Мы потрясем нашей правдой мир

— Эх, хорошо пошла, — смачно причмокнул он и вытер мокрые губы и подбородок тыльной стороной ладони.

Стопка пошла по кругу. Парни, громко гогоча каждый над своей шуткой, по очереди наливали друг другу.

Вовка взял с лавки мелкое зимнее яблоко со слегка забуревшим бочком и надкусил его.

— Бля, Стас, никакой из тебя добытчик. Где ты такой кислятины нарвал? — скривился он.

— Да сам в следующий раз полезешь. Тогда я тебя покритикую.

— Не, в следующий раз, Серег, яблоки с тебя. У твоих соседей красные сладкие растут прям у забора. А то заебало по ночам на ощупь закусь искать.

— Ага, у соседей... С меня мать шкуру спустит если заметит. Она мне Понамарихинскую бахчу прошлогоднюю никак забыть не может. Сука, Понамариха, приперлась: "Ваш Сережа то, ваш Сережа это. Ах, бахча моя бахча..." Так мать хвать отцовский ремень с гвоздя на кухне и так огрела пониз спины, что искры из глаз посыпались. Так что избавьте, братцы. Уж больно тяжелая у нее рука. Да и нахер нам Пономарихинские яблоки. У тебя, Стас, во дворе такие же.

— Так с чужого сада ж всегда слаще. Плюс адреналин.

Вовка загоготал.

— Тебе не хватило адреналина, когда тебя Иркин папаша на прошлой неделе с ружьем по двору гонял.

— Да, Стас, красава! — подхватил Серега.

Стас пожал плечами и достал из кармана брюк помятую пачку "Примы". Закурил.

— Да, бля, попадалово вышло... — Криво усмехнулся и сплюнул попавший на язык табак. — Ну херли он так рано из своего магаза вернулся.

— Соблазнил малолеточку, — продолжил Вовка.

— Ага, эта малолеточка фору любой даст. Столько страсти.

— Ну-ну. Папаня у нее тоже страстный.

— Ну а чё... погорячился мужик... слегка...

— Слегка! — Серега хмыкнул и снова захохотал. — Все соседи собрались поглазеть, как ты в одних трусах от него по двору скакал.

— Хорошо в трусах... Успел натянуть! Он-то меня в совершенно натуральном виде на Ирке застал.

— Бля, представляю себе его рожу.

— Ага, ну да... Почти в момент протрезвел. — Стас снова затянулся и досадливо поморщился. Это ж надо было так попасть. Только он Ирку на секс развел, пару раз тыкнулся, целку порвал и тут... бац... скрипнула дверь и на пороге возник ее папаша. Ни дна ему, ни покрышки.

... Немая сцена... Ирка испуганно прикрыла глаза, лежа под ним на диване с раздвинутыми ногами... Стас замер с полузасунутым в нее членом, повернув голову в сторону двери... Иркин папаша на секунду остолбенел в дверном проеме... Потом медленно двинулся через проходную комнату к стоявшему в углу высокому импортному холодильнику, открыл дверцу, достал бутылку "Волжанина" и осушил ее почти одним глотком. Поставил пустую бутылку на крашеный дощатый пол и так же медленно прошел в дальнюю гостиную, снял со стены дедово ружье и издал едва ли не звериный рык:

— Блядина! Сукин сын! — Передернул затвор.

Стас как по команде соскочил с Ирки, натянул трусы и подхватив сваленную в кучу на полу одежду — как потом оказалось, и свою, и Иркину — рванул за дверь. Иркин отец с ружьем за ним...Ну а тут и все соседи собрались поглазеть, что же происходит. Так и носился он по двору с охапкой одежды в руках и в одних трусах. Сбежал-таки. Само собой под дружный гогот соседей. Вот такой вот первый сексуальный опыт.

— Оставь покурить, — прервал его воспоминания Серега. — О! Легка на помине... Вон, кстати, твоя зазноба чешет с девчатами.

Стас сделал последнюю тяжку и, протянув Сереге окурок, взглянул на дорогу. Правда, Ирка идет. А с ней Настя, Лизка и еще кто-то. В темноте не разобрать.

