Сумеречный мир

Вопреки моим опасениям, работодатели оживились, выслушав новость.

— Эх, светлая, ну и сильна же ты, я такого счастья давно не чувствовал, — признался Меркул, почесал над ухом и азартно выдал. — Знаешь, я тебе жалованье повышу, если у прилавка такая же душевная обстановка будет...

— Я постараюсь! — выпалила, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и не запрыгать от счастья.

Вот повезло!

Глава 8

— А что это ты делаешь? — выглянула из-за моего плеча Меланья, когда я вытащила из печи противень.

— Легкую закуску, — отозвалась я, заворачивая в тоненькую лепешку сыр, зелень и копченую рыбку. — С детства ее люблю. Мамуля шеф-повар; и часто баловала меня различными вкусняшками, когда я вертелась у нее под ногами. Такие рулетики можно делать с разными начинками, получается очень вкусно, сытно и полезно.

— Хм-м... — Мели, как ее ласково, по-домашнему зовет муж, взяла очередную лепешку, ловко скрутила рулетик, порезала и один кусочек решительно надкусила. Прожевала, приподняв бровки домиком, довольно улыбнулась: — М-м-м... на самом деле замечательно и не сложно. Давай введем и это блюдо в наше меню.

— Я рада, что вам понравилось, — мягко улыбнулась здешнему шеф-повару.

В течение недели я ненавязчиво и аккуратно, чтобы не обидеть, делилась со своими нанимателями мамиными рецептами, стараясь помочь, хоть чем-то отплатить за доброту и щедрость. Стоило Мели увидеть мои жалкие пожитки, она вытащила из гардероба оставшуюся от дочерей одежду и предложила мне. Ношеную, конечно, но добротную, красивую и ни в коей мере не жалкие обноски.

Я, как маленькая, радовалась незатейливым подаркам, сделанным от чистого сердца, особенно новой зубной щетке (зубы здесь чистят порошком из коробочки), щипавшему глаза шампуню, и душистому мылу. А какое счастье мыться в ванне! В первую ночь в уютной комнате на втором этаже, лежа на белоснежных, накрахмаленных по старинке, простынях, я долго не могла заснуть. Сначала плакала от переизбытка чувств, потом тихо наслаждалась ощущением дома. И не страдала от одиночества.

Семейство ежей, как сразу верно догадалась, приютивших меня, повадками и в 'не звериной' жизни, если так можно выразиться, оказались похожи на этих забавных животных. За неделю я научилась различать, кто из супругов семенит, тихонько топая, по коридору. Если что-то не получалось или раздражало, оба смешно морщили острые носы или шипели. А уж если их подводил нерадивый поставщик, то короткие жесткие волосы угрожающе топорщились, подобно настоящим иглам. Но в целом Мели с Меркулом — доброжелательные и приветливые оборотни, от которых исходило море спокойствия и душевного тепла. Что меня, как эмпата, согревало и располагало к ним.

— Ксень, я зачем-пришла-то, сама здесь закончу, а ты иди в зал, Насте помоги. Там сейчас наплыв клиентов, и пара хищников пришла. Сидят, а зайчонок боится их обслуживать, — озабоченно попросила Мели.

В 'Пекарне Зотовых', помимо самих Зотовых и теперь меня, работает официанткой Анастасия Мельникова — оборотень-заяц, миловидная блондинка, серьезная, работящая, но слишком пугливая. Стоит ей занервничать — начинает по-простецки шмыгать курносым веснушчатым носиком, что ее совсем не красит.

Вот и сейчас, выйдя в небольшой уютный зал со столиками, накрытыми симпатичными клетчатыми скатертями, я отметила, что все места заняты — обед в самом разгаре — а Настя испуганным изваянием замерла возле двух молодых поджарых, невысоких мужчин. Те активно флиртовали, а официантка на взводе и вот-вот задаст стрекача.

Так и есть: девушка резко развернулась и едва ли не бегом ринулась к стойке.

