Тайна третьей невесты

— А вы не опасаетесь, что он может оказаться шпионом?

— Что? О нет... — улыбка его померкла. — Инна-Ро не шпион. Он обязан мне жизнью, а я — ему. Для дзейлини такая связь священна.

— Все равно как у отца с сыном?

— Нет. Сын может пойти против отца, отец способен предать сына. Мы же навеки обречены заботиться друг о друге и спасать во что бы то ни стало... Да, спасать, — словно отвечая на какие-то свои мысли, произнес он. — Конечно, Инна-Ро — чудовищный брюзга, но он один из немногих людей, кому я могу доверять безоговорочно. Согласись, это важно?

— Конечно, — сказала я. — А он ведь еще и чародей...

— Колдовство — ничто, если разум тёмен и скуден, а к острому уму не прилагается способность мечтать, так он говорит. Правда, добавляет: главное, чтобы мечты не были бесплодными.

Я не стала спрашивать, что это означает, и так было ясно. Можно сколько угодно воображать, как выйдешь замуж за короля, только цель от этого не приблизится. А вот если мечтать, но при этом делать всё для достижения цели... ну, хотя бы тщательно вытирать пыль, раз уж Королевское испытание состоит еще в этом, тогда, быть может, тебе и повезет.

— Что привело тебя в замок, Гара-Тесса? — спросил вдруг незнакомец.

— Мы с кузинами приехали на смотрины, — честно ответила я.

— Надо же, как интересно... И что ты, в таком случае, делаешь здесь в таком наряде?

— Я... ну... Это Королевское испытание! — выпалила я и добавила по наитию: — Правда, никто нам не сказал, в чем оно заключается. Может быть, вы знаете, сударь?

— Знаю, конечно... — задумчиво ответил он.

— Но не скажете?

— Почему?

— Может быть, не полагается этого делать, и вы пытаетесь найти вежливый предлог для отказа? Я понимаю, сударь, и...

— Я просто гадаю, кому взбрело в голову устроить такое представление. Нет, не говори! — остановил он меня. — Я же лишусь половины веселья, если узнаю, чьих это рук дело! Правда, участницам этой забавы не до смеха, не так ли?

— Ну... — я покосилась на своё ведро. — Это оказалось весьма неожиданно, сударь. Мы полагали, что оценивать станут наши манеры, образование и прочие добродетели, но никак не умение мыть полы и чистить хлевы.

— Это-то как раз нормально для Испытания, — сказал он и присел на край стола. — Скажи спасибо, что тебя не пошлют в чумной барак ухаживать за умирающими. И посуди сама: много ли толку от изящных манер, когда в замке совсем не осталось мужчин, не считая детей и немощных стариков? Кто-то ведь должен ходить за скотиной, кормить остальных и поддерживать порядок, так почему не хозяйка? Вернее, хозяйка обязана делать это в первую очередь — в отсутствие супруга ответственность за людей лежит на ней.

— Вот как... — произнесла я, потому что не придумала ничего умнее.

Зачем всё это в наши времена? Я не могла вообразить ситуацию, в которой матушка с тетушкой оказались бы вынуждены сами стряпать еду на всех обитателей нашего замка или стирать белье на реке!

— Королевское испытание состоит из трех этапов, каждый из которых может подразделяться на несколько других, — сказал вдруг незнакомец, и я обратилась в слух. — Не думаю, правда, что вас заставят пройти его полностью, хватит и части. Так или иначе, самый первый этап — смирение. Думаю, ты уже поняла его суть?

— Пожалуй, сударь... Выполнять грязную работу и не жаловаться — этого от нас добиваются?

— Не просто выполнять, а делать это с тем же усердием, с каким ты училась танцевать, чтобы блистать на балах, — поправил он. — Мало смириться с тем, что ты вынуждена мыть полы... или что ты делаешь этой тряпкой?

— Протираю пыль.

