Цепкая, механическая клешня с силой схватила за тонкое запястье и подняла девушку в воздух. Фиона тихонько вскрикнула:
-Где же ты, Виктор?.. Где ты сейчас? Помоги мне...Очнись, прошу тебя... очнись... очнись...
-Очнись... очнись... очнись же, кому говорят.
Безымянный проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел перед собой стражника Колизея, одетого в сверкающие стальные доспехи.
-Сколько можно спать, приятель? Твой поединок начинается ровно через десять минут. Син Тай уже наверняка заждался тебя на арене.
-Син Тай?
-Он самый. Не повезло тебе, парень, сегодня с противником. Постарайся, по крайней мере, проиграть достойно и не разочаровать достопочтенную публику на трибунах.
-Постараюсь...
Безымянный резко вскочил с кровати и, получив от второго стражника свой боевой топор, направился к выходу. Крики многотысячной толпы, предвкушающей финальный бой, были слышны уже в коридоре. Он прибавил шагу и через несколько минут был уже на месте. Син Тай, действительно, поджидал его на арене. Когда его соперник, наконец, показался в проёме ворот, он вдруг развернулся лицом к зрителям и, отыскав на верхних рядах трон Цезаря, вызывающе вытянул в его сторону свой указательный палец.
-Полосатый, я знаю, что ты слышишь меня. На следующий поединок я вызываю тебя и, по вашим законам, после двенадцати побед я имею право драться с тобой за место правителя Нового Рима. Время пришло. Готовься... я уже иду за тобой.
В одно мгновение, вокруг одновременно смолкли крики и шум и тысячи взоров обернулись в сторону нынешнего Цезаря. Полосатый ещё некоторое время сидел на своём троне, а затем неторопливо поднялся и с высоты верхних рядов посмотрел вниз на этого дерзкого принца разбойников. Он был высокого роста и широкоплечий. Его фигура вообще, казалось, была вытесана из цельного куска камня и даже пышные, дорогие одежды не могли скрыть крепкого туловища и мускулистых рук, принадлежащих, несомненно, настоящему бойцу и гладиатору. Портрет довершали, собранные в хвостик, чёрные волосы, аккуратная бородка и четыре длинных шрама, как ни странно, совершенно не уродующих его лицо, а лишь, напротив, придающих ему ещё больше твёрдости и мужества.
-Я принимаю твой вызов, Син Тай. Давно уже у меня не было достойного противника в этом городе. Впрочем, прежде чем сразиться со мной, ты должен сперва победить Безымянного.
-Победа будет у меня в руках уже через пять минут.
-Тогда чего же ты ждёшь?
Кивнув Полосатому в знак согласия, Син Тай вдруг резко обернулся и, крепко сжав меч, стремительно двинулся в сторону своего последнего соперника. Острый, блестящий клинок со свистом рассёк воздух и уже, казалось, достиг своей цели, но в последнее мгновение Безымянный всё же, каким то чудом, смог отбить его своим тяжёлым топором. Затем последовали: второй, третий, четвёртый и пятый удары, но, каждый раз меч, вместо того чтобы разрубить живую плоть, лишь со звоном ударялся о холодный и прочный металл.
Син Тай сделал шаг назад и после секундной передышки снова бросился в бой. Теперь он был уже осторожнее. Он тщательно проанализировал тактику своего противника и его собственные движения стали гораздо более изощрёнными и непредсказуемыми. Рубанув откуда-то сбоку мечом, он тут же, почти одновременно нанёс сильнейший удар кулаком левой руки прямо в висок соперника, а затем, ударом ноги в корпус, отбросил его назад. Безымянный отлетел на несколько метров и упал спиной на горячий, жёлтый песок. В ушах гремел рёв тысяч зрителей, а арена перед ним, словно в один миг, покрылась белым, густым туманом. Правда, сознание по прежнему оставалось ясным и незамутнённым, а внутри пока ещё сохранилось стремление к жизни и победе. Син Тай шагнул вперёд и собирался уже было добить жертву, но неожиданно тот вдруг вскочил на ноги и с удвоенной силой снова вступил в схватку. Противники сыпали друг на друга десятки ударов и своевременно ставили блоки. Что-то там скандировали люди на трибунах и кричал ведущий, комментирующий схватку, но для них обоих в эти минуты всё пространство за пределами арены уже просто перестало существовать.
