* По традиции русского флота хозяином кают-кампании являлся старший офицер корабля, и без его приглашения туда не могли зайти ни командир корабля, ни, даже, адмиралы.

— С 'Рюрика' передают, — выкрикнул сигнальщик. — Двое убитых, семь раненых, пробоина в носу и две в первой трубе. 'Громобой': семь убитых, двенадцать раненых, повреждений нет.

— А 'Россия'?

— Пока молчат, ваше высокоблагородие...

Наконец отсигналили и с 'России': Двенадцать убитых, двадцать три раненых, в том числе контр-адмирал Рейценштейн и командир крейсера Андреев. Три пробоины по ватерлинии, одна во второй трубе, уничтожено одно шестидюймовое орудие.

— Ого! — не удержался от комментария Генке. — Как они умудрились так наполучать?

— Так же как и 'Асама', лейтенант, — мрачно буркнул Вирениус, — по ним отметилась на прощание вся колонна Камимуры. В общем: Идём домой, господа! По возможности — с песнями. Мы это заслужили, честное слово. Или нет?

Глава На океанских просторах

Сказать, что адмирал Того был зол — ничего не сказать. Командующий Объединённым флотом находился в состоянии тихого бешенства, и 'тихим' это бешенство оставалось только потому, что негоже самураю демонстрировать свои эмоции...

Дела шли из рук вон плохо и так, а теперь ещё Камимура умудрился потерять в бою 'Асаму'. Владивостокская эскадра русских оказалась не просто отрядом, способным угрожать военным перевозкам в Японском море, проклятые гайдзины смогли стать опасными и для Второй эскадры. Да что там 'могли' — стали. А вспомогательные крейсера донесли, что в океан, через пролив Цугару опять нахально проследовали три русских крейсера. И они вдоль всего океанского побережья Империи смогут творить всё что угодно. Помешать им сможет только сильный крейсерский отряд, который, демоны побери, нужно будет оторвать от основных сил...

— Разрешите, Того-сан, — вошёл начальник штаба Симамура.

— Заходи, заходи — ты как нельзя вовремя. Нам необходимо переформировать боевые отряды. Про прорыв русских крейсеров в океан ты, конечно, знаешь.

— Разумеется. Даже состав отряда известен: 'Дмитрий Донской', 'Алмаз' и 'Смоленск'. Наши агенты сообщили, что 'Смоленск' загружен углем так, что эта команда более месяца может крейсировать в океане. И это если они не наткнуться на угольный транспорт. Тогда их автономность может возрасти.

— Это очевидно. Мы не можем им позволить хозяйничать в наших водах к востоку от империи.

— Конечно. Необходимо выделить для поиска и уничтожения русских достаточно сильный крейсерский отряд.

— Какой?

— Я думаю, что четвёртый боевой отряд контр-адмирала Уриу справится: 'Нанива' и 'Такачихо' имеют в бортовом залпе десять шестидюймовых орудий, а только что вступивший в строй 'Цусима' прибавит ещё четыре. По скорости они 'Донского' превосходят все, так что проблема не в бое, а в возможности его навязать... Главной проблемой будет поймать противника, а уж уничтожить его наши крейсера смогут.

— Ладно, согласен, с этим решили. Но ведь Камимура остаётся без разведки. Ему тоже нужны лёгкие крейсера, а мне их и под Порт-Артуром не хватает.

— Разве? — удивился Симамура. — У вас есть Третий боевой отряд — четыре прекрасных крейсера, отряд вице-адмирала Катаока — не самые лучшие крейсера, но они вполне способны вести разведку под стенами Порт-Артура. Шестой боевой отряд в составе 'Идзуми', 'Акицусима' и 'Чиода' прекрасно справится с наблюдением за русской крепостью. Так что 'Суму' и 'Акаси' вполне можно отдать, в качестве разведывательного отряда, вице-адмиралу Камимуре.

— Соглашусь, пожалуй, — Того задумался. — И ещё 'Мияко' ему отдадим. И больше ни одного вымпела.

— Подозреваю, что Камимура запросит ещё и 'Якумо'...