— Какие наглецы, нет, ну невозможные наглецы! — прошептала она на ухо мне, подрагивающими руками расставляя на подносе тарелочки с заказанной едой и чайничек с чаем.

— Да? А мне показались смирными, — недоуменно шепнула я в ответ и поделилась своими наблюдениями, — особенно рыженький помоложе. Он явно неравнодушен к тебе.

Настя округлила карие глаза, поморщилась и сердито просветила меня:

— Конечно, неравнодушен; лисы, вообще-то, зайчатину очень любят. А эти, — осуждающе сверкнула глазами в сторону проблемных посетителей, — еще и бабники известные к тому же.

Я насмешливо хмыкнула. Демонстративно проявляя негатив к тем хищникам, девушка не то запамятовала, что я 'читаю' ее эмоции, словно открытую книгу, не то стеснялась признать, что рыжий оборотень ей понравился, хоть и напугал до дрожи.

Работая в пекарне, я выяснила у владельцев интереснейший факт: эмпатия — дар исключительно светлой магии. В сумеречном мире подобных почти нет, ведь умение воспринимать чужие чувства, эмоции связано с сопереживанием, со способностью принимать часть чужой душевной боли. К чему серые не расположены в виду своей магии, к которой у большинства мутантов есть зачатки, или звериной сущности, или жажде крови, когда воспринимаешь разумное существо как еду, а не равную себе личность. В общем, такого брата по духу здесь единицы — лишь потомки тех, кто 'провалился' сквозь стену. Поэтому местные жители закрываться от эмпатов не привыкли и не умеют. От менталистов мысли прятать — это одно, а чувства — совсем другое.

С одной стороны, такая новость меня удивила и порадовала: уникальной рысью стала, и в дальнейшем вполне пригодится такой дар, а с другой — напугала. Мало ли кого мои способности заинтересовать могут. Поэтому применяла я их весьма осторожно, незаметно.

Пожалев растерянную Настю, я подхватила поднос и решительно направилась к лисам. Рыжие парни смерили меня заинтересованными, любопытными взглядами и привычно, как другие завсегдатаи 'Пекарни Зотовых', спросили:

— Новенькая?

— Старенькая, — спокойно ответила я, добавив чуточку больше равнодушия в общий эмоциональный фон.

— А откуда? — не сдавался 'Настин' Рыжик.

— С севера, — выложила я заранее обговоренную с ежами легенду, деловито составляя тарелки на стол.

Меркул посоветовал место рождения 'на севере' говорить, потому что чаще всего кланы рысей именно там и обитают. Даже не разобралась пока, насколько мне повезло выбрать эту сущность. Рыси не очень общительные; живут, где холоднее, подальше от городов и скопления народа, по причине, что приручить незлобивых, по сути своей добрых, покладистых, привязчивых кошек — дело нехитрое. А из-за этой особенности вид чуть не исчез: каждый сильный хищник-перевертыш не прочь заполучить ручную кошечку в пару, часто не спрашивая согласия или попросту воруя из кланов, в конечном итоге уменьшая численность. Поэтому рыси обособились и не пускают на свои территории нежелательных чужаков, случается — убивают еще на подступах.

Полученная от ежей информация о соплеменниках заставила меня задуматься о переезде на север, под защиту одной из таких общин, но в данный момент — это всего-навсего предположение. Чужачке из светлого мира надо знать куда, на чем и за что, в смысле, сколько денег потребуется, чтобы добраться до рысей. Еще, как 'прибиться', а то — примут ли?

— От тебя кошечкой приятно пахнет, — вкрадчиво заметил второй любитель зайчатины.

— А от вас — нет, — равнодушно ответила лису и неторопливо, спокойно направилась обратно.

Обсуживая других посетителей кафе, я ловила на себе их любопытные взгляды и одобрительный — Меланьи. Мы становились неплохой слаженной командой. Мне было комфортно с ними, и чувство уверенности в будущем появилось.

Сияющая Настя подошла к стойке и аккуратно положила часть денег в баночку с чаевыми, а остальные — в кассу.

