Любовь в мегабайтах

— Кто ж тебе по ночам деньги менять будет, чудак-человек!

Я, извинившись, отошла. Ковбойки видно не было. Вышел или нет? Надо выбираться отсюда. Подойдя к лестнице, я увидела владельца брюк, того молодого человека, с которым разговаривала в зале. Он окинул меня рентгеновским взглядом. Я попробовала, было пройти мимо, он преградил мне дорогу.

— Подожди, племянничек, — расставил он руки в стороны, — я тут кое-что потерял, вот интересуюсь, не прихватил ли ты мою вещицу?

— Побожица, дяденька? Не брал я ничого, вот те крест!

— Да я, видишь ли, в бога не верю, а вот карманы твои осмотрю, — сказал он и шагнул ко мне.

— Дя-я-я-денька... — заскулила я.

— Выворачивай.

Я вывернула карманы куртки.

— Ничого, дяденька, — я потрясла мешочками карманов, демонстративно держа их двумя пальцами.

— Давай дальше, — велел он.

Делать нечего. Я раскрыла полы куртки, и его взгляд вперился в мою грудь.

— Хорош, племянничек, скорей племянница, — хмыкнул он, и сорвал мою бейсболку.

Не увидев симпатичного лица, он потерял ко мне мужской интерес. Остался интерес профессиональный. Похлопав по полам куртки в области нагрудного кармана и проведя ладонями по моей груди, он начал прощупывать карманы джинсов. Ничего не обнаружив, спросил:

— Почему обманула?

— Я? Што вы дядечка, сами ж миня племяшом кликали. Мамка наказала дивчиной не рядиться, обидят та, и денюжку отымут. Папки нету, так я у мамки на посылках, — начала ныть я. — Отпустите, дяденька.

— В сумке что? — смотрел мне в глаза он.

— Книшки, дяденька, про амуры, на барахолке задаром отдавали, — ответила я, и снова заскулила. — Отпустите, дяденька.

— Пойдем, покажешь.

Он взял меня за локоть и потащил между рядами к третьему сектору. Дрожащими руками я открыла дверцу ячейки и отошла в сторону. Он вытащил сумку, взвизгнул молнией и вытряхнул содержимое на пол. Расшвыряв книги ногами, просмотрел все накладные и внутренние карманы сумки. Бросил ее на пол, подпихнул ногой к книгам и сказал:

— Ладно, племянница, вижу, не брала ты моей вещички. Прибери здесь и больше по вокзалу не мотайся, глаза не мозоль.

Я энергично закивала головой и присела на корточки, засовывая книги в сумку.

— А сиськи у тебя ничего, как у взрослой...— хмыкнул он.

Боже, нарвалась на маньяка!

— Мамка, наказала с дяденьками не балакать, — пробубнила я, боясь, что, не удовлетворив свою профессиональную гордость, он начнет удовлетворять свои низменные страсти.

Но страхи мои оказались напрасными.

— Помни, что сказал, по вокзалу не шатайся, — напомнил он.

Два раза мне повторять не надо, делать здесь мне больше нечего. Положив сумку с книжками обратно в ячейку, я направилась к лестнице. Он шел сзади и напоследок не удержался и шлепнул меня по заднице.

— Прощай, племянница.

Я взвизгнула и умчалась, громко топая кроссовками по гранитному полу вокзала.

Я долго кружила возле восьмерки, стоящей во дворе около привокзальной площади, проверяя, не наблюдает ли кто-нибудь за мной. Наконец, открыла дверь, плюхнулась на велюровое сиденье и сунула ключи в замок зажигания. Восьмерка заурчала, и я начала выруливать со двора. Остановилась я около больничного комплекса, была ночь, но по нашей договоренности, я должна была вернуть посылку Станисласу по ее получению. Надо переодеться, не могу же я придти к Станисласу в таком виде. Сняв в машине куртку, я сунула руку во внутренний, разрезанный мной заранее, карман. Пошарив рукой между подкладкой и сукном куртки, я извлекла карту флэш-памяти, завернутую, как положено, в кусок популярной газеты 'Спид-инфо'. Вот за что дерутся две крупнейшие компании нашего городка, за что заплачено жизнью, может уже не одной. Интересно, удалось ли ковбою вырваться из лап монстров 'Глоуб Коммьюникейшн'?

