Но больше обсуждается еще одна новость — не получили ран ни Тессен, ни Пантера, и это, вкупе с найденным ими кладом и полученным обильным выкупом от губернатора этого города, приписывают волшебной силе любви. Корсары суеверны, и эти события истолковываются ими к общей выгоде...
Но невольно под это же правило попадают и два друга — с хвостиком и кисточкой — Ник с Лейном.
-А их-то что хранило? Двоих? Они ж от пуль не прятались, — задумчиво начинает дискуссию один из пловцов, лежа с обеими перевязанными руками.
-Странно, они в колодце мимо штырей проплыли целехоньки, а мы ж там все поизодрались, — вторит ему другой, лежащий на боку, потому что плечи сзади обожжены, а грудь покрыта неровными ссадинами.
-Вот это странно точно, потому что еще в бою можно поберечься, хоть это и не про них, а вот в колодце точно увернуться было сложно, — подливает масла в огонь третий.
И вскоре лазарет хором выносит общее решение об охранительной силе любви. И осекаются, бросив одновременно взгляд в мою сторону.
В сумерках, когда я выхожу на палубу, чтоб освежиться водой и немного глотнуть воздуха, хотя и в лазарете открыты все иллюминаторы — вечерняя прохлада не спешит ворваться в нагретый за день фрегат. Надо, было солнце, а я его так и не заметила — как вчера ушли в сгустившихся сумерках, так сегодня в них и очнулись...
Вдали приближающиеся огни корабля. Вахтенный опережает мой вопрос:
-'Валькирия'! 'Валькирия' на горизонте!
Свен с мостика обменивается с Пантерой короткими фразами, и она машет рукой ретивым плотникам, чтоб хоть ненадолго перестали стучать.
-Не угодить, — ворчит наш плотник, призывая Рори в единомышленники. — Не делаешь, плохо, и делаешь, так тоже не угодил.
Но Рори настроен гораздо бодрее, и просто использует передышку для того, чтобы подставить лицо ветру — он скучает по абордажной команде, и ему немного не по себе, что такое важное дело прошло без него. Но плотник он и правда талантливый, и Пантера уже раздумывает, как бы его уговорить остаться на этой должности — ремонта требуется всегда много, это то, что трудно избежать, принимая бортовой залп противника. Да, море — не лес, за кочку не спрятаться — я теперь знаю толк и в пеших битвах. Но лучше б не было у меня такого опыта...
Прислушиваюсь к перекличке капитанов — вдруг у него есть известия о Стиле? Может, он был неподалеку, когда все произошло?
Но нет — воистину подслушивающий не услышит ничего лестного.
-Убит первый помощник...
Лечу на мостик:
-Нет! — отталкиваю чьи-то руки, не вижу за слезами палубу, спотыкаюсь, падаю в другие руки, спотыкаясь, выбегаю к Пантере. — Стил? Свен! Свен! Ты видел, как он погиб?!
Но 'Валькирия' уже отходит от нас, а Свен дает распоряжения своим людям, орудующим с парусами, и в нашу сторону не смотрит
-Марта, — Пантера наклоняется ко мне. — Ты не поняла...
-Я все поняла. Я не девочка. И все поняла. Не бойся, я не скинусь в воду. И не сбегу на берег, — и поворачиваюсь, чтобы идти в лазарет.
Раненые не виноваты в том, что я сегодня стала вдовой. И что если бы не проявила своеволие и осталась бы? А вдруг он в этот момент спустился бы ко мне, проверить, как дела, и его не смыло бы той волной?
-Марта, стой, — капитан удерживает меня железной рукой за плечо. — Свен говорил о первом помощнике 'Александрии'! О Стиле он вообще ничего не говорил!
-А как тогда 'Александрия' ушла в патрулирование? Ты же сама видела, как ковыляла 'Пантера' у рулевого.
-Сложный шельф. Обломки причала, костяк фрегата. Тут и правда не каждый пройдет. А как рулевой остается на вахту? А командует, может, боцман. Это война, мы все готовы заменить друг друга.
-Тебя никто не заменит!
