Волчица и пергамент. Том 2

— Миюри, какая ты бледная... — только и успел он вымолвить.

Она вдруг вскочила и перегнулась через борт. Прежде чем он успел что-то сказать, её спина напряглась, он услышал, что её вырвало. Теперь она уже не была той живой и неукротимой девушкой. Но, хотя ему её и было жаль, в какой-то мере он всё же ощутил удовлетворение и не мог не улыбнуться, растирая ей спину.

— Это потому, что ты не слушаешь меня — сказал он, воспользовавшись возможностью упрекнуть её.

Миюри, вся бледная, с укором уставилась на него, но её вспышка тут же была потушена тошнотой. Она застонала, но, освободив желудок, кажется, почувствовала себя немного лучше и, прополоскав рот водой из меха, расстелила на полу плащ и стала ослаблять всё, что стесняло её тело, начав с шарфа. Как Коул узнал заранее от торговцев компании Дива заранее, теперь ей оставалось лишь лечь на спину и поспать, и тогда станет намного лучше.

Она улеглась на плащ, часто дыша, цвет её лица был ужасен, но, почувствовав, что он положил её голову себе на колени, она нашла ощупью его руку и крепко сжала. Миюри всегда вставляла шпильки по поводу его глупости, равно как и по другим поводам, но ей была присуща и эта приятная сторона. Коул не слишком беспокоился, зная, что от морской болезни не умирают, и ему захотелось немного поддразнить её.

— И как же ты сможешь спасти меня, если понадобится?

Её мучительно сжатые веки чуть приоткрылись, она раздражённо стиснула губы. А потом впилась ногтями в его ладонь, за которую держалась.

— Брат, ты... безобразник...

— Я знаю, я знаю, — похлопал он её по голове.

Девушка сразу закрыла глаза, возможно, решив, что может и не победить, как бы она ни старалась. Коул, улыбаясь, посмотрел на неё, желая, чтобы Миюри хотя бы наполовину вела себя как обычно.

— Брат? — вдруг позвала она.

— Да?

— Меня сейчас вырвет.

— Что?! Ты... сейчас... сейчас, подожди!

Не обращая внимания на его переживания, Миюри повернулась набок и оглянулась на него. Её изогнутая спина несколько раз жестоко дёрнулась, словно её уже рвало, лицо даже самого Коула стало терять цвет. Он не знал, обхватить ли её за тонкие плечи, отпустить ли руку, её только нужно было отвести к борту...

И тут до него дошло.

— Э-хе-хех... — вздохнула Миюри с всё ещё напряжённым лицом, но улыбаясь своей маленькой мести.

Ему никогда не победить её в поддразнивании или хитрости. Миюри снова легла на спину.

— Ну, в самом деле... — вздохнул Коул, ощущая смесь облегчения и раздражения.

Конечно, её голова снова вернулась к нему на колени, и он так и не выпустил её руки. Она была белее свечи, и всё же её застывшие губы немного расслабились. Сила её духа больше впечатлила его, чем рассердила.

— Ты меня победила.

Его признание тронуло лёгкой улыбкой её губы, она медленно выдохнула. Её тело успокоилось, дыхание стало медленнее и глубже. Лучшее средство против морской болезни — сон.

Коул погладил голову своей младшей сестры-сорванца и сказал:

— Выспись хорошенько.

Они миновали несколько отдельных островков и шхер, но пока не дошли до места, куда должен был причалить корабль. Путешествия, в которых Коул не мог ухватить направление и расстояние, были ему в тягость, а по этому незнакомому морю в особенности. Солнце уже садилось, Миюри всё спала, когда она иногда поворачивалась, он поправлял её одеяло. Ветер кусал его щёки, шум волн всё усиливался, становясь почти непереносимым. И вот тут Коул заметил в подступавших сумерках силуэт довольно большого острова. Поняв, что корабль движется прямо к нему, он, наконец, почувствовал облегчение. Вероятно, там и находился упомянутый Хайленд торговый дом Дивы.