На этаже Станисласа был полумрак и тишина. Я не стала удивляться отсутствию персонала. У Станисласа есть сестра, и ради его зеленых глаз никто не собирается сторожить пустой коридор. Я прошагала к палате, подозревая, как сейчас встрепенется служба безопасности, обычно секретарь Станисласа не приходит к нему по ночам. А может, сработает пресловутая мужская солидарность, идет к Станисласу бабёнка, ну позавидуют немного, и всё. Шумиха нам сейчас ни к чему.

Я тихонько постучалась в дверь палаты и вошла. Свет был выключен, глаза мои разглядывали очертания белого постельного белья на кровати Станисласа. Неужели он спит? В кармане моего костюма завибрировал мобильный, я вынула его и взглянула на светящийся экран. Неофициальный номер Станисласа. Черт, что за шутки?!

— Алло! — сказала я сердитым шепотом.

— Я в кладовке, стою зажатый между швабр, ожидаю незваных гостей, охрана спит мертвецким сном.

— Где кладовка? — кратко спросила я.

— Коридор налево, — ответил он.

— Жди.

— Будь аккуратна.

Я дала отбой. Сняла ключ от палаты с крючочка вешалки для спецодежды сестер. Надев шапочку и белый халат Ирины, я медленно открыла дверь, выглянула в полумрак коридора, и вышла из палаты, закрыв дверь на ключ. Бодрою походкой медсестры прошлась по коридору. Шагнув налево, в еще более темный, находящийся в отдалении от сестринского поста, коридор я увидела белую крашеную краской дверь кладовки. Открыла ее, и шагнула в темноту, громыхнув ведром.

— Конспиратор! — зашипел на меня Станислас.

— Я ничего не вижу...

— Ты стоишь на моих ногах, — прошептал он над моим ухом.

— Как ты забрался сюда на костылях? — спросила я.

— Потом расскажу, ты получила посылку?

— Да, — ответила я.

— Отключи мобильный и давай выбираться отсюда, — сказал Станислас.

— Ты сможешь спуститься по ступенькам?

— Деваться некуда.

— Запасной выход рядом, коридор заканчивается тупиком и пожарной лестницей. Ты как одет? — забеспокоилась я.

— В халате сестры Лидии, — губы Станисласа были где-то рядом.

— А где сама сестра? — спросила я.

— Отпустил, ждал тебя, не хотелось сплетен.

— Отлично, сойдем за персонал, — прошептала я вверх, туда, где, по моему мнению, находилось его лицо.

— На костылях? — спросил меня Станислас.

— Придется бросить. Я поддержу, — пообещала я. — Надень шапочку, и пойдем.

Станислас надел шапочку, при этом больно ударив меня локтем. Я открыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Стараясь не загреметь ведром, мы выбрались из кладовки. Двадцать метров до тупика прошли, поддерживая друг друга под руку. Станисласу было нелегко, я понимала это по тому, как он тяжело опирался на мою руку, и сжимал зубы, прихрамывая на обе ноги. По лестнице мы шли по шажку, останавливаясь на каждой ступеньке.

— Крепись, придется пройти окружным путем и выйти через приемное отделение. Там могут быть гости, — сказала я Станисласу.

Дойдя до приемного отделения, Станислас выбился из сил и еле стоял на ногах.

— Подожди здесь, я раздобуду кресло, — я оторвала Станисласа от своей руки, так он крепко держался за меня.

Пошла в холл приемного отделения, оглянувшись я увидела, как Станислас держится за стену, чтобы не упасть. Холл был хорошо освещен. Дежурная сестра сидела за конторкой. Рядом пристроился санитар скорой помощи. Работала рация. Шорох и скрипы эфира заполняли пространство пустого холла. В проходе стояли инвалидные кресла и передвижные носилки. Вдруг всё пришло в движение. Открылись огромные створки входной двери и в холл въехали носилки, сопровождаемые бригадой скорой помощи. На носилках стонал паренек, прижимая ладошку к животу.

