"Да уж, описать твое возвращение домой в разорванном платье и через мой балкон будет проблематично", — предательски подрагивал уголок рта Мангуста. — "Но, черт возьми, зрелище того стоило...".

.... — Так, так... Все для Вас, молодая госпожа!

Я медленно обернулась, выпустив от неожиданности подол из зубов. Мангуст в темном проеме балконной двери отвесил мне шутовской поклон, не скрывая усмешки. Я поперхнулась слюной.

— Прошу прощения, что прервал Ваши акробатические упражнения. Весьма польщен, что мой балкон показался Вам куда привлекательнее Вашего собственного.

— Мангуст...

— Да? — насмешник жестом как бы застегнул себе рот. — На моих устах печать молчания... Хотя стоит ли молчать об этом? — голос Мангуста стал жестче.

Я молча буравила его взглядом. Ничего более оригинального на ум не приходило, слишком уж громко бился в ушах ток крови, слишком резко свалился с моей души тяжкий груз. Мысль о том, что даже для преемника Сэнсея странно спать в джинсах, покружилась, но не засела в голове.

— Вы возвращаетесь в имение, как вор, хотя могли бы спокойно войти через главный вход. Я обязан отдать Вас дозорным и детально разобраться, что происходит.

Мангуст говорил отрывисто и надменно, глядя на меня как на жука, но приблизиться не пытался. Хотя мне было абсолютно все равно. Даже в глубине души хотелось, чтобы он до меня дотронулся.

Под балконом раздались легкие шаги. Я метнулась к преемнику, прижала палец к губам.

— Пожалуйста, молчи...

И вжалась в Мангуста, надеясь, что если дозорный нас и разглядит, то плохого не заподозрит. Вопреки моим опасениям, Мангуст молчал, только задышал тяжело и жарко у меня над ухом. Аромат свежевымытых волос будущего мужа приятно удивил, я почувствовала почти детское желание их потрогать. Шум в ушах усилился, и я непроизвольно прижалась еще теснее, борясь с желанием изодрать его тело в клочья от избытка чувств. Голыми руками, чувствуя под пальцами мягкость кожи и твердость... мышц.

К моему разочарованию, у Мангуста желания потрогать меня никак не возникало. Когда шаги стихли, я отстранилась от застывшего как статуя жениха и горько пожалела, что Сэнсей мне в мужья такое бревно подобрал.

— Приступ паники закончен? — холодный, презрительный тон Мангуста подействовал на меня, как холодный душ. Я наконец обрела дар речи.

— Как я возвращаюсь домой, это мое дело. Что делать тебе — дело твое. Хочешь выставить себя на посмешище, зови дозорных, буди Сэнсея и полдома в придачу, — незабываемые ощущения тебе гарантированы. А я хочу спать, поэтому, с твоего позволения, я воспользуюсь твоей дверью.

С этими словами я спокойно прошла в комнату Мангуста, бросила любопытный взгляд на кровать. Судя по всему, на нее еще не ложились. Я осторожно взялась за ручку двери, когда меня догнал тихий голос Мангуста:

— Если Сэнсей задаст мне прямой вопрос, я солгать не смогу.

Я обернулась. Мангуст стоял спиной ко мне и смотрел в сад.

— Я не прошу тебя лгать, — мой голос звучал безразлично. — Если твоя совесть требует от тебя решительных действий — действуй.

— Постарайся, чтобы вопросов у Сэнсея не возникло, — размеренно и отстраненно посоветовал преемник.

Я возвратилась в свои апартаменты в жутком удивлении, что несгибаемый Мангуст удосужился хоть немного поступиться своими принципами, но удивление это было светлым, даже приятным. Я крепко задумалась.

Когда за Ящеркой закрылась дверь, Мангуст со стоном прислонился к косяку и разжал занывшие от напряжения кулаки.

— Дрянь, — бессильно шептал он в сумрак ночи, — вот дрянь, дьявол ее побери... Интересно, что же она в Городе делала. Ведьма... А я-то, что я делаю??

Вцепившись в волосы, Мангуст ничком рухнул на кровать.

Небосклон медленно серел...

