Когда нет выбора

Взгляд зацепился за емкость с водой, и я чуть ли не ползком рванула к ней, так сильно хотелось пить. Из еды чуть позже в полевой сумке нашла плитку шоколада (отец был сладкоежкой, в отличие от меня) и коробку тасванского печенья. Пережитый стресс вызвал дикий голод, но я позволила себе съесть лишь пару печенюшек и одну дольку шоколадки. Пока я не придумала, как мне отсюда выбраться, еду надо растянуть на максимальное количество времени. Утолив самый острый голод, который мешал думать, и попив воды, принялась осматриваться более внимательно и прикидывать все варианты освобождения. Порадовалась, что у меня такая замечательная специальность, потому что уже мысленно рисовала проект этого подвала и искала в нем самые слабые места.

Тщательно обследовав помещение еще раз, к своему счастью нашла миниатюрного робота-копалку и самую обычную кирку. Папа притащил робота домой еще полгода назад: тот начал сбоить, когда он со студентами в 'поле' практику проводил. Как мне помнится, до него руки у папы так и не дошли, но, надеюсь, для задуманного сейчас хватит. Должно хватить!

Следующую пару дней я упорно долбила киркой каменное основание подвала, а потом запустила робот. С переменным успехом дело пошло. Вода у меня была, а вот еды нет — печенье и шоколадка закончились. Для такой тяжелой работы требуется много сил, а без еды они, увы, заканчиваются слишком быстро. Когда до поверхности земли осталось, по моим расчетам, метра два, робот все же сломался. Решив не тратить время на его ремонт, взяв сумочку, так своевременно врученную папой, я упитанным грудастым червяком полезла в тоннель. Киркой копала дальше, проталкивая почву вниз руками и всем телом.

Все время боялась, что так я завалю путь вниз и в то же время не успею прокопать дорогу наверх. Вот так, на грани душевного срыва от страха замкнутого пространства, стиснув зубы, упорно работая старой надежной киркой, пробивала себе путь наверх. Жить хотелось так, что я бы и зубами вгрызалась в грунт. Когда рука с киркой словно провалилась в пустое пространство, уже не думая ни о чем, заработала с утроенной силой. Словно мертвяк из могилы вытаскивала себя из земли. А потом долго лежала, не в силах насладиться богатством ароматов, витавших в воздухе, его насыщенностью и свежестью. Пришлось усилием воли выравнивать дыхание, а то бы точно грозила гипервентиляция легких. Вокруг царила ночь, но спутник Саэре Д-4 давал достаточно света, чтобы я могла осмотреться.

Зрелище оказалось ужасным. Нашего дома больше не существовало. Вместо родного, надежного, уютного дома — приземистая глыба скукоженного обугленного мангуя — могила моего отца, самого близкого и любимого существа. Попыталась вытереть с лица влажную землю, но, скорее всего, размазала еще сильнее. Подошла к этой обгоревшей мрачной куче и застыла перед ней. Пока находилась запертой в подвале, думать себе ни о чем другом, кроме спасения, не позволяла, а вот сейчас ощутила, как навалилась вся тяжесть утраты, осознание, что ничего как прежде не будет и теперь я совсем одна. А любимый отец в этой кошмарной могиле...

Упала на колени и, упершись в землю лбом, зарыдала. Отчаянно и безутешно оплакивая потери, осознавая, что совсем-совсем одна и ничего вернуть не в силах. Слишком многое бы могла перенести легко и не жалея ни о чем — вот, о Маркусе даже не думала и не вспоминала — а вот потерю отца... Ее пережить будет сложно. Только через час смогла немного прийти в себя. Потом нашла автоматическую поливалку травы, оказавшуюся в рабочем состоянии, включила ее и помылась. Выстирала одежду и тут же мокрую надела. Сейчас лето и температура высокая, через пару часов все высохнет, а здесь долго оставаться нельзя. Вдруг заметит кто...