— Вот уж нет. У русских вот-вот войдут в строй 'Цесаревич' и 'Ретвизан'. И у нас будет под Порт-Артуром паритет по поводу кораблей в броне. Это если не считать 'Баян'. Если отдать во вторую эскадру ещё и 'Якумо', то у нас будет пять броненосных кораблей против семи русских. Нет уж! Пусть Камимура выкручивается сам. В прошлый раз ему пришлось вступить в бой с русскими при сильной волне, когда большая часть артиллерии его отряда не могла действовать. Я понимаю, что погодой управляют боги, но не может же такое невезение продолжаться постоянно. На ровной воде или при небольшом волнении наши броненосные крейсера никак не слабее владивостокского отряда.

— Теперь мы нигде не слабее, — согласился Симамура, но нигде не имеем и решительного преимущества: ни под Порт-Артуром, ни в Японском море, ни даже в океане — не следует забывать, что у 'Дмитрия Донского' полный броневой пояс, а в отряде контр-адмирала Уриу броненосных кораблей нет.

— Согласен, но четырнадцать шестидюймовых орудий в бортовом залпе против четырёх — значительно большее преимущество. К тому же совершенно необязательно, хотя и очень желательно, именно потопить русский крейсер, вполне достаточно его сильно избить, избить так, чтобы он уже не смог добраться до Владивостока. Вижу основную проблему не в том, что бой состоится, а в том, чтобы этот бой навязать. Поймать небольшой отряд в океане — та ещё задача... Даже если известно, что он будет действовать недалеко от берегов Японии.

— Было бы полезно привлечь для разведки несколько вспомогательных крейсеров...

— Да кто нам их даст? — усмехнулся Того. — Почти все большие и сколько-нибудь быстроходные суда задействованы в перевозках на материк. Поэтому я передумал: 'Мияко' тоже отдадим Уриу — и на быстроходного разведчика больше, и, в случае чего, вполне способен уничтожить или сильно повредить 'Алмаз', который тоже не стоит сбрасывать со счетов. Возражения будут?

— Полностью согласен Того-сан.

— Ну тогда поскорее займись соответствующими приказами и отправь их по назначению.

* * *

Контр-адмирал Уриу Сотокити нервничал уже вторую неделю. С одной стороны было приятно получить самостоятельное задание для своего Четвёртого боевого отряда, с другой необходимо это задание выполнить. А пойди-найди на просторах Тихого океана этих русских... А они находят — регулярно беспроволочный телеграф с берега сообщал, что крейсера гайдзинов останавливали, досматривали и, зачастую, топили или призовали транспорты, идущие в Японию или из неё.

Последнее сообщение о русских рейдерах поступило из Сендая, где они перехватили и потопили английский транспорт 'Альбатрос' с грузом железнодорожного оборудования, и досмотрели пассажирский пароход 'Глория' с которого сняли и интернировали четыре десятка японцев призывного возраста.

Четвёртый боевой отряд взял курс на север рассыпавшись неводом: в двадцати милях от побережья шёл 'Мияко', в двадцати милях восточнее следовали основные силы Уриу: 'Нанива' и 'Такачихо', ещё мористее на удалении всё тех же двадцати миль двигался свежепостроенный 'Цусима'.

Таким образом просматривалось около восьмидесяти миль на нордовых румбах, и , ка минимум в течение часа-полутора, отряд мог соединиться в кулак из трёх кораблей. А там и четвёртый подойдёт...

Ничего лучшего Уриу придумать не смог, да и вряд ли это самое 'лучшее' можно было придумать.

— Ваше превосходительство, — поднялся на мостик минный офицер 'Нанивы' Мимура, — с 'Цусимы' передали: 'Вижу три дыма на норде'.

— Спасибо, лейтенант, — кивнул офицеру командующий отрядом. — Передайте капитану Сентоо, чтобы начал сближение полным ходом и регулярно информировал нас о происходящем. И радируйте на 'Мияко': 'Срочно идти на соединение с основными силами'.

— Слушаюсь, ваше превосходительство! — лейтенант козырнул, и немедленно спустился с мостика.

— Ну что, Кенсуке, — Уриу повернулся к командиру 'Нанивы', — мы их, кажется, поймали. Три дыма — это не транспорты, это боевой отряд, причём не наш. Русские попались!

