2.Восстание инеевых волков

Он был ошеломляюще красив. Большой, даже гигантский, белый, сверкающий в лучах солнца, попадавшего в зал через отверстие в крыше. Острые пластины покрывали все его тело, а перепончатые крылья еле заметно вздрагивали. Он был очень опасен. Но в то же время от дракона веяло каким-то спокойствием.

Сольвейг была поражена не меньше меня. Мы стояли, не в силах пошевелиться. Когда я встретилась взглядом с драконом, мне почудился лукавый огонек в глубине больших сапфировых глаз.

— Вот, возьмите, — Астрид бросила нам под ноги два свертка.

В них оказались чудесные черные шубки, легкие и теплые.

— Здесь холодно, так что постарайтесь не простудиться. Значит, так: это господин Асбьерн, он высокопоставленный чиновник драконьих колоний. Прилетел с дружественным визитом. У него назначена встреча с Повелителем, а пока вы должны ему служить. Выполняйте приказания, подайте обед и очистите броню господина Асбьерна. Ледяные драконы летают высоко, температуры там низкие, на пластинах и крыльях образуется иней, который необходимо убрать. Вот специальные скребки. Все ясно?

— Да, госпожа, — ответила Сольвейг, — можете не беспокоиться.

— А тебе, Анна?

— Да, — кивнула я и, в который раз вспомнив о здешних правилах, добавила, — госпожа.

Астрид, бросив напоследок строгий взгляд, удалилась. Мы с Сольвейг переглянулись, не решаясь начать что-то делать. Вдруг до нас донесся приятный низкий голос:

— Ну, здравствуйте, девушки.

— Здрасьте, — совершенно неприличествующим ситуации голосом откликнулась я.

— Ну, наконец-то! — воскликнул дракон и даже взмахнул хвостом.

— Что "наконец-то"? — не поняла я, а Сольвейг стремительно бледнела, напуганная отсутствием у меня почтения.

— Разговариваешь нормально, — фыркнул Асбьерн. — А то я как приехал, все спотыкаются, заикаются, господином обзывают. Я в курсе, что у Вилдэра есть чувство юмора, но нельзя же, в самом деле, так издеваться!

— Чувство юмора? — удивилась я. — Хорошенько чувство юмора: толпа наложниц сына, из которых он периодически себе выбирает поразвлечься.

Сама не знаю, зачем это сказала. Просто вдруг одолела такая жуткая злость... Как только Асбьерн обратился ко мне вот так вот просто, не ожидая покорности и подчинения, мне вспомнился дом, в котором никому не нужно было прислуживать, в котором не было этого козла Игоря, затеявшего какую-то игру, в котором не было этой своры красивейших девиц, рядом с которыми я смотрелась мышью.

К моему удивлению, в глазах Асбьерна мелькнуло понимание.

— Приятно встретить такую умную девушку, — то ли всерьез, то ли шутя, сказал дракон. — Мы верны одной-единственной спутнице жизни и не меняем любовниц с такой скоростью, как ваши мужчины. Значит, старина Вилдэр тут всех девиц у малыша Идгарда отбил?

И Асбьерн оглушительно расхохотался. Сольвейг по-прежнему молчала, хотя к ней уже вернулся румянец. Я в качестве компромисса улыбнулась и подхватила скребки.

— Ладно, показывайте, что делать надо. Я, если честно, дракона вижу впервые в жизни.

— Совсем впервые? — удивился Асбьерн. — Даже в небе не видела?

— Я не местная, — пояснила я. — Недавно в замке.

— И чья ты?

— Что? — я не поняла вопроса.

— Кому принадлежишь? Вилдэру или Идгарду?

Я махнула рукой.

— Да без разницы, пускай сами меж собой разберутся.

Асбьерн снова рассмеялся.

— Не был бы женат — забрал бы тебя отсюда. Зовут как?

— Я — Анна, а это Сольвейг.

— Хорошо, Анна, — скомандовал дракон. — Подходи к крылу и просто соскребай иней. Не бойся, ты не причинишь мне вреда, даже если захочешь.