С трудом расчесав волосы, подхватила сумку, заодно проверив ее остальное содержимое, и, слегка покачиваясь от голода и усталости, пошла в сторону города пешком. Хотя два автокара все еще стояли на нашей парковке, но при активации двигателя нужно было автоматически подтверждать личность водителя, а значит, обо мне тут же узнают в 'Анконе'. То, что отец им ничего путного не сказал, сомнений не вызывало, поэтому я опасалась, что меня будут искать. В голове мелькнула дурацкая мысль — если бы я осталась в подвале и погибла там, их поиски были бы бесплодны и затратны, а теперь у них есть надежда. Ближе к пригороду встретила роботизированное такси и, с облегчением вытянув гудящие ноги, назвала адрес доставки — космопорт. Деньги у меня есть (отец специально снял для нас немного наличных и перевел средства в векселя на предъявителя), документы с собой, так что сейчас главное — улететь с планеты. Заметать следы буду уже в дороге.

Глава 4

Полированная поверхность файнеса, который используют на Дерее в качестве зеркала, демонстрировала удручающую картину. Файнес не отражал, скорее проецировал изображение, позволяя более объемно видеть себя с трех сторон. Я оделась в деловой брючный костюм и сейчас застыла с щеткой в руке, пытаясь расчесать кудрявые буйные волосы, которые шоколадной волной падали на спину. Критически всматриваясь в свое отражение, только тяжело вздыхала, предчувствуя новые осложнения на мою и так невезучую голову.

Ранее нежная смугловатая кожа цвета обожаемого мной кофе с молоком сейчас больше походила на гипсовую маску молочного цвета. И на этом бело-сером фоне сильно выделялись яркие синие глаза, в которых нетрудно увидеть многодневную усталость и затаенную боль. Веки набрякли и чуть опухли, скрывая ресницы. Взгляд скользнул ниже по оплывшему подбородку, потерявшему былую четкость; толстой шее без единой складочки; ключицам, которые теперь невозможно различить, потому что кожа натянулась, скрывая прежние линии. Вообще, сейчас мое тело казалось еще более крупным из-за отека, и со спины меня часто путали с мужчиной, чему дополнительно способствовала одежда.

Кожа чесалась немилосердно, и мне приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не почесываться постоянно, дабы не раздражать окружающих, вызывая подозрения, что рядом с ними больная или, того хуже, заразная особа. Но сегодня окончательно признала, у меня началась линька и, соответственно, вторая ступень развития. Первая проходила в течение двух месяцев и свои, мягко выражаясь, дискомфортные ощущения я все еще помню, а как со второй будет — предсказать нереально. Похоже, весь тот ужас и стресс, которые я пережила три недели назад, спровоцировали внеплановое 'взросление' и линьку на пару десятков лет раньше, заодно сократив мою жизнь на эти самые пару десятков лет...

Пока я витала в своих мыслях, расческа запуталась в волосах, я дернула за ручку и с досадой отметила, что целая прядь осталась в зубчиках. Да-а-а, начинаются все 'прелести' линьки, и волосы придется обрезать. Теперь уже аккуратно распутала волосы и, осторожно расчесав непослушные спиральки, собрала в нетугой хвост. Поправила одежду и, взяв сумочку, отправилась на работу.

Побег с Саэре я до сих пор вспоминаю с содроганием. Как я в мятом платье покупала билеты, сдерживаясь, чтобы не привлекать к себе внимание, испуганно не крутить головой в ожидании, что меня в любой момент схватят представители 'Анкона'. Как в космопорту проходила регистрацию на рейс и тоже ждала, что вот-вот узнают и бегство закончится прямо на Саэре. Как первые сутки летела на старом грузопассажирском судне практически в никуда, как потом, словно заяц с Терры, меняла корабли на станциях, путая следы. Как покинула нашу галактику, стремясь сменить территорию влияния 'Анкона'. А потом неожиданно пришла в себя на Дерее — небольшой планете, одной из первых открытых для колонизации в этой звездной системе.