— Странно, не так ли? — Сэнсей подозрительно оглядывал нас, подолгу задерживаясь на лице каждого, всматриваясь в малейшие изменения в мимике. — И вовремя, и естественно... Просто сказка.

— Так хорошо же как вышло, — подал голос разомлевший Кабан. — И пальцем не шевельнули, а все как по маслу — и от Крысы освободились, и бизнес расширили, и Токая скоро подомнем.

— Это и странно.

— Может, кара небесная? — предположил Ворон, пряча улыбку.

— Как бы там ни было, — заключил Сэнсей, хлопнув ладонями по столешнице, — а осторожны мы теперь должны быть вдвойне. Нет, втройне. Ни одна душа, живая или мертвая, не должна уличить нас в отсутствии лояльности. Если болезнь Крысы — это ловушка, мы обойдем ее. Если все это правда — мы докажем, что кодекс чести Клана не забыт, и мы чтим древние традиции предков. Мы докажем, что в нашей семье нет места предательству или обману. Я прав?

Мы согласно молчали. Атмосфера казалась абсолютно расслабленной, но я не могла отделаться от мысли, что Сэнсей подготовил подвох, неожиданный и убийственный. На себя мне было наплевать, но мне очень не хотелось, чтобы пострадал кто-то еще.

— Так я прав? — с напором повторил Сэнсей, в упор глядя на Мангуста. Не отрывая застывшего взгляда, он стукнул пиалой по столу: — Ящерка, сакэ!

Паук с Кабаном настороженно подняли головы, чувствуя надвигающуюся бурю. Белка хихикнул:

— Уж кто, как не Мангуст, согласится с тобой...

Сэнсей и ухом не повел. Но надо отдать должное и преемнику, он твердо и с достоинством выдерживал едкий сверлящий взгляд.

Я вытащила зубами пробку из старой пузатой бутылки, взболтнула содержимое и невольно поморщилась от громоподобной тирады хозяина:

— Как получилось, что машина Паука покинула пост до рассвета? Он должен был идти по следу Крысы хоть до каждого унитаза, если понадобится! А теперь Крыса слег, но мы не владеем информацией! Что произошло той ночью? Отвечай, собака!! — гаркнул Сэнсей в лицо своего преемника, одновременно отвешивая ему звонкую пощечину. — Кто, как не ты, мог отдать приказ сворачивать слежку??! Ты можешь, нет, ты обязан хоть что-то знать!!

Я медленно наполняла пиалу Сэнсея, одним глазом следя за Мангустом. Тот, казалось, вначале оцепенел, но через пару секунд его глаза чуть расширились, и в них скользнул огонек понимания — он сложил два и два, получив при этом правильный ответ. Я резким жестом подняла горлышко бутылки, оборвав тонкую струйку. Сэнсей пылал гневом, и я видела, что это уже очень всерьез. Мангуст упрямо сжал челюсти и молчал, даже не пытаясь защититься. Я прятала глаза, чтобы не мешать ему спасать свою шкуру, выкладывая правду, но Мангуст не говорил ни слова.

— Что Клан будет делать, когда Крыса встанет на ноги, а? Мы упустили главное! — Сэнсей привстал, занося руку во второй раз, и я решилась:

— Да не встанет он... никогда уже не встанет.

Сэнсей резво обернулся и сгреб меня за грудки, чуть не разорвав тонкую ткань рубашки.

— Что ты сказала? — участливо осведомился он.

"Дура, что ты делаешь?", — Мангуст ожег меня тяжелым взглядом, полным тревоги.

Сзади, где сидели остальные, воцарилась гробовая тишина.

Я судорожно сглотнула, понимая, что разыграла не самую выигрышную свою карту. И ради кого? Именно что дура.

Сэнсей только сильнее сжимал кулак, с силой выдыхая через расширенные ноздри.

— Я сказала, что Крыса не встанет на ноги никогда, — повторила я, спокойно глядя Сэнсею на кончик носа.

В следующую же секунду я с силой врезалась в пол, отлетев чуть не к распахнутым сёдзи. Паук рванул было ко мне, но резкий окрик Сэнсея остановил его порыв:

— Паук, Кабан — вон!

