| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Значится, — начал коловертыш, но чародей его перебил:
— Что — все от 'князя'?! Целая рота?!
— Да прям, целая, — презрительно отозвался бесенок, — Осемь молодцев их было, — Убедившись, что никто его больше перебивать не собирается, коловертыш принялся повествовать, обращаясь то к лешему, то к бабулям. Меня с чародеем и домовыми по-прежнему игнорировал.
— Значится, прав ты, батюшка, — сказал он лешему, — Очень подозрительным мне показалось то, что песишлемые не со своими мелкими идут. Пристроился я рядышком, чтобы кажное ихнее слово слышать. Тут-то и разобрал, что это наемники Темного.
Очень уж, говорили они, 'князь' доволен будет, когда светлая целительница сама, как миленькая к нему причапает — за своими кровиночками-то.
Бесенок перевел дух и приложился к мисочке со сметаной, и никто его не остановил. Пусть говорит, как умеет.
— То-то мне еще больше подозрительным показалось, что это они — несут сами, на руках, светлую целительницу и говорят при том, что сама она причапать потом должна. Непонятно в общем-то.
Я со стоном уронила лицо в ладони, а чародей — тот и вовсе вскричал:
— Как?!! — и вскочил.
Но баба Рая, женщина ни капли не сентиментальная, когда дело до угрозы ее любимым внукам доходит, одним движением вернула оборотня на место. Сударь Лиодор видимо, сделал дальнейшие выводы про себя — чай, не дурачок, и замолчал. Правда, ненадолго:
— Что же, они, не видели, кого несут?
— Так ведь у песиглавцев с волшбой не очень-то, — миролюбиво пояснил ему бесенок, — Если ты, одаренный, не заметил в девчушке дара целительницы, то что о них-то говорить?
Непроницаемое выражение лица чародея куда-то улетучилось. Сейчас передо мной сидел не наследный герцог, не аристократ не знаю в каком поколении, голубая косточка, а обычный, очень-очень удивленный парень. И было в его удивлении что-то такое детское, беспомощное — мол, как я мог? Но утешать его сейчас некому.
— Я тогда и подумал, — продолжил бесенок, — Куда домовые-то смотрели? — на этих словах Хозяйчик с Хозяечкой вид приобрели очень уж понурый, прямо жалко их стало, — А потом увидел у одного из них, самого главного — они его все Старшиной Рустом называли, черный рубин в браслете, и все стало на свои места — сразу понятно стало, о каком это 'рыцаре' они толкуют, иначе откуда им мощнейший темный артефакт-то взять?
Что верно, то верно. Черный рубин на браслете говорит только о том, что наниматель дал им на время свой Браслет Чар. Браслет этот, сродни Зеркалу бабы Раи или Посоху бабы Стефы, не у хозяина только один раз сработать может. Вот они и подгадали — и взрослых никого нет, мало ли, на взрослого чародея может и не подействует, а на домашнюю нечисть как пить дать. К слову, и кота Маркиза что-то не видно.
— Что же делать, — леший посмотрел на старшую Йагиню, и, видя, что коловертыш собирается покинуть помещение, строго цыкнул, — Тебя пока никто не отпускал! — бесенок пожал плечами и опять принялся за угощение. Я к нему поближе еще вазочку с вареньем подвинула. Пусть, не жалко. На него никто пока не обращал внимания.
— Темный князь, или, как привычней называть его, Князь, враз у вашей внучки дар-то увидит, Йагинюшки, — продолжил леший, обращаясь к бабкам.
— Йогане не угрожает ничего пока, ведь не девица она еще, — подала голос Хозяечка.
— Ага, не угрожает, — не выдержала я, — Так может, избавиться от проблемы раньше-то умнее, чем ждать, пока она появится?
— Погоди, Сеня, — сказала баба Рая, — А ну как это действительно для того нужно, чтобы тебя из дому выманить? Ведь ты в силу входишь, лечишь уже?
— В силу новых открывшихся обстоятельств, — баба Стефа скосила глаза на чародея, — Если уж сама Ефстафья, прабабка наша просила Дарика (интересно, давно ли он Дарик?) за прапраправнучкой своей приглядеть, опасность может угрожать со стороны темных как Сене, так и Йожке.
— Но, так или иначе, нет у нас другого выхода — мне придется к Темному князю добровольно отправиться, — сказала я.
Сказала, и поняла, что обратного хода нет. Есть крохотный шанс, что хоть детишки смогут вернуться домой. А я...
А мной придется пожертвовать.
Видно, правду говорят — от судьбы не уйдешь. Видимо, не по указу его светлейшества пошла бы, так по принуждению вот этому Князя.
Бабуля Стефанида пристально посмотрела на меня и кивнула.
— Совсем выросла, — вздохнула баба Рая.
— Так что ж, Йагинюшки, неужто дом Йагинь в моем лесу пустой останется? — леший даже не пытался скрыть не беспокойного тона, ни расстройства.