Вообще, в известной на данный момент части Вселенной разумные гуманоидные расы настолько ассимилировались и смешались, что сложно определить, кем и как происходило изначальное открытие и колонизация первых миров. Только историки или археологи, такие как мой отец, могли точно ответить на этот вопрос или хотя бы сделать предположения. Естественно, более 'молодые' расы можно отследить и сказать, когда они влились в не столь дружную семью различных народов и миров, но вскоре и они размывались в этом живом, непрерывно меняющемся море и забывали свои истоки. Такова специфическая плата за охват всемирной вселенской паутиной более развитых старых миров.

Хотя имеются целые закрытые миры, в которые входят несколько планет или даже звездных систем. Так вот, эти истово сражаются за свои ценности и почти недоступны, сохраняя такой статус ввиду своих индивидуальных, большей частью неведомых остальным, особенностей. Правда, только в том случае, если были настолько хорошо развиты и сильны, что оказывались в состоянии сдержать экспансию армады предпринимателей, политиков, колонистов с перенаселенных планет и еще кучи подобных, жадных до чужих территорий или наживы, господ.

Поэтому организовывались различные союзы, конгрегации, конклавы, федерации или конфедерации, которые постоянно изменялись, то объединяя, то, наоборот, разделяя участников. Новостные каналы и космосети пестрели различными заголовками типа: 'Конфедерация Парная распалась, ведутся локальные боевые действия для определения точных границ, планета Кая никак не может решить, на чью сторону встать...' и так далее и тому подобное. И в этом мире приходится выживать всем остальным жителям этой части Вселенной. А еще приходилось учитывать интересы и желания негуманоидных рас: пока таких немного и находились они вне основных космических путей, но все же с ними считались.

Дерей привлек своей мирной устоявшейся жизнью, поэтому решила остановить свой выбор на нем, и пусть этот мир немного перенаселенный, но мне все равно комфортно. Население состоит в основном из людей и рольфов, которые зачастую живут рядом, потому что имеют гораздо меньше физиологических отличий по сравнению с остальными расами. Многие из них высокие, что меня несказанно радует, потому что не чувствую на себе любопытных взглядов. В отличие от Саэре, где преобладала в основном раса низкорослых чивасов. Здесь же я — обычная крупноватая женщина. Практически сразу нашла себе жилье и работу на Дерее и сейчас как раз опаздывала в офис одной из небольших строительных фирм, где уже две недели тружусь архитектором.

Торопливо зашла в офис и сразу заметила нашу секретаршу Любочку, напряглась, потому что ощутила ее эмоциональный фон. Эта девушка внешне похожа на меня: тоже крупная и грудастая, что специфическим образом сказывалось на ее личной жизни. Вот и сейчас она сидела за столом, заваленным бумажными платками, и лила горькие слезы.

— Любаш, что случилось? — подошла и присела на стул рядом, с желанием если не помочь, то хотя бы успокоить. Погладила бедняжку по плечу, искренне сочувствуя, подсознательно отмечая, что моя рука выглядит как гипсовая на контрасте с ее кожей. Люба подняла зеленые заплаканные глаза, и на меня полился фонтан истерик и жалоб:

— Нет, ты представляешь — он оказался женатым. И ладно бы только это, я бы простила, но его жена беременна, а он... а я... тоже беременна. А он знаешь, что сказал, когда узнал? Что я — сильная женщина и сама справлюсь, а его жена Изи такая слабенькая, маленькая, беспомощная... А я, значит, сильная и справлюсь...

Она еще минут пять изливала обиды и переживания, а я видела в ее словах и печалях себя. Меня почему-то только отец считал слабой беззащитной малышкой, остальные же видели боевую бабу, которая автокар на лету остановит, и парашют не нужен — грудь амортизирует...

В конце концов, мы обе поплакали над своей судьбой горемычной, а потом, заев горе шоколадом, успокоились. В этот момент в офис пожаловал наш начальник Ронан Кор, рольф. Причем странно мелкий рольф, но опять-таки Любочка еще в первые дни знакомства просветила, оценив нашу схожесть и тут же одаривая своей благосклонностью и дружбой, что господин Ронан болел в детстве много, вот и не вырос. Шеф сиял ярче белого гиганта, я четко ощущала его благодушие и довольство собой и всем миром.