И медленно пошел ко мне. Я смирилась, что поступила глупо, и расплата — дело неминуемое. Я поднялась на ноги, закрыла глаза и мысленно запретила себе сопротивляться.

Удар. Еще один. Опираюсь ладонями о пол, голову мотает в стороны.

— Ты слышала мой приказ? Или он тебя не касался?

Резкая боль в ребрах. Я откатилась к столу, но еще один удар в живот заставил меня свернуться узлом.

— Кто тебя видел? Что ты с ним сделала?

Я с трудом поднялась на четвереньки.

— Я всего лишь сделала клиенту массаж. Никто... не подкопается...

Я закашлялась, во рту появился металлический привкус крови. Сэнсей запустил пятерню в мои волосы, сжал и запрокинул голову, от боли у меня на глазах выступили слезы.

— Тебя видели с ним, не могли не видеть. Ты подставила всех, всех нас! Кровожадная тварь! — Сэнсей размеренно выплевывал мне лицо слова, отвешивая такие оплеухи и пощечины, что звенело в ушах. Я пыталась открыть глаза, но стены комнаты плясали вокруг меня в беспорядочном танце, расплывались и двоились, в ушах стоял непроходящий гул. Я закрыла глаза, и волна тошноты поднялась до самого горла. Сэнсей отшвырнул меня к стене, и затылок взорвался от резкой, тупой боли, но поднять руку не было сил, тем более что я ее практически не чувствовала.

— На нем остались следы?

— Нет. Никто... и никогда... не сможет... связать Клан и болезнь Крысы. Поверь мне, — я сглотнула комок, подкативший к горлу. — Да и меня вряд ли кто опознает, кто ж к шлюхам присматривается? Тем более, разукрашенным...

— Он двигался еще.. после тебя? — Сэнсей медленно успокаивался, объективнее воспринимая информацию.

— Как минимум пять часов, — я почти пришла в себя и медленно, по стеночке, поднялась.

— Ты преступила закон Клана, пошла против воли твоего хозяина и подставила свою семью под удар. Тебе нет места среди нас. Мангуст, чего заслуживает предатель?

— Смерти..., — Мангуст смотрел на меня своими густо-синими глазами, словно извиняясь и прощаясь одновременно.

— Чего-о? — Ворон, как собранная пружина, медленно вставал с дивана, не сводя глаз с отца.

— Или изгнания, — Сэнсей торжественно сложил руки в рукава, поднял подбородок повыше. — Ты умерла для нас, Ящерка. Отныне никто и никогда не вспомнит о тебе. Уходи! Вон из Города!

— Все для тебя, Сэнсей, — с усилием прохрипела я и, спотыкаясь на ходу, побрела собирать вещи.

— За что, отец? — Ворон ощетинился, как еж. — Что плохого сделала Ящерка? Она всего лишь помогла Клану, никого этим не напрягая.

— Она ослушалась приказа. Каким бы он ни был, это был закон для всей семьи. Эта тварь поставила себя выше всех, поэтому и падать ей ниже всех. Забудь ее имя и не тревожь больше мой слух.

— Но...

— Она солгала. После ее точечного "массажа" обычно остаются синяки. Не могут не остаться. Но ее гордыня не позволила ей признаться в том, что она промахнулась, и ее хваленое умение тут ни при чем. Так что будет намного лучше, если она покинет Клан.

Вдоль сёдзи скользнула легкая тень.

Белка незаметно поднял указательный палец, прислушался, а затем согласно кивнул. Его лицо расплылось в довольной улыбке.

Сэнсей неслышно скользнул к Белке, присмотрелся к ножке столика и закусил губу, обведя всех торжествующим взглядом.

Ворон снова громко запротестовал.

Под градом насмешек и проклятий Ящерка шла сквозь строй учеников Сэнсея. Как она ни старалась улизнуть незаметно, ничего не получилось. Мангуст с Сэнсеем следили издали, как обляпанная помидорами и свежими яйцами фигурка уныло села в свою видавшую виды "Ниву", завела мотор и выехала за ворота. Мангуст был мрачен, хотя Сэнсей даже преувеличенно доверительно побеседовал с ним за завтраком. Вот и сейчас, глядя вслед старой машине, преемник не слушал болтовни тирана-старика, а с затаенной болью осознавал, что сделала для него Ящерка. Нежность и желание захлестывали Мангуста, ощущение потери холодило сердце.

