— Даже с Ярополком?
Упоминание о княжиче заставляют задуматься. Северянин слишком хорошо знал настоящего Рихарда. Настолько, что пришлось применить пару тройку заклятий.
— Он похож на одного из тех парней, любителей опиума, — напоминает бафомет, — разве слюни не пускает при виде обожаемого "господина".
— Его отец помешан на независимости Шугарина, Ярополк ему не интересен, — уверенна Наама. — Влад понимает, что нуждается в нас так же, как мы в нем.
Демон хочет еще что-то сказать, но на этот раз Наама прерывает разговор. Взрывы за пологом шатра не утихают. Наоборот, усиливаются, не давая темным спокойно развернуться в боевые порядки. Бьют прицельно, с холма, где все как на ладони. Битва предстоит крайне тяжелой.
— Сосредоточься на важном, — говорит Наама, похлопав воина по мускулистой груди. — И постарайся хоть на этот раз не налажать.
Западноземелье. Деревня Персты.
Персты расположены к северу от столицы, открывая вид на бескрайние просторы королевских владений. Небольшие ручейки, крестьянские пашни, высокие городские стены — все как на ладони. Название деревни корнями уходит в древние легенды. На небольшой площади, огороженные аккуратно сложенным каменным заборчиком, возносятся на высоту дерева неясные отростки. Поговаривают, тут захоронены останки великана, строителя Рога. Перед смертью гигант приветствовал короля основателя, подняв пальцы в жесте "вива" — победа. Но кто бы знал, что деревушка запомнится не двумя окаменелостями, а событиями, куда более реальными и ужасными...
Припав к подзорной трубе, Теодомер во весь рост взбирается на баррикаду. К устам учителя так и прилипает злорадная усмешка.
— Довольно ребята, хватит, — машет, не отрываясь от трубы, декан.
Дипломированные маги, оторванные от ученических скамей студенты, все как один падают, где стоят. Раздаются оханья и кашель. Толпа народа в разношерстных плащах и щегольских нарядах взмакивают от пота, превращаясь в облезлых павлинов.
— Ай да мы! — веселится Теодомер.
— А ну дай ка, — к нему подходит Гримберт, беря подзорную трубу.
Герцог удивленно крякает. Однако. Все поле перед высотой покрыто чернотой, подсохшая трава быстро загорается, заволакивая округу дымом и внося еще большую сумятицу. Перевернуты палатки, разбиты в дребезги укрепления, повсюду глубокие рытвины от попаданий. Пехота врага, отсюда кажущаяся крохотными муравьями, бестолково мечется.
— Разворошили мы это гнездо, — воин с резким щелчком складывает трубу и бросает декану. — Полагаю, с ответом они тянуть не станут.
Гримберт поднимает взгляд к небу. Почти рассвело, должно быть сейчас часа четыре. Идеальное время для хорошей драки.
За ночь светлые превращают Персты в настоящую крепость. Охранные рунные печати, нанесенные прямо на дома, охватывают деревню сплошным кольцом. Противокавалерийские колья, баррикады на подступах и улицах. Попытайся враг подняться на холм, тут и останется.
— Ваша светлость! — зовут герцога из глубины деревни. — Ваша светлость! Выживший!
Переглянувшись, Гримберт и Теодоберт спешат на голос. За углом дома застают двух солдат, поддерживающих за локти оборванца. Босоногий мужчина, весь в струпьях, еле волочит ноги и хнычет при малейшем движении.
— В подвале хоронился, — говорит один из солдат.
Щеки сильно впадают, в купе с глазами навыкате создавая довольно жуткий образ. На лбу варварски выжженная пентаграмма, сам несчастный одет в грязные изорванные тряпки. Священник. Не смотря на вид, выбритую, пусть и всколоченную, тонзуру ни с чем не спутать.
Допросить незнакомца не успевают, в деревню прибывают еще незваные гости. Образцово чеканя шаг, на улицы входит вооруженный отряд. Хоругви с ликами святых, меч и ключ на длинных шестах — армия папского престола.
— Откуда вы, святой отец?
