| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И даже песиглавец, который тому только пять хвилин назад ушел отсюда с сыном этой женщины на руках. Тоже не виноват. О повадках этого племени знает и стар, и млад, так что барышня сознательно пошла на то, на что пошла. песиглавцы никогда не берут себе жен, и к женщине относятся как к домашней скотине. Но с другой стороны — они ведь никому своих жизненных принципов не навязывают, а что крадут девок и женщин... Слыхала я, как эти самые, украденные, в одной рубахе и босиком бегут за конем, на котором сидит потенциальный жених и голосят дурниной. Тут уж хочешь — не хочешь, а похищать приходится... Впрочем, здесь мне больше нечего делать. Женке главы — своего ума не вставишь.
— Ты уже можешь вставать, милая, — сказала я ей. Песиглавца сложно рожать, но восстанавливаешься всегда за считанные хвилины. Ты вот что, пойди завтра в богомольню, да зажги свечи светлой Макоши и Дидилии. Да Припекало, который защищает от супружеской неверности хорошо помолись, девка. Может, боги тебя и помилуют — дадут доброты сердцу, а голове — ума. Без ума да без доброты сложно жить на свете...
Выйдя за ворота дома главы и уже собираясь сесть в экипаж, привезший сюда, чью дверцу открыл передо мной усатый кучер, обнаружила, что меня ждет сюрприз.
Со словами: 'Любезный, мне с госпожой Йагиней по пути' в экипаж лихо запрыгнул княжеский чародей, оказывается, все это время дожидавшийся меня у калитки. Не успела я как следует возмутиться, как экипаж уже тронулся по улочкам Штольграда, и за плотно закрытыми занавесками замелькали полоски забрезжившего начала. (* Начало — синоним зорьки, зари. Разговорное выражение в славянских деревнях)
Хмуро и исподлобья, я уже более внимательно, чем в момент нашей первой встречи рассмотрела треклятого чародея, которого похоже, ничуть не смутил тяжелый, и хотелось бы, чтобы неприятный — что я, зря старалась — взгляд старухи.
Щеголеватый костюм, цилиндр, трость с серебряной головой оскалившейся обезьяны, с настоящими сапфирами вместо глаз, начищенные до блеска ботинки... Весь этот антураж не мог сбить меня, потомственную Йагиню, с толку. Взглянув на сидящего напротив молодого человека истинным зрением, опять увидела мощнейшую, внушительных размеров ауру оранжевого цвета, принадлежащую, без сомнения боевику. Прищурилась — или мне показалось, или он Посвященный? Нет, не вижу, защита стоит.
Интересно, зачем ему скрывать свою силу? Думает, испугаюсь? Не на ту напал! Скользнула взглядом по лицу — и оказалась на дне светло-голубых глаз, опушенных черными, как смоль, и длинными, точно стрелы, ресницами. Вот на что, скажите мне, мужику такое богатство?
Черная же прядь волос, выбившаяся из-под модной шляпы, спадает на лоб и я порадовалась, что нахожусь под личиной. Резкие, но все же привлекательные черты лица, несколько более длинный, чем принятый за канон красоты, нос, вытянутый овал, упрямый раздвоенный подбородок... Что и говорить, рядом с таким обычная деревенская девушка почувствовала бы себя в лучшем случае курицей рядом с павлином, в худшем — и вовсе маленьким незаметным серым воробьем. Собственно, деревенская девушка и почувствовала. Как хорошо все-таки, что лицо закрыто личиной!
— Сударыня...
— Стефанида, аль память отказала? — нарочито хмуро прогудела я.
— Да нет, не отказала, — усмехнулся этот наглец, обнажив ровные белые зубы, что только добавило ему привлекательности, — Просто подумал, раз уж мы наедине, может, представитесь настоящим именем?
И что прикажете делать? Впрочем, сама знаю что: как бы то ни было, нужно стоять на своем, делая вид, что не понимаешь, о чем тебе толкуют. Известное правило женщин любого возраста, любой расы, любого народа, рода и племени, если что.