С того рокового дня, когда погиб отец, полностью щиты не поднимала, стараясь контролировать общий эмоциональный фон. Хотя это и приносило дополнительные неудобства и трудности, зато научило жить таким образом. Разум просто отодвигал чужие чувства на задний план, воспринимая их жужжащим где-то в отдалении пчелиным роем.

Заметив нас с Любой, Ронан только усмехнулся, кивнул головой в качестве приветствия и подпрыгивающей походкой направился к себе в кабинет. Правда, на мгновение оглянулся и попросил, обращаясь ко мне:

— Есения, как здесь все закончите, — выразительно посмотрел на Любашу, — зайдите ко мне. У меня есть для вас интересная новость.

И пошел дальше, помахивая папкой, зажатой в руке. Я тут же с выражением мольбы посмотрела на Любочку. Эта дамочка знала все секреты нашей фирмы, но делиться своими знаниями с кем-нибудь не спешила. Сегодня мне повезло, причем в буквальном смысле. Заметив мольбу в моих глазах, она театрально тяжело вздохнула, потом воровато осмотрелась вокруг — не слышат ли нас случайно немногочисленные сотрудники — и только после этого зашептала на ухо:

— Ты так поразила Ронана неделю назад своим талантом, что подвигла на невероятное решение. После того как заказчикам сдали твой проект и Кор заработал на нем кучу денег и тысячу хвалебных отзывов, он сделал запрос на Саэре, в твою академию. Сегодня утром пришел ответ. Тебя та-а-ак хвалили, дали первоклассную характеристику, но сетовали на внезапное исчезновение.

У меня вытягивалось лицо от этой новости, а Любаша продолжала:

— Короче говоря, Ронан давно подыскивал себе компаньона, а тут ты... Твоя характеристика сыграла главную роль. Он решил предложить тебе партнерство на паях. Конечно, твой пай будет пока минимальным, но...

Я больше не слушала: зашумело в ушах, а в душу лавиной ринулся страх. Люба не могла толком разглядеть на моем лице эмоции, кожа все сильнее дубела из-за линьки и становилась похожей на бесстрастную восковую маску. Она вдохновенно вещала что-то, а я лихорадочно подсчитывала, сколько у меня еще есть времени на побег. По всем расчетам выходило — немного. Сюда добиралась неделю, но зигзагами, запутывая следы, а если ИМ будет надо — выпрямят путь.

В голове шумело от панических мыслей. За это время, возможно, уже выпотрошили корабль Малеха и папу проверили вдоль и поперек — вдруг осталась какая-нибудь информация, которую забыл стереть отец, данные, анализы и еще куча всего? Может, они знают, что надо искать, а может — даже уже и где, а я либо свидетель ненужный... Или нужный, что еще хуже... В первом случае меня просто убьют, во втором — пытать будут, а я не отец, все сразу расскажу и... все равно убьют...

Уже не слушая девушку, подхватила сумочку со стула и деревянной походкой направилась к выходу. В спину понеслись вопросы встревоженной Любы, но я все ускоряла шаг. Не стала ждать лифта, побежала по лестнице, благо офис на третьем этаже располагается.

Последний переход по длинному коридору, перекресток, откуда ведут два пути — к запасному и главному ходу. Я выскочила на него, но в этот момент столкнулась с четверкой мужчин, одетых в черные костюмы, состоящие из плотно облегающих курток и штанов, которые часто использовали служащие кораблей дальнего космического следования. Мужчины в первый момент опешили, увидев меня, но через мгновение в их глазах мелькнуло узнавание. Выходит, пока не слишком сильно изменилась внешне. Я тоже их узнала, но не в лицо, а по эмоциональному фону. Ближайший от меня мнак сильно сутулился — именно он все время испытывал усталость и неприязнь к тому, что делал. Вот и сейчас он морщит слишком курносый нос и часто дышит.