Бой затягивался. Син Тай начал терять терпение. Поначалу он думал, что для него поединок с Безымянным — лишь последняя формальность, последний шаг, последняя ступень, перед тем как сразиться с Цезарем Полосатым. Он ошибался. Всё вышло совсем не так, как он предполагал. Перед ним был, действительно, достойный соперник, победить которого было не так просто.
Следующие десять минут не приносили успеха ни одному из бойцов. Острый меч постоянно натыкался на топор или рассекал воздух, но ни разу так и не достиг своей цели. Время шло. Оба гладиатора были, примерно, равны по силам и некоторые из зрителей уже было подумали, что бой будет продолжаться до тех пор, пока один из его участников ни свалится от усталости. Вскоре Безымянный перешёл в наступление. Он уже начал теснить соперника к краю арены, но тут, неожиданно, после его неудачного выпада, Син Тай вдруг с необыкновенной скоростью метнулся верёд и левой рукой схватил его за горло. Сильные пальцы, железной хваткой сомкнулись на его шее и пережали сонную артерию. В одно мгновение Безымянный оказался полностью парализован. Он не мог двигаться и не мог дышать. Собственное тело перестало ему подчиняться, грудь разрывалась от нехватки воздуха и жизнь, казалось, медленно, капля за каплей, навсегда покидает его. Затем Син Тай ещё сильнее сжал свою хватку. От чудовищного напряжения его дыхание тоже стало тяжёлым и отрывистым, а на руках вздулись вены. Но, к его немалому удивлению, противник перед ним всё ещё оставался жив.
Перед глазами Безымянного, словно в тумане, мелькали тысячи лиц. Взгляд бешено метался из стороны в сторону, не на секунду не останавливаясь на одном месте. И тут неожиданно среди всей этой огромной толпы он заметил человека с поразительно знакомой внешностью. Это был толстый коротышка с заплетённой в косу, длинной бородой, который сидел рядом с каким то высоким и худым очкариком. Несколько мгновений он, не отрываясь, смотрел на него и обострённый слух вдруг, каким то непонятным образом, выделил голос толстяка из всего этого непрерывного шума и криков:
-Виктор, малыш... ну что же ты так? Врежь, наконец, этому болвану как следует.
Виктор... малыш...
В тот же миг в голове словно пронёсся разряд тока. Словно какая то длинная и острая игла хирурга коснулась потаённого участка мозга, высвободив наружу старые и забытые воспоминания.
... Виктор...
Несколько раз, сам про себя, он прошептал это странное имя, после чего из груди вырвался громкий и яростный крик и кулак с огромной силой метнулся вперёд и нанёс сокрушительный удар Син Таю.
Многотысячная толпа ахнула от удивления. Противники даже и сами толком не поняли, что это такое произошло. Только что один из них душил второго и уже почти упивался победой и вдруг — он уже лежит на земле, а другой стоит рядом и заносит над ним свой тяжёлый топор.
Син Тай первым пришёл в себя. Открыв глаза, он без всякого страха посмотрел на победителя и проговорил тихим и спокойным голосом:
-Добей же меня. Чего ты ещё ждёшь? Это ведь так просто.
Вместо ответа Безымянный подошёл чуть ближе и протянул ему свою правую руку. Немало удивившись, он всё же, хотя и недоверчиво, принял этот добрый жест и, поднявшись, снова посмотрел в глаза своему недавнему сопернику.
-Кто же ты такой, на самом деле?
-Я не знаю... пока, не знаю...
