— Но ты — сама Аврора, — стоял на своём Гриша. — Стоит тебе сказать слово, и она не посмеет ослушаться.
— Я не хочу ставить вопрос таким образом, — сказала я. — Ещё раз обсуди это с Юлей. Если она согласится, то пусть сама скажет мне об этом. Тогда и поговорим.
Я говорила с ним, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. Я произносила слова, чувствуя, что мой мозг неумолимо отключается. Гриша ещё что-то говорил, но до меня доносилось только невнятное бормотание. Потом я услышала, как Карина сказала:
— Мама устала и не в духе. Лучше потом.
В самом деле, какого чёрта ему делать здесь? Единственная вещь, которая у него хорошо получается, это вертеть задом... Весьма неплохим, кстати. Где уж этому холеному оболтусу. Через месяц сбежит. Или погибнет. На что он надеется? Надеть форму, щеголять перед девочками? Терпеть не могу таких. С другой стороны, жалко. Молодой и красивый, жаль отправлять его в этот ад. Он разглядывал её. А она и ноги на стол. Козявка, а туда же. Только пусть попробует.
Мои мысли спутались, и я провалилась в сон.
9.8. Сквозь ресницы
— Мамуля, ты ложись, — защекотал моё ухо тёплый шёпот. — Не спи в кресле.
Я смогла ответить только "м-м-м". Сквозь сон я чувствовала, что кто-то возится у моих ног. Запахло обувным кремом. Шуршала щётка, потом полировала тряпка. Запах кожи и волос Карины. Моя рука нащупала, пальцы зарылись в шёлковые пряди. Под моей ладонью оказалась нежная щёчка, покрытая персиковым пушком. Она уселась ко мне на колени, и я утонула в её вкусном тёплом запахе.
— Я почистила тебе ботинки, мамочка. А то они были какие-то пыльные.
Если бы она знала, что это за пыль.
— Это не пыль, куколка. Сегодня кто-то разгромил колумбарий. Нам пришлось собирать прах обратно в урны.
Она содрогнулась.
— Ой...
— Не бойся. Это всего лишь зола.
— Нет, я не поэтому... Просто это так отвратительно. Всё равно что раскопать могилы и выбросить покойников из гробов. Кто это сделал?
— Люди из группировки Октавиана.
Она водила пальчиком по моим щекам — подлизывалась.
— Мама, а почему ты не хочешь принять Гришу в отряд?
Глаза открывать не хотелось. Я нежилась под тяжестью её юного тела, и не хотелось ничем портить это блаженство. Однако, упоминание о Грише всё-таки слегка испортило его.
— А тебе он что, нравится?
Она смутилась, замолчала. Сидела, сопя рядом с моим ухом. Он нравился ей, его мертвенная красота завораживала её. Это был самый классный парень, которого она когда-либо встречала. Такой классный. Клёвый.
— Он... симпатичненький, — сказала она.
Я ощутила укол в кишки и приоткрыла глаза. Симпатичненький!
— Только не вздумай с ним что-нибудь замутить, — сказала я, глядя на неё сквозь ресницы. — Он тот ещё оболтус.
Вертел передо мной своим персиковым задом, хотела я сказать, но прикусила язык. Ещё подумает, что у меня с ним что-то было. Карина поёрзала у меня на коленях, и её глаз горел лукавством и девчоночьим норовом. Если девочке нравится мальчик, поди, попробуй её удержать!.. За этой хитрой козой нужен глаз да глаз, но у меня нет, просто катастрофически нет времени!
А она уже задабривала меня, целуя тёплыми и мягкими губками мой холодный пересохший рот. Я подставляла губы, держа их плотно сжатыми. Глаза снова закрылись, кресло поплыло из-под меня. Я снова отключалась.
— Пойдём на диванчик, мамуля.
Я позволила ласковым рукам Карины освободить меня от куртки и ботинок, а также укрыть меня пледом.
— Не уходи, куколка...
— Я с тобой, мама.
Она присела рядом. Согретая её теплом, я опять провалилась в чёрную пропасть.
