Хотя поначалу, конечно, было стремно, когда более десяти тысяч наших бойцов оказались отрезаны в Гродно. Я два дня практически не спал, сидел в штабе, контролируя перемещение наших и немецких войск чуть ли не до каждого отделения, орудия и танка — все пытался прикинуть — сможем одолеть или еще надо что-то подкинуть. Успокоился, только когда наконец пришло сообщение о прибытии сорока МЛ-20 — ими-то мы и смахнули немцев в стороны — зарядившие дожди укрыли перемещение техники от воздушной разведки фрицев, хотя что при этом говорили сами артиллеристы, пропихивавшие свои восьмитонные бандуры через грязь, мне лучше не знать. Их и погнали-то туда в спешке, даже не до конца обучив. Это я, к своему стыду, запаниковал. Ведь и наступление на Гродно тоже продавливал я — уж больно беззащитным смотрелся город, и мы были так близко от него — ну как тут его не захватить. А возражения об отдаленности территории от нашего ядра я принял во внимание, его даже занесли в протокол совещания — тем более что такое возражение высказывали несколько человек, но и куш был очень уж хорошим — там ведь помимо самого города были еще и аэродромы, на которые успели перебазироваться люфтваффе — и азарт овладел большинством нашего штаба, правда, перевес был всего в один голос, но так мне хотя бы не пришлось применять 'начальственное решение' — в тот момент я бы приказал наступать даже если бы остался в гордом одиночестве. Но когда знаешь, что тебя кто-то поддерживает — работается легче, хотя и на злости — 'наперекор всему миру' — порой неплохо получается, разве что сильнее мешают сомнения 'а вдруг люди правы ?'. В общем — город взяли, аэродромы побили, самолеты захватили — а потом эту группировку и отрезали. Вот я и запаниковал — так подставить столько народу — век бы себе не простил, если бы с ними что-то случилось. Обошлось — после двух дней кризиса наземное сообщение с Гродно восстановилось. Потом снова прекратилось — нас опять отрезали. Но тогда я был уже спокойнее — и войск там было побольше, и укрепления уже начали вводить в строй, да и я тогда находился там — если что — пропаду вместе со всеми, и не будет ни перед кем стыдно.
Тогда как раз была одна из мощных атак — немцы еще не утащили к Днепру все свои тяжелые орудия, которыми они обстреливали Гродно в первые дни войны — вот с их помощью они и начали штурмовать оборону города. Снова.
ГЛАВА 46.
Так что Гродненский укрепрайон периодически оказывался в окружении. До войны он занимал по фронту 80 км и в глубину до 6 км, прикрывая государственную границу от Сопоцкина (30 км на северо-запад от Гродно) до Гонендза (80 км от Сопоцкина на юго-запад вдоль реки Бобр, до Осовца). УР находился в стадии активного строительства. По плану предполагалось пять узлов обороны, всего 28 опорных пунктов (606 долговременных сооружений) — 9 узлов в первой полосе и 19 во второй, но к началу войны было построено только 183 дота. На вооружении имелось 80 45-мм противотанковых и 20 76-мм орудий, свыше 300 пулеметов разных систем. В некоторых дотах перед войной были установлены пулеметы 'максим' на полевых станках, орудия полковой и батальонной артиллерии. Из-за недостроенности многих укреплений между дотами были большие не прикрытые огнем промежутки, отсутствовало проволочное заграждение.
Причем строительные работы велись большими силами — было привлечено 9 саперных и 6 строительных батальонов, 23й инженерный полк и 810й автомобильный батальон. Не менее 14 стрелковых батальонов и артдивизионов трех дивизий строили предполье. Численность этих частей превышала 25 тысяч человек. Вот только при этом многие укрепления строились прямо на глазах у немцев, так что те зачастую точно представляли где что находится, а что было скрыто от наблюдения, там уже работала агентурная разведка, а то и прямое предательство отдельных военнослужащих РККА, в основном — из западников. В том числе и по этой причине немцы сравнительно быстро прорвали оборону укрепрайона — многие объекты были нанесены на карты, причем с указанием степени их готовности и защищенности, в том числе были данные и по центру УРа, где глубина предполья составляла всего несколько сотен метров.
