Поветлужье (Волжане 1). 2ая редакция

Сколько всего человек отправилось в путь на следующий после конфликта год, Радислав точно сказать не мог, потому что к ним прибавились еще попутчики из близлежащих земель. Однако вышли общинники на четырех огромных досчаниках и семи насадах1, из которых только три последних были куплены, остальные же суда просто наняты у переяславских купцов.

Не мог Радислав подсчитать и общее количество людей, осевших в веси, однако уверял, что точно больше двух с половиной сотен. И это не считая малых детей до четырех-пяти лет.

Большую часть общины составляли именно бабы и дети, оставшиеся без кормильцев. Тем не менее, защитить поселение все-таки было кому, многие из мужей верви до этого числились в пешем ополчении. И именно их наличие перевесило при решении вопроса, где обосноваться и строить жилье.

Еще в пути большинством голосов общинники решили идти не под князя, а отправиться на новую землю, еще не обложенную погостами. Таковую, занявшись расспросами по пути в Суздаль, нашли на реке Ветлуге, где обитали черемисы и остатки вытесненных ими отсюда на реку Вятку отяков.

Рядом, чуть западнее, а также в самих суздальских землях жила меря, а если от устья Ветлуги перебраться на другой, правый берег Волги, то можно было столкнуться с мордвой.

Черемисы тоже обитали по этой стороне реки, и часть их селений доходила почти до ростово-суздальских земель, платя дань этому княжеству. Вниз же по Волге и частично в низовьях Оки черемисы были уже под пятой Волжской Булгарии.

А тут, в Поветлужье, рассудили переяславцы, ни то, ни се. Если обоснуемся без ссор с соседями, то заживем без пригляда, а будет плохо — уйдем в верховья Ветлуги, куда почти дошло своими восточными границами Ростово-Суздальское княжество, и чуть севернее которых была зона влияния Великого Новгорода.

# # 1 Д о с ч а н и к (д о щ а н и к) — плоскодонное палубное судно, использовавшееся главным образом для транспортных целей на большинстве рек. Впервые появились в древнем Новгороде в XII-XIV вв. Строились полностью из досок и не имели обычной для того времени выдолбленной из дерева основы. Н а с а д — небольшое речное плоскодонное беспалубное деревянное судно, обшивка корпуса которого образована путем насадки досок продольными кромками на специальные шипы. Подобную обшивку (без напуска досок друг на друга) принято называть обшивкой вгладь. Суда, обшитые внакрой (с некоторым напуском досок), назывались набойными.

Чесал языком Радислав так хорошо, что Вячеслав на ухо командиру высказал сомнение по поводу излишней доверчивости рассказчика к незнакомым людям, особенно в такие времена и при таком его положении. Это, конечно, если принять за истину, что они попали именно туда и в то время, про которое рассказывал отрок.

В ответ на это Иван также тихо ему ответил, что за болтливый язык тому еще от отца попадет, когда тот очнется. С другой стороны, Радислав не сказал ничего такого, чего не могли бы знать соседи переяславцев. А на особого хитреца, заманивающего незнакомцев в ловушку, паренек явно не был похож.

Вышло немного не так.

Когда больной охотник понемногу стал подниматься, а это случилось на третий день, то первым делом он попросил сына сопроводить его в кусты, а оттуда уже донесся приглушенный гневный шепот и звук затрещины. Вячеслав с Иваном с улыбкой переглянулись, но вышедший из кустов отец Радислава первым делом, пошатываясь, поклонился и представился.

Речь его была еще непонятней, чем у сына, но основное можно было разобрать, тем более что за пару дней к некоторым языковым особенностям местного говора все уже привыкли.

— Здраве будьте, добрые люди. Кличут меня Антипом, охотник я, сын кузнеца нашего, Любима. Благодарствую за то, что спасли жизнь мою и кровиночки моей. Благослови вас Бог! И прощения прошу за отрока сего... Не отблагодарил он вас за спасение... — Антип бросил косой взгляд на Радислава, — и не отдарился за подарок ваш. Не побрезгуйте в свой час отведать гостеприимства нашего...