Стас расхохотался и, повернувшись к Вовке, громогласно выдал:

— Бля, Вован, ты попал. Настёна чешет, а ты ж по легенде "устал на картошке"...

Вовка чертыхнулся и, сделав глубокий вдох, налил сам себе самогонки.

— Ну, на удачу, бля... — Опрокинул в себя содержимое стопки и, нажав на рычаг, нагнулся к струе воды.

Стас сочувственно похлопал друга по плечу и надкусил яблоко.

— Бля, правда, кислятина.

Вовка вытер губы и выжидательно посмотрел на ухабистую дорогу, по которой, неумолимо приближаясь с каждой секундой, шла Настя с подругами. Такая хорошая отмазка была... "Устал на картошке"... Но разве могло ему придти в голову, что Настя с девчонками пойдет гулять именно в сторону той самой лавочки и той самой колонки, где так удачно устроились они с пацанами и "дядюшкой Сэмом".

Настя свернула с дороги и гневно сверкнула на Вовку карими глазами.

— Устал, значит, — сквозь зубы проговорила она и остановилась в метре от колонки.

Вовка устало покачал головой и отвернулся.

— Устал, — наконец собравшись духом подтвердил он.

— А самогон — это типа как отдых... Я правильно тебя поняла?

— Настен, а что это, если не отдых? — вмешался в разговор Стас.

— Стас, отвали, — яростно выпалила она и снова с наигранным спокойствием обратилась к Вовке. — Я правильно тебя поняла, Вовик?

— Ну типа того...

— И со мной тебе, значит, не отдыхается? Только с пьяными дружками и самогоном?

Вовку стала раздражать ее приторно-спокойная интонация.

— Бля, Настен... Ну как ты не поймешь... Я с друзьями давно не отдыхал. Не могу же я постоянно быть с тобой.

— Ах с друзьями ты хочешь отдохнуть! — наконец-то сорвалась Настя, но тут же взяла себя в руки и медленно, почти по слогам произнесла: — Вот и оставайся со своими друзьями! — Развернулась на каблуках и, взяв под руку Ирку, которая стоя рядом со Стасом наблюдала за происходящим, двинулась к дороге.

— Насть! — крикнул ей в след Вовка. Она шла не останавливаясь. — Ну, Насть, постой! — дернулся он за ней. — Постой. — Догнал и схватил за руку. Ирка пошла дальше, а Настя остановилась и вдруг, развернувшись к нему, влепила звонкую обидную пощечину.

— Пошел на хер! Отдыхай! — И ушла. Не оборачиваясь!

Вовка стоял посреди разбитой дороги и, потерая рукой за щеку, на которую пришелся выплеск обиды Насти, смотрел ей в след.

— Насть! — Не обернулась.

ВОСЬМАЯ ГЛАВА

К Л У Б

Светка с Наташкой подходили к клубу. Оставалось пройти буквально мимо пары дворов и вот она... "самая настоящая взрослая дискотека". Наташка искоса поглядывала на подругу. Та едва ли не подпрыгивала от нетерпения. От нее будто исходил какой-то электрический заряд. Казалось, едва дотронься до нее — и тебя на полметра отбросит ударом тока. И откуда в ней столько энергетики?

Нет, Наташка тоже чувствовала возбуждение от предстоящего События. События с Большой Буквы. Но все это какие-то жалкие отголоски Светкиных эмоций. Ей было даже немного не по себе от того, что происходило с подругой. "Не по себе"... какое-то неправильное слово. Блеклое! Ничего не отражающее. А отразить действительно было что. Волнение... Страх... Удовлетворение... Гордость... Радость... Надежда... Но в тоже самое время обыденность и ревность... Полная мешанина эмоций...

Волнение... Как же без него? Здесь все понятно. Все-таки первая дискотека...

Страх... и это вполне логично!

Удовлетворение... Ну, конечно! Они же уже такие взрослые, что даже их бабушки не противились их вечерней вылазке в центр.

Гордость... И она тоже.

Радость... Вообще вне обсуждения. Первая в жизни дискотека — конечно, радость!

Но в то же время, да, обыденность... Это Светку впереди ждут новые люди, новые знакомства. А кого нового увидит она, Наташка? НИКОГО! Сплошь и рядом все те же лица, что и в школе. Хотя надежда все таки теплилась в душе, ведь должен же там быть кто-то из приезжих.