— И все-таки не понимаю я, — смысл слов Сэнсея доносился до Мангуста как сквозь подушку. — Как же это она незамеченной в имение пробралась? Да и от Города путь неблизкий. Сову-то она окрутила и бросила, но кто же помощник?

Задорный тон Сэнсея удивил и разозлил Мангуста. Еще и радуется, палач.

— Да какая разница, хозяин? Ведь зачинщица безобразия теперь для нас мертва...

А что рассказывать? Как после безобразной сцены избиения девушки он помчался к Пауку? Как вытрясал из Старшего правду, не брезгуя никакими средствами? Как приказал Пауку напрочь забыть, как он вез Ящерку в имение окольными тропами, через лесопосадки и пригороды, угрожая расправой и ему, и его семье?

Сэнсей тяжело вздохнул, но глаза его лучились:

— Не стоишь ты ее... — подхватил своего преемника под локоть и тихо заговорил, внимательно разглядывая мелкий гравий под ногами.

Танагра удовлетворенно крякнул, наблюдая в бинокль, как грязная "Нива" покидает ворота усадьбы Сэнсея. Он лежал в высокой траве на холме, ожидая окончания всей истории, чтобы позвонить.

Проводив взглядом машину и даже помахав ей на прощание, Танагра встал и пошел к скутеру, спрятанному в ближайших кустах. Вытащил бутылку минеральной воды и долго пил, отфыркиваясь, а остатки вылил себе на шею, — солнце припекало немилосердно. Затем устроился в тени куста и достал мобильный телефон.

— Алло, это я, — Танагра ничуть не понижал голоса. — В общем, вы были и правы, и нет. Что? А, сейчас объясню.... Что? А, нет, никого нет. Да, я проверял. Так вот, это не она. Да, я все слышал. Сэнсей ее изгнал из Клана. Что? Нет, убивать не надо... Потому что это не она. Если бы это сделала Ящерка, остались бы синяки там, где она надавливала... Так Сэнсей сказал, я почем знаю?... Да... Да, изгнали...Да еще избили... Да. Сэнсей, сам... Ну, в назидание, что ли... Да не все ли равно? Сэнсей чист, так что хрен с ним, с Крысой. Сам себя довел, врачи не ошиблись... Да... Ага... Понял. До свидания, — и Танагра отключился.

Очень довольный собой, Танагра вывел скутер на пыльную тропинку. Гримасничая, осторожно сел на сиденье.

Треклятая певичка, теперь уж ты получила сполна за все, что пришлось пережить ему после того вечера. Взбешенный Сова не жалел ни сил, ни средств, вдохновенно и с чувством посвятив порке добрых минут сорок своего драгоценного времени. Когда же он ушел, оставив истерзанного мальчишку тихо выть в углу, Танагра поклялся любым способом отомстить за свое унижение и боль, и счастливый случай не заставил себя долго ждать.

Сова сам виноват, что одолжил его Мирту после ухода Ящерки с Крысой в "кабинет". И надо же было, чтобы Мирт, глядя на вспухшие багровые полосы на его теле, сжалился над ним, и вместо секса предложил ма-ахонькую сделку — проследить за Ящеркой и ее клиентом. Мне повезло, заключил Танагра, и клуб пыли скрыл маленький скутер, рев двигателя распугал пичуг, дружно вспорхнувших из высокой травы.

..... — Записать, — проговорил Сова и нажал на кнопку. Диск щелкнул, и через пару минут выскользнул из черного рта прослушивающей чудо-машинки. Сова помахал диском, покрутил его в пальцах. На его губах змеилась насмешливая ухмылка.

Сэнсей сидел в своем кабинете за любимым староанглийским столом перед телефоном. Вокруг него сгрудились Ворон, Белка, Богомол и Паук. Все пятеро напряженно вслушивались в трескучий голос, доносившийся из динамика:

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