Мгновенно — как по волшебству в руках ещё недавно мечущихся в ' панике‟ Руссов появились луки и, в небе прошуршал целый рой стрел. Надо отдать должное, почти все они осыпались на палубу ближайшего дракара. Сразу послышалась ругань Мурман и стоны их раненых товарищей. В ответ, с обоих вражеских кораблей вылетела тьма стрел: но только незначительная их часть, достигла судно Варягов — Руссов: да и те в основном уткнулись в выставленные щиты.

Одна из долетевших вражеских стрел уткнулась в поклажу, лежащую рядом с Соколом. От этого у молодого человека даже неприятно похолодело в груди; по телу 'прошла холодная волна‟: но он всё равно продолжил работать веслом.

— ... Греби, греби; слушай команды.... — Как обережный заговор, мысленно повторял молодой воин.

— Вот теперь, поднажмём братцы! — Прозвучала очередная команда Ломоноса. — Эти псы, уже проиграли, они окончательно потеряли возможность догнать наш уходящий караван!

Рядом с Соколом щелкали тугие тетивы луков его боевых товарищей и мерзко шелестели прилетающие стрелы.

— Ш-ш-ш стук. Ш-ш-ш стук. Ш-ш-ш стук. Ш-ш-ш чвак. — Очередная стрела не ударилась о твёрдую древесину, а нашла свою жертву — обрезав своим холодным жалом чью-то нить жизни.

Тихо коротко вскликнул и обмяк сидевший перед Соколом Ромей Пётр, — он со своим товарищем Марком, уже давно ходил по морю под началом Ломоноса. Когда-то давно, они оба были миссионерами, и странствовали по миру, неся слово о своём умершем боге. И где-то лет пять — семь назад, во время поисков селений, где можно найти новых заблудших овец жаждущих спасения своей души: их обоих полонили разбойники — Свеи. Неизвестно, что бы с пленниками стало, если бы эти Свеи, в тот же день не отважились, напасть на ставшего на берегу ночлегом отряд Ломоноса. А так. Русы сумели разбить неприятеля и освободили обоих пленников, которые в благодарность за это, изъявили желание присоединиться к Варягам вернувшим им свободу (правда после этого, Ромеи долгое время пытались спасти 'заблудшие души‟ своих благодетелей, как и всех тех — кого встречали на своём пути).

От вида смерти находящегося рядом товарища, — молодым человеком овладел ступор, и на душе стало муторно. Но тут же, его застывшие руки сильно дёрнуло весло, — причинив этим резкую боль: вот она то и вернула юноше способность думать, и действовать.

— 'Ух‟.

С новой силой Сокол налёг на весло — мысленно ругая себя за мгновение слабости. Вроде некто из окружающих его товарищей не заметил его испуга; и молодой воин был этому несказанно рад. Хотя, рядом всё также втыкаясь в ладью стучали стрелы: щёлкали тетивы; ещё несколько раз чавкали стрелы — разрывая своими наконечниками чью-то живую плоть. Раненых и убитых — сидящих на вёслах по возможности сменяли. А Сокол, по детской привычке прикусив губу, делал то, что был обязан делать — грёб под градом летящих стрел.

— Братья, во славу Перуна, многоликого Святовита и Велеса — не сильно громко проговорил Ломонос, — сейчас мы пойдём на чуры, (так поморские славяне называли каменные отмели) по идее, мы без проблем должны над ними пройти: но всё равно будьте готовы к любому исходу. А Мурманы, там обязательно проломят днища своих дракаров.

Внешне, все Русы остались спокойными: хотя многие что-то тихо прошептали, по возможности взявшись рукой за свои обереги. Только гребцы, не как не выразили своего беспокойства, продолжая работать вёслами.

