Александр. Продолжение похода 6

— Хорошо, пусть покажет свой особый знак — согласился монарх — я жду.

— Черной неблагодарностью платишь ты Александр царь македонский за ту помощь, которую тебе оказал великий оракул Зевса. Вместо того чтобы с радостью внять голосу божественного откровения, ты выказываешь сомнение открытом тебе предсказании моими устами. Больно мне видеть как, узнав волю великого бога, ты внимаешь словам нильской змеи свившей на твоей груди ядовитый клубок.

— Как ты смеешь упрекать меня в моем дворце жрец! Берегись, я никому не позволю говорить в лицо подобные дерзости! — гневно выкрикнул монарх, но его слова ничуть не поколебали жреца.

— Твои слова могут напугать кого угодно, только не служителей великого Зевса, которые находятся под его незримой эгидой. Бойся прогневать великого бога, ибо все мы находимся в его власти.

Лицо Александра моментально потемнело от гнева и его глаза, яростно буравили фигуру в белой одежде.

— Не пугай меня гневом моего отца, великого Зевса жрец. Думаю, что для своего великого сына он всегда сделает послабление. Покажи мне свой особый знак жрец или я буду считать тебя самозванцем!

— Я полностью выполнил миссию, возложенную на меня верховным жрецом Зевса Додонского Исократом. Предсказание оракула доведено до твоего слуха и теперь я, возвращаясь обратно с чистой совестью! Прощай Александр! Да прибудут с тобой боги.

Сказав это, жрец повернулся и гордой походкой направился к выходу, сжимая в руке свой жезл.

— Стой! — выкрикнул Александр, но додонец даже не обернулся. Ввязавшись в дворцовую интригу польстившись на птолемеево золото, он был вынужден идти до конца, играя роль жреца высокого ранга, хотя был простым жрецом письмоносцем.

— Стой жрец! Или тебя остановят железом! Остановить! — приказал Александр, но жрец продолжал идти прямо на стражу, перегородившую ему дорогу копьями.

— С дороги! — повелительно выкрикнул жрец и, уловив замешательство солдата, ударил его по плечу своим жезлом. Возможно, что будь на его пути македонец, грек или иониец додонец бы и выиграл, но перед ним стоял сириец из войска Эвмена, который не испытывал особой симпатии к греческим жрецам. В ответ на удар, он коротко ткнул жреца в бок выставленным вперед копьем и додонец стал стремительно оседать.

Когда Александр подбежал к упавшему посланцу, у того уже на губах пузырились кровяные пузыри, а взгляд, быстро угасал. При виде царя, додонец что-то хотел сказать, но вместо слов изверг из себя только глухой всхлип и тугую струйку алой крови. Он дернулся, серые глаза пыхнули злобой и остекленели.

Закусив до крови губу, сириец стоял рядом с ним, судорожно сжимая окровавленное копьё, смиренно ожидал своей участи. Царь, однако, не спешил выносить свой вердикт. Все его внимание было приковано к телу лежащему на полу.

— Снимите с него одежду, я желаю удостовериться в его принадлежности к додонскому святилищу — приказал он стражникам и желание Александра, было немедленно исполнено. С умершего додонца было сорвано все одеяние, но никакой татуировки или какого иного знака на нем не было.

— Ищите, ищите! — подгонял солдат монарх. Он буквально по нитке протрясли всю одежду убитого жреца, но так ничего и не нашли.

— Нефтех! Какие должны быть у него знаки?

— Золотая цепочка с листом дуба, либо талисман в виде желудя.

— Нет ничего государь — доложил сириец ретивее всех исполнявших царский приказ.

— Пусть посмотрят на шеи у затылка или под мышками и на пятках — посоветовал египтянин, но и эти рекомендации ничего не дали.

— Значит самозванец! — громко изрек царь и обратился к сирийцу, — благодарю за верную службу. Отметь его, за верное исполнение долга, а эту падаль вывесить у ворот и пусть все любуются на лжепророка — приказал он начальнику дворцовой стражи.

— Интересно, кто стоит за ним? Кому это так помешали мои планы, и лично ты Нефтех?— спросил Александр, когда стражники унесли тело, а рабы спешно замыли пол.

— Тот, кому они больше всего доставляют хлопот государь. Скорее всего, ольвийцы.

— Ольвийцы? Ну а причем здесь ты? — удивился монарх.

— Потому-что он не македонец царь, — встрял в разговор Птоломей, — весь расчет греков, несомненно, строился именно на этом. Казни ты Нефтеха или отстрани его от себя сейчас, всё это негативно скажется на войске, в котором большое количество персов, сирийцев и прочих азиатов. Начались бы брожения, а с таким войском любой поход обречен на неудачу. Нефтех прав, здесь явно виден след понтийцев.

— Да, скорее всего ты прав — согласился с ним Александр — прыткие ребята. Сначала Зопирион, теперь я. Нет, поход обязательно состоится господа понтийцы. Ждите меня скоро в гости.

