выживете — получите право судить.
И вот еще что: сам адмирал себя побежденным не считал. Он держал на руках любимую девушку, она сама прилетела к нему — что это, как не победа? Не верите? Проживете, сколько адмирал, поймете сами.
Клондайк, третий центр сил
Выжившие бунтовщики стояли в госпитальном парке. Недалеко от них техники проверяли аппаратуру для интерактивного выступления — предстояло объяснить Клондайку и всей обитаемой вселенной, кто такие сыны Даждь-бога, чего хотят и как будут жить дальше.
— Неужели победили? — пробормотал генерал Кожевников. — Давить бунт некому, флот на нашей стороне... и европейцы отступили... но тошно-то как!
От группы стоящих в стороне старших офицеров отделился один и решительно направился к бунтовщикам.