— Повезло. Так вот, Гара-Тесса, нельзя делать это лишь для того, чтобы распорядитель отметил — такая-то выполнила всю порученную работу. Если ты станешь делать это лишь ради заветной галочки напротив твоего имени в списке, ты не перейдешь ко второму этапу.

— Я не понимаю, сударь... — прошептала я. — Нам велели тянуть жребий, сказали, что каждые несколько дней станет меняться задание и те, с кем вместе мы должны его выполнять, вот и все. Еще добавили: оценивать будут всех, и если кто-то станет лениться и работать спустя рукава, то пострадают и другие...

— Нужно запретить это Испытание, — сказал он себе под нос, — для всех, кроме, собственно, королей.

Я едва успела прикусить язык, чтобы не сказать — ведь именно его величество пригласил нас сюда!

— Неважно, кто и что сказал, — добавил мужчина. — Оценивать будут не люди.

— Кто же? — голос у меня почему-то сел.

— Старая Птица, — ответил он, словно это было нечто само собой разумеющееся. — Этот замок. Если ты сумеешь отнестись к нему, как к своему дому... Ты ведь не допустишь, чтобы в твоем Гаррате по углам катались клубки пыли, а окна заросли паутиной, даже если не останется слуг и придется взять дело в свои руки?

— Конечно же, нет!

— Так и здесь... Нет, — покачал он головой. — Трудно объяснить, Гара-Тесса. Можно выполнять задания так, что любой распорядитель расплачется от восторга: всё кругом будет сиять, соринки не найдешь, но это будет мертвая чистота. Злая.

Я открыла было рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, но догадалась сама. От злости можно много чего сделать, в том числе отдраить полы в целом замке и перечистить всё серебро. Но сделано это будет без малейшего желания, с отвращением даже, и... наверно, замок это почувствует? Эта самая Старая Птица, чем или кем бы она ни была?

"Вряд ли я смогу с радостью стирать белье в холодной воде, — подумала я. — Что ж, я знала — у меня нет шансов. Не очень-то и хотелось!"

— Старая Птица видит наши мысли и чаяния, — сказал вдруг незнакомец. — Сделанное напоказ её не порадует. А какая-нибудь мелочь, исполненная от души, — дело другое. Больше я ничего не могу тебе сказать. И так уже наговорил лишнего...

— А почему — Старая Птица? — не удержалась я.

— И ты еще уверяешь, что Гаррат — не глушь? — засмеялся он. — Неужели там не слыхали этой легенды?

— Н-нет...

— Что, и об украденном солнце не рассказывают?

— Я не слышала, — призналась я.

— Дожили... — пробормотал он. — Что ж... Сказитель из меня скверный, но если коротко, то дело было так: давным-давно Враг похитил солнце с неба. Сама понимаешь, чем это обернулось.

— Неужели нет!

— Многие пытались вернуть его, но... кто не смог добраться до крепости Врага, кто погиб на подступах к ней или угодил в плен и умер в заточении. И так длилось до тех пор, пока не погибли все молодые и сильные. Остались старики, дети и женщины. Птица была, как понятно по имени, уже старой, но когда последний из ее детей не вернулся, решила — раз больше некому, значит, ей придется взять меч и идти за солнцем...

— Чем же она держала меч, если у нее крылья? — не удержалась я. — В лапах? А ходила как?

— Пришлось отрастить вторую пару лап, — усмехнулся он и накрыл ладонью вышитый на груди герб. Тут только до меня дошло, что под Старой Птицей он имеет в виду грифона! Ну конечно: у него и крылья, и меч в лапе! — Чего только не сделаешь, чтобы мир спасти. И она добралась до цели. Долго рассказывать, на это у хорошего сказителя несколько вечеров уходит. Главное — Враг был повержен, а солнце вернулось на положенное место в небесах.

— А Птица?

— Дожила свой век в окружении уцелевших внуков и правнуков, как подобает. Иначе от кого бы мы узнали о ее приключениях? У нее, знаешь ли, не было оруженосца!

— Никто не рискнул отправиться с нею вместе?