И самое главное, ревность. Наташка отчаянно ревновала Светку к этому сооружению с местами облупившейся побелкой, куда они обе сейчас направлялись, к той музыке, которая уже так отчетливо слышалась впереди, к тем людям, с которыми Светке только предстояло встретиться...

Светка слегка притормозила и сделала глубокий вдох. До клуба оставалось всего каких-то 50 шагов. И вот она ... Мечта!

Забавно! Какие нелепые воспоминания иногда всплывают в голове в преддверии каких-то волнительных событий.

Светке вдруг вспомнилась ночь пару лет назад. Была она, вероятно, такая же звездная, как и сегодня. В степи вообще очень звездные ночи. А в августе только и успевай считать падающие звезды. Сидишь на лавочке у двора, смотришь в темное, почти смоляное небо и чувствуешь себя жалкой песчинкой во Вселенной. Что-то таинственно шепчет ветер, запутавшись в листве пирамидальных тополей у Наташкиного двора. Пронзительно стрекочут ночные сверчки. А ты сидишь, забравшись с ногами на лавочку и обняв руками колени, и любуешься низко нависшим ковшом Большой Медведицы. Сколько не пыталась Светка, но ей никогда не удавалось найти ее в небе над Москвой. А здесь, в Кругловке, вот она! Иногда кажется, что до нее даже можно достать рукой.

Тогда, пару лет назад, почти сразу после обеда Светка с бабушкой пошли на почту. Почта в Кругловке, как и в любой деревне, находится в самом центре по соседству со столовой, детским садиком и магазинами. Тогда, в начале 90х, магазинов в Кругловке было всего три, да и те не радовали своим ассортиментом. Все они находились в специально построенном одноэтажном здании с большими стеклянными витринами, высоченными ступенями и плоской шиферной крышей. Один — продуктовый, куда с утра выстраивалась длиннющая очередь за хлебом, второй — хозяйственный, а третий — с игрушками и одеждой, где помимо денег в ходу какое-то время были еще и тыквенные семечки.

Кругловка, хоть по сути своей хуторок и небольшой, но протяженный, так как дворы хуторян в основном вытянулись на несколько километров вперед вдоль главной улицы, носящей гордое имя Ленина, как, впрочем, и сам колхоз. Поэтому жителям второй бригады приходилось проделывать неблизкий путь по хутору в центр.

Светкина бабушка, будучи старушкой практичной, обычно совмещала несколько целей похода в центр, или как она его называла "город". Так и в этот раз, зайдя на почту и во все три магазина, она направилась в гости к живущей неподалеку приятельнице поговорить о жизни, о детях и внуках, о гусях, о помидорах, а, главное, о вишне, которая в том году уродилась в большом избытке, и девать ее попросту было некуда. Светка с Наташкой как две обезьянки пол лета провели на вишневых деревьях с повешенными на шею бидончиками, собирая спелые, чуть кисловатые ягоды, но ветки по-прежнему так и ломились от плодов. Поэтому бабушка приняла волевое решение раздавать вишню знакомым.

Светка уже предвидела долгое утомительное сидение со старушками на лавочке, но не тут то было. Оказывается, к бабушкиной приятельнице на лето привезли из Волгограда внучку примерно Светкиного возраста. Часа через два бабушка ушла домой, а Светка, по своему обыкновению пропустив мимо ушей бабушкины наставления "вести себя хорошо" и быть дома "до коров", осталась играть с новоприобретенной подружкой.

Время пролетело незаметно. И вот уже и коровы прошли, и на главной улице зажглись четыре фонаря, а Светка все никак не могла собраться домой.

Ну, ведь совсем еще не поздно! Просто в Кругловке темнеет рано... Уговаривала она себя.

Собралась. Пошла. Но не успела дойти до клуба, который удобно располагался на стыке первой и второй бригад, как увидела, что навстречу ей идет бабушка, помахивая для пущего эффекта заведомо припасенной хворостиной.

— Сатанут твою мать! — Разнесся по улице Ленина ее гневный голос. — Ночь — полночь! Нет детины! Где тебя носит, сатана?