— Миюри, — осторожно потряс её за плечо он, и девушка, всё ещё весьма бледная, открыла глаза. — Мы почти в порту. Скоро нам сходить на берег.

Она смотрела прямо на него, но Коул не был уверен, осознаёт ли она происходящее.

— Тебе ещё нехорошо?

Сначала Миюри лишь неуверенно смотрела на него, затем закрыла глаза и кивнула. Она показалась ему маленькой слабой девочкой.

— Так, ну, с тобой всё в порядке, — похлопал он её по голове, она отозвалась тихим стоном. — У нас много вещей, я не смогу нести всё и в придачу тебя. Готовься, пойдёшь сама.

Миюри нарочито надулась, значит, ей точно стало лучше. Сдавшись, она, наконец, села — то ли зная, что он видит её насквозь, то ли помня о предстоящем приключении. Всё же она ещё не совсем оправилась, и Коул сложил одеяла и остальные её вещи поверх своих.

— Будем сходить с корабля, постарайся не упасть в воду, — сказал он на полном серьёзе, но она, нахмурившись, лишь похлопала его по спине.

Корабль уверенно приближался к порту. Когда Коул уже мог разглядеть лица людей на стоявших там кораблях, матросы уже умело убирали паруса. Затем штурман, стоявший на носу корабля, отдал команду рулевому на корме. Судно проскользило по воде и благополучно остановилось у причала. Выдвинули трап, и на борт устремились портовые работники. Моряки и торговцы начали с ними торговлю.

Коул не был уверен, правильно ли им будет просто сойти, но, подумав, что он и Миюри будут только мешать на палубе, потянул спутницу за руку и сошёл с ней с корабля. Трап оказался не таким устойчивым, как в Атифе, заставив его понервничать, но всё прошло благополучно, и чувство твёрдой почвы под ногами после половины дня плавания принесло невыразимое облегчение.

— Всё хорошо, теперь пойдём и остановимся в торговом доме Дива...

Укладывая поудобней свой груз за спиной Коул заметил, что Миюри остановилась, глядя безучастно. Он подошёл, опасаясь, что у неё слабость или кружится голова. Глядя на остров, она тихо сказала:

— Такой печальный вид...

Она смотрела на раздражающе беспорядочное движение птиц, которые, суетясь и толкаясь, кружили над головами, там и тут бездомные собаки и кошки, притаившись, по привычке сторожили возможность стянуть рыбину у рыбаков, да только тех, однако, нигде не было видно. На нескольких пришвартованных кораблях, в том числе крупных, споро работали моряки, но кроме них не было видно ни души. Коул мог сосчитать большие здания по пальцам одной руки, большинство из них были огорожены. Голые холмы без единого дерева, начинались сразу за зданиями и дополняли общий безрадостный вид. Будь холмы целиком укрыты снегом, место выглядело бы иначе, но снег лежал редкими клочками, отчего, казалось, становилось ещё холоднее. Весь берег был усеян белыми, словно кость, обломками деревьев, вынесенных на берег волнами, усиливая ощущение покинутости и одиночества. Даже моряки, приплывшие на одном корабле с Коулом и Миюри, не перекидывались шутками и словами, а, ссутулившись, брели к зданию, которое предоставит им ночлег. Это место не располагало к веселью.

Для девочки, родившейся и выросшей в Ньоххире, наполненной песнями, танцами и смехом, в деревне, утопающей в горах, такая мрачная обстановка была невообразимой.

— Я здесь, — Коул сжал руку Миюри через оленью кожу перчатки, и она посмотрела красивыми глазами между капюшоном и шарфом.

— Ты иногда похож на себя, брат, — сказала она и стукнула его плечиком. — И? Где мы остановимся сегодня вечером?

— Нам ещё надо найти, где остановиться, но я не думаю, что мы заблудимся.

— Я хочу скорей к огню!