— Не понимаю, милок, о чем ты говоришь, — нагло заявила я, уставившись на этого императорского наглеца. А что? Считал личину, и что дальше? Лицо-то мое надежно скрыто, а кто сказал, что баба Стефанида не может вот так просто, из придури бабской на работу личину одевать? Может у нее прыщ на носу вскочил или ячмень на глазу? Ну ладно, ладно, перегнула палку. Все-таки о Йагине речь. Но тем не менее!
Чароде поднял руки кверху в шутливом жесте — мол, сдаюсь:
— Как вам будет угодно — думаю, не ошибусь, если назову вас сударыней Хессенией?
Нет, ну что за наглец?! По пальцам непроизвольно пробежал как будто электрический разряд, и пришлось прилагать усилие, чтобы втянуть рвущийся наружу огний обратно. Хотя — у целительницы это не огний вовсе, а так, одно название: вон, у Демки и то, лучше, чем у меня выходит.
— Все, все, понял вас, — нахал сделал примиряющий жест, — Я собственно, не для того вас ждал. Чтобы сразу же повздорить из-за ерунды.
Вот как. Не для того, чтобы сразу, значит. Ну что ж. Сделала выжидательный вид — мол, и?
— Если вам внезапно понадобится моя помощь, — чародей протянул мне стопку писчей бучародейи, — Только дайте знать!
— А с чего это вдруг Дому Йагинь понадобится помощь княжеского чародею? И что же, вы, сударь, думаете, что у нас в лесу своей бучародейки нет? На листьях пишем? Или через дым от костра телепортируем?
— Ах, сударыня, ну конечно же, нет! Просто письма из этой бучародейи, я прочту гарантированно.
Вот оно что. Видимо, поклонницы замучили своими благоухающими самыми изысканными духами воздушными корабликами.
Почему-то в голове возникла следующая картина: вот этот городской щеголь сидит за столом и читает утреннюю газету — перед ним чашка крепкого кофею и, возможно, зажженная сигара. А об окно его бьются, точно рыба об лед, сотня, да что там сотня, тысяча разноцветных кораблей с ажурными, хитро вырезанными парусами!
А, вот еще картинка — краше первой — чародей выходит из ворот гостиницы по каким-то княжеским делам, хотя почему по каким-то? Знамо дело, на охоту за очередной клушей, которую можно отправить умирать к Темному князю — прямо в замок, мерзавец! А за ним шлейфом, благоухающим духами, нежно и настойчиво шелестит парусами да скрипит тонкими мачтами-палочками целая флотилия!
Куда там Федорке-то с ее красными сапогами и разноцветными атласными лентами в косах! Вон оказывается, как утонченные барышни оказывают знаки внимания. Но зачем мне он впихнул в руки целую стопку макулатуры, которую заранее намерен читать? Ох, чует мое сердце недоброе... Все ж таки прознал, или догадывается о том, что старшая внучка Йагини Стефаниды ворожить начала! И пижонский наряд этот меня не обманет! Волком вцепится в малейшую возможность 'сосватать' за Темного князя очередную некстати одаренную дуру...
— Так что ж вы, милейший, — намеренно подпустила в свой голос нагловато-официозный тон, — Думаете, что в своем лесу потомственным Йагиням что-то угрожать может?
— Судя по вашей манере лепить огнии, сударыня... кхм, Стефанида, — улыбнулся этот мерзавец во все свои тридцать три, как у виерны, зуба, — Я вообще удивлен, как вам княжеская помощь до сих пор не понадобилась!
Вот нахал! Да, слаба я в боевой волшбе, и что? Да и на что мне она? Я заговором живой колючей проволоки так скручу, что мало не покажется. Однако надо защищать честь бабули, а то достанется мне потом — от нее же!
— Так я, милейший, вижу, что противник-то больно уж слабоват. Вот и зачем мне в такой неприятной ситуации полноценный боевой огний?
— Что вы, сударыня, какой я вам противник? — почти искренне воскликнул этот негодяй, — Приношу свои извинения, если мое присутствие вам настолько уж неприятно. А от помощи, все-таки не отказывайтесь — добровольно предлагаю, — самодовольно усмехнулся этот прощелыга, княжеский прихвостень! — И предполагаю в ближайшее время нанести вам дружественный визит. Надеюсь, в следующую нашу с вами встречу, ваш наверняка светлый лик не будет скрывать личина!