Светка нерешительно остановилась, опасливо поглядывая на хворостину.

— Ну что остановилась? Марш до хаты! — продолжала голосить бабушка, остановившись примерно метрах в десяти от Светки. Какие бы опасения не охватили Светку, делать было нечего и она, покорно склонив голову, двинулась вперед, стараясь держаться чуть поодаль от бабушки и спрятать ярко накрашенные ногти в кулачках. Вдруг не сдержится и действительно хлестнет пару раз вдоль спины или еще того хуже по голым ногам.

Так и шли они по грейдеру. Светка на несколько метров впереди, бабушка с хворостиной за ней.

"Ну вот... Завтра поедет в правление звонить тетке... Та приедет снова начнет орать на весь двор... А там еще и мать приплетут... ну а та на расправу быстрая. Разбираться не станет", — в панике думала Светка. "А что такого произошло? Ну, задержалась на часок. Ну пусть даже на два... Придумали тоже мне трагедию". Светка яростно откинула с лица длинные темные волосы. И вдруг краем глаза увидела Его!

Слева от дороги, пронзая ночную мглу увенчанным звездой шпилем, возвышалось белое, подсвеченное с двух сторон яркими фонарями, здание клуба. Фасад был украшен лепниной советской тематики и четырьмя декоративными пилястрами. А над высокой деревянной коричневой дверью, к которой вела парадная лестница с высокими ступенями, на фронтоне прямо под остроконечной крышей красовался вылепленный из гипса герб СССР. Перед маленькой Светкой предстала уменьшенная копия одного из павильонов на ВДНХ.

Нет, Светка, конечно, видела кругловский клуб и раньше. Как же иначе? Но ночью при свете фонарей никогда. Казалось, именно они придавали ему-то удивительное и неповторимое очарование. Светка стояла и не могла сдвинуться с места. И для нее на мгновение перестали существовать и бабушка, подгоняющая ее домой хворостиной, и тетка, которая завтра непременно приедет ругаться, и строгая мама, которая тоже скоро отчитает ее за непослушание, и ярко накрашенные ногти, которые теперь приходилось прятать от бабушки, крепко сжав руки в кулачки... Так хотелось стать наконец-то взрослой и окунуться в тот ночной водоворот событий, частью которого несомненно было это здание.

И вот сегодня... пару лет спустя, она совсем взрослая девушка, в красивом черном атласном платье, плотно облегающем фигуру, наконец-то станет частью этого мира.

ДЕВЯТАЯ ГЛАВА

ВЗРОСЛЫЕ НЕ ТАНЦУЮТ

Не так Светка представляла себе взрослую дискотеку... Кто бы мог подумать, что "взрослые" в основном не танцуют, а собираются полупьяной многоголосой толпой на порожках клуба.

Едва они с Наташкой свернули с аллеи, их глазам предстало белоснежное здание клуба. Дверь была распахнута настежь и оттуда доносилась популярная в то лето песенка.

"Ну что же ты, студент,

Игрушку новую нашел,

Не думал, не гадал,

А девушку мою увел..." — завывала стереосистема.

На высоких ступенях клуба толпилась гогочущая молодежь. Народ разделился не несколько компаний. Справа от двери, у бетонного парапета стояли парни постарше. Светка бы, встретив их на улице, обратилась к ним "дяденьки"... Хотя, нет! Обратилась??? Да она бы их испуганно обошла за километр стороной. Мягко говоря, это совсем не тот контингент, к которому можно без страха подойти и спросить, например: "А как пройти в библиотеку?"... На широком парапете рядом с ними была расстелена газета, а на ней бесформенными кучками громоздилось нарезанное сало, котлеты, огурцы и крупные ломти хлеба. Рядом стояло 10-литрованное оцинкованное ведро, один невысокий граненый стакан и бутылка без этикетки, наполненная на треть какой-то мутновато-желтоватой, но в целом довольно прозрачной жидкостью. Самогонка, решила про себя Светка. Ее бабушка тоже гнала самогон, хоть и считала это занятие постыдным и старательно скрывала его от соседей. Но в деревне бутылка "беленькой", как называл ее дедушка, — это самая стабильная валюта...