— Не буду спорить, — кивнул капитан первого ранга Вада. — Кажется нам повезло, и наша ссылка с театра боевых действий скоро закончится. Конечно, этот 'Дмитрий Донской' крепкий орешек, но мы его раскусим наверняка.

— Не без потерь, но раскусим. Передай в машинное и на 'Такочихо' — 'Полный ход!'.

* * *

Отряд Добротворского уже четвёртую неделю 'пиратствовал' вдоль восточного побережья Японии. И не без успехов — за это время были потоплены пять японских каботажников и пять транспортов, которые везли стратегическое сырьё в Страну Восходящего Солнца: 'Гермес' из Австралии с грузом шерстяных тканей, английский 'Мэйфлауэр', перевозивший полные трюмы всевозможной химии от фенола до серной кислоты, японские 'Окиносима-Мару' и 'Тако — Мару' с рисом из Индии и американский 'Приам' со стальным прокатом, станками и кукурузой. Кроме того, английские угольщики 'Морнинг стар' и 'Бэлфаст' с призовыми командами отправились во Владивосток. Ещё были досмотрены и, разумеется, отпущены четыре пассажирских парохода, с которых сняли шестьдесят четыре японцев призывного возраста и поселили их на 'Смоленск'. Мелочь, конечно, но пару-тройку взводов японская армия не досчитается. Более всех в этой охоте преуспел шустрый гвардейский 'Алмаз' — на его счету были почти все трофеи, кроме трёх уничтоженных 'Смоленском' и одного 'Дмитрием Донским'. Но так и предполагалось — 'Смоленск', в первую очередь, это угольщик отряда, а 'Донской' — корабль обеспечивания боевой устойчивости...

— Ну что, — обратился командир 'Дмитрия Донского' к своему штурману, подполковнику Шольцу, — Густав Степанович, славно мы погуляли, пора бы и честь знать. Идём домой. Займитесь, пожалуйста, разработкой маршрута.

— С превеликим удовольствием, Леонид Фёдорович. Действительно поднадоел этот унылый пейзаж со сполшным горизонтом вокруг...

— По курсу два дыма. Восточнее ещё один, — выкрикнул сигнальщик.

— Придётся задержаться, — Добротворский отошёл на крыло мостика и поднёс к глазам бинокль.

— Западнее ещё один дым, — не унимался сигнальщик.

Командир 'Донского' был не глупее контр-адмирала Уриу, и тоже понял, что это дымят не транспорты.

— Кажется, Густав Степанович, это по наши души гости пожаловали.

— Неплохо бы выяснить кто это, — несмело предложил Шольц.

— Думаю, что весьма скоро мы это узнаем даже вопреки нашему желанию, -мрачно бросил Добротворский. — Алярм!

Горнист на мостике немедленно выдохнул в свою медь сигнал тревоги и всё на крейсере пришло в движение, матросы, кондукторы и офицеры споро разбегались по местам предписанным боевым расписанием.

— Вызвать 'Алмаз' и 'Смоленск'!

С юта послушно хлопнула выстрелом малокалиберная пушка привлекая внимание других кораблей отряда.

— Сигнальные! Передать: Нас преследует неприятель. Разворот шестнадцать румбов. 'Смоленску' полным ходом уходить на норд и следовать во Владивосток. 'Алмазу' держаться севернее 'Донского' в пяти милях по курсу. Далее действовать по обстоятельствам. На руле! Поворот шестнадцать румбов!

Крейсер немедленно повалило в циркуляции, а сигнальщики не переставали информировать командование:

— Дымы с востока и запада отрываются от двух южных, идут на сближение.

— Значит, у японцев имеется парочка скороходов, — немедленно резюмировал Шольц.

— Так и должно было быть, — не замедлил с ответом командир корабля. — Сейчас попытаются нас нагнать и сбить ход. А потом подгребут и те, кто помедленнее, но посильнее в плане пушек. Что радует.

— А что радует? — удивился штурман.

— А радует то, что отстающие два дыма не новые броненосные крейсера. Какие-то ветераны японо-китайской войны...

— Крейсер с оста, — снова вмешался в беседу офицеров крик сигнальщика, — трёхтрубный.

