Пантера смотрит вниз совершенно спокойно — так, как она ведет свой фрегат, когда нет ни бури, ни испанцев. Вдруг ее лицо озаряет нежная, затаенная и какая-то очень грустная улыбка, как старому, наконец-то повстречавшемуся снова другу — может, она увидела все же Тессена? Или видит его в своем воображении? Но не похоже на нашего капитана погрузиться в воспоминания тогда, когда ее люди еще сражаются. Перевожу взгляд туда, куда смотрит она — и замираю. Ее выцеливает испанский стрелок, откуда-то взявшийся на заваленной телами его товарищей площади. И это ему она улыбается, ни делая ни одного движения, чтобы уйти с линии огня, просто сойдя с подоконника внутрь здания.
Он появился так внезапно, что никто не успел среагировать — но вот из окна на втором этаже главной башни, окружённого черными мазками недавно потухшего пожара, вылетела полуобнаженная, покрытая копотью фигура, приземлилась сзади стрелка кувырком посреди двора и, не успев еще развернуть кольцо своего тела, послала в него кинжал. Испанец раскинул руки, выпуская пистолет, и рухнул плашмя — в его основании черепа поблескивала рукоятка кинжала. Тессен — а в том, что это он, уже не было сомнений — распрямился, мельком взглянул на поверженного врага и поднял глаза вверх.
Пантера узнала его — она побледнела как полотно, дернулась вперед, но одумалась и опрометью рванула к внутренней лестнице, а Тессен тем временем выдернул свой кинжал. И с ним, едва обтертым об мундир испанского стрелка, с единственным имеющимся у него оружием шагнул навстречу выбежавшей из разломанной, висящей на одной петле двери.
Надо отдать должное выдержке их обоих — они не стали обниматься на глазах у сражающихся, хотя по тем взглядам, которыми они обменялись, и так все было понятно. Я бы не удивилась, если бы она заплакала, но это все же Пантера...
Они едва коснулись друг друга руками, он подхватил валявшуюся саблю кого-то из защитников форта и они вдвоем, спина к спине, присоединились к зачищавшим форт корсарам. По всему было видно, что испанцы уже не готовы продолжать оборону — их мало и они обескровлены. А самое главное — даже я, наблюдая бой со стороны, так и не поняла, кто же ими всеми командует: заметны были только командиры небольших групп, гибнущие один за другим вместе со своими людьми.
-Выводи! — крикнул Тессен кому-то в сторону главной башни, и из того же окна, откуда вылетел он сам, показались двое его пловцов, держащих под руки и за волосы на затылке окровавленного человека в оборванном красном мундире. — Капитан Пантера, вручаю Вам Вашего пленника. Знакомьтесь, комендант форта. Ребята, ведите его сюда, да не провезите по всем ступенькам, он нам живым нужен.
Лицо Пантеры сразу приняло совершенно иное выражение — стало строже и жестче:
-Вы готовы подписать капитуляцию форта?
Пленник уже стоял перед ней, опущенный на колени своими сопровождающими. Двое рослых, обнаженных по пояс, босых и тоже перемазанных в саже боевых пловца не давали пленному коменданту поднять голову, чтобы разглядеть капитана, но и по голосу он догадался, что это женщина:
-Капитуляцию? Да... Глупо не признать объективной истины, мои люди перебиты. Но женщине я, испанский гранд, никогда не сдамся.
-Вот это точно глупо, — ледяным голосом произнес Тессен. — Потому что больше некому. Или Вы предпочтете, чтоб мои молодцы перерезали Ваше родовитое горло? Это им в радость.
Пленник дернулся, пытаясь распрямить спину, но был остановлен мощным пинком босой ноги — отлететь ему не дали только удерживающие его руки тех же пловцов.
-Итак, я готова принять Вашу капитуляцию, — ее голос снова мелодичен, а на губах мягкая улыбка. И на эту улыбку все же дают посмотреть коменданту, отпустив его голову.
Трудно передать словами всю ту гамму чувств, которая отразилась на лице очередного поверженного ею гордого идальго...