— Не жадный, хоть и лис, — тихо заметила она со смущенной улыбкой.

— Разве за лисами ходит слава скупердяев? — насмешливо поинтересовалась я.

Зайчиха — добрая, серьезная, но несколько наивная девушка, поэтому, даже не задумываясь, отчего я элементарные вопросы задаю, ответила:

— Они свои деньги с великим трудом отдают. Только если действительно надо, но взамен всегда стараются получить что-то подороже или получше.

— Значит, ты ему, однозначно, приглянулась, раз он тебе целых три алтына чаевых дал. Почти половину суммы заказа, — приободрила я девушку, не забыв, между прочим, обронить. — Или лисы непостоянные, из-за этого сомневаешься?

— Нет, они-то как раз постоянные, — улыбнулась Настя и неожиданно едко добавила, — ветреность — слишком дорогое удовольствие.

Так, подтрунивая над собой и посетителями, мы завершили рабочий день. Вечером, убравшись и присев с хозяевами за общим столом ужинать, я невольно отметила, что спокойна, расслаблена и настроена позитивно. Почти как раньше — дома, с родителями... Стоп, грустить нельзя — апатия тут как тут поджидает, поэтому принялась расспрашивать ежей о новом, но, оказывается, не столь ужасном мире. Особенно, когда ты не один.

— Знаете, если нанять разносчика, можно доставлять наши закуски и выпечку на дом или в конторы заказчикам, — осторожно предложила я хозяевам. — У нас уже давно практикуется такая услуга и пользуется спросом.

Меркул, попивая чаек, читал газету, но, услышав коммерческое предложение, задумчиво посмотрел на меня.

— Если постараться, увеличить производство мы в состоянии, — неуверенно заметила Мели.

— А зачем? — пожал плечами ее супруг. — У нас тогда будет не жизнь, а сплошная работа. Ни отдыху ни продыху.

Мели улыбнулась, наклонилась над столом и погладила любимого ежа по плечу, соглашаясь с ним. Затем мне пояснила:

— Хорошая задумка, но не для нас. В свое время мы много сил вложили в дело, потом детишек родили, старшая скоро внуков нам подарит. Если начнем расширять дело — времени на семью не останется, а...

— ...нам достаточно и тех доходов, что получаем сейчас, вполне — закончил мысль Меркул.

Смущенно улыбнувшись, я пояснила, извиняясь за неуместное, как вышло, предложение:

— Просто у нас по-другому. Все спешат жить, хотят зарабатывать, чем больше, тем лучше, подчас забывая не только о семье, но и о себе.

— Деньги — это хорошо, конечно, лишний алтын еще никому не помешал, но здесь высовываться может позволить себе тот, у кого потом хватит сил отстоять заработанное. Сейчас у нас небольшое предприятие, не привлекающее внимания, а если значительно расширимся, могут возникнуть проблемы... — поморщившись, честно ответил глава семейства.

— А что у вас еще не так? — опередила меня с вопросами не менее любознательная Мели, сверля темными умными глазками.

— У нас для связи используют телефоны, а вы — амулеты магические, — начала перечислять я. — И хотя разница большая: один — дело техники, а второй — магии, но, увы, оба постоянно требуют подзарядки и вырубаются в самый неподходящий момент, — уныло закончила.

— Мы видели сквозь стену, что у вас все из металла и стекла. Ужас, как вы живете в таких условиях, — фыркнула Мели.

— У нас же нет слишком чувствительного, привередливого обоняния, как у оборотней, — рассмеялась я.

— Сдается мне, тогда вы обделены слишком многим, — сделала вывод ежиха.

Я пожала плечами, отметив ее слегка презрительный тон, — не вступать же в спор о том, о чем они понятия не имеют, а мне есть с чем сравнить. Но не заступиться за родину не смогла:

— Чисто физически — да, мы слабее вас. Но в моральном плане, духовном — сильнее.

Меркул отхлебнул остывшего чая, причмокнул и с иронией спросил:

— Должно быть, от большой души вас к призракам десятками посылают ежегодно?