-Смотря где, — вмешивается в разговор, появляясь на мостике, Тессен, уже отмывшийся от сажи. Умыта и Пантера, одетая в обычную полотняную рабочую рубашку с закатанными рукавами. А вот Тессену ее рубашки бесполезны. — Дорогая, я готов тебя заменить на мостике, если, конечно, доверишь. Пойди, приляг хоть на час, ты же еле на ногах стоишь.
-Пффф, — фыркает она. — На корабле ремонт полным ходом, в лазарете раненых в два слоя, а я завалюсь спать?!
-Все, молчу, — он шутливо вскидывает руки, как будто и правда сдается.
-Хотя, — она отвечает после некоторого раздумья. — У штурвала ты нужен. Джеймса я отправила прилечь, парень молодец, но силы все же на пределе, еще свалится с горячкой.
-А ты?
-Ремонт, — она со вздохом разводит руками и бежит к плотникам.
Мне и точно делать тут нечего... Бреду вниз с мыслью заодно и глянуть Джеймса.
-Постойте, доктор... — Тессен окликает меня. -Вы напрасно так сразу... Я давно знаю Вашего мужа. Он не из тех, кто оставляет друзей. И он не сдается. Не торопитесь... Вы же и меня, помниться, оплакать успели и записать в безнадежные?
Поднимаю на него глаза — и мне видится в его темных глазах лукавая усмешка. Но нет — он смотрит спокойно и ободряюще.
Что ж, дела есть у всех. И меня ждут ребята...
Через какое-то время к нам проникает крик вахтенного:
-'Александра' на горизонте!
Жаль, Пантера не согласилась отдохнуть, пока Тессен предлагал свою помощь. Сейчас он спрыгнет в воду и поднимется на свой фрегат. А мы останемся одни — и на ее плечах будут бессонные и бессменные вахты за двоих. А у меня — холодные, безнадежные ночи...
-Марта!!! — дверь лазарета распахивается, и на пороге возникает Стил, почему-то голый до пояса, волосы небрежно собраны шнурком низко на затылке, и выбившиеся просоленные пряди спадают на лоб и щеки.
Призраки прошлого... Да, во сне мне являлся Вольф, и оставил в покое только когда его место прочно и уверенно занял Стил...
-Да что с тобой? -его руки, такие живые и горячие, поднимают меня со стула, на который я недавно присела и задремала, даже не опустив голову на руки, как делаю это обычно. -Ты не ранена?
Его руки беззастенчиво пробегают по моему телу, спине, струятся по бедрам.
-Стил... — и слов нет, просто прижимаюсь к его теплой груди, соленой от морских брызг и пота, вдыхаю его неповторимый запах, ощупываю его в свою очередь. — Ты жив? Нигде ничего не болит? Ты цел?
-Конечно! Разве от тебя можно так просто уйти?
-Тебя же смыло волной! И все решили, что затянуло под киль.
-Затянуло бы, если бы не парни Тессена. Вернее, его первый помощник, — на лицо Стила набегает тень. — Он погиб вскоре после того, как вытащил меня. Шальная пуля...
-И ты был все это время на 'Александре'?
-Да. А куда бы я делся? К тому же пригодился. Нам же надо было перекрыть подходы к острову со всех сторон.
-Ты вернулся?
Он сокрушенно качает головой:
-Пока не знаю. Как решит капитан. Мне надо было убедиться, что ты жива. Без тебя вся остальная жизнь была бы бессмысленна.
Вкратце пересказываю ему события на берегу. И о Пантере, искавшей смерти и чуть не нашедшей ее в нескольких шагах от Тессена. Страшно подумать, что было бы, опоздай он на мгновение. Или промахнись единственным оставшимся у него ножом.
-Вот видишь... -он целует меня на глазах у всего лазарета и убегает.
Сон сняло как рукой. И усталость тоже.
-А вот не скажите, парни, — в потолок посылает замечание кто-то из раненых, ставших невольными свидетелями этой сцены. — Стил же тоже без царапинки!
-Любовь хранит...
-И Ника с Лейном...
Еще не все заснули, особенно те, у кого повреждены и спина, и грудь, вот они и пытаются себя отвлечь от боли любыми способами. Но постепенно затихают и они.