Помимо недостроенности укреплений, были недостатки и в плане действий на случай войны. Советское командование почему-то считало, что у них будет достаточно времени, чтобы успеть подвести войска прикрытия — без них бетонные коробки, даже если бы они были полностью достроены, вооружены и имели полный штат, были уязвимы в ближнем бою — если вдаль они видели хорошо, то вблизи были подслеповаты — остававшиеся мертвые зоны позволяли к ним подобраться и подорвать. Для этого-то и нужны силы прикрытия — сидеть в окопах рядом и отстреливать подбирающегося врага, ну а ДОТ прикроет на дальних подступах. Симбиоз. Так вот — наше командование рассчитывало, что немцы дадут ему несколько часов — согласно плану прикрытия полевые части должны были занять полевые укрепления через 3-9 часов после объявления тревоги. На эту роль были выделены две стрелковые дивизии — 56я и 27я. С тыла их подстраховывала бы 85я, для которой срок подхода был определен уже в 24 часа. Ее место в Гродно заняла бы 24я, располагавшаяся в Молодечно, ну а туда подтягивался 21й стрелковый корпус — 17я, 37я и 50я сд. И для ликвидации возможных прорывов назначался 11й мехкорпус. Гладко было на бумаге ...
Внезапность удара застала многие строительные части около самой границы — зачастую именно они и отражали первые атаки. Так, в одном из отчетов говорилось:
'К началу военных действий все инженерные части находились в пограничной полосе и в боях понесли большие потери убитыми и ранеными командно-политического состава и красноармейцев. Тяжелая инженерная техника (дорожные машины, компрессоры и другие) частью уничтожена артиллерийским огнем и авиацией противника, а частью оставлена. По состоянию на 24.6.41 г. 23‑й инженерный полк в районе Сопоцкин дезорганизован и рассеян, 10‑й инженерный полк основными подразделениями втянулся в бой на госгранице. По данным прибывающих с фронта военнослужащих управлений начальника строительства, все саперные батальоны стрелковых дивизий и стрелковых корпусов, работающие на границе, втянулись в бой и понесли большие потери, отдельные подразделения перемешались с другими родами войск'
Немцы взяли с места в карьер — после 15-минутной артподготовки рванули вперед. В ряде мест полоса предполья была преодолена штурмовыми группами на одном дыхании, и вскоре те начали методично подавлять и уничтожать ДОТы — части прикрытия просто не успевали добраться до полевых укреплений раньше фрицев. Для атаки на ДОТы немцы применяли штурмовые отряды с зарядами взрывчатки, самоходные мины, артиллерию, штурмовые орудия, огнеметы, и авиацию — не было разве что танков, которые рвались на восток севернее.
На северном фланге была немного другая ситуация — там строения УРа были закрыты от наблюдения лесом, немцы не смогли разведать расположение многих укреплений, поэтому пошли в атаку без артподготовки — артиллерия долбила по местам расположения войск, в том числе и в самом Гродно — немцы назвали этот вероломный артиллерийский огонь 'побудкой в гродненских казармах'. Уроды. Мы им это еще припомним, и не раз.
А огонь был мощным. Так, 8му армейскому корпусу вермахта помимо собственной артиллерии были приданы 14 дивизионов тяжелой и сверхтяжелой артиллерии, включая четыре дивизиона 210-мм гаубиц, дивизион 240-мм орудий и два дивизиона 305-мм орудий, а также полк реактивных минометов. 8ю пехотную дивизию этого корпуса, наступавшую на Гродно, поддерживало аж 29 батарей.