Так неожиданно, закончилась попытка Птоломея устранить Нефтеха чужими руками. Противная дрожь в пальцах, ещё долго напоминала хилиарху о страхе, который нещадно терзал его в царском дворце во время приема додонца. Птоломею очень повезло, что тот до конца играл свою роль и умер, не назвав его имени, а ведь все могло быть совсем иначе.

" Нет, этому бритоголовому египтянину явно благоволят тайные силы и от него пока стоит держаться подальше" — подумал Птоломей, хмуро сжав в кулак свои пальцы. Его время ещё не наступило.

Глава III. На просторах Истра и Нила.

Великий и могучий Истр, вновь поразил Александра своей ширью и необъятностью водяной глади, как и много лет назад, когда, наводя порядок на северной границе македонского царства, он вышел к берегам этой дивной реки. За время его отсутствия здесь мало, что изменилось. Истр по-прежнему медленно и величаво катил свои огромные чистые воды к Понту Эвксинскому, как это было во времена македонского царя Филиппа, перса Дария, аргонавтов Ясона или при великом Геракле. Глядя на это движение воды, Александр как нельзя лучше осознавал всю суетность человеческого бытия по сравнению с вечностью природы.

Первое, что сделал царь, едва македонское войско вышло к берегам Истра, было торжественное взятие воды из волн этой могучей северной реки. Данный ритуал, Александр полностью позаимствовал у персов, у которых он символизировал полное покорение той территории, на которую ступила нога персидского воина. Столкнувшись во время разбора царских сокровищ со странными сосудами, Александр сразу оценил всю важность данного ритуала и потом, неукоснительно придерживался его во всех своих дальнейших походах.

Македонское войско подступило к водам Истра уже в третий раз. Первым был царь Филипп, совершавший свой скифский поход, вторым был сам Александр, усмирявший приграничные племена, в самом начале своего правления. Преследуя грозных трибалов, он вышел к берегам Истра, где встретил скифов, ранее разбитых его отцом.

Имея за спиной вечно мятежную свободолюбивую Грецию и не желая втягиваться в новый военный конфликт, молодой полководец с радостью заключил мир с обитателями Истра, определив могучие воды реки границей между собой.

В ту пору, у Александра и в мыслях не было о возможности продолжения похода против северных варваров. Его главными приоритетами было умиротворение соседей Македонии и предстоящая общегреческая война с персами. Теперь же всё было совершенно по-иному. Покорив почти всю Ойкумену, Александр рассматривал присоединения к своей огромной державе всего Понта Эвксинского, как вполне логический шаг большой политики.

Поэтому, не дожидаясь, когда войско разобьёт лагерь, монарх отдал приказ слугам готовиться к торжественной церемонии по взятию воды Истра. За долгие годы походов, данный процесс был отработан до мелочей, но при этом царь мог и отойти от некоторых элементов церемониала, неизменно сохраняя при этом жертвоприношение водной стихии. Как правило, этой жертвой были золотой кубок и дорогое вино, вылитое из него на речную гладь, однако в этот раз Александр пожелал внести элемент новизны.

Выступая в поход против скифов, македонский владыка решил удачно подчеркнуть свою преемственность с боевой славой своего отца и персидского царя Дария, также, как и царь Филипп воевавший с кочевниками. На пути к дельте Истра, Александр усмирил непокорного фракийского царя Севфа, взяв в кольцо осады его столицу. Обнесенная валом и окруженная каменными стенами, она была хорошей крепостью, но только не для огненных стрел и снарядов македонского войска. Привезенным в обозе, походным метательным орудиям хватило несколько залпов, чтобы крытые соломой и досками крыши фракийской столицы дружно запылали.

Александр не торопился со штурмом, и горожане полностью оценили эту царскую милость. Уже на другой день, ворота города открылись, и знатные фракийцы торопливо преподнесли монарху голову мятежного Севфа, на золотом подносе. Для полного закрепления мира между двумя сторонами, жители города обильно опорожнили казну покойного правителя, сложив перед копытами царского коня, многочисленные золотые украшения, праздничные чаши и блюда и кроме всего прочего боевое оружие. Последние из фракийских даров, больше всего обрадовали сердце и взор великого монарха. Особенно ему понравился персидский меч акинак в золотых ножнах. Именно он, как нельзя лучше годился для царских замыслов в отношении взятия вод грозного и могучего Истра.

Выбирая в качестве жертвы реке акинак, Александр наглядно демонстрировал, что считает скифов очень опасным противником, и одновременно подчеркивал о своей готовности сражаться с ними до полной победы. Её, из всех известных миру героев и полководцев, еще никто не одерживал, за исключением легендарного Геракла, чьим потомком числил себя Александр.

Льстивые придворные ученые и литераторы, быстро уловив царский интерес, немедленно нашли, что свои подвиги над скифами, великий Геракл одержал в большей мере на любовном фронте, чем на ратном поприще. Подобная историческая справка очень понравилась государю, и он незамедлительно объявил, что намерен повторить подвиг своего предка. Прекрасно усвоив эзопов язык царских слов, всему окружению стало ясно, что он хочет не столько повторить деяния Геракла, сколько превзойти их.