— Подозрение на перитонит! — закричал фельдшер.

Я посочувствовала несчастному парню.

— В третью операционную, всё готово, — выглянула сестра из-за конторки.

Бригада в белых халатах бегом пронеслась мимо меня. В тот же миг в раскрытые настежь входные двери вошла группа из четырех мужчин. На больных они похоже не были, еще меньше они походили на медперсонал.

'Наши гости, — решила я и, схватив носилки за резиновые поручни, плавно покатила ее в сторону коридора, где ждал Станислас. — Пара минут имеется в запасе, пока они пройдут кордон из медсестры и санитара'.

— Раздевайся! — приказала я Станисласу.

Станислас молча повиновался. Я бросила его одежду на носилки.

— Трусы снимай.

Станислас округлил глаза.

— Давай быстрей, я видела уже твоего малыша.

На 'малыша' он обиделся.

— Станислас, сейчас здесь появятся наши гости. Ты должен лечь на носилки, я накрою тебя простынею и повезу в морг. Ты не должен двигаться, ни при каких обстоятельствах, — как можно убедительнее сказала я.

Станислас моментально стянул трусы, и я помогла ему взобраться на носилки. Ботинки бросила в урну, прикрыв сверху концами полиэтиленового мешка. Обтерев руки халатом, я накрыла Станисласа простынею, тщательно укутав голову и нарочито открыв босые ноги. 'Не хватает бирки', — пожалела я, покатив носилки по коридору. Нас уже догоняли.

— Сестренка, куда везешь женишка? — спросил верзила, с подозрительно оттопыренным карманом пиджака.

— Теперь ему невеста белая с косой, — подхватила я. — В морг, горемычного, куда ж еще. А вы ребятки, что потеряли ночью в нашей богадельне?

Верзила приподнял простыню с ног и посмотрел на голое тело Станисласа. Ноги Станисласа были бледны после гипса, одну украшал бордово-синий шрам. 'Покойник не иначе', — подумала я, наблюдая, как верзила, покачав головою, прикрывает Станисласа простынею.

— Ищем одного паренька, за здоровье его переживаем, — пошутил верзила, и уже серьезно спросил, — я всегда думал, что трупаков мужики перевозят, верно?

— В общем, верно, но ребятки уже приняли по пол литра, а соседи горемычного по палате до утра потерпеть не хотят, вот и приходиться мне выполнять эту ответственную миссию.

— Жутковато, — промолвил он.

— Привыкли.

— И правда, человек ко всему привыкает, — согласился верзила. — Ну, помогай тебе бог, сестрица.

— И вам не болеть, — сказала я на прощанье, и покатила носилки дальше.

Комплекс связывала сеть подземных коридоров соединяющих здания. Я покатила носилки по одному из них, ведущий в морг. Нужно держаться выбранной версии до конца. Закатив носилки за тяжелую железную дверь морга, я огляделась. 'Для кого такие запоры? Покойники ведь не убегут' — смятенно думала я, озираясь со страхом по сторонам. Оставив носилки со Станисласом, прошла вперед и заглянула в кабинет с приоткрытой дверью. Мои слова о пол литра оказались пророчеством. На столе валялись огрызки яблок, засохший кусок сыра и мутнели захватанными боками два граненых стакана. Два дежурных санитара спали младенческим сном, один на медицинской кушетке, другой на носилках, укрывшись потертым клетчатым шерстяным одеялом. В морге было холодно. Я вернулась к Станисласу и, тронув его за плечо, тихо сказала:

— Вставай.

Он тяжело поднял спину, я тут же подхватила его под подмышки. Станислас спустил ноги на пол. Простыня сползла, он подхватил ее и прикрыл свой пах. Я подала ему смятые трусы, и он одел их, повернувшись спиной. Я целомудренно отвернулась. Брюки и халат на Станисласа надела я сама. Он стоял, держась за носилки, и морщился от боли. Ноги его оставались босыми. Ничего не поделать.

— Терпи, — сказала я, — хорошо еще, что лето...