Несмотря на такую огневую мощь, наши смогли оказать сопротивление наступавшим немецким частям. Так, командир 28й пехотной дивизии вермахта писал: 'На участке укреплений от Сопоцкино и севернее... речь идет прежде всего о противнике, который твердо решил держаться любой ценой и выполнил это. Наступление по действующим в настоящее время основным принципам не давало здесь успеха... Только с помощью мощных подрывных средств можно было уничтожить один ДОТ за другим... Для захвата многочисленных сооружений средств дивизии было недостаточно. Гарнизоны укрывались при атаке в нижние этажи. Там их невозможно было захватить... Как только штурмовые группы откатывались, противник снова оживал и занимал амбразуры, насколько они были еще невредимы'.
Это сражался 9й ОПАБ, который занял свои огневые точки в ночь с 21го на 22е. В результате фрицы получили отпор и были остановлены по северному берегу Августовского канала. Но и у наших не обошлось без накладок. Саперные батальоны, занимавшиеся строительством укреплений, стали отходить в сторону ДОТов, но были приняты за немцев и обстреляны. Посланные отходившими саперами разведчики погибли, и тогда рядовой Алексеенко вызвался пробраться к ДОТам и объяснить им, что они неправы. Со второй попытки он переплыл на южный берег канала, добрался целым, там его приняли за немецкого лазутчика и чуть не убили, но он успел объяснить ситуацию, ему не поверили, пришлось пробираться обратно за новыми доказательствами — короче, он смотался туда-обратно три раза, пока в ДОТах не убедились, что это действительно отходят свои. В итоге наши держались до вечера 24го июня. Некоторые ДОТы держались и до 27го. Например, ПДОТ ? 54 под командованием лейтенанта В. Г. Мачулина. Гарнизон занял это сооружение также в 12 часов ночи с 21 на 22 июня. На рассвете увидели движущуюся в направлении ДОТа группу людей. Лейтенант приказал курсанту Евсееву уточнить, кто это. Курсант побежал в направлении группы, но не добежал, остановился — понял, что перед ним немцы, и повернул обратно. Немцы начали стрелять, и Мачулин приказал открыть огонь из дотовских пулеметов. Гарнизон ДОТа продержался до пятницы 27 июня, когда немцы подобрались к сооружению и взорвали его. В. Г. Мачулин и два курсанта попали в плен (РИ), откуда мы их и высвободили (АИ).
На других участках Гродненского УРа немцев также не ждала легкая прогулка — до 24го июня сражался гарнизон дота ? 55 (командир — лейтенант Торохов), держа под обстрелом сопоцкинскую дорогу, до 27 июня держались советские воины в дотах у деревни Новики, до 28го — ДОТ ?59 (командир — младший лейтенант П.Н. Гусь) — у наших закончились боеприпасы, но они отвергли предложение о сдаче и были подорваны немцами. Осовецкий укрепрайон, который граничил на юге с гродненским, также сражался до 28го июня и начал отход только после получения приказа.
Мы потом осматривали эти ДОТы — некоторые еще можно было либо восстановить, либо как-то приспособить к обороне, тогда как другие представляли собой просто груды бетонных развали — лишь выкопать да похоронить павших. Глядя на такое, мы отчетливо понимали, что сами по себе долговременные сооружения еще не панацея, поэтому одновременно с восстановлением ДОТов мы прорывали километры новых траншей и восстанавливали уже существующие, сразу же размещая там войска. А где требовалось — залезали уже и на противоположный берег или просто за границу, чтобы до ДОТов оставалось хоть какое-то приличное расстояние и немцы не смогли бы нахрапом приблизиться к ним, как, например, в случае наступления 256й пехотной дивизии, которая быстро преодолела пойму Волкушанки и обложила ДОТы. Да и восточнее, в Полоцком УРе, ДОТы также порой оставались без прикрытия и немцы сравнительно быстро их уничтожали. Так, в середине июля 6й АК в течение часа расстреливал артиллерией ДОТы. По воспоминаниям военного врача из 6-й пехотной дивизии Генриха Хаапе, удивление вызывал сам факт, что русские сооружения продолжали стоять в этом огне. Затем артиллерия перенесла огонь в глубину, и вперед пошли немецкие штурмовые группы. Только 18й полк 6й пд за полдня с помощью огнеметов и подрывных зарядов уничтожил пять ДОТов, а всего за день 6й АК уничтожил 32 ДОТа 'новейшей конструкции', и это несмотря на ожесточенное сопротивление их гарнизонов — немцы взяли в плен буквально единицы наших бойцов. Они-то и рассказали, что полевая оборона вокруг ДОТов осталась полупустой, немецкие штурмовые группы легко блокировали один ДОТ за другим. Несмотря на ожесточенное сопротивление гарнизонов, через несколько часов все было кончено.