— Не останется, — твердо заявила я, — Потому как бабули никуда не идут. Это моя судьба. Мне и идти.
На меня уставилось сразу семь пар глаз. Но две пары из них вовсе не казались удивленными.
— Перво-наперво для Йагини долг! — сказала, как отрезала, баба Стефа.
— Не бойся, Хозяин, — поддержала ее баба Рая, — И не в таких передрягах Йагини бывали. Я все надеялась, что позже это случится, ну да посмеялся Числобог* над моими планами. (*Числобог— бог времени, точности, счета) Чай, не впервой.
— Да и дорога, с оборотнем-то не так опасна, — добавила баба Стефа.
С каким еще оборотнем? О чем они? Они что решили, чтобы я, с этим нахалом? С этим наглецом? С какой-то радости?!
— Сударыня Хессения, — обратился ко мне этот самый нахал, — Меня рядом с вами слово держит, прародительнице вашей данное. Ну, и не только.
И так он сказал это 'не только', что меня почему-то опять в жар бросило, а бабули почему-то переглянулись и усмехнулись. Хотя поводов улыбаться, на мой взгляд, нет совершенно!
— И от лесного народа будет тебе, дочка, провожатый, — пообещал хозяин леса, — Вот он, перед тобой, — и леший кивнул в сторону коловертыша, уже закончившего со сметаной и вареньем и методично уничтожающего оладьи, один за другим. Как в такое маленькое существо столько влазит?
— Что?! — заверещал он резаной свиньей, — Я?! С этими-то двумя? Да ни за что!
— А за сервиз фаянсовый? — коварно спросила баба Рая.
— Да какой сервиз, Йагинюшка?! К темным в пасть! Да сами вон идите со своей внучкой! А мне така прогулочка и за сервиз не нать!
— Не можем мы, понимаешь, какое дело. Всяк на своем месте сидит. Как же мы несколько деревень без целительской помощи-то оставим? — терпеливо объяснила ему бабуля, — А пока кого-нибудь на замену пришлют, песиглавцев этих и след простынет!
— Кстати, если мы через Штольград пройдем, у нас есть шанс их обогнать и перехватить детей, — уверенно заявил чародей, и все склонились над картой, которую он материализовал поверх скатерти, — Вот, смотрите, граница светлой княжества, Кабаний Лог — сразу после него Земли Упырей и Оборотней начинаются. Они только здесь пройти и смогут, мимо графства Менферского. Им что Штольград, что иные города и деревни огибать придется, чтобы вопросов меньше о детях задавали.
Мда. Да и зная детишек, я как-то по-хорошему даже посочувствовала песиглавцам. Все-таки для них дети — это святое, пусть и не песиглавики. Обращаться с ними они умеют, и зла им не причинят. Хочется верить, по крайней мере.
Значит, пока дети не пересекли границу Темной Стороны и пока не попали к самому Князю, они в относительной безопасности... А что. Хоть этот брюнетистый и нахал, и вообще мерзкий тип, но вроде бы дело говорит. Успеем перехватить — и дело в шляпе. А бабулям и вправду уйти нельзя. И пока замену ждать — песиглавцы уже песиглавец знает где с мелкими будут.
Мои размышления прервал возмущенный вопль бесенка:
— Да не пойду я туда! Там упыри, там оборотни, там такая нечисть, что нашенской и не снилось. И ни в коем разе, и не уговаривайте.
— А тебя, милок, никто и не уговаривает, — нехорошо так прошелестел ветками, выросшими, точно рога, леший. И коловертыш замолчал, захлопал зелеными кошачьими глазками.
— С ними пойдешь! И пока дети с Сеней обратно не вернутся, домой можешь не возвращаться. И если обмануть решишься, бросишь их на полпути, считай, нет у тебя больше Дому-то.
Жестоко. Лишить лесную нечисть Дома, это больше, чем лишить человека жилья. Намного больше. Человек на другое место переедет — мир-то велик. А вот бесенку нигде покоя не будет. Но я понимаю хозяина леса, все мы понимаем, — коловертыши — лучшие разведчики. Никто кроме них не умеет быть настолько быстрыми и незаметными, угадывать дорогу и чуять опасность.
Я почти обрадовалась, что коловертыш пойдет-таки с нами. Но увидев его взгляд, полный ненависти, уставленный на меня, уже не считаю, что брать его с собой хорошая идея. Зачем мне попутчик, который идет со мной не по своей воле?
Я уже собралась поделиться своими мыслями с лешим и бабулями, когда бесенок вылетел из окна, прижимая к себе фаянсовую мисочку, ту, обещанную, из-под сметаны.
— Попрощаться он, — заявил леший, — Как выходить будете — нагонит, не сможет иначе.
— Значит, нам вот еще что обсудить надо, — сказала бабуля, доставая стопку писчей бумаги.