— 'Ух — ух‟. — По-прежнему ритмично разносилось над водой: и даже крики преследователей не могли заглушить эти звуки. Всё также в обе стороны неся смерть летели стрелы: и тяжёлые, но одновременно быстроходные дракары, неумолимо сокращали расстояние, отделявшее их от 'пытавшейся убежать жертвы‟. Морские стервятники уже предвкушали скорый абордаж, когда к привычным уже звукам погони, резко добавился неприятный треск, сменившийся воплем отчаяния. Налетевшее на мель судно, резко остановилось, накреняясь набок — с жутким треском описывая кормой круговой поворот, а люди находящиеся на нём попадали: причём некоторые несчастные по инерции улетели за борт.

Ломонос резко развернул правило и повёл ладью в направлении от берега. Он знал эту местность и помнил, что если вовремя не свернёт, то вскоре и он сядет на мель. Но корабль всё равно слишком долго поворачивал, что заставило его изрядно понервничать. Впрочем, для всех членов его экипажа, он выглядел абсолютно спокойным и уверенным в своих действиях человеком. Во втором дракаре преследователей, быстро сообразили, что к чему и в свою очередь тоже повторили манёвр ладьи — заодно, стараясь снизить скорость при помощи вёсел: еще немного и у Мурман тоже всё получится. И вот, когда уже корма мурманского корабля повернулась к берегу: дракар резко остановился. По округе снова разлетелись хруст ломающейся корабельной древесины и вопли отчаяния разбойников.

— Ничего, как-нибудь до берега доплывут: тут неглубоко, да и берег близко. — Кинув беглый взгляд на потерпевших крушение норвежцев: задумчиво проговорил бывалый варяг. — Ну, всё братцы, вот теперь можно и свой караван догонять...

Хоронили погибших товарищей, отойдя подальше от севших на каменистую мель норвежских кораблей. Для этих целей был выбран пологий берег, с редко растущими деревьями. Да и глубина его прибрежных вод, позволила ладье безопасно подойти вплотную к берегу. Первым делом, причалившие к берегу Варяги — из лежащего на берегу топляка и прибрежного сухостоя сложили большой погребальный костёр: затем славяне соорудили над ним помост в виде ладьи; куда начали бережно укладывать тела своих боевых друзей.

— Ломонос, а как нам быть с нашими Ромеями? — Задал вопрос Рябой — он как раз нёс на руках худощавое тело Марка. — Они оба погибли, а как положено хоронить по их вере, из нас никто не знает. Как-то не удосужились мы об этом узнать, пока они были живыми.

Этот вопрос поставил в тупик бывалого варяга, он тяжко вздохнул и озадаченно почесал затылок. Осмотрелся вокруг; что-то тихо шепча; затем указав рукой на костёр — ответил:

— Они наши товарищи, поэтому, положи вместе со всеми. А их бог, всё поймёт и в любом случае примет души погибших как подобает. Тем более, они говорили, что после смерти попадут в царствие небесное — знать нам надобно как-либо помочь им вознестись туда поскорее. Наш погребальный огонь, думаю, будет в самый раз.

Рябой посчитал последний аргумент правильным, и кивнув головой пошёл со своей скорбной ношей к помосту — где уже лежали тела погибших товарищей.

Так что, вскоре на помосте лежали все шестеро убитых варягов: рядом с ними было уложено всё их походное имущество и оружие. Так как рядом не было женщин, поэтому, пришлось обходиться без погребальных жён. Хотя, все погибшие воины были этого достойны. Но как говорится: — 'Делать нечего — обойдёмся тем, что есть‟. — И в скором времени Ломонос, поджог погребальный костёр огнем — который с соблюдением ритуала, добыли специально назначенные дружинники.

— Ну, братья, затевайте Скобарь: пусть боги знают, что все погибшие, были отличными воинами — героями! И если кто-то из павших когда-то оступился — то он, идя по млечному пути, достоин помощи мохнатого пса. — Сказал Ломонос, обернувшись к своим товарищам.

Начался боевой пляс; зазвенело оружие; Ломонос, чинно и гордо смотрел на это ритуальное действо: — 'Всё идёт как положено, Перун — громовик, по достоинству оценит почести, оказываемые его погибшим товарищам.‟... — Тут атаман заметил стоящего немного в стороне от пляшущих воинов понурого Сокола. Их взгляды вскоре встретились, и предводитель жестом подозвал юношу к себе.