В общем, без полевого прикрытия укрепрайоны слишком уязвимы. Но и немцам досталось — многие из них получили тут и землю, и кресты. Земли, правда, пару метров, и кресты — деревянные, но многие наши бойцы считали, что и этого им чересчур. Правда, плевали на немецкие могилы пока немногие, но еще меньше таких останавливали — если человеку надо отвести душу — пусть отведет, хоть так. Но радовались — все. Хотя ожесточения к армейцам еще не было таким большим, вот эсэсовцы — тех да, расстреливали на месте, как и летчиков — слишком много они расстреляли с воздуха колонн беженцев. Порой приходилось отбивать, чтобы хотя бы снять показания. Ну а потом, естественно, расстрелять. Доставалось и аэродромному персоналу — из техников со всех десятка захваченных нами за прошедшие два месяца аэродромов выжило чуть более сотни человек — они-то и передавали нам опыт общения с немецкой техникой.
А чтобы не повторялась подобная ситуация с быстрым прорывом укрепрайонов, на основе полученного опыта мы и опоясывали узлы обороны многокилометровыми траншеями. Приспособили к обороне и линию фортов, что строили тут с девятнадцатого века. РККА их использовала больше под склады, полагаясь в основном на новую линию укреплений, причем справедливо — многие форты были совсем уж старые, не способные противостоять современной артиллерии — ни по толщине стен, ни по укрытости от артогня — что навесного, что прямой наводкой. Ну и мы опоясывали их кольцами окопов и ДЗОТов, заодно укрепляя стены железобетонными подушками и добавляя стенки — например, в районе Августовского канала (20 км от Гродно на северо-запад) находились старые редуты — полукольцевые бетонные сооружения с трехметровыми стенами, бойницами, пороховыми погребами и казармой для размещения гарнизона. Его стены мы прикрыли каменно-земляными подушками, замаскировали, а в предполье напихали ДЗОТов для флангового и косоприцельного огня, и траншей.
Правда, обстрел из крупных калибров после первых боев нам уже не грозил — сначала мы во время рывка на север продвинулись по некоторым направлениям на сорок километров за Гродно, добрались до некоторых батарей и всех их либо уничтожили либо даже вывезли к себе. Но три батареи, в том числе одна — с орудиями калибра 305 миллиметров, оказались прикрыты немецкой пехотой, и с этой поддержкой нас чуть не выбили из Гродно — два дня бои шли на северной окраине, один раз немцы прорвались к центру, но были отброшены. И мы смогли окончательно их отбросить от города только после того, как заставили замолчать немецкую батарею — протащили на лошадках через лес и болото шесть минометов калибра 120 мм и насыпали на позиции артиллеристов более двухсот мин. Авиаразведка подтвердила, что два орудия сильно повреждены близкими попаданиями, а одно получило аж два прямых — а ведь двухпудовые мины с их почти пятью килограммами взрывчатки выгнут и разворотят почти любое железо. Оставшиеся батареи либо отошли сами, либо были уничтожены нашими ДРГ.