Покоясь на наспех сколоченных из кривых палок носилках, появляется старый скрюченный монах. Гримберту служитель кажется смутно знакомым, а вот Теодоберт узнает наверняка. По лицу мага проходит дрожь, лицо искажает гримаса гнева.
— Альфонсо, — выплевывает он.
Генеральный инквизитор по мальчишески машет и улыбается как старому приятелю.
— Полно вам, — воины опускают носилки, вставая, монах сильно кривится и виснет на руках свиты, заботливо ставящей отца на ноги. — Я не виновен в захвате Академии. Да и теперь мы делаем одно дело.
Вид спутников инквизитора вызывает у бывалых вояк усмешки. Береты, пышные перья, разноцветные в полоску одежды.
— У нас тут не папский дворец, — говорит Гримберт, скептически смотря на подкрепление.
— Папская стража, — кивает на бойцов Альфонсо. — И вы зря такого мнения... Просто их некогда и не во что было переодевать. Но дело они свое знают. Мне более интересно, что скажет наш друг. Полагаю, его не помешает накормить.
Выпив воды и прожевав пару ложек солдатской каши, найденыш слегка оживает.
— Я служил в храме святого Августина, — священник прижимает кружку, как ребенок куклу, — в северной резиденции...
Все, пораженные новостью, переглядываются.
— Так значит, кто-то все же выжил, — поглаживая подбородок, думает о своем Альфонсо. Взгляд его меняется, инквизитор с осуждением смотрит на спасенного. — Что же вы город не уберегли? Тьме продались? Ладно, бургомистр, все они жадны до власти. Стража? За монету не то, что Родину, мать продадут. А остальные?
— Некоторые и правда хорошо живут при Тьме, — помедлив, собравшись с мыслями, начинает священник. — Темные продают опиум прямо на городском рынке. Ведьмы торгуют магией, можно причаровать любовь, проклясть соседа. Открыты бордели и публичные дома, все официально.
— Да у вас там просто праздник жизни, — хмыкает Теодомер.
— Но большая часть горожан готовилась дать отпор! — внезапно вспыхивает человек и тут час смущается, уткнувшись носом в кружку. — Было много подпольных ячеек. Они укрывали беглых служителей Безначального, копили оружие и магические свитки. Но ...
Он умолкает, трясясь от ужасных воспитаний.
— Темный Лорд? — спрашивает Гримберт.
— Темный Лорд? — протягивает недоуменно священник. — Я много слышал о нем, но ни разу не видел. Зато я видел ЕЕ, — слуга Бога съеживается и безумным взглядом оглядывается, — дьяволицу с лицом ангела. Ооо, клянусь всеми святыми, то было испытание веры. Я был готов пасть на колени и целовать землю, где касались ее ноги.
Окончить рассказ бывший пленник не успевает, с переднего края, срываясь на визг, гудит рог. Отдыхающие солдаты спешно встают на ноги и хватают оружие.
— Кажется, началось, — не смотря на царящую суету и гвалт, голос отца Альфонсо звучит флегматично.
— Идут, — выглядывает из укрытия Гримберт и обнажает меч. — Все по позициям!
Колонна за колонной, аккуратными квадратами к холму идет тяжелая пехота. В первых рядах волокут длинные, в человеческий рост, щиты. Черные одеяния, такие же флажки на копьях, даже доспехи из вороненной стали.
— Хах, — Теодоберт просто наслаждается происходящим, — сколько чести. Кажется это личный полк Темного Лорда.
Впереди пехотинцев, возвышаясь высоко над всем полком, неспешно шагают великаны. Горные тролли спускаются в равнину по велению господина. Как же ошибаются легенды, описывая их тупыми животными. Один из троллей сжимает в руках непомерных размеров копье, чей каменный наконечник нанизан на цельное дерево. Доспехи из камня и костей исписаны таинственными иероглифами и изображениями.
Однако дойти они не успевают. Неприметный холмик оживает, встает на дыбы, рокоча бешеным слоном. В вихре земли, корней и камней появляются очертания торса, рук и головы.