И тут к нашим ногам падает, кувыркаясь в воздухе и с хрустом ломая древко о булыжник, флаг форта. Какой же он огромный, а издали казался не больше пары капустных листов. И Пантера встает на него своими измазанными в известке сапогами. Все, как один, поднимают головы вверх — с самой макушки обгорелой и полуразрушенной башни машут нам Ник с Лейном. И когда успели?
Комендант подписывает сдачу форта, и, связанный, присоединятся к остаткам своих уцелевших в это резне солдат. Он негодует:
-Я офицер и требую соответствующего обращения!
-Вы негодяй, а жестокость и насилие не имеют звания, — отрезает равнодушно Пантера, оборачиваясь к своим бойцам, окружившим ее. -Ну, ребята, форт наш! Ура!
И несколько десятков сорванных уже в сражении, охрипших глоток присоединяются к ней, а Тессен все же пробирается ближе и обнимает ее талию.
И вот тут уже спохватываюсь я — раненых много, и неутомимый Пит уже раздобыл кувшин и принес воду из колодца, поит и умывает тех, кто без сил опустился на уцелевшую солому у стены. Но мы же еще оставили ребят в том дворе! Отправляю его туда, напомнив набрать воду во фляжку — у меня просто не хватит сил добежать быстро.
Подбегаю первым делом к Пантере:
-Капитан, Вы как? Цела?
Она смеется:
-Странно, но цела. Абсолютно.
Кто-то из ребят замечает:
-А и капитан Тессен цел. Это же надо, вы оба куда только не лезли.
-Положим, я никуда не лез, а все это время вылавливал коменданта, — отвечает Тессен громко, чтобы его слышали все. -Вот уж кто лез во все щели! Мои парни его выловили, когда он хотел уже в уборную нырять.
-Ты как вообще врыв-то пережил? — подходит к нему Лейн, успевший спуститься вниз. -Прости, но я тут грешным делом командование отрядом на себя взял, думал, ты с кораблем взорвался. Ребятам вон некоторым плечи и то пожгло ошметками.
-Нет, я сразу поднырнул, на глубину ушел. А дальше следом за вами.
-Да, там вообще разглядеть что-то сложно было, — включается Ник. — Там же сам черт у них ногу сломит. Парни многие понапарывались на штыри, которыми они снабдили дренажные выходы, как будто ждали подводной атаки.
Больше всего раненых среди боевых пловцов — да они, собственно, все и собираются под мое начало, за исключением Тессена, вопреки своему обыкновению, в этот раз чудесным образом уберегшегося от горящих обломков, ржавых штырей и испанских пуль. И, что еще удивительнее — Ника с Лейном, если не считать еще и тех двоих, которые помогали Тессену пленить коменданта. И действительно, у многих ожоги на спине, плечах, а на груди и руках еще и раны от незамеченных в темном, заполненном водой подземном коридоре охранных штырей, поросших ракушками. Пешком они до корабля точно не дойдут. Неужели сгорели все телеги? Они должны где-то быть, ведь на нас не выскакивали лошади, а значит, та часть форта... А значит, та часть форта разнесена ядрами 'Пантеры'.
Но Пантере сейчас не до меня — к ней пожаловал губернатор этого острова. Тожественно, в сопровождении богатых горожан и под белым флагом. Флаг мне нравится больше всего — такой замечательный кусок белоснежного хорошего полотна...
Не отвлекаясь от раненых, мне трудно что-то услышать, но то, что произнесено на повышенных тонах, все же моих ушей достигает. Губернатор умоляет победителей не грабить город и предлагает большой выкуп. Оказывается, население там в основном английской, и постоянный гнет обитателей форта, диктующих условия жизни на правах сильных, им порядком надоел — собственно так, как и было обрисовано в том задании, которое получила Пантера.
Единственное, что потрясает губернатора — это то, что переговоры с ним ведет Пантера, а Тессен просто молча стоит рядом. Губернатор пытается возражать, но, как и комендант несколькими минутами раньше, замолкает, наткнувшись на ледяную надменность их обоих. В конце концов, документы о сдаче подписывает Пантера и даже с милой улыбкой объясняет, куда он может привезти выкуп.