Мы с Сольвейг подошли к дракону и неуверенно начали орудовать скребками. Я удивленно рассматривала холодную пластину, будто бы сделанную из синеватого льда. Она переливалась всеми цветами радуги и на вид была очень прочной.

— Нравится? — спросил Асбьерн.

— Очень, — призналась я. — Для чего эти пластины?

— Я — боевой дракон, — сказал Асбьерн и я услышала в его голосе нотку гордости. — Это своеобразная броня, она защищает от стрел и копий, отражает заклинания. Ну, и красиво блестит в полете.

Двери зала распахнулись с таким грохотом, что я подпрыгнула, дернула рукой и ощутила жгучую боль: острая пластина оставила на моей ладони глубокую царапину, из которой хлынула кровь.

— Асбьерн!

Вошел парень лет двадцати, симпатичный, уже переживший пору неуклюжего юношества, но еще не окрепший подобно взрослому мужчине. У него были жесткие темные волосы, веселые глаза и крепкая фигура. Идгард совершенно не был похож на Вилдэра, и мне вспомнился рассказ Осмонда.

— Идгард, малыш, — радостно пробурчал дракон, — сколько же мы не виделись... Как вырос-то!

Рука болела все сильнее, но выйти я не решилась. Лишь опустила глаза и переложила скребок в другую руку. Я сжала кулак, надеясь, что кровь остановится.

— Что это? Запах крови? Анна? — сказал дракон и повернулся ко мне.

— Я...я руку порезала, — пришлось объяснить.

— Обо что? — как-то резко спросил дракон.

— Об пластину.

— Быстро в больничное крыло! — Идгард рявкнул так, словно я сделала что-то совсем ужасное.

— Нет, я...

— Ступай, я сказал! Пластины пропитаны ядом и если будешь медлить, свалишься на неделю. Давай, живо.

Не говоря ни слова, я выскочила за дверь.

* * *

Борхгильд, выполнявшая обязанности помощницы лекаря, причитала, забинтовывая мне руку. Мазь, которую лекарь наложил на порез, жутко щипала.

— И кто ж тебя надоумил-то, — сокрушалась Борхгильд.

Она была, в сущности, неплохой. Покорной, спокойной. Мое возмущение местными порядками не разделяла, но и не бесилась, когда я срывалась на нее во время обучения, заявляя, что ТАКОМУ учиться не буду.

— Случайно, — я стиснула зубы, потому что Борхгильд слишком сильно затянула бинт.

— Случайно, — передразнила меня наставница. — Так можно и жизни лишиться. Все, свободна. Теперь ступай обратно и постарайся вести себя осторожнее. Вечером зайдешь, я руку посмотрю.

Я поспешно сделала реверанс и вышла. Необходимость возвращения к дракону... не понравилась мне. Нет, дракон был само очарование, да и Сольвейг оставлять не годилось, но Идгард...

Несомненно, увидев его, я испытала немалое облечение от того, что это был не Игорь (чего я сильно опасалась), но и светиться лишний раз не хотелось. Каждую ночь я мучительно пыталась придумать, как избежать выполнения непосредственных обязанностей наложницы. И до сих пор ничего и не придумала.

Через парадные двери меня не пустили: началось какое-то заседание. Я тихо прошмыгнула через черный ход и остановилась подле Сольвейг.

— Прости, — шепнула я ей, — тебе пришлось одной работать.

— Ничего, — улыбнулась девушка, — Повелитель начал переговоры, а мы скоро будем подавать закуски.

Только тут я заметила, что в зале был Вилдэр. Усилием воли я опустила глаза, хотя посмотреть на его мощную фигуру хотелось еще немножечко. Голос его звучал уверенно, в нем сквозило уважение к собеседнику. Мне это понравилось: правитель, уважающий своих союзников, несомненно, вызывает симпатию.

Я начала прислушиваться.

— Асбьерн, ты знаешь, что я милостив к преступникам, оступившимся, обездоленным и иже с ними. Но я ненавижу предателей. А нападение — мерзкое, магическое — на мой замок... Я не могу назвать это иначе, ты понимаешь.