Мы двинулись к выходу, Станислас повис на моем плече и еле передвигал ноги. Прислонив его к стене, я старалась без лязга открыть входную дверь, молясь при этом, чтобы хватило ключа, на который был закрыт массивный замок. Нам повезло. Никаких дополнительных запоров не было. Дверь беззвучно открылась, и мы ступили на освещенное крыльцо. Оно выходило в небольшой палисадник, кусты, невысокие тощие деревца, клумба с цветами, обложенная автомобильными покрышками. И никого. Я усадила Станисласа на скамейку, скрытую колючими кустами, и попыталась сориентироваться на местности. Морг находился в отдалении от корпусов больничного комплекса, а моя восьмерка была смело припаркована у центрального входа. Надо забрать ее оттуда, и желательно не привлечь внимания. Ранним утром на улице ни души. Можно, конечно, просидеть на скамеечке до начала рабочего дня, но состояние Станисласа внушало мне опасение. Надо идти. Я сняла халат, прикрыла его холодные ноги и сказала:

— Сиди тихо, я подгоню машину. Включи мобильный в вибро режиме. Если меня не будет более часа, позвони отцу.

— Я тебя дождусь, — упрямо сказал Станислас.

— Не факт, что я вернусь. Но я буду стараться, обещаю, — я пожала его руку, но он потянул меня к себе и поцеловал в щеку.

— Держись, — сказала я и направилась по асфальтовой дорожке к выходу из палисадника.

Светало, я шла бодрым шагом, сохраняя безмятежный вид. Подойдя к стоянке перед центральным корпусом, я заметила, что не одна. Три девицы вышли их дверей подъезда и, громко разговаривая, направились к старенькому автомобилю. Их голоса раздавались в утренней тишине. 'Всех больных разбудят! — подумала я, возмущаясь поведением подружек. — Да и внимание лишнее привлекут!' — я чертыхнулась, но вдруг поняла, что это мой шанс. В одиночестве я становилась более заметной, а так, сестры убежали со смены пораньше. Я пристроилась к их компании, они кивнули мне головами, решив, что я одна из многочисленных сотрудниц больничного комплекса.

— Хорошее утро, — сказала я, стремясь втянуть их в разговор.

— Отличное, — поддержала беседу одна из девиц.

— Немного поспать и на пикник, шашлычка поесть, — продолжала я.

— Мы на пляж, — сказала высокая девица с розовой помадой на полных губах.

— Тоже дело, — согласилась я, открывая восьмерку.

— Хорошая тачка, — похвалила мою машину розовогубая.

— Хотите, подвезу? — я была готова отвезти их куда угодно и потом вернуться за Станисласом.

— Нет, спасибо, мы на своем драндулете, — засмеялась владелица 'старушки'.

Мы сели в свои машины и я, галантно пропустив их вперед, отправилась к Станисласу. Хвоста за мной не было.

Станислас лежал на скамейке, вытянув измученные ноги, и был очень бледен. Я повела его к машине, припаркованной как можно ближе к палисаднику. Положив его на заднее сиденье, я завела мотор и вырулила на дорогу. Когда больничный корпус скрылся из виду, я задала Станисласу вопрос:

— Какие планы?

— Надо где-то укрыться на время. Связаться со Ставицким, передать посылку, — перечислил Станислас.

— Едем ко мне, — предложила я, — вместе нас глоубовцы пока не связали, и искать тебя у секретаря отца они не будут. Пока. Я подозреваю, что, сложив всю информацию в картинку, они увидят, что какая-то девица всё время болталась у них под ногами.

— Хорошо, едем к тебе, — сказал Станислас, будто у него был выбор.

Подрулив к своей девятиэтажке, я осмотрелась по сторонам. Еще слишком рано для массового движения граждан к месту труда. Нам опять посчастливилось. Я помогла Станисласу выйти из машины и повела его в подъезд. 'Вдобавок ко всему, он, вероятно, простужен' — с тревогой подумала я. Лифт доставил нас на девятый этаж. Станислас прислонился к стене, пока я открывала замки своей квартиры. Базиль сидел на пороге, но, увидев незнакомого человека, опрометью кинулся в свое укромное местечко, под кухонный уголок.