— Скорее уж, она никому не позволила следовать за собой. Старики, намного более дряхлые, чем она сама, задерживали бы ее, дети... ну кто же берет детей в такое опасное путешествие? — без тени улыбки произнес мужчина. — В память о Старой Птице мы, ее потомки, носим этот герб. Отвоеванное солнце всегда с нами. И меч — чтобы никто больше не посмел протянуть к нему руку... или даже лапу.

Только сейчас я поняла, чем меня так смущал этот герб. На королевском грифон опирался на щит, а меч держал острием вниз. На том же, что я увидела сперва на доспехах, а теперь и на тунике незнакомца, грифон воинственно воздевал оружие, а под свободной лапой у него был вовсе не круглый щит, как мне показалось, а... солнце. Кругом располагались не какие-то завитушки для красоты, а лучи, как их изображали на старинных гравюрах.

"Так это вовсе не особа королевской крови, — отлегло у меня от сердца. — Разве что отпрыск какой-то дальней ветви... Герб похож, но не так уж сильно. И все равно непонятно, что же он тут делает!"

Расспрашивать я не рискнула, сказала лишь, чтобы не допустить неловкой паузы:

— Должно быть, страшно ей было...

— Неужели нет, — улыбнулся он. — Не за себя — за тех, кто остался дома.

— Понимаю: если бы с ней что-то случилось, их уже некому было бы защищать.

— Именно так. Она, правда, оставила с ними своё сердце, но оно может только светить и согревать любовью... хотя в темные времена и это немало, не так ли?

Я кивнула, полагая, что ответы на подобные вопросы не требуются.

— Говорят, — добавил он вдруг, — когда Старая Птица улетала на бой, она была совершенно седой. А вернулась в золотом оперении — это солнце ее поцеловало в благодарность за спасение.

— У нас тоже говорят про рыжих и веснушчатых — солнцем отмеченные, — вспомнила я.

— О, Гаррат исправился в моих глазах, — серьезно ответил он. — Хоть что-то у вас помнят...

— А этот замок, сударь? Испытание проводят именно здесь из-за Старой Птицы? — расхрабрилась я.

— Именно так. Говорят, в основании фундамента лежит ее гнездо. Легенда это или нет, но... замок не так-то прост. Он сам решает, кто достоин пройти Испытание, кто нет, а вовсе не распорядитель. Поэтому... тебе пора, Гара-Тесса. Думаю, у тебя еще много работы, да и меня ждут дела.

— Благодарю, сударь, — искренне сказала я и поклонилась, удостоившись недоуменного взгляда.

— Почему ты все время приседаешь?

— Я... У нас так принято кланяться, — нашлась я. — Я имею в виду, у женщин.

— Что за дикий обычай... — встряхнул он головой. — Сделай милость, не повторяй этого при мне.

— Как вам будет угодно, сударь, — с удивлением ответила я. Матушка очень гордилась тем, что выписала нам учителя из столицы, и тот обучил нас и танцам, и настоящим придворным поклонам.

— А теперь иди. Надеюсь, — он сдержанно улыбнулся, — жених стоит того, чтобы пройти ради него Испытание.

"Вот и я на это надеюсь..." — подумала я и выскочила за дверь, чуть не позабыв впопыхах ведро.

4.

Я точно не успею справиться с работой в срок, вот что я поняла, открыв следующую дверь. Эта комната была кошмаром горничной — забитая мебелью, темная — светильники не спасали.

Недолго думая, я протиснулась к окну и, повозившись, распахнула ставни. В комнату ворвался ветер, и светильники погасли, ну да ладно! И без них светло — солнце поднялось уже высоко и било как раз в окно.

"Странно, в библиотеке оно будто бы стояло пониже", — мельком подумала я и взялась за дело.