— Понимаю, Вилдэр, и всецело тебя поддерживаю. Я говорил это однажды и повторю сейчас: мой народ окажет тебе любую поддержку. Даже если ты... решишься выступить войной. Но какие у тебя основания для объявления войны? Ведь ледяную магию отследить невозможно и мы оба знаем это. С таким же успехом это мог бы быть Идгард, например.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Вилдэр, — что именно так я и должен думать. Но Идгард предан мне. Он не идеальный сын, да и правителем будет посредственным, но на подлость он не способен. Тем более, что он отлично знает: в одиночку власть не удержит. Так что даже если у него ко мне нет теплых чувств как к родителю, он хорошо понимает выгоду моего... к нему отношения. И боится разглашения тайны своего рождения.

— Она известна всем твоим подданным, — мягко возразил Асбьерн.

— Возможно. Но пока это лишь слухи, которые распускает кто-то недалекий. А я могу сделать эту информацию достоверной. И Идгард это понимает. Меня не просто убить, ты знаешь. Так что оставь подозрения в отношении моего сына. И сосредоточься на том, что мне нужна ваша поддержка.

— Об этом меня не нужно просить, Вилдэр. Мы всецело преданы тебе.

— Вы должны быть преданы не только мне, — нахмурился Вилдэр. — Но и Плато. Если вдруг я погибну — такое может случиться — я надеюсь, что Идгард не останется один против него. Понимаешь?

— Разумеется.

Какое-то время и дракон и человек молчали. Пока Вилдэр не чертыхнулся.

— Асбьерн, знал бы ты, как меня раздражает эта ситуация! Руки сжимаются от злости!

— Успокойся и начни рассуждать трезво. Доказательств нет, оснований для войны тоже. Твоим людям не понравится, если ты отправишь их на бойню, не объяснив причин.

— Но я же чувствую: что-то происходит. Что-то скверное, Асбьерн. Я чувствую это не только как маг, но и как человек. Тучи сгущаются. Недовольства в городах растут, люди по-прежнему пропадают в долине. Предводитель инеевых волков со мной вообще разговаривать отказался! И виной тому — этот мерзкий ублюдок...

Дракон предупредительно взмахнул хвостом.

— Вилдэр, будь осторожнее в выражениях. Поверь, оскорбления не принесут желаемого результата.

— Но мне станет намного легче, — пробурчал Вилдэр.

— Не станет. А вот неприятностей нажить можешь. К тому же, ты прекрасно знаешь, что нужно делать. Отправь приглашение ему, пускай посетит замок и спокойно изложи свои подозрения, а если он не предоставит доказательств своей невиновности, сделай предупреждение.

— Я так и собираюсь сделать, — кивнул Вилдэр. — Гонец уже в пути.

— Вот и прекрасно. Остаться я, к сожалению, не смогу, так что ночью улечу, но постараюсь вернуться к его появлению. Ты защиту дополнительную поставил?

— Поставил, но если за дело возьмутся всерьез, придется туго. Маги уже над куполом работают, однако не так быстро, как мне бы хотелось.

— Не драматизируй. Все не так страшно, возможно, обойдемся без войны.

— Маловероятно. Держи отряд в готовности, не хочу, чтобы, в случае чего, вышла заминка.

Я едва не застонала. Оказаться здесь в преддверии какой-то войны! Из услышанного разговора я заключила, что Вилдэр серьезно обеспокоен тем, что мы с Осмондом нашли в подвале и готовится к войне. Если так, то мне придется ждать ее окончания, прежде чем искать дорогу домой. И это еще при условии, что победит Вилдэр. А если нет? Об этом даже думать не хотелось.

— Эх, Вилдэр, — задумчиво проговорил Асбьерн. — Ты б женился, да детей завел, еще ведь не стар.

— Женился? — как-то уж слишком злобно рыкнул мужчина. — На ком?

— Не знаю. Ты мне и скажи. Что, ни одна придворная дама к тебе страстью не пылает?

— Придворные дамы, — фыркнул Вилдэр. — Нет уж, избавьте меня от такого счастья. Наложниц здесь хватает, а жениться... Не хочу.