9.9. Я хочу спать
Мне не дали как следует поспать. Мою дрёму прервал стук каблуков за дверью и запах Юлиных духов. Они вошли вместе — президент "Авроры" и её приёмный сын.
— Прости, Аврора, — сказала Юля. — Мы не хотели тебя будить... Отдыхай, мы зайдём позже.
Я приподняла голову с подушки. Череп вместе с мозгами в нём весил целую тонну. Как много значит хороший сон и как он мне сейчас нужен! Четверо суток на ногах, точнее, на крыльях — это вам не шутки. При других обстоятельствах я послала бы к чёрту любого, но меня посетила президент "Авроры" собственной персоной, а её я не могла послать к чёрту. Раздирая слипающиеся веки, я промямлила:
— Ничего... Мне не впервой. Проходите, чувствуйте себя как дома...
Юля, простучав каблучками мимо меня и обдав волной аромата своих духов, присела в моё кресло, а Гриша остался стоять у стола. Юля не стала тянуть кота за хвост и сразу заговорила по делу.
— В принципе, если Грише так хочется, я не против того, чтобы он вступил в твой отряд. В самом деле, хватит ему лоботрясничать... Пора становиться настоящим мужчиной и членом "Авроры". Если он хочет сделать для "Авроры" что-то реальное, то лучше службы в отряде "чёрных волков" и не придумать.
Уронив голову обратно на подушку, я две минуты слушала её идеологическую муть, изложенную также и в предисловии Устава "Авроры". И она говорила это с самым серьёзным видом.
— Ладно, — перебила я. — Если он сделал такой выбор, то пусть потом не сожалеет. На его счастье, обучение новичков ещё не закончилось.
— Значит, ты принимаешь меня? — спросил Гриша, а сам весь просиял.
И чему он только радуется, как щенок?!
— Да, да, — проворчала я, натягивая на себя плед. — Иди... Получай форму и приводи в надлежащий вид причёску.
Он потрогал свою роскошную шевелюру.
— А это обязательно?..
— Обязательно, обязательно, — усмехнулась я. — Обратись к Виктории, она поможет тебе устроиться. Но запомни: нянчится с тобой и водить тебя за ручку я не собираюсь. Конечно, ты сын президента "Авроры", но как только ты наденешь форму "волков", ты перестанешь чем-либо выделяться. Никаких привилегий. Будешь нарушать дисциплину — накажу, мало не покажется. Понял?
— Так точно! — радостно воскликнул он.
— Всё, проваливай, — сказала я. — Я хочу спать.
Уткнувшись в подушку, я закрыла глаза.
9.10. Приглядывать, но не опекать
Я определила Гришу во взвод к Алексу: он был не только самый опытный, но и самый суровый командир. А что? Пусть мальчишка не думает, что быть "чёрным волком" — это только лишь носить чёрную форму и настоящие острые мечи. Я даже сказала Алексу, чтобы он был построже с Гришей, хоть тот и президентский сынок.
— Я сделаю из него "волка", — пообещал тот.
А когда Алекс что-то обещал, он это выполнял. Подумав, я всё-таки наказала ему по-отечески за ним приглядывать. Но не слишком опекать.
9.11. Никаких происшествий
Я вернулась на базу в три часа ночи.
Дежурный вскочил. Приложив к губам палец, я сказала "ш-ш", и он доложил шёпотом:
— Никаких происшествий... Всё спокойно. Группы с шестой по одиннадцатую прибыли на отдых в двадцать три тридцать.
В раздевалке шептались. Не иначе, как между двумя "волками" противоположного пола вспыхнула романтическая искорка. Нет, это строго запрещено, и все "волки" безоговорочно подчинялись этому запрету, но какая-то парочка его сейчас нарушала. Я скрипнула зубами, вспомнив доклад дежурного. Никаких происшествий, говоришь? Всё, говоришь, спокойно? А это что за безобразие у тебя под носом творится?
Через секунду я поняла, что это было не просто безобразие, а вопиющее безобразие. Запах Карины! К кому же моя доченька сюда пробралась среди ночи? Ну, я ей задам!