Тем временем на задних рядах началась какая то неразбериха. Люди вскакивали со своих мест и спешно покидали Колизей. Куда то бежали стражники и городские ополченцы. Ведущий на арене и охрана призывали зрителей к спокойствию, но их голоса тут же тонули в огромном потоке ругани и брани. Происходило что-то странное, а когда где-то вдали послышались первые выстрелы, Безымянный с тревогой посмотрел сначала за горизонт, а затем на, стоящего рядом, Син Тая.
-Что это вокруг такое происходит?
Вместо ответа азиат лишь поднял с земли свой меч и, вложив его обратно в ножны, не оборачиваясь, направился к выходу.
-Если хочешь жить, просто следуй за мной.
Паника нарастала и вскоре охватила все зрительские скамейки вокруг арены. На недавних бойцов теперь уже никто не обращал внимания и поэтому они оба легко смешались с толпой и через минуту были снаружи Колизея. Горожане спешили по своим домам. Кто-то наглухо запирался за прочными дверьми, а кто-то хватался за оружие и бежал в сторону северных ворот. Всего в нескольких сотнях метров от них начиналась настоящая битва.
На центральной улице, среди сотен перепуганных людей, они столкнулись с Бонапартом и Годзиллой. Уже издали заметив своего босса, коренастый итальянец и великан-африканец тотчас бросились ему навстречу, ударами кулаков расталкивая в стороны плотную толпу. Когда они оказались рядом, первым заговорил Бонапарт. Указав рукой в сторону откуда слышались выстрелы, он почему-то усмехнулся, показав два ряда своих превосходных, белых зубов.
-Ну и заварушку они нам здесь устроили. Город окружён со всех сторон плотным кольцом и наружу уже больше нет выхода.
-Кто атакующие?
-Кочевники. По видимому, они хотят просто ограбить Новый Рим, а затем сжечь его дотла.
-Босс,— неожиданно в разговор вступил, стоявший в стороне, Годзилла,— Нам нужно поскорей уходить отсюда. Другой такой возможности может больше и не появиться.
-Если ты только знаешь, как нам выбраться из этой чёртовой мышеловки?
-Я не знаю, но вот Бонапарт говорил, что у него есть какой то план.
-Что ты ещё там надумал?
Син Тай резко обернулся и, схватив итальянца за плечо, посмотрел прямо в его хитрые, пронырливые глаза.
-Рядом с вокзалом я видел несколько тележек торговцев. Нужно воспользоваться одной из них, пока это не сделали другие.
-Тогда, чего мы ждём?
Путь до вокзала занял у них минут десять. Большинство тележек, как и предполагалось, было уже угнано, но последняя, наиболее массивная и прочная, а к тому же ещё и вооружённая тяжёлым, фаталокским пулемётом, по прежнему продолжала стоять на железнодорожной перроне. Увидев её, Син Тай вдруг резко остановился и со злобой сжал кулаки.
-Чтобы сдвинуть её с места, понадобиться не меньше десяти человек.
-Насчёт этого можете не волноваться, босс,— Годзилла первым вскочил в тележку и его огромные, мускулистые руки с силой схватились за рычаг,— Если понадобиться — я буду крутить за семерых.
Вслед за ним внутрь тотчас забрались его приятели и один только Безымянный, в последний момент зачем-то остановился и, обернувшись назад, задумчиво посмотрел куда то за горизонт. Небо затягивала чёрная пелена дыма. В северной части города уже горели, подожжённые кочевниками, хлопковые склады и жилые дома. Он так и простоял бы, возможно, ещё некоторое время, но тут из оцепенения его вывел громкий голос Бонапарта:
-Я понимаю, приятель, что вид пылающего города иногда может завораживать, но поверь мне — это удовольствие не стоит того, чтобы отдавать за него свою жизнь. Впрочем, если хочешь — можешь оставаться.