— Ты садись, садись, Антип, — кинулся Вячеслав к нему. — Нельзя тебе еще головой-то так мотать.

— Спаси тебя Бог, лекарь, не ведаю твоего имени. Что понял я в беспамятстве, за то и повинился, но имен ваших не расслышал.

— Вот наш командир... э-э-э... воевода, скажем, так, — Вячеслав неудачно попытался перевести на старославянский язык статус "лесного капитана". — Иван Михалыч зовут его, а мы коротко называем Михалычем или егерем.

Иван слегка наклонил голову, не пытаясь оспорить ни своего нового положения, ни попытки Вячеслава говорить от имени всех. Далее Вовкин отец представился сам, а также назвал Николая, ковыряющегося в отдалении, и ребят, отиравшихся около него.

— Невместно мне спрашивать у спасителей своих, откель вы, но Радькой сказано было, что братья вы нам по вере. Да и сам я просил вас ужо гостеприимство мое принять... Но вида вы зело странного, и спросов тьма будет у общины нашей.

— Не изволь беспокоиться, Антип, — перебил его Иван, беря разговор в свои руки. — Что можем, то расскажем, а о чем умолчим, о том не обессудь. Откель мы? Хм... Издалека, не поверишь... Вовка, подь сюда. Вот ответь на вопрос, откуда мы все, что нас объединяет? Так, чтобы одним словом объяснить, мне самому интересно. А тебе будет проще понять, Антип, если дите об этом скажет...

— Откуда? Ну... я сам из города, из Нижнего, а остальные из деревни. А одним словом? Ну... река нас объединяет, вдоль по Волге живем, я чуть выше, а остальные чуть ниже... не знаю что сказать, Иван Михалыч.

— По Волге? Поволжские земли, знать? — Антип, озадаченный ответом, покрутил головой. — Тока там в низовьях нехристи одни... Разве что в верховьях Волги реки? Но о городе таком я и не слыхивал...

— Нет, не в верховьях, а живут... жили у нас не только нехристи. А насчет названия... Волжанами нас зови, — даже обрадовался егерь, отойдя от опасной темы. — А то, что ты города нашего не знаешь... Да нет больше его!

— Нешто ворог пожег? Али другая какая беда?

— Считай, что как не было его, — туманно ответил Иван. — А вот про нас разговор особый. У себя я был, скажем, не воеводой, а чуть пониже... ушел на покой в чине сотника, если по-вашему. Но то дело прошлое, да и наука моя воинская сильно отличается от местной. Так что по некоторым вещам меня и за дитя неразумное принять можете, а в некоторых я вам фор... пример покажу. Остальные люди — мастера своего дела, скажем так. Пришлось нам покинуть наши земли, и назад возврата, судя по всему, для нас нет. Ищем мы место, где осесть можно, да осмотреться вокруг. Можешь ли подсказать такое?

— А... могу, пожалуй, — немного приосанился Антип, поняв, что у него появился повод отдариться. — И ранее христиан в вервь нашу в княжестве Переяславском принимали, не чурались. По границе жили, рукам для меча и для сохи всегда дело находилось, а уж ныне... Ныне среди язычников живем, народ чуждый и языка не знает нашего... Таки мыслю я, что мужи сильные и христиане православные в общину нашу с честью могут войти. Обещать не могу, но слово свое за вас скажу...

— А живете как?

— Живем? Непросто нам живется... Выкупили мы землицу для веси у ветлужского кугуза, князька местного, токмо поклониться ему весомо пришлось мечами да бронью, себе почти ничего не оставили. А оружие не помешало бы. Хоть торговлишка наша соседям лишь выгоду несет, а сторожиться все одно приходится. Людишки тут дикие и воинственные, иной раз глядят косо, а кугузу не всяк из них подчиняется. Кто-то помыслить может и на копье нас взять. Ладно, что железо здесь худое, мечи... дрянь мечи, одно слово, но и костяными стрелами ежели забросать, так смертушка многим придет...

— Кугузу подчиняетесь?