Меня почему-то покоробили его слова. Хотя пора было уж и смириться с тем, что женщины здесь на вторых ролях.

Астрид, выглянувшая из двери, дала нам знак, и мы взяли кувшины с кубками. Осторожно поставили перед Повелителем и драконом, наполнили и пошли за подносами с закусками. Я уже неплохо ходила, опустив глаза в пол.

Поднос, который я взяла, был очень тяжелый. На нем стояли какие-то плошки, судя по цвету, серебряные. В каждую было что-то налито. Я осторожно несла поднос, гораздо медленней, чем Сольвейг, которая уже вовсю раскладывала на столе приборы.

Я забыла кое о чем. Серебро прекрасно проводит тепло, куда лучше нашей стали, из которой посуду делают. Поднос нагрелся. Забинтованная рука немного заныла, но я ничем не выдала себя. И вдруг резкая боль пронзила раненную руку: от ладони до локтя. Я охнула и уронила поднос. С громким звуком упал он на каменный пол.

— Вон, — голос Вилдэра был абсолютно бесстрастным.

— Простите, — пробормотала я.

— Вон, я сказал, — теперь уже мне почудился отголосок злости в голосе правителя.

Я решила не испытывать на себе характер Вилдэра, тем более, о том, какой у него был характер, я не знала. Мало ли, вдруг его звук упавшего подноса возбуждает.

Но, видимо, не возбуждал, потому что я, закрывая двери, слышала его вновь спокойный голос.

В коридоре меня встретила Астрид, которая тут же отвесила мне мощную пощечину. Силы в женщине было много. Я отлетела к стене, а скула горела от внезапного удара. Захотелось плакать, но почему-то вместо этого я вскочила и крепко уцепилась за руку наставницы.

— Слушай, ты! — рявкнула я. — Я тебе не какая-то девка, которую можно бить, понятно? Я не специально этот поднос чертов уронила, ясно?! Еще раз дотронешься до меня, разобью твою голову о стену!

Астрид ошеломленно смотрела на меня. А я, внезапно испугавшись собственного порыва, отскочила от нее и потеряла дар речи. Да, я сорвалась. Позорно, низко и жестоко. Слишком много всего навалилось на меня в последнее время. Да еще и это короткое "вон", услышанное от человека, который уже который день не выходит у меня из головы.

Рука Астрид вновь взметнулась, но на полпути остановилась. Она испуганно глядела на что-то позади меня.

А там был Вилдэр, который уже закончил переговоры и, соответственно, обед (супчика-то ему по моей вине не досталось). Он как-то слишком спокойно взирал на нас.

— Повелитель, — почтительно склонилась Астрид.

Я, вспомнив о правилах, тоже сделала реверанс.

— Что вы тут устроили? — теперь в голосе Вилдэра мне уже не чудилась злость, она там была.

Значит, он не закончил переговоры, а просто вышел на шум, который мы устроили?

— И почему ты, Астрид, собираешься избить бедную девушку? У нее повреждена рука, она не смогла даже удержать поднос. Я настаиваю, чтобы ее осмотрел лекарь, а не избила смотрительница. Это так сложно было понять?

Он был вежлив, но что-то мне подсказывало, что Астрид сейчас лучше не спорить. Однако та, наверное, слишком хорошо знала Вилдэра, потому что ответила абсолютно бесстрашно:

— Она провинилась, господин. И ее рука в совершенном порядке, лекарь уже осмотрел ее. Она должна понести наказание, это не первый случай, когда эта наложница нарушает порядки, установленные в замке и...

— Покажи руку, — это Вилдэр ко мне повернулся.

А я стояла, до сих пор напуганная собственной грубостью.

Тогда мужчина схватил меня за руку и сам принялся разбинтовывать несчастную конечность, пострадавшую за несколько часов аж дважды. От его прикосновений меня чуть током не ударило, грубые пальцы действовали четко, по делу. Даже когда я прохладный воздух коснулся глубокой царапины, и я дернулась, Вилдэр не пустил меня, крепко держа за запястье. Против его рукопожатий я не особенно возражала, а вот голос у него был громкий и я была бы страшно признательна, если б он не орал мне в ухо так громко.