Утро медленно втекает в лазарет. Тело ноет и гудит, с трудом разгибаю ноги и спину. Но через силу заставляю себя встать, умыться и сменить рубашку и фартук. Пита, прикорнувшего в углу, даже не трогаю — потому что вряд ли ему легче, чем мне.
Один за другим начинают просыпаться ребята и спросонок пристанывают — ни один отвар не действует слишком долго, и даже ром не панацея. Прозорливый кок приносит свежую порцию воды и обещает накормить кашей, как только мы будем готовы к этому счастливому моменту.
Но до каши надо доплыть с помощью ведра, и вот этой посудине я точно капитан.
Поднимаюсь на палубу — фрегат по-прежнему на якоре, и Стил о чем-то ожесточенно спорит с плотником.
На мой незаданный вопрос он отвечает:
-Ты капитана ищешь? Она на 'Александре'. Тессен ее уговорил. Да и я его поддержал. Пусть отдохнет. Ей же фрегат наш как часть тела, и она не может смотреть, как его без нее восстанавливают. Эти же уроды били как по мишени, и не уйдешь, потому что нам надо было форт ровнять с землей, чтоб вам же меньше было зачищать.
Пантеру мне не удалось увидеть до середины следующего дня, когда она взбежала на палубу нашего фрегата:
-Стил, что у нас с ремонтом? Марта, что там в лазарете?
Она летала по всему кораблю, заглянула в каждый угол, кого-то похвалила, на кого-то и рыкнула. В лазарет она тоже зашла, и не на минутку — нашла время присесть к каждому, поговорить, ободрить, и ребята на глазах приободрялись, начинали улыбаться.
Наконец, настала и моя очередь.
-Марта, ты можешь сейчас зайти в мою каюту?
И по дороге она рассказала, что обещанный губернатором бал состоится сегодняшним вечером. И что мы со Стилом тоже приглашены — он как первый помощник капитана, а я — как его законная супруга.
-Ой, — пугаюсь я. — Но бал...
-Что так? Мы еще успеем купить тебе платье.
-Но Стил... Он тоже не любит балы.
-Вообще-то, знаю. И с ним уже переговорила. Он просил, чтобы я сама тебе передала приглашение, и он поступит так, как захочешь ты. Стил не хочет давить на тебя.
-А на бал он хочет? И опасается, что я откажусь? Но ради него я могу и на бал. Танцевать точно не получиться, но вежливо поулыбаться я могу. Но Стил ведь тоже не любит танцы. Так что мы будем просто тихим украшением этого праздника.
Пантера посмотрела на меня очень внимательно и рассмеялась:
-Вы оба как малые дети. Но, в отличие от них, готовы уступить во всем друг другу. Все с вами понятно. Если захотите — предложение в силе. А нет, то, думаю, вы найдете, чем себя занять. К сожалению, у меня такой свободы выбора нет.
-Ты с Тессеном туда идешь?
-Да, конечно. Да я бы и не рискнула в таком месте оказаться одной. И Свен согласился пойти, и его первый помощник, — она невольно рассмеялась, представив себе Свена на балу.
-А Свен не придет в деревянных башмаках? — мое предположение заставляет нас обеих расхохотаться.
-Мы столько сделали для этого города, что Свен волен и босиком туда придти, — она серьезнеет. — А вот мне опять сложнее. Тессен сказал, что кроме как в парадную форму, он ни во что большее наряжаться не готов. Сказал, ни одного кружевца не разрешит никуда прицепить.
-А ты? Тоже в черном мундире при шпаге? Но это же бал? Тебе же придется танцевать?
-Эх, — сокрушено вздыхает она. — Губернатор лично приезжал утром, разыскал меня на 'Александре' и настоятельно, рассыпавшись в комплиментах, попросил быть на балу в платье. Он хочет открыть праздник официальным танцем. Со мной. И что прикажешь делать?!
-Надевать платье, если есть. Честно говоря, мне самой до ужаса хотелось бы взглянуть на тебя в платье еще раз. Ты на редкость уверенно в нем держалась.