Закат на берегу северного моря, как и следовало ожидать, был холодным и казался просто ужасным. Две фигурки брели по пустому, одинокому порту.

Однако найти среди немногочисленных зданий торговый дом компании Дива не составило труда. Это был величественный дом, словно перенесённый сюда прямо из Атифа, и он будто старался переждать местную зиму, сопротивляясь пронизывающему ветру, жестоко трепавшему покорно смирившиеся с его мощью флаги.

Коул постучался в тяжёлую дверь, способную защитить здание от штормовых ветров. Немного погодя появился заросший, пузатый торговец.

— О? Как необычно. Странствующий падре?

— Мы направляемся по некоторым причинам на северные острова. Вот рекомендательное письмо от господина Стефана из торгового дома в Атифе.

Конечно, это было то самое, что сама Хайленд написала от его имени.

— О? — торговец прищурился и, взяв письмо, отодвинул своё объёмное тело в сторону. — Ладно, на дворе холодно. Почему бы вам не войти?

— Спасибо.

Они перешагнули порог и оказались в бессмысленно большом зале, в котором пол представлял собой ту же самую землю, что и снаружи. Здесь были и непременные небольшие столики со стульями, совершенно не подходившие объёму зала. Где-то далеко на противоположной стене висели карта этих мест и флаг с эмблемой компании. Ощущение неспешности в этом месте немного смягчало навязчивость пронизывающих сквозняков, пробиравшихся извне.

— Пожалуйста, пристраивайтесь у печи. Я принесу вам немного попить.

Торговец указал на нечто, размещавшееся прямо в центре зала, что можно было только назвать печью. Она была железной и поражала воображение своей основательностью, дымоход у неё выходил прямо в потолок. В щели деревянной заслонки Коул уловил неверные отблески пламени.

— Дрова им приносит море...

Сиденьем у очага служил кусок ствола дерева вроде тех, что они видели на берегу. Возможно, Миюри вообразила себе, как кто-то, сгорбившись и трясясь от холода, собирает дрова под свинцовым небом у берега, в который бьют ледяные волны. Такая работа представлялась тяжёлым трудом, почти наказанием.

— Ну, вот и огонь, наконец. Давай пройдём и разложим у огня вещи.

В торговом доме было совершенно тихо, словно в нём не было ни души. Они разложили вещи у огня, но плащей снимать не стали. Даже под крышей и среди стен, защищавших от ветра, чувствовался холод, пробиравшийся снаружи.

Коул подошёл к ближайшему столику, собираясь взять стулья, но, прикоснувшись, неожиданно обнаружил, что их поверхность липкая от соли и влаги. Он не был уверен, был ли зал завершён при строительстве, но из-за его размера тени в нём становились непроглядно тёмными ещё до захода солнца. Это действовало угнетающе, что не могло не сказываться с особой силой на девушке из оживлённой деревни горячих источников.

Подумав это, он повернулся к Миюри, державшей в руках обломки дерева, подобных которым она никогда не видела в Ньоххире, и рассматривавшей их.

— Миюри? — позвал он и увидел обратившиеся к нему сияющие глаза.

— Эта как постоялый двор на краю света. Просто дух захватывает!

Хотя Миюри на корабле было плохо, хотя её лицо и сейчас ещё оставалось бледным, её дух быстро восстанавливался. Её молодость и способность находить радость от всего, встреченного ею на пути, согрели Коула лучше огня в печи.

— Я не думал, что у нас сегодня будут гости, прошу прощения за этот вид, — сказал торговец, встретивший их у входа.

Пока гости осматривались, он принёс дымящиеся жестяные чашки и передал им. В чашках оказалась смесь козьего молока и мёда. Вероятно, основной продукт этих мест. Коул посмотрел на Миюри, подумав, что козье молоко после приступа морской болезни не слишком подойдёт, но та понюхала пар, поднимавшийся от горячего напитка, и нетерпеливо всё выпила.

— Довольно большое здание, но обычно здесь бывает оживлённее?