К водам великой северной реки, Александр подъехал в сопровождении двух шеренг фалангитов, вместе с которыми чинно шествовали слуги, неся богато украшенный походный ларец с золотым сосудом для воды. Сам ларец согласно персидским записям был времен великого царя Дария, и Александр очень гордился этим фактом.

Не сходя с коня, под звуки труб и горнов, царя сначала взял из рук одного слуги свою жертву акинак, и только потом, от другого сам сосуд. Держа их на поднятых руках и искусно управляя конем сжатыми коленями, Александр неторопливо въехал в реку, в том месте, где дно полого уходило вниз. Это место было заранее выбрано Нефтехом, которого царь отправил вперед вместе с разведчиками, доверив египтянину столь деликатную миссию.

Как только прохладная вода омыла сапоги и стремена полководца, он остановился и со всего размаха бросил акинак далеко впереди себя. Меч ярко блеснул в лучах солнца и скрылся в мирно текущем Истре. Подождав некоторое время и убедившись, что его жертва принята речным богом, Александр снял пробку и стал осторожно наполнять хрустальный флакон очередной, трофейной водой.

Едва только, царь выпрямился и поднял вверх полный сосуд, как на берегу раздались громкие крики, славящие деяния своего полководца. Больше всего кричали персидские кавалеристы, для которых этот поход, был сведением давних счетов со степным народом. Сменив Дария на Александра, персы на деле доказали свою преданность новому владыке, подавив под командованием Эвмена, два особо опасных для монарха мятежа, способных разрушить всю созданную им державу. По прибытию в Вавилон, Александр в качестве своей милости, приказал всем участникам сражений при Метилене и Ипсе украсить свои копья или щиты золочеными треугольниками, тем самым, выделив их в особую воинскую касту, на зависть всем другим. Многие из участников этого похода имели по два значка и очень желали получить третий, которым царь обещал наградить всех участников этого похода.

Не желая нарушать свой прежний договор с заистринскими племенами, Александр вел своё войско строго к дельте великой реки, собираясь форсировать её исключительно в скифских владениях, чьи земли считал своими. Разбитые царем Филиппом в жестоком сражении и потеряв вместе со своим 90 летним вождём Атея почти все свои стада лошадей, уцелевшие скифы, в панике отошли за Истр, поклявшись напоследок мечом своего бога Папая, обязательно отомстить македонцам.

Своё слово они сдержали по прошествию ряда лет, разгромив войско Зопириона, мертвое тело которого положили у подножья холма, на вершине которого был, воткнут священный атрибут скифской религии, меч бога. Там же, были принесены в кровавую жертву, те немногочисленные пленники, которым скифы временно продлили жизнь, не убив их на поле брани. Конечно, во многом победа была одержана благодаря тайной помощи Ольвии, на покорение которой и вел своих солдат Зопирион. Пронырливые греческие торговцы, не желая идти под руку македонского царя, тайно переслали скифам деньги для покупки ими большого числа коней, с помощью которых, наследник Атея, вождь Садал и одержал свою победу. Теперь ответное действие было за македонским царем и его время настало.

Первым к скифским берегам подошли триеры под командованием Эвмена. Царский стратег успел опередить своего монарха на два дня и первым ступил на вражескую территорию под прикрытием огненных баллист триер.

Скифы беспрепятственно позволили гоплитам сойти на берег, обозначив своё присутствие конными наблюдателями, умело, пряча свои главные силы за дальними холмами, которые ночью, под покровом тьмы решились атаковать незваных гостей. Около двух сотен всадников, напали на македонский лагерь, решив использовать фактор внезапности. Словно ночные приведения, возникли они из темноты в сотне шагом от передовых постов Эвмена и с громким криком и завываниями устремились на неприятеля.

Казалось, что степняки должны были если не одержать легкую победу в короткой стычке, то основательно потрепать своего сонного противника, но получилось всё наоборот. Едва только скифы обнаружили своё присутствие, как громко затрубили трубы и застучали тревожные барабаны. Вражеский лагерь моментально пришел в движение и когда первые степные всадники, миновав часовые посты, ворвались в лагерь, то встретили там организованное сопротивление.

Как только стало ясно, что их ждали, скифские воины моментально сменили свою тактику. Не желая гибнуть на дружно выставленных вперед копьях гоплитов Эвмена, они быстро отошли назад и принялись обстреливать плотные ряды противника из своих луков, безнаказанно нанося урон врагу.

Так прошло некоторое время, и скифы уже праздновали свою маленькую первую победу, как противник преподнес им неожиданный сюрприз. Чуткое ухо степных всадников моментально уловило протяжный свист, раздавшийся из стана врага и через несколько секунд, под копытами их коней вспыхнуло яркое пламя, неизвестно каким образом возникшее. За считанные мгновения оно запалило старую, повядшую траву, что вызвало страх среди степных воинов и их лошадей. Увидев огонь и почуяв запах гари, кони выходили из повиновения своим хозяевам и норовили поскорее покинуть это опасное соседство.