-Что ж, леди, — губернатор склоняется перед ней, усталой, закопченной, забрызганной чужой кровью, но все равно сохранившей гордую стать капитана-победителя. -Польщен знакомством. И позвольте пригласить Вам на торжество по случаю освобождения нашего города от захватчиков. Вас и Вашего...Вашего милейшего спутника.
-Благодарю. Надеюсь, Ваш бал не завтра, потому что сейчас у меня и у всех нас иные заботы. В сражении получили раны наши товарищи, и это основное, чем мы должны заняться.
-Если Вам будет угодно, то могу предложить подыскать просторное помещение в городе, чтобы Ваши раненые могли там обрести покой.
-Благодарна, но, боюсь, покой они там точно обретут, среди какого-нибудь засиженного крысами и спешно опустошенного амбара. Нет, спасибо. Но вот повозки для того, чтобы доставить наших людей на корабль, нам нужны.
Губернатор кивает, отдает распоряжения.
Пантера окликает меня:
-Марта, сейчас вас повозки подгонят, начинайте грузиться и езжайте на 'Пантеру', ее сейчас Стил должен подогнать как можно ближе, мы уже ему с берега сигнал дали.
Ребята все, даже не раненные, устали. Они умываются у колодца, с наслаждением поливая друг другу на спины чистую пресную воду. Приносят и мне еще одно ведро — мои подопечные хотят пить, и я придерживаю их головы, попутно стараясь умыть чумазые лица. С пловцами проще — они и так полуголые.
Среди окруживших Пантеру замечаю нашего виконта, характерным жестом дотрагивающегося до своей груди у плеча и, поморщившись, отдергивающего руку.
-Джеймс, ну-ка иди сюда.
Он покорно подходит, прислоняется к стене:
-Простите, доктор Марта... Кажется, я Вам так и не дам покоя...
Разрезаю его рубашку:
-На сей раз не угадал, дружище. Там царапина. Тебя чуть задело по груди в районе плеча — как кошка позарапала. Поверхностное — совсем шить не надо.
Он заметно рад:
-Тогда я пошел?
-Сейчас, промою и слегка бинтом все же прикрою, чтоб пыль не попадала.
Телеги приходят довольно быстро, и с толстым слоем на удивление чистой, свежей соломы. Грузимся мы, благодаря всем тем, кто уцелел, включая Пантеру, довольно быстро. Еще раз удивляюсь энергичности капитана — как будто и не вела тяжелый бой, она заботливо обходит своих ребят, для каждого находит теплые слова, ободряет, помогает залезть на повозку.
Но, когда мы выезжаем на берег, заваленный обломками камней и обгоревшими досками с 'Санто Розарио', с вздыбленными остатками причала, мы все одновременно замечаем, что 'Пантера' подходит как-то неуверенно.
-Место выбирает, что ли, — удивленно протягивает Джеймс, глядя из-под руки на замедленные движения фрегата. — Да давай же, выкручивай направо. Вот черт!
Таких выражений от сдержанного и чопорного виконта я не ожидала — как не ожидала от Стила, что он краем киля или нижней округлостью днища проскребет по песку на мелководье.
Джеймс уже не может сдержать брани, и бросается в воду, сбросив сапоги и выложив пистолеты.
На фрегате его заметили, сбросили веревочную лестницу, и Сент-Джеймс, невзирая на порезанное плечо, ловко взбирается на борт. Сразу заметно, что он перехватывает штурвал — 'Пантера' выравнивает ход, соскальзывает с мели, куда еще не успела закопаться как следует и мягко, ровно причаливает так, что можно сбросить широкие сходни, необходимые для подъема раненых.