— Значит 'Нийтака', — понял Добротворский. — А что с западным дымом?

— Пока непонятно, вашевысокобродь, но кораблик точно поменьше. Да и дымок пожиже...

* * *

Капитан второго ранга Тотинаи, командир 'Мияко' уже совершенно точно определил, что последним в строю русских идёт именно 'Дмитрий Донской', о чём немедленно радировал на 'Наниву'. Связываться с броненосным крейсером его безбронной торпедной канонерке смысла совершенно не было, но не так далеко маячил 'Алмаз', который был вполне по зубам японскому крейсеру третьего ранга. Благо, что скорости, чтобы нагнать этот крейсер-яхту у 'Мияко' вполне хватало. Да и вооружения тоже — две стодвадцатимиллиметровые пушки в бортовом залпе полностью подавляли своим огнём несчастные три трёхдюймовки, которые мог им противопоставить 'Алмаз'.

— Полный ход! — выкрикнул кавторанг в амбушюр.

— Есть 'полный', — немедленно отозвались из машинного.

'Мияко' медленно, но верно нагонял 'Алмаз'.

— Ишь как нажимают ямщики японские! Нагонят ведь скоро, вашвысокобродь, — обратился к Чагину рулевой на мостике.

— Того и ждём, Семён (кавторанг прекрасно помнил, как зовут каждого из его матросов) Но часик — полтора у нас ещё имеется... Алексей Павлович!

— Да, Иван Иванович, — немедленно отозвался старший офицер крейсера Дьячков.

— Прикажите построить команду на шканцах, я хочу им кое-что сказать перед боем.

— Будет исполнено, — откозырял лейтенант и немедленно спустился с мостика.

По крейсеру засвистело боцманскими дудками и через пять минут команда выстроилась на палубе между грот— и бизань-мачтами, местом, предназначенным для самых торжественных моментов.

— Господа офицеры и братцы-матросы, гвардейцы! — начал Чагин своё обращение к команде. — У нас с вами за плечами немало славных дел, но с боевым кораблём противника мы ещё не дрались. Сейчас нам это предстоит. Судя по тому, как нахально он нас преследует, на его борту не знают о наших новых пушках. Так пусть и не знают до самого решающего момента. До приказа главному калибру не стрелять! Терпеть! Терпеть их жалкий огонь и ждать. Ждать момента, чтобы врезать гадам тогда, когда отступать им будет уже поздно. Тогда этому крейсеришке от нас не уйти. Все меня поняли?

Вдооох.

— Так точно, ваше высокобродь! — рявкнули алмазцы.

— Тогда по местам, ребята. И да поможет нам Бог!

Экипаж немедленно разбежался по местам, предусмотренным боевым расписанием.

С борта крейсера азартно и с нетерпением наблюдали, как их догоняет 'Мияко'. Все ждали и жаждали боя.

— Есть выстрел! — выкрикнул старший штурман лейтенант Григорьев, заметив блеск и дым от выстрела на баке преследователя.

— Вижу, Николай Митрофанович, вижу, — не отрывая бинокля от глаз отозвался командир крейсера. — Недобросят наверняка.

Однако 'недоброс' оказался достаточно близким — всплеск от падения снаряда взметнулся метрах в ста за кормой 'Алмаза'.

— Неплохо положили для первого выстрела, — хмыкнул Чагин. — Коордонат вправо на кабельтов.

Русский крейсер, 'вальсируя' по океанской глади как бы старательно уходил от преследования, а командир 'Мияко' всё более настойчиво пытался сблизиться с противником. Сближение удавалось, ибо авизо имел минимум два узла преимущества в скорости над рейдером, да и русские пытались подыграть наглецу. Вскоре и кормовая стодвадцатимиллиметровая пушка японского недокрейсера смогла присоединить свой голос к концерту сражения. 'Мияко' выходил на траверз курса 'Алмаза' пока не добившись ни одного попадания, но теперь начнётся... Всплески вставали всё ближе к борту гвардейского крейсера и , наконец, один из японских снарядов разорвался на его борту. Уголь, складированный за этим самым бортом, принял удар на себя и не пропустил сталь и взрывчатку к машинам корабля...