— Будь я проклят, — академик поражен больше других. — Големы. Самые настоящие големы. Вы почти полвека прятали такую магию от всего мира!
Альфонсо обнажает зубы в улыбке.
— Всему свое время, мой друг.
Первый голем, широко размахнувшись, бьет не успевшему сориентироваться врагу кулаком прямо в ухо. Голова тролля резко дергается, с секунду он стоит, покачиваясь, и вот уже летит пластом на землю. Облако поднятой пыли скрывает тушу монстра. Дико взревев, к магическому существу бросается собрат убитого. Молот, описав дугу, вышибает из голема добрый кусок породы.
— Нужно обстрелять их на подходе! — командует Гримберт, привлекая внимание остальных.
Инерция боя отбрасывает сошедшихся в поединках големов и троллей в сторону. В образовавшиеся бреши тонкими струйками устремляется пехота. С высоты холма хорошо открывается четкость перестройки порядков и взаимодействие. За короткий отведенный срок Ариперт мастерски муштрует людей.
— Сейчас сделаем, — подается вперед Теодоберт и хлопает в ладони, призывая к себе магов. — Так, ребята-девчата, подъем, есть работа!
— Пусть отдохнут, — неожиданно вступает Альфонсо. Монахи встают в круг и берутся за руку. — Помолимся, братья.
Паписты затягивают тягучую монотонную песнь. Тот час небо отзывается колокольным звоном, сияние окутывает поле боя. Среди бисера золотых снежинок появляются очертания человеческой фигуры. Величественный облик героя возвышается над армией зла, высоко воздев молот. Вот только Тьма лишь смеется в ответ. Оружие Света, натолкнувшись на преграду, распадается на тысячи осколков, неведомое создание делает шаг назад и исчезает.
Служители, как стояли, разлетаются по всей улице.
— Эй, монах! — к ударившемуся о стену Альфонсо подбегает декан. — Ты жив?
— Жив... кажется, — кряхтит инквизитор.
— Что это было?
— Если бы я был достаточно безумен, — монах сплевывает кровью, — то сказал, что столкнулся с кем-то из восьмерки генералов Тьмы. Но это ведь невозможно? ...
Темные прорываются, с криками, торопясь и толкая друг друга, устремляются вверх по холму. Приходит очередь заклинаний из арсенала "ближнего боя", друг в друга летят молнии и огненные шары. Защитники стреляют из тяжелых осадных арбалетов, в ход идут дротики и короткие метательные топорики франки.
— Ай! — первый стрелок хватается за глаз, пробитый стрелой.
Стрелы летят не густо, но поразительно метко. Еще один арбалетчик пытается высунуться из укрытия, но получает срубом в горло. Со страшной раной парень падает на землю, истекая кровью.
— Гаст, будь он проклят, — не понятно о чем ругается Альфонсо, ползком устремляясь к мешкам с песком.
Враг прорывается к баррикаде, подымается страшный гвалт и лязг. В таком бою не до магии, защитники сбрасывают пытающегося карабкаться противника тычками копий. Мелькают взмахи алебард папской стражи, проламывающих шлемы как скорлупу.
— Во имя Темного Лорда!
Воин в черном облачении взбирается на бруствер. Ловко приняв удар топора на щит, делает сильный выпад саксом. Короткий меч легко пробивает стеганную куртку. Гримберт устремляется к месту прорыва, длинный рыцарский меч подрезает сухожилия на ногах темного. Воин, заорав, подкашивается, как травинка под косой. Перехватив рукоять двумя руками, герцог погружает клинок в предплечье, пробив сердце.
— Кажется, они отступают, — Теодоберт вытирает меч краем плаща одного из поверженных темных.
— Просто разведка боем, — Гримберт вытирает лоб и с удивлением обнаруживает кровь от неведомо как полученной царапины. — Вот, — воитель кивает на поле боя, — они пытаются обойти нас слева.