— Ты это чего стоишь в сторонке как чужой! Как будто это не твои боевые други погибли — Сурово сдвинув брови: поинтересовался он у подошедшего со склонённой головой Сокола. — Иль не ты пил с ними мёд из одной братины?

— Всё так, дядька Ломонос. Погибшие называли меня братом, приняли меня в своё братство: но недостоин я показывать свою удаль богам. Ибо я сегодня струсил — это произошло когда на 'моих глазах‟ Пётр погиб. Я еле с этим страхом справился. Как после этого я смею перед громовиком из себя удальца изображать?

При этих словах, молодой человек ещё больше сник, не позволяя себе оторвать взгляд от земли. По всему было видно, что его гнетёт осознание своей якобы трусости, и он, не ища себе оправдание, был готов понести любое наказание.

— Ты что, бросил весло и сидел тихо воя от ужаса как паршивый пёс, ожидая, что тебя могут вот-вот убить?

Ломонос строго посмотрел на парня — хотя он заранее знал ответ на свой вопрос. Ему сильно хотелось по-отечески успокоить — потрепав его густые русые вихры. Как раньше бывало, заглянуть своему воспитаннику в его светлые глаза и сказать: — 'Не бойся сынок, я всё видел. И для первого боя, ты вёл себя очень достойно‟. Но, несмотря на это желание, он по-прежнему сдерживал свои эмоции — как-никак, перед ним стоял не ребёнок, а муж.

— Нет дядька, я продолжал грести веслом на ровне со всеми: но при этом, меня сильно мутило от страха и прошибало мерзким, холодным потом.

— Помнишь, я тебе часто говорил, что страх испытывает любая живая тварь: а мужа от труса отличает один шаг — трус жалостно скулит и прячется. Но только мужчина, невзирая ни на что, делает этот тяжкий шаг навстречу опасности.

— Помню. — Безрадостно ответил Сокол: но всё-таки посмотрел в глаза Ломоносу.

— Так вот, в первые мгновения перед этим шагом мужу может быть до жути муторно, страшно: но он, делает над собой усилие и, всё равно сделает то, что должен сделать. Вот к примеру медведица, если ты неожиданно к ней подойдёшь, от испугу наложит кучу: но если где-то рядом с ней будут её дети, то защищая их, она встанет на задние лапы и примет бой. Даже если он явно будет для неё последним. И никто, никогда, из-за этой особенной реакции на испуг, не назовёт медведей трусами.

— Понял дядька Ломонос. — Ответил Сокол, распрямив плечи — он уважал своего наставника и его слова были для него авторитетными.

— Так что Соколик, иди в круг и перед светлыми богами отдай дань уважения нашим павшим товарищам...

Когда погребальный огонь разгорелся и взметнул свои языки ввысь, все Русы, возликовали — души их погибших друзей отправились в Ирий: и далее, тризна пошла своим чередом...

Ладья Ломоноса, еле догнала свой караван через несколько дней — поутру. Торговцы как раз стояли в устье реки Волхов. Купцы выложили на берегу какую-то часть своих товаров — совершая свои первые сделки с обосновавшимися здесь селянами. Бажен, заметив приближающуюся ладью, сразу узнал её, но, всё равно выдвинулся ей навстречу и встал с Владдухом между купцами и корабликом Ломоноса. Мало ли чего могло произойти с тех пор как они расстались у того злосчастного острова: а ответственность за доверившихся ему купцов, с него никто не снимал. Все, кто был на ладьях, также мучились в сомнениях: никто не знал, чем закончится эта встреча, то ли смертной сечей — если ладья захвачена Мурманами; то ли радостью от встречи с друзьями. Нервозность и сомнения Варягов, передалась и купцам — заметившим манёвры своих охранников. Некоторые торговцы — начали торопливо сворачивать свой импровизированный торжок и брать в руки оружие. Вышедшие на торг селяне — увидев эти приготовления, также быстро начали исчезать с берега — не их это дело воевать за купеческий товар.