Следующие два часа прошли в напутствиях, написании сопроводительных писем для обитателей Темной Стороны — нет, я знала, что там у бабуль знакомые, но не ожидала, что такие знакомые, и наших с Лиодором сборах...
В принципе, путешествовать с одним чародеем для порядочной девицы — моветон, а вот в компании лесной нечисти — совсем другое дело.
Пока баба Стефа писала письма, и из некоторых сразу делала красавок и выпускала в окно, я спросила бабу Раю:
— Так что там, на Дальних Выселках? Разобрались с ляврами-то?
— А то, не разобрались, — ответила она, — Разобрались, конечно. Хоть и тяжко пришлось. Гнездо-то их, проход то есть, из которого они полезли, образовался из-за колебаний чар-фона, который двойняшки еще месяц назад повредили, а с вызовом верлиоки этого и вовсе в нескольких местах прохудившегося. Нам со Стеней сейчас и фон латать, и недужных принимать, ты же пока в командировке, — бабуля улыбнулась.
И такая эта ее улыбка нежная, теплая, что я не выдержала — всхлипнула, и прижалась к теплому бабулиному боку — и плевать, что все смотрят. Когда я еще их увижу? И увижу ли?
— Сударыня Раифа, — влез один несносный чародей, — Так может, я могу помочь с регулированием фона?
— Сиди, Дарик, — махнула на него бабуля, — Набирайся сил. Тебе еще внучку нашу старшую, любимую, охранять.
— Не волнуйтесь за Хессению, сударыня, — сказал чародей таким тоном, что я почти простила ему все несносные намеки и подначки этой ночью, — Со мной юная Йагиня в безопасности.
Ой ли? Еще неизвестно, кто для меня большую угрозу представляет — Князь или одна брюнетистая зараза? Темный понятно, по крайней мере — заберет жизнь, и ничего больше.
А этот голубоглазый чародей, похоже, вознамерился забрать мою честь. С сердцем — в виде абсолютно ненужного ему довеска.
* * *
Сказ иной, осьмой
В ДОБРЫЙ ПУТЬ
— Сударыня Хессения! Ну, сколько раз повторять вам, что вы в любом случае были бы со мной в абсолютной безопасности! Даже если бы я не солгал князю! Ну что мне сделать, чтобы вас убедить!
'Щучий сын!', — чуть не вырвалось у меня в ответ на эту его попытку прекратить мой, то есть свой, бойкот.
Не знаю, как правильно сказать, но с чародеем я не разговариваю практически с тех самых пор, как мы покинули родной дом. Только в виде очень большого исключения, иногда. Песиглавец тогда его дернул потащиться через Верхний Курень, а я, как послушная овцелошадь, смирно поперлась следом, не отдавая себе отчет, что пройти мы собираемся под необычайно изумленными, но пристальными взглядами сельчан.
Не знаю, чем я тогда думала, боюсь, что ничем. У меня ноги подкашивались от осознания, что добираться до Темной Стороны вместе с этим вот недоразумением — по совместительству грозой девичьей чести. И как бабули отпустили-то? Неужто не видели его смазливую, хитрую рожу?!
Словом, когда в Верхний Курень зашли, представляли собой весьма интересную для окружающих картину — боевой чародей-франт, с интересной аристократичной бледностью, суровой складкой у губ и весьма, скажу я вам, внушительным ростом — а следом за ним мелко семенит младшая Йагиня, с совершенно отсутствующим выражением лица. Только услыхав за спиной неприятный мне голос столь же неприятной мне Федорки, поняла, какую фатальную ошибку мы допустили:
— Вишь, мамо, бабка Стефанидка-то не зря меня тогда к чародею не пустила! Вона, свою внучку ему решила сосватать! Тогда еще!
Мне не было видно лица чародея, но судя по заигравшим мускулам на его спине — а в их наличие я как-то не сомневалась после нашего, так сказать, близкого, знакомства в лесу, — было видно, что он напрягся. Или развеселился, кто его, окаянного, разберет!
Если бы Федорка зубоскалила только в мою сторону, я, быть может, не так разозлилась. Но она посмела назвать бабулечку 'бабкой Стефанидкой'! В общем, решила: лучше сейчас я ее приструню, чем потом бабуля. Не успела толком оглянуться и посмотреть этой нахалке в бесстыжие голубые глаза — вот почему такая несправедливость, почему голубоглазые все такие красивые! — как оказалось, что чародей уже развернулся, и не просто развернулся, а стоял к Федорке почти вплотную. Теперь вытаращенные глаза были не только у меня и Шелены, но и у всей околицы.
— Сударыня желает заменить сударыню Йагиню в возложенной на нее княжесой миссии? — тихо, но так, чтобы вся деревня слышала, процедил он.
Федорка отступила на шаг и замотала головой из стороны в сторону — мол, не хочу. Может и ушли бы по-быстрому, если бы не подала голос тетя Шелена:
— Какая-такая миссия, сударь чародей? У Сени дар ихний, Йагинский, покамест не проявлялся?
Вот вредная баба