— Да. Сезон зимнего рыбного промысла уже закончен. Этот зал был заставлен бочками селёдки на продажу для торговцев и посредников, спавших в каждой щели и не оставлявших места для чего-либо ещё. Каждый день с утра до ночи подходили торговые суда. Просто разгул страстей.

Несмотря рассказ торговца в зале почти не пахло рыбой. Его история была сродни воспоминанию о некогда шумном замке, давно разрушенного войной.

— Всё снова будет заполнено приезжими работниками, когда придёт время, только на этот раз это будут те, кто следит за весенними штормами.

Коул отпил козьего молока. От его сладости зубы могли расплавиться, но, кажется, именно это ему и было нужно в таком холодном и тёмном месте.

— За штормами?

— Мы говорим "шторма", но на самом деле мы подразумеваем то, что они намывают. Иногда нам достаются морские существа с рогом или даже огромные осётры, выброшенные на берег. Всё, что угодно.

Услышав про "морские существа с рогом", Миюри закрыла глаза. Это звучало как миф, она вполне могла подумать, что это всё выдумка. Но Коул видел раньше такое существо на самом деле. Говорят, рог морского животного может даровать бессмертие и продаётся наряду со змеиным маслом [мифическое средство, ныне синоним мошенничества, "продавец змеиного масла" означает "шарлатан", прим. перев.]. В море действительно больше загадок, чем можно сыскать на земле.

— Ещё гагат — чёрный янтарь. Россыпями его выбрасывает на берег после шторма.

Когда разговор коснулся лёгких для понимания драгоценных камней, глаза Миюри разгорелись.

— На берегу можно собрать мелкие кусочки, но самые крупные остаются глубоко в море. Вот почему охотники за гагатом делают большие сита в городе и отправляются сюда на кораблях. Жадный люд приносит такие большие сита, что одному не поднять. Затем они отправляются к разным островам и ждут большого шторма. Когда приходит время, они выходят среди бушующего ветра и волн, бродят по пояс в обжигающе холодной воде и обшаривают дно под водой. Чтобы не утонуть, потеряв сознание от переохлаждения, они привязывают между собой верёвки. Но и тогда это бесконечно долгая, опасная работа.

Такое занятие страшно себе представить, Коул продрог от одной мысли о ней. Но Миюри настолько восхитила эта история, что не заметила, что у неё самой течёт с носа.

— Это длится, пока не зацветут цветы на голых холмах позади домов. Все эти люди приходят сюда, надеясь быстро разбогатеть. Просто потрясает, насколько всё оживляется. Иной раз кое-кому выпадает богатство с первой же попытки. А летом этот остров заполняют охотники за торфом и углём или копатели железной руды. Правда, это дело в последнее время сильно упало... Но всё же, скажу я вам, вы пришли в очень редкое время затишья, — и торговец весело улыбнулся.

— Значит, груз на корабле, на котором мы приплыли, приготовлен на потом?

— Да, думаю, так. Или он может предназначаться для островов дальше к северу. Корабль Дивы должен был появиться не раньше, чем через несколько дней, поэтому мы с приятелем сейчас отдыхали, — снова улыбнувшись, торговец указал большим пальцем на комнату, соединенную с залом, там сидела собака, всматриваясь в них с умным видом. — Обычно он дружелюбнее, но, может быть, сейчас его беспокоит посланная Богом погода.

Коул, конечно, предположил про себя, что причина тому — волчья кровь в жилах Миюри.

— Но, однако, я полагаю, есть причина, по которой вы отправились так далеко, также как и тому, что вас отправили на корабле другой компании? — сказал торговец ровным тоном, добавляя в печь обломок дерева, белый и гладкий, как олений рог.

Миюри пила козье молоко, и её глаза были устремлены на Коула. Дерзкий взгляд девушки, казалось, говорил: "Ты будешь делать это?"

— И вы оба довольно молоды, — не отрываясь от заботы об огне, он посмотрел на них через плечо взглядом настоящего торговца.