Для меня все это может означать только одно — что-то случилось со Стилом. Он управлял кораблем и с раной на руке, так что должно было случиться что-то непоправимое, и наверняка у штурвала был неопытный рулевой, чего доброго, из команды 'Валькирии', просто не чувствующий особенностей нашего корабля. И, оставив раненых на попечение Пита, взлетаю первая по едва сброшенным доскам — меня никто не держит. И встречают без обычных шуточек. Сквозь набухающие на ресницах непрошенные слезы замечаю и сбитый леер, и проломленные ядром доски посредине палубы, и пятна крови на белоснежных досках...
-Стил!
Боцман отводит глаза.
-Стил! — я уже не в силах сдержать рыдания и захлебываюсь ими в руках подоспевшего кока. — Где он? Пустите! Он в лазарете? Он погиб?
-Успокойся, дочка, — гладит меня Джон заскорузлыми руками по спине. — Он не погиб. И не ранен.
-А где он? Что вы все смотрите?!
-Это море, девочка. Его смыло волной при обстреле или сбило ядром. Мы все видели, как его снесло за борт. А что уж было дальше... Сколько наших находит свой конец в пучине таким способом? И не сосчитать.
-Стил... — я бессильно опускаюсь на палубу у ног кока.
-Оплакать его, доктор, Вы всегда успеете, — он гладит меня по голове, и я чувствую ткань между моими волосами и его рукой, и глупо радуюсь, что на сей раз не потеряла косынку Стила. -А сейчас Вы бы ребят глянули бы. Там пятеро, немного, и тяжелых вроде нет, но под пули попали, одного ядром по ноге задело, раны нет, но нога распухла и посинела.
Вскакиваю — Святая Мария, у меня же еще больше сорока человек на подводах, а я тут рыдаю....
-Доктор, Вы же не пойдете в лазарет такая перемазанная? — кок никак не хочет отстать от меня. -Идемте, у меня помоетесь без посторонних глаз.
С благодарностью принимаю его предложение — и отправляю Пита мыться на корму вместе с остальными, мне от ноже нужным если уж не бодрым, то хоть чистым. Работы нам предстоит много, и с ней надо управиться до того, как придется зажигать тусклые масляные лампы. Оттирая в горячей воде руки от успевшей въестся грязи еще тогда, когда мы лезли по моховому утесу и ползли по полю, начинаю привыкать к своей уже привычной роли вдовы.
Все, кто в силах, помогают перенести раненых на палубу — тут и Ник, и Лейн, и даже Пантера с Тессеном. Все они уже успели побывать моими пациентами, и прекрасно понимают, как дороги эти первые часы, пока еще не начались воспаление и лихорадка. Мужчины на руках переносят в лазарет уже совершенно обнаженных, обмытых Питом людей в наспех наложенных повязках. Пантера, удостоверившись, что тяжелых в это раз нет, и устремляется на палубу, прихватив с собой плотника вместе с его новым помощником Рори, оказавшимся весьма толковым и исполнительным.
В отсутствии Стила теперь вся тяжесть управления кораблем ложится на ее плечи — и не известно, как на долго. Одна надежда на Джеймса — но он же не собирается оставаться у нас.
-Джеймс, прости, — поддавшись искушению, легко целую его сведенные брови.
-За что? Вовсе не больно, -он отстраняется от непривычной нежности.
-Ты великолепно управляешь кораблем. К тому же тебе снова пришлось встать к штурвалу не совсем целым.
-Пустяки, царапина. И мне есть с кого брать пример. Разве у такого капитана можно вести себя по-другому?
Возражать нечего.
-А кто-нибудь знает, где 'Александра'? — спрашиваю у ребят, остававшихся на фрегате.
-Ушла в патрулирование по другую сторону острова, чтобы с 'Валькирией' перекрыть все подступы сюда.
-А когда вернется?
На этот вопрос ответ дать мне не могут, а бежать к Пантере совершенно некогда.
Весть о том, что Стил пропал в море, уже передалась всем членам команды, и в лазарете непривычно тихо — даже между собой ребята переговариваются шепотом, словно это может как-то помочь мне.
Слезы время от времени пытаются навернуться на глаза, и Пит один раз просто стирает их мне комком чистой корпии — вовремя, иначе попали бы и правда в рану.