— Владычества над нами нет ни у кого! Тут все так и черемисы в том первые! Разве что те из них, кто повыше устья Оки сидят, суждальцам белкой отдают. А до этих мест руки еще у Суждали не доросли.

— Суждали?

— Да хоть так, хоть Суздалью ее величай, все едино. Если у черемисов погостов нет, то нас тем паче не тронут, православные мы. Разве что булгарцы, но те тоже неблизко... Ох... Ажно в глазах потемнело.

Вячеслав бросился к пошатнувшемуся больному и Иван свернул разговор.

— Утомили мы тебя, Антип. Отдыхай! Спасибо тебе за приглашение, каким бы боком потом оно нам ни повернулось... А мы пока меж собой обсудим дела наши скорбные... Отдыхай!

Иван отошел в сторону, помахав рукой Николаю и прихватив с собой за локоть Вячеслава.

Разместившись на бревнышке импровизированной скамейки, уже устроенной на месте ночлега, и подождав, пока все собравшиеся разместятся, егерь начал:

— Ну, братцы мои дорогие, как говорится... помешательство не может быть групповым. Или может, но не такого качества. Слышал, Николай, что нам Антип пел?

— Слышал краем уха, — мрачно пробурчал тот.

— Так вот, господа попаданцы, если все это правда, а к этому все и идет, то дороги нам обратно не найти. По крайней мере, сейчас, в нашем состоянии. Патроны кончатся — и хана. Медведь задерет или дикий абориген на шкуру подстрелит. И так, правда, подстрелит — не удержится от соблазна чужаков приветить. Но даже если дойдем обратно и найдем то озеро, то кружить около него и надеяться, что этот тоннель еще существует, можно бесконечно. Я уже недавно сформулировал программу минимум, теперь лишь повторюсь. Предлагаю выходить с охотниками к этой веси. Надеюсь, ради нас они прервут на несколько дней свою попытку устроить тут зимовье. А там уж как-то попытаемся влиться в общину, будем потихоньку познавать окружающий мир.

— Мне тут вот какая мысль пришла, — решил присоединиться к егерю в своих рассуждениях Вячеслав. — Если мы верно рассудили насчет третьего дубка, то наше малейшее действие здесь может так сдвинуть историю, что если даже мы вернемся, то это будет, скорее всего, уже другой мир. Спасли охотников? Считайте, уже все. Если они вернутся обратно к себе, то любое их действие и даже любая встреча может вызвать такой вал изменений, что мы уже не должны будем в будущем родиться. Вот так-то. И даже если не выйдут, то не факт, что все останется по-прежнему... Кто теперь знает, как должна была закончиться их встреча с мишкой?

— Итак, голосуем: кто за то, чтобы идти в весь? — решил подвести итог Иван.

Все мрачно, поглядывая друг на друга, потянули руки. Даже Николай поднял руку с зажатым в ней топориком. Вроде совсем недавно все с удивлением, даже иногда с улыбками слушали, как Радислав и Антип рассказывали о своих приключениях. А теперь, после констатации факта, что они попали в совершенно нестандартную ситуацию и идет речь уже об их жизнях, подавленное настроение опустилось на всех собравшихся без исключения.

— Ты верно сказал про общину, Михалыч, — решил прервать затянувшееся молчание Вячеслав. — Только вот возьмут ли нас? Как бы Антип за всех ни просил, решающего слова он, вероятно, не имеет, так? — Вовкин отец дождался ответного кивка и продолжил: — Надо подумать, что мы можем предложить этим людям. Не только наши жизни и труд. Взять-то, может быть, они и возьмут, но распоряжаться без нашего спроса потом ими будут...

— В этом ты прав, Слава, очень прав, — согласился Иван. — Ну, так давайте и выскажемся, что каждый может предложить. Тимка? Вовка?

— Э-э-э-э... Ружья у нас есть! — выпалил Тимка. — А еще зажигалка и... еще разные вещи, вот!