Так и есть: в раздевалке была Карина. Она сидела на коленках у молодого "волка", обнимая его за плечи. Их лица были близко, он наматывал на палец прядку её волос, а она поглаживала его по стриженому затылку.
— Там так жутко, — шептала она. — Холодно...
Как она проскользнула незамеченной мимо дежурного? Играя её волосами, "волк" также шёпотом спросил:
— Но ты же меня не боишься, котёнок?
— Нет, тебя я не боюсь, — прошептала она игриво. И поёжилась: — Вот только холодно.
— Надо было одеться потеплее, — сказал "волк".
— Если бы я стала одеваться, мама бы проснулась, — ответила Карина. — Она всё слышит и чует, прямо ужас...
"Волк" снял форменную куртку и накинул Карине на плечи.
— Прости, по-другому согреть тебя не могу, — сказал он.
— Спасибо, — прошептала Карина, кутаясь в куртку.
Она смотрела на него и хотела спросить: у тебя, наверно, было уже много девчонок. Он пропускал меж пальцев прядки её волос и думал: но ни одна из них не была такой сладенькой, как ты. Я не сразу узнала в этом бойце Гришу. Теперь, когда он надел "волчью" форму и состриг под машинку кудряшки, вид у него стал совсем иной. Облик избалованного юнца-повесы остался в прошлом, теперь Гриша выглядел мужественно и внушительно. Но облик — это ещё не всё, ведь верно? Мне показалось, что замашки у него пока оставались прежними.
— Можно тебя поцеловать? — спросил он.
Карина зарделась, опустила ресницы, а из-под ресниц глаз так и горит. Только не это! Я же ей сто раз говорила, чем чреваты для людей поцелуи с хищниками! Неужели решится?
— В щёчку, — пояснил он.
Карина подставила щёчку, и он её поцеловал — вполне целомудренно. Но этой прыткой козочке оказалось мало. Зажмурившись и сложив губки бантиком, она потянулась к нему. Я уже была готова выскочить из своего укрытия и вмешаться, но Гриша деликатно, одним пальцем остановил её надвигающийся ротик.
— Не стоит, — сказал он ласково.
Карина открыла глаза.
— Почему? — спросила она удивлённо и обиженно. — Ты... не хочешь? Я тебе не нравлюсь?
Гриша улыбнулся и сказал:
— Я очень хотел бы, но не буду. Именно потому, что ты мне нравишься. Я не хочу, чтобы у тебя были какие-то проблемы. Если я тебя поцелую по-настоящему, ты потом не сможешь ничего есть. У всей еды будет отвратительный вкус.
Надо же! Оказывается, он умел думать не только о своём удовольствии. Однако Карина, подумав, спросила:
— А сколько это будет длиться?
— Пару дней.
Карина подумала ещё и сказала:
— Ладно. Пару дней я как-нибудь переморщусь.
И опять сложила губки бантиком. Но Гриша чмокнул её в носик, в подбородок, в обе щеки. Покрывая поцелуями всё её лицо, он называл её нежными прозвищами.
— Котёнок... Малыш... Ягодка моя...
Я решила, что пора вмешаться, и вышла из тени на свет. Голубки увидели меня, и на этом их воркование закончилось. Карина соскочила с колен Гриши, с поразительной молниеносностью нацепила на себя маску ангельской невинности и затараторила:
— Ой, мама! А мне что-то не спалось, и я пошла прогуляться. Вот, случайно встретила Гришу...
— Так ли уж случайно? — усмехнулась я. И добавила сурово: — Марш к себе в комнату. С тобой мы ещё поговорим.
Я и не подозревала, что моя дочурка могла быть не только ласковой кошечкой, но и норовистой лошадкой. Своенравно вскинув голову и сверкнув глазами, она пулей промчалась мимо меня — я едва успела за ворот стащить с неё куртку Гриши, а то она так и убежала бы в ней. Возвращая куртку её владельцу, стоявшему навытяжку, я сказала:
— Впредь не используй обмундирование не по его прямому назначению. Даже если хочешь показаться галантным. — И добавила, понизив голос: — Ещё раз увижу, что ты клеишься к моей дочери — по стенке размажу. Сейчас иди в мой кабинет и жди меня там.