Второй раз повторять уже не пришлось. Ещё через мгновение все четверо уже сидели на своих местах и изо всех сил вращали рычаги, приводящие в движение их тяжёлую, стальную повозку. На внушительной скорости они мчались вдоль оживлённых улиц и перепуганные горожане на железнодорожном полотне едва успевали разбегаться в стороны, освобождая им путь. А за спиной теперь уже всё отчётливее и отчётливее слышались выстрелы и ржание лошадей. Судя по всему, кочевники, к тому времени, уже захватили центральную часть города.
У южной стены их ждала ещё одна преграда. Ворота, ведущие из города, были наглухо закрыты и заперты на засов. Син Тай обернулся и искоса посмотрел на, сидящего рядом, Бонапарта.
-Ну, что ты скажешь на это, умник? Похоже, об этой проблеме ты раньше не подумал.
-Никакой проблемы, босс. Я сейчас мигом всё улажу.
Взявшись за пулемёт, итальянец выпустил из него одну короткую очередь и тотчас прочные, деревянные доски, из которых были сделаны ворота, превратились в кучу обломков. Путь наружу был свободен, хотя, впрочем, это был ещё не конец. Едва они только выехали из города, их тотчас засёк отряд конных кочевников. Подгоняя своих лошадей и стреляя на ходу из луков, они на всей скорости бросились вслед за уходящей повозкой.
Бонапарт развернул пулемёт и открыл шквальный огонь по преследователям из этого адского, фаталокского орудия. Тяжёлые пули, с сотни метров пробивающие техноплоть, косили всадников одного за другим, но, похоже, это их не останавливало. Вдобавок, звуки стрельбы привлекли ещё один отряд и, появившись откуда-то из зарослей тростника, два десятка кочевников сразу бросились наперерез повозке.
Положение становилось угрожающим. Бонапарт, правда, успел охладить пыл нападающих изрядной порцией свинца, но сразу после этого, выплюнув последние остатки боекомплекта, огромный пулемёт навсегда заглох в его руках. Казалось, после этого, как будто, сразу наступила мёртвая тишина, нарушаемая лишь скрежетом рычагов, да свистом, пролетающих мимо, стрел.
Увидев, что их враг лишился своего грозного оружия, преследователи воспаряли духом и с удвоенной яростью продолжили погоню. Они приближались. Четверо гладиаторов, выбиваясь из сил, вращали рычаги, но скорость тяжёлой торговой повозки всё равно не могла сравниться со скоростью, бегущих галопом, лошадей. Кочевники налетели словно стая голодных собак. Почти одновременно, трое из них подъехали вплотную и на ходу перелезли через низкие, железные борта. Первого из них Бонапарт выбросил наружу ударом кулака, второго схватил за горло и задушил прямо в повозке, но вот третий всё же успел достать из ножен свою кривую саблю и нацелить удар на, сидящего рядом, Син Тая. Принц горцев был повёрнут к нему спиной и поэтому, даже не смотря на свою молниеносную реакцию, врят ли смог бы отбить этот удар. От неминуемой смерти его спас Безымянный, быстро вскочивший со своего места и в последний момент перехвативший запястье кочевника. Всего через секунду Син Тай уже стоял рядом и, слегка кивнув головой в знак благодарности своему спасителю, схватил нападающего и, сломав ему обе руки, выбросил его прочь с повозки.
Бой разгорался. Кочевники облепили их со всех сторон и, один за другим, перелазили с лошадей на движущуюся платформу. Теперь уже только один лишь Годзилла оставался "мотором" всего экипажа. Трое остальных гладиаторов, стоя спиной друг к другу, с большим трудом отбивали эти отчаянные и бешеные атаки. Из-за тесноты нападающие не могли воспользоваться своим численным превосходством и вскоре их тела со сломанными шеями и перебитыми конечностями уже услали землю по обе стороны от железной дороги. Немногие оставшиеся в живых, увидев в своих рядах такие потери и решив, что цель им явно не по зубам, развернули лошадей и тотчас поскакали прочь от этой четвёрки заговорённых гладиаторов. Несмотря на это, беглецы ещё долго и неистово крутили рычаги и гнали повозку вперёд, опасаясь новой погони.