Я не успела ничего ответить, точнее не успела даже придумать, чтобы такого достойного ответить этому столичному хаму, как этот самый хам на ходу открыл дверцу и выскочил из экипажа. Рядом со мной на сиденье осталась лежать только пачка писчей бучародейки с инициалами Л. де Эл. Д. и каким-то непонятным вензелем — похоже, мой новый знакомец из благородных.
Что ж, неудивительно: черные волосы, белая кожа, голубые глаза — порода просто написана на этом холеном высокомерном лице! Первым моим порывом было схватить эту пачку и отправить ее вслед за хозяином, но потом подумала, что может бабули что-то смогут сказать о ее владельце. И ничего, что она зачарованная, и не такие чародейские щиты пробивали, как говорится!
Родные стены встретили меня недовольным ворчанием бабы Стефы из ее горницы:
— Всыпать бы тебе за такие выкрутасы на орехи, Сенька! Ну да что уж. Раньше надо было воспитывать! — вот наверняка знаю, что получила бы 'на орехи', если бы не помогла роженице — ведь без моей помощи женщина вряд ли дождалась бы песиглавца, а все равно, надо побурчать. Просто для того, чтобы побурчать. Из любви к искусству, так сказать.
— Спокойной ночи, ба, — шепчу я в сторону бабулиной горницы, и из горницы бабы Раи доносится:
— Какое ж спокойной ночи, на дворе начало! С малым-то все в порядке?
— Да что ему сделается, — закрываю дверь, прямо с порога падая на долгожданную кровать и моментально погружаюсь в сон.
* * *
Сказ иной, четвертый
А ЧАРОДЕИ НАРОД ПОЛЕЗНЫЙ! ДАЖЕ КНЯЖЕСКИЕ, ПУСТЬ ИХ...
— Сеееееень....
— Ну Сеееееень....
— Сееееееень....
— Просыпайся...
Голоса братца с сестрицей выдергивают из благословленного забытья. Не открывая глаз, переворачиваюсь на другой бок и накрываю открытое ухо подушкой.
Даже не подумаю вставать! Имею полное право! У меня всю ночь были тяжелые роды! То есть не у меня, конечно, но это не отменяет моего законного права на полноценный отдых. И не собираюсь я никак реагировать на двойняшек. Если не реагировать — может, и не сидят вовсе на моей кровати маленькие озорники, а это мне приснилось. Или, может, посидели — да ушли.
Четыре цепкие детские ручонки, вцепившиеся в меня хваткой лучшего охотничьего пса, начали синхронно раскачивать мое еще совсем еще не проснувшееся тело, явственно давая понять: не надейся, Сеня, что дети самоликвидируются как по мановению волшебной палочки.
Что же делать? Что-то подсказывает мне — еще пять хвилинок драгоценного сна, всего пять... и точно, буду как огурец!
— Сеня, ну пожалуйста!
— Вставай!
— Ты уже полдня дрыхнешь!
Полдня? Интересно! Зная себя, я могу проспать, если легла после восхода — часа три-четыре максимум! Ну ладно, пять. А зная неугомонных детишек, могу побиться об заклад — сейчас от силы часов так девять — десять утра.
— Убирайтесь, дети! — сонно пробормотала я.
В ответ раздалось сдавленное хихиканье.
— Ну вот, — прозвучал нежный голосок Йожки, почему-то шепотом, ведь только что эта малолетняя заноза ничуть не стеснялась канючить в полный голос, — Она уже почти готова!
— Убирайтесь, говорю вам! — уже более бодро пробормотала я, — Бросайтесь в Данину, к мавкам! Или проваливайтесь к Ящеровой Матери, Поганой Старушке, в Пекельное Царство!* (* Ящер, Змей, Чернобог — бог подземного царства, Пекельного Царства у славян) Или валите к Переругу!* (*Переруг — бог ругани у славян) Потому что если я сейчас встану, мало вам не покажется! Обещаю, что Переруг будет просто институткой по сравнению со мной!
Я, так и не открывая глаз в надежде все-таки еще немного подремать, не глядя, спихнула малолетних прилипал с кровати, и накрылась одеялом с головой, свернувшись в комок, как наш рыжий кот Маркиз.