* * *
Эрик родился в простой крестьянской семье. Как и многие другие, вставал с утра рано, горбясь на баронских пашнях, зимовал вместе с овцами в хлипкой лачуге. Он не умел читать и не мечтал о рыцарских шпорах. Была бы сытная овсянка на столе, да обошли молодняк в скотском загоне болезни. То была бы тихая, неприметная, но в чем-то прелестная жизнь. Жена, дом, дети. Все отобрала война, принесенная на рогах демонов из заснеженного Севера.
— Ну что там? Видать чего? — раздается в строю.
— Идут.
— А рыцари где?
— Да в жопе как всегда! — гогочут пехотинцы.
Ополчение занимает позиции на левом фланге. Эрик не мудрствует, как высокие командиры, но даже тут понятно. Пехоту как обычно бросают в самое пекло. Ну и пусть, так даже лучше. Сжимая копье, мужчина с ненавистью смотрит на приближающееся облако пыли. Давайте, идите сюда, вы сполна ответите за все.
— Внимание! — кричат сотники. — Щиты!
Первые стрелы падают на излете, не причиняя особого вреда, но заставляя пехоту сбиться плотнее. О щит Эрика что-то бьет с невероятной силой, чуть не вывихнув руку. Показывается граненый наконечник, такому и кольчуга не помеха.
— Копья!
Выдохнув в едином порыве, пехотинцы ощетиниваются. Показывается вражеская конница, несущаяся вперед. Уже слышны свист и улюлюканья, стрелы так и свистят. Кто-то, вскрикнув, падает.
— Аааааа! — орут ополченцы, готовясь к сшибке.
Не тут то было. Конные, не доскакав полсотни метров, разворачиваются. Кочевники, с ужасом понимает Эрик, видя характерные доспехи и короткие луки. Степняки обстреливают издалека, в нескольких местах подступают совсем близко, пытаясь захватить защитников арканами.
— Хейя! — группа всадников пробует на зуб оборону пехоты.
— Держать! — вопят командиры. — Держать линию!
В щит глухо бьет копье, кривая сабля скользит о шлем. Под весом напирающего коня Эрик вынужден пятиться назад, чудом устояв на ногах. Ополченец видит его над собой. Косоглазый, со смуглой от палящего степного солнца кожей, ухмыляющийся во весь рот кривыми зубами. Кочевник наверняка торжествует победу, занося над пехотинцем саблю.
Не в силах достать всадника, Эрик бьет в грудь коня. Раненное животное дико ржет и встает на дыбы, мотыля копытами. Тот час на помощь приходят другие пехотинцы. Сабля падает раз, другой, но вот, что-то тарабанящего на непонятном языке степняка стаскивают с седла. Взмах чекана прерывает темному жизнь.
Темный Лорд, в окружении знати и военноначальников, наблюдает за битвой. Люди хана накатываются волнами на несчастную пехоту, кружа и расстреливая в упор. Все что может ополчение, стоять и умирать.
— Кажется, святоши не хотят воевать по настоящему, — разочарованно говорит Властелин.
Предполагалось действиями легкой конницы выманить рыцарей. Но, похоже, их высочества предпочитают смотреть за смертью простолюдин с безопасного расстояния.
— Это было уж слишком нагло с нашей стороны, — вступает, Гордыня, покоящийся в плетеном кресле, будто на пикнике. — Запад давно воюет со Степью, что б пойматься на такую простую уловку.
— Попробовать стоило, — Темный Лорд задумывается, в голову приходит идея, и он скалится в плотоядной ухмылке. — Пусть хан Кудлай продолжает их беспокоить. Я знаю, как заставить де Обри действовать. Арегунда!
Хлопки по щекам понемногу приводят в сознание. Ничего не понимающий Теодомер обнаруживает себя лежащего на руках отца Альфонсо. Монах кладет волшебнику руку на лоб, что-то шепча и боль понемногу отступает.
— Что это было? — хлюпает горлом маг, рот оказывается полон желчи и крови и он, кривясь, сплевывает.
Учитель оглядывается. Повсюду лежат волшебники. Над ними хлопочут монахи и священники, но некоторым уже не помочь. Да и те, кто выжил, в плачевном состоянии. У людей идет кровь из ушей и глаз, волшебников приходится оттаскивать вглубь деревни.
