Одно мгновение

И Никита, не стесняясь, пустил слезу.

— Ну что ты, что ты, ну успокойся! — забормотала обезьяна ласково, обняв его за дрожащие плечи.

— Гад! — выкрикнул сквозь всхлипы Никита.

— Ну, гад, к людоедам отправил, но войди в мое положение! — принялась оправдываться обезьяна. — В определенных ситуациях все — каннибалы! Кушать-то хочется, а мясо убегает, да и растет медленно! Вот и приходится, чтоб выжить: тюк по башке дубинкой кого послабее, и нету Кука! Ну, а что еще оставалось делать? Постапокалипсис, жрать нечего! Пока еще сельское хозяйство восстановишь? А кушать каждый день, между прочим, хочется! Вот и привыкли! Ты сам в постапокалипсис мечтал попасть, я знаю! Игралки гонял сутками! Скажешь, нет? А где я тебе постапок без каннибалов возьму, а? Таких не бывает! У вас спортивная команда в горах всего на пару недель застряла, и то друг друга кушать взялись — общеизвестный, между прочим факт! Ну? Ну что ты ревешь? Все проходит, и это пройдет тоже! Они уже людей, считай, и не жрут, так, балуются по молодой дури да по старой привычке... Ну, поплакал, успокаивайся да давай жить дальше, а?

И обезьяна принялась нежно наглаживать его по спине.

— Ты меня спас, я понимаю, — пробормотал Никита. — Я даже как бы благодарен... но отодвинься, а?

— Что? — не поняла горилла.

— Ты без штанов, — буркнул Никита. — А пододвигаешься близко, и обнимаешь, а я...

Горилла хрюкнула, а потом не выдержала и откровенно заржала.

— А ты зоофоб, батенька! — заявила она, всхлипывая от смеха.

— Я натурал! — огрызнулся Никита и покраснел.

— Слушай сюда, натурал! — хлопнула по коленке горилла. — Вот то, что ты сказал — это очень умная, правильная, неопровержимая херня! Цел твой мир, ничего с ним не случилось.

— Врешь.

— Не вру.

— Верни обратно.

— Да как за нечего делать! Пройди квест — и домой!

— Значит, врешь.

— Ага, доказательства требуются, — деловито сказала горилла. — Так их есть у меня! У тебя с памятью как, работает? Помнишь, как я между мирами перемещаюсь?

— Наномгновения? — неуверенно припомнил Никита.

— Умничка! — восхитилась горилла. — И я между наномгновениями, и ты, и чего только еще там нет! И миров всяких разных: и таких, и после потопа, и процветающих, и после падения метеорита... и все вы там бродите! Ты думаешь, один у меня? Да у меня только контрольная группа на твой вариант мира за двести человек... была! О! Вот что: хочешь, перекину к тебе напарника? Прямо из твоего мира! Вместе весело шагать по просторам... ну как, нормальная будет доказуха?

— Смотря кого, — осторожно сказал Никита.

— За что я тебя люблю, так это за непрошибаемое недоверие к мыслящим созданиям вроде меня, — заметила обезьяна. — Шучу, шучу, не отодвигайся, ты ж для меня тоже вроде животного, а я натурал! Ну, кто тебе там сильно нравился в твоем целом мире, где можно ехать и лететь куда угодно, и никто никого не кушает? Софи Марсо, которая Попен?

— Она уже постарела! — поспешно сказал Никита.

— Хм, а рассуждаешь, как людоед, молодое мясо предпочитаешь... — рассеянно заметила обезьяна. — Ладно, кто у нас на втором месте, из молодых и сочных? Что, соседка Жанна? Ну, это тем более можно, сейчас посмотрю, где она у меня бродит...

Никита представил, что сейчас рядом с ним в очень непростой ситуации окажется вечно истеричная, скандальная, испорченная мужским вниманием, тонконогая и слабосильная Жанна, и ему стало плохо.

— Только не ее! — быстро сказал он. — И вообще не надо баб, ну його на всякий случай...

И вдруг, вспышкой, почему-то подумал, что верная, сильная и послушная Алена рядом была бы в самый раз. Ну и что, что людоедка? Она же сказала, что не такая.

— Верю я, верю! — буркнул Никита в результате. — Не надо никого перекидывать.

— Мне нравится твое мировоззрение! — радостно заявила горилла. — Ну, тогда до завтра? Бонусом можешь задать один вопрос. Один!

— Для чего я здесь? — серьезно спросил Никита. — Если ты не спасал меня из гибнущего мира, если это не бессмысленная игра — для чего я здесь?

— А, это, — протянула обезьяна и поскучнела. — Ну ты даешь, еще бы о смысле жизни спросил.

— Смысл жизни — в самой жизни, это я знаю, — твердо сказал Никита. — Но моя жизнь — она на Земле. А здесь я зачем?

— Нравятся мне примитивные умы, — недовольно пробормотала обезьяна. — На все-то у них есть ответ... Ладно, мужик сказал — мужик сделал. Ты здесь для тестирования мира. Ты — тестер. По результатам твоего прохождения будем решать, существовать ему в таком виде или нет.

— Ого! — вырвалось у Никиты. — Да как я его пройду среди людоедов?!

— Не должен знать для чистоты эксперимента! — отрезала обезьяна. — Делай, как в песне: вдоль Красной реки, моя радость, вдоль Красной реки! На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь! И будет тебе счастье.

— А...

— Один вопрос, помнишь? Ответ ты уже получил.

— У меня не вопрос! — рассердился Никита. — Одна сверхспособность — где? Была обещана!

— Обещана — значит, есть, — пожала плечами обезьяна. — Выдавалась тестерам случайным образом, я не в курсе. Что знаю точно — способствует выживанию. Может, ты под водой теперь дышишь? Жабры проверял? Ну-ка я пощупаю...

Никита непроизвольно отстранился.

— Да не трону я тебя, что ты все жмешься и боишься спиной поворачиваться? — возмутилась обезьяна. — Достал своими комплексами!

Хлопнул раздраженно воздух.

— Придурок голояйцевый! — шепотом огрызнулся Никита.

Ничего не произошло. Ну, зато аппетит появился. Никита присел у котелка, взял щепочку вместо ложки — и опорожнил все. И кто сказал, что бобы невкусные? Когда с салом — всё вкусное!

Он подумал, посмотрел на темнеющую реку. А ну його на всякий случай... Собрал вещи, рыбу и решительно полез на обрыв. Там отошел подальше в степь и улегся спать прямо в траву. Тепло, а за день так набегался — а за ночь так напрыгался — что и прокаленная земля покажется пухом. Людоеды правы — тянет его к реке. Потому что пить хочется. Но ночевать рядом с водой — глупо. А верить обезьяне — себя не уважать. Кацалапы во тьме видят, а кое-кто еще и чует. Так что лучше в степь, подальше — и так, чтоб за ветром.

И Никита заснул невинным сном младенца. И даже не услышал, как ночью у реки ругались и бродили разозленные людоеды.

Мгновение девятое