-Еще мамина выучка, — по ее лицу промелькнула тень боли. — Ну, да ты же все знаешь.
-Платье то же самое будет, красное с черным?
-Нет. Я тогда с запасом купила в Сент-Джеймсе. Это голубое.
-Бархатное?
-Очень тонкий бархат. И узкий серебряный позумент. Губернатор пришлет за нами карету, пешком в таком сооружении не добрести.
-Можно взглянуть?
-Не только. Не хочу мучиться с ним при Тессене и показаться неловкой. Поможешь?
На ее промытом до скрипа с лотосовым мылом теле с прозрачно-тонкой гладкой кожей изящное белье с тончайшей вышивкой смотрелось так, что было жалко обрушивать сверху эту массу нежнейшего, переливающегося глубоким, чистым тоном флорентийского майского неба бархата. Прямоугольный вырез спускался, приоткрывая ложбинку между ее грудями, а скроенный облегающим лиф слегка поддерживал тяжелую грудь снизу, сбегая к талии для того, чтобы разлететься во все стороны сотнями складок — как водопад. Спереди густые волны бархата слегка расходились, чтобы открыть треугольник нижней юбки из более темного атласа. Рукава тоже были двойными — узкие атласные выглядывали из расширенных к низу бархатных, расширенных настолько, что спускались вниз, оттеняя складки юбки атласными отворотами.
Между ключиц лежал небольшой медальон, а промытые и расчесанные локоны свободно спускались по плечам и спине. В ушах висели узкие длинные серьги, такие же, как медальон. В довершение этой картины она слегка провела кисточкой по векам, и они засияли так, как будто платье отбрасывало на ее глаза свой отблеск. Аккуратные штрихи сурьмы сделали ее глаза огромными, а еле заметный слой румян подчеркнул выразительность скул и губ.
Когда Тессен заглянул в ее каюту, то онемел на пороге. Хотя. Глядя на него, онемела я — так он был хорош в черном мундире с широким белым воротником рубашки из белого батиста, так подходящем к его черным глазам, смуглой коже и идеально гладкой волне длинных черных волос, светившихся чистым здоровым блеском.
-Леди Александра... — он склонился перед ней в придворном поклоне, придерживая шпагу с причудливо украшенным эфесом.
Она повела полуобнаженными плечами и присела в глубоком реверансе с идеально ровной спиной.
Они были настолько красивой парой, что я невольно захлопала в ладоши. Капитаны обернулись одновременно, и я смутилась:
-Простите... Случайно... Так красиво...
-Марта, а ты не передумала, часом? — спросила на всякий случай Пантера. — У меня еще есть платье, и я успею даже подшить тебе его по фигуре, это не сложно. Честно говоря, я когда его выбирала, подумала о тебе. Устроит темно-кремовое?
-Если это надо для дела, я и в клеточку, как у шотландцев, надену. Но если этого можно избежать, то мы же уже договорились. К тому же ребята в лазарете совершенно не заслужили надолго оставаться без моей помощи. Многим еще трудно вставать, пусть отдыхают.
-Наверное, ты права.
Тессен вступил вбеседу:
-Хотя Уильям мог бы и присмотреть за ними, на 'Александре' раненых почти нет, все мои пловцы оказались на 'Пантере'. Кстати, был бы рад их возвращению, если, конечно, их можно трогать.
-Капитан, я услышала Вас, — отвечаю, обдумывая заманчивое предложение. — Давайте об этом мы подумаем все вместе и завтра днем, и обязательно с почтеннейшим Уильямом во главе.
-Дельно, — соглашается Тессен.
Вскоре они уезжают, а я вспоминаю, что еще утром отправила записку с заказом в аптеку, но так пока ничего и не получила. Иду жаловаться Стилу.
-Думаю, разбираться придется завтра. Город взбудоражен, я сам сегодня ненадолго туда отлучался, так бестолково потерял два часа. Такое впечатление, что на этот праздник званы даже голуби с колокольни.
-Наверное, им долго жилось несладко. Вот и радуются.
-Нам с тобой тоже есть чему радоваться, — он привлекает меня к себе и начинает целовать лоб, волосы, шею.