— Эх, Тимка, — прервал его друг. — Патроны если кончатся, то новых не сделаешь. Пороха еще нет, наверное, раз луки, копья и мечи у всех. Газ для зажигалки тоже негде взять... А вот знания у моего папы и твоего есть. Мой лечить умеет, а твой в технике и кузнечном деле разбирается. Вот!

— Прав ты, сынок, конечно, — согласился и одновременно возразил Вячеслав. — Только вот для лечения лекарства нужны, которых здесь нет, да и пользую я буренок и другой скот, людей врачевать не приучен. Травы, конечно, знаю, как только не приходилось выкручиваться в свое время, но...

— Но анатомию человека знаешь, — поправил его егерь. — Пластическую операцию обычной иголкой-ниткой провел. Даже не дрогнул, когда шил раненому лицо, да и сам ты это решил, а не просьбу мою выполнял. Так что каким-никаким, а лекарем в этом времени ты должен быть неплохим. Все-таки ветеринарный кончил, и практика была большая. А уж со скотиной, — улыбнулся он попытавшемуся возразить Вячеславу, — ты царь и бог. Так что один плюс у нас есть.

— Э... ладно.

— Дальше. Картошка, ребята. Мы ее совсем не трогали и не надо. Раньше вместо нее репу выращивали. Не знаю как вам, но я в сыром виде сей овощ погрызть могу иногда, однако с картофелем ее даже рядом не поставишь. Морковь, чеснок и лук я тоже у вас в котомке видел. Уху мы так и не сварили. Чеснок вроде раньше был: "стоит в поле бык печеный, в одном боку нож точеный, а в другом — чеснок толченый". Вопрос, какой? Насчет лука и моркови не скажу, надо смотреть.

— Это два! — загнул пальцы Тимка.

— Ружья и патроны бережем. Вовка правильно сказал, что пороха еще нет, разве что в Китае. В любом случае, даже если мы вспомним простейшую технологию изготовления пороха, — Иван с печальным сарказмом оглядел собравшихся, — то для этого огнестрела наши знания все равно не подойдут. Так что не будем о невозможном! Задачи у нас другие стоят сейчас, в первую очередь — просто выжить. Так что бережем оружие на крайний случай. В лес в одиночку сходить, к примеру, или пугнуть кого грохотом. О том, что это такое, аборигенам пока не рассказывать, лады? Что еще, кроме лечения скотины и овощей?

— Нет, на лечение овощей я не подписывался, — засмеялся Вячеслав.

— Ну, вот, уже веселее стало... Что еще?

— Ну, племенной отбор для скотины организовать я могу, — добавил новоявленный лекарь. — Но это вещь долгая, в копилку средств выживания не пойдет.

— Угу. А ты, Николай?

— Наконец-то и до меня очередь дошла. Гхм... Значится так, в первую очередь нужно с отцом Антипа поговорить — может, я что могу здешним умельцам подсказать. По закалке там, ну... по кузнечному делу. Если надо механизацию какую, водяной молот схимичить, то это тоже ко мне. Смогем, я думаю. Сокровищ со дна морского я вам не обещаю, каменного угля на Ветлуге нет, да и руд железных здесь, окромя болотных, никогда не было, но качество изделий улучшить попробую. Хотя я думаю, что местный кузнец тоже не лаптем щи хлебает...

— Ну вот, Коля, а то все молчал да ворчал, — подбодрил Николая командир. — А как советовать, так нас всех обскакал!

— Обскачешь вас... на кривой козе. Это было третье, значится. Дальше. Гончарное дело, плошки всякие, горшки. Это наверняка в хозяйствах есть, но есть ли гончар среди переселенцев, еще нам неизвестно. А в гончарной печи как раз можно цементацию проводить, ну... качество железа улучшать. Так что можно это дело совместить. Глина в этих местах есть, а вот какая... нужно руками щупать. Она ведь разная бывает — для горшков одна, а для цемента, к примеру, известковая должна быть, мергель1 называется. Хотя он тоже разный бывает, уж и не знаю, был ли в нашей местности. Ну, да это я далеко забежал... Что я хотел... да вот... для кирпичей тоже особая глина нужна. Раньше плинфу2 тоже делали, но опять же...