— Хвала Расу (Он же Раз — первобог у древних славян — дающий всему начало) и Сворожичу, вы вернулись, а не сгинули в холодной морской пучине! И судя по всему, в той схватке вы вышли победителями! — Выкрикнул Бажен, когда смог разглядеть людей находящихся на борту ладьи. Так что, здравствуйте други!

Было видно как 'голова‟ (предводитель) каравана просиял, искренне радуясь, что его старинный друг не только смог отвести грабителей от охраняемых им купцов: но и при этом, остался жив сам, но и чудесным образом сохранил животы (жизни) своих людей.

— И вам братья здравия! — Ответил Ломонос. — Знали бы вы, как мы рады снова вас всех видеть! ...

Далее, — во время продолжающегося обмена любезностями: как не присматривался Бажен к подходящей к нему ладье, но никак не мог заметить на ней ни следов недавнего боя, или на крайний случай скорого ремонта после оного. К удивлению, ни сильных повреждений, ни свежеструганных досок по бортам, заметно не было: да и команда — на беглый взгляд, в численности не уменьшилась.

— Эх, всё-таки любят Ломоноса светлые боги — даруют удачу. Но ничего, позднее обязательно расспрошу его, как у него всё так удачно получилось. — Подумал Бажен, и дал условный знак отбоя тревоги. — А быть может, он сам всё расскажет, когда после дневного перехода будем отдыхать сидя у костра.

Так думал и планировал предводитель Варягов, но как обычно, жизнь внесла в эти планы свои коррективы. Переход пришлось прервать намного раньше, чем планировалось. Хотя. Ломонос всё равно поведал друзьям, как и почему он достиг победы. А самым его внимательным, слушателем был не только Бажен, но и Сокол. Но всё это произойдёт намного позднее. К полудню, небо неожиданно затянуло тяжёлыми, чёрными тучами и когда караван достиг удобного для стоянки места, он поспешил пристать к берегу. Первым делом на пологий берег были вытащены все ладьи, и только после этого был спешно разбит временный лагерь.

А небо 'хмурилось‟ всё сильнее — обещая скорую грозу. Вскоре подул холодный ветер — заставляя кроны деревьев отвешивать поклоны; по небу очень низко и быстро летели тучи; грозно засверкала молния; громко загрохотали раскаты грома. Так что, те люди, кто не стал в караул, спешно раздевались и, подойдя поближе к берегу, заворожённо смотрели на это действо — ожидая мощного ливня.

И стихия, не заставила себя долго ждать. Дождевые потоки обрушились с небес сплошной стеной, крупные капли с силой бились о землю, воду, людей — стоящих у водной кромки и как по команде, радостно вскинувших руки вверх. После очередной вспышки молнии и прокатившегося раската грома, все кто стоял на берегу кинулись купаться в реке. Среди купальщиков был и Сокол: он упоенно плескался в воде и радостно причитал. — ... 'Облакаюся в облак свете, и опояшуся светлою зарёю... дай ме Перун, силу от сильных то грозу, от грозныя тучи страх, от страшного грома храбрость‟ ...

Все славяне — невзирая на разную родовую принадлежность, и деятельность: вместе купались в реке — плескаясь в воде под грозовым дождём. Все они жаждали получить от разбушевавшейся стихии её силу и здоровье. Так раньше делали их деды, делают они, и их дети делать будут — перенимая от родителей житейский опыт и мудрость. А сейчас, они брали от стихии все, что им было необходимо. Это позднее они продолжат свой путь; будет торг в Новгороде и возвращение назад с новым товаром, а сейчас...

Глава 5

Дажьбог весело играл своими лучами по водной ряби; солнечные зайчики — прыгали по воде, сверкая короткими, яркими вспышками. Попутный ветерок, — желая помочь путникам: старательно дул в парус нескольких судёнышек — заставляя ладьи весело бежать по водной дороге. Именно дороге. Той, что ведёт кого-то к родичям — домой, а кого-то на очередной торг за очередным барышом.