Я открыла рот, чтобы возмутиться: чем они лучше... закрыла, но через пару секунд, тихо ответила:

— Разумеется, наше общество не идеальное. Но защитники отдают души Стене во имя жизни людей светлого мира. В Крупнограде, за стеной, правит закон, и по улицам я ходила не боясь, что меня высосут досуха вампиры или сожрут хищники.

— В Песочном тоже можно ходить... — попыталась оправдаться Мели.

— Нет, — перебила я, — мы с Андреем бежали несколько кварталов, преследуемые стаей убийц, и никто, поверьте, никто не остановился. Всем было все равно, что нас растерзают и... — я задохнулась от воспоминаний, глаза защипало от непрошеных слез.

— Разве у вас нет банд, которые не дружат с законом? Нападают на людей? — мрачно поинтересовался Меркул.

— Есть, но не так же, среди белого дня и...

— А в ночи — да? Ксения, я прав?

— У нас не жрут себе подобных...

— Не насилуют? Не убивают? Вы поголовно этакие белые и пушистые зайчики?

— Я не о том, я...

— И войн у вас нет?

— Есть, но не на нашем континенте. Уже почти тридцать лет относительно спокойно и...

— А мы пятьсот лет воевали, поэтому последние триста строим жизнь сызнова. Мы не ангелы, но законы соблюдаем...

— Какие законы? — удивилась я. — Где они прописаны? У нас есть Фатум — целый свод нерушимых правил для всех: не убивать себе подобных, не грабить, не...

— У нас тоже есть. Их защищают стражи...

— ...которые, даже толком не проверив, умерла я или нет, отправили в морг.

— Здесь ты не совсем права, Ксенечка, — с нотками вины в голосе возразила Меланья, подключилась к все-таки начавшейся дискуссии на повышенных тонах. — Такие случаи как с тобой — единичные. Может и маг оборотнем стать, но для этого проводят сложнейшие магические ритуалы. И знаешь, я слышала: после них не всегда выживают... — голос ежихи стал тихим и таинственным, — перестройка организма, как наши лекари говорят, изменение генотипа. Вот! Поэтому немудрено, что девочку светлую бездыханную, да еще с разорванным горлом ... сочли мертвой.

— Ясно, — понурилась я, признавая очевидное.

— Да, — пришел на помощь супруге Меркул, — кроме того, у нас есть Совет города, государства и мировой. Войны никто не допустит! — заметно поубавив пыла, добавил: — А верховые следят, дабы на улицах закон соблюдался.

— Угу, а передел территорий не так страшен, как может показаться на первый взгляд, — неожиданно поддакнула Мели с легким сарказмом, заставив поморщиться мужа.

— А кто такие верховые? — вычленила я ранее прозвучавший термин.

— Верховые? — недоуменно поднял брови еж, а через секунду, вспомнив, кто я и откуда, улыбнулся, блеснув белыми мелкими зубами и маленькими клыками. — Это главы, как у всех кланов оборотней или различных смешанных группировок, так и вампирских стай. Часто, именно верховые контролируют городские территории.

— Вампиры?.. — пискнула я в ужасе. — Вы сказали, что пекарня под защитой верхового Марка... — Я судорожно вздохнула и неприятно даже для самой себя взвизгнула. — Он вампир?

— Ну, да? — осторожно синхронно согласились супруги. — А что?

— Но как же так? Ведь исходя из ваших слов, получается, этот квартал принадлежит им? — кровь отхлынула от сердца. — Значит, в любой момент они могут заявиться сюда и выпить ... любого?

Ежи сперва нахмурились, потом Меркул поспешил успокоить меня: — Не все кровососы необузданные дикари. Тот сброд, что охотится в верхнем квартале у стены, — отбросы общества. Нормальные серые предпочитают близко к куполу не селиться.

— Почему? — удивилась я.

— Слишком сильный дискомфорт испытываем. Словно под дулом пистолета — того и гляди выстрелит, — вздохнула Мели, передернувшись. — Вообще-то, самые лучшие районы у реки.