Гриша прищёлкнул каблуками и чётким шагом отправился туда, куда ему было сказано.
9.12. Фирменные часики
Разбирательство я провела быстро, не поднимая лишнего шума, чтобы зря не будить усталых "волков". На руке у дежурного красовались золотые "ролексы". Я отвела его в сторонку.
— Отличные часики, — как бы вскользь заметила я. — Фирменные. Дорогие, наверно?
Дежурный "волк" замялся с ответом. Я не стала дожидаться, пока он соизволит заговорить.
— Догадываюсь, за что тебе их подарили. Как тебе не стыдно? Такой поступок недостоин звания "чёрного волка". Конечно, тебе кажется, что это пустяк, но я так не считаю. Сегодня ты позволил себя подкупить своему соратнику, разрешив ему устроить свидание в раздевалке, а завтра, быть может, ты предашь нас, а? Я верю своим "волкам" как самой себе и всецело полагаюсь на них, и до сих пор они неизменно оправдывали моё доверие... До сих пор они не давали мне малейшего повода сомневаться в них, но то, что я увидела сегодня, очень огорчает меня. Оказывается, мои "волки" хитрят со мной и обманывают меня.
Может быть, эти слова были и громковаты, но для воспитательных целей послужили неплохо и угодили парню в самое сердце. Он пришёл в ужас. Сорвав с себя часы, как будто они обжигали ему руку, он протянул их мне.
— Аврора, прости меня, — забормотал он трясущимися губами. — Этого больше не повторится. Пусть это не послужит тебе поводом сомневаться в нашей преданности тебе! Я сделаю всё, чтобы загладить свою провинность, только не прогоняй меня!..
Я положила руку ему на плечо и сказала тихо, но проникновенно:
— Хорошо, я дам тебе шанс реабилитироваться. Но если до конца этой недели тебя не будет в числе особо отличившихся бойцов, у меня будет повод усомниться в том, нужен ли ты нашему отряду.
Провинившийся дежурный просиял и вытянулся в струнку.
— Я не подведу тебя, Аврора, я клянусь.
— Жажду поскорее в этом убедиться, — усмехнулась я.
Забрав у него часы, я велела ему потихоньку разбудить Алекса и передать ему, что я жду его в своём кабинете.
9.13. На ковре
— Что тебе за это будет?
— Не знаю, малыш. Аврора строгая, но справедливая. Надеюсь, из-за личных мотивов она не станет перегибать палку.
— Мама любит меня и сделает всё, что я попрошу. Если что, я попробую её как-нибудь уломать.
— Спасибо тебе, пуговка. Но думаю, что это не очень хорошая идея.
Почему он так думал, Гриша не успел объяснить: я вошла в кабинет. При моём появлении он встал, а Карина тут же повисла на моей шее и принялась ластиться:
— Мамочка, ну, пожалуйста... Что тут такого? Мы с Гришей не делали ничего плохого, просто разговаривали.
Мягко, но решительно разняв её руки, я сказала:
— Кажется, я кому-то велела идти в свою комнату. Я пообещала, что мы с тобой поговорим, и я сдержу своё обещание, но это будет позже. Иди к себе.
Карина надулась и убежала, хлопнув дверью. Я вынула из кармана часы и показала Грише.
— Это твои?
— Не могу знать точно, — ответил он. — У меня когда-то были похожие.
— Гм, значит, были. — Я села за свой стол. — А мне почему-то кажется, что они именно твои.
Пришёл Алекс, одетый аккуратно и по всей форме. Остановившись перед моим столом, он отрапортовал:
— Явился по твоему приказу, Аврора.
— Прости, что пришлось тебя разбудить, — сказала я. — В сущности, происшествие пустяковое, но оно касается твоих непосредственных подчинённых. Точнее, одного из них. Поэтому я тебя и вызвала.