Будь моя воля, я бы выкинула прочь половину обстановки. Вот эти дурацкие кресла, набитые конским волосом, к примеру, — обивка совсем вытерлась и кое-где потрачена молью и прогрызена мышами, сиденья продавлены, да и не подходят они к остальной мебели! Их я даже протирала небрежно, до того они мне не понравились. А вот массивный секретер я, каюсь, долго разглядывала, до того хороша была инкрустация перламутром на темном дереве! Она кое-где попортилась и осыпалась, но восстановить ее не так уж сложно. Только ставить такую вещь нужно в просторном кабинете, чтобы можно было и подойти без помех, и полюбоваться красотой отделки...

Здесь я провозилась изрядно, потом снова побежала менять воду, и на обратном пути едва не наступила на еще одну несчастную — она тщательно мыла лестницу.

— Простите, я не нарочно, — сказала я, увидев, что вода из моего ведра плеснула на уже вымытые ступени.

— Не страшно, высохнет, — ответила девушка, подняв голову, и я узнала принцессу Карадин. Голова у нее была повязана косынкой, юбка подоткнута, а тряпкой она орудовала с завидной сноровкой. — Идите же! Вижу, вы тоже... замешкались?

— Я... именно так, сударыня. Не предполагала, что протирать пыль — настолько хлопотное занятие!

— В следующий раз попробуете себя в мытье полов, — принцесса выжала тряпку и поднялась на ноги. — Пойду и я за водой. В чане еще хоть что-нибудь осталось?

— Предостаточно, сударыня.

Она усмехнулась и ушла вниз по лестнице, а я подумала: может, далеко не все восприняли слова распорядителя всерьез? И вовсе не стараются? Считают, достаточно повозить грязной тряпкой, сделать вид, что заняты работой?

— Нет уж, — сказала я себе под нос. — Матушка всегда говорит: взялась, так делай как следует! Вот я и буду... как получится...

Не знаю, насколько хорошо у меня получалось, но к обеду я не успела закончить. Гул колокола, разнесшийся по всему замку, застал меня всего лишь в пятой по счету комнате. Что поделать, пришлось идти умываться.

— Чудовищно! Просто чудовищно! — Лисса едва не плакала, расплескивая воду. — От меня до сих пор воняет птичником!

— Разве что самую малость, — принюхавшись, сказала Делла. — Что ты там делала?

— Сперва кормила этих ужасных птиц... Представляешь, петух меня клюнул! Клюнул! А гуси... это чудовища какие-то, а не гуси! — Лисса шмыгнула носом и продолжила: — А потом мы собирали яйца. И вот что я вам скажу: лучше уж искать их в кустах и крапиве, чем вынимать из гнезд в курятнике! Там... Ужас! Полей мне еще, Тесса...

— Ну, мне еще повезло, — вздохнула Делла и тут же чихнула. — Ковры, конечно, чудовищно тяжелые, и выбивать их — ужасная морока, но они хотя бы не клюются.

— А мебель не щиплется, — поддержала я и потерла синяк на бедре — ударилась о выступающий угол стола. — Лисса, послушай... Ну послушай же!

— Что еще?

— Ты слышала когда-нибудь легенду о Старой Птице?

— Нет, — помотала она головой, так что полетели брызги. — Ты об этом замке? Я спрашивала других девушек, они понятия не имеют, почему он так назван.

— Ясно... а империю Дзейли знаешь?

— Первый раз слышу! Откуда ты это взяла?

— Увидела на старой карте, в одной комнате висела, — нашлась я. — Наверно, это фантазия. Ну, как пишут "здесь водятся чудовища", если не знают, что там, за горизонтом...

— Наверно.

— А про битву при Эрдолане не читала? — не отставала я.

— Вроде бы знакомое название... — нахмурилась Делла. — Что-то такое... южное, кажется. Тоже на карте было?

— Нет, на картине. Она так и называлась, — пояснила я. — Ну, вы знаете: огромное полотно, кони, люди, звери какие-то, ничего толком не разобрать. И год не написан. Я и подумала, что если я не помню, то вы, может...

— Нет, это нужно смотреть в книгах, — покачала она головой. — Хм, интересно, а есть ли здесь библиотека?

— Должна быть, — уверенно ответила Лисса. — Тесса, ты не натыкалась?