— Точно! — а вот это уже подал голос Демка, ей-богу, если они сейчас не уберутся, наплюю на свои светлые принципы и оттаскаю обоих за уши! Кстати, с позиции акупунктуры, очень даже полезная процедура! — Она уже готова!
— Да к чему готова-то, изверги рода Йагинего? — все-таки выглянула я из-под одеяла и злобно прищурилась, одновременно запуская пятерню в волосы и распутывая их. Так устала, что даже не удосужилась заплести косу на ночь, вот, пожалуйста, и кубло вам на голове, сударыня!
— Услышать нашу новость! — пропищали в ответ братец с сестрицей, преданно, по-щенячьи, заглядывая мне в глаза.
— Дети, — простонала я, — А ваша новость не потерпит хотя бы часок? — и опять сомкнула веки.
— Новость-то да, а вот умрун верлиоков* вряд ли... (*Умрун — в славянской мифологии — ходячий покойник; *Верлиока — Сказочное чудовище у славян, обитающее в глухом лесу, разрушитель и истребитель всего живого)
— ЧТО??!!! — меня прямо взрывной волной подбросило на кровати, снеся с нее. Однако я не заметила ни ушибленный локоть, ни бедро, на которые я так неловко приземлилась после такой вот новости.
— У нас в лесу верлиока? Или умрун? Стоп! Мне послышалось! Конечно, послышалось. Или Вы сказали, что верлиока еще и умрун? — за эту череду вопросов я успела опять взобраться на кровать, с которой слямзилась, и теперь уже пыталась с нее вскочить, и сесть уже по-человечески, но как на зло, запуталась в одеяле и, пытаясь освободиться бестолковыми, лихорадочными движениями, отчаянно чертыхалась. Дети восторженно и даже с некоторым умилением взирают на меня.
— Где бабули? — взревела я, совершая отчаянный рывок и треклятое одеяло, наконец-то меня отпустило.
— Баба Стефа на Дальних Выселках.
— Баба Рая в Нижних Погребцах.
Таак. Значит, бабули на работе. Меня по давешнему уговору оставили на хозяйстве, в том числе приглядывать за детьми. Не стали будить, пожалели. Но раз бабули где-то у недужных, значит об умруне они ни слухом, ни духом, значит, дети увидели его недавно. Стоп! Умрун на то и умрун, чтобы спокойно себе отдыхать в уютной сырой прохладной могилке днем, прикидываться ветошью и не отсвечивать до наступления ночи. Где мелкие его нашли?
— Значит, план таков, — быстро командую я, хватая за потные от волнения ладошки двойняшек и выставляя их за порог моей горницы, — Стоять здесь, ждать меня, никуда не уходить, — закрываю дверь и судорожно начинаю ряд санитарно-гигиенических процедур, располагаясь в лохани за ширмой. Надо спешить. Умрун верлиоков — это вам не шутки!
Одеваясь, прислушалась к шепоту, доносящемуся из-за двери, и стала невольной свидетельницей короткометражной пьесы, разыгравшейся у моего порога:
Итак, ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Никодем, он же Демка, он же Вредитель, он же Вот Выйду Сейчас и Оборву Кому-то Уши — Д
Йогана, она же Йожка, она же Малолетняя Паразитка, она же Причина Моего Сумасшествия, она же... — Й
Н: Думаешь, разозлилась?
Й: Ну, она же пока не знает, что это наша работа... (онемение зала)
Н: Может, и не скажем?
Й: Ага, не скажем! А то она совсем дура. И сама не увидит... По плетению заклинания...
Н: И то верно, — обоюдный вздох.
Занавес.
Не хочется в это верить, да что там, не хочется об этом даже думать, но похоже, в лесу сейчас находится умрун от верлиоки, и детишки как-то к этому причастны. На секунду я приложила пальцы к вискам, силясь вспомнить то, что написано об умрунах в учебнике по некромантии, и о верлиоках в учебнике классификации нечисти, и продолжила судорожно одеваться, перевернув наконец не дающуюся мне рубаху правильной стороной и не пытаясь более попасть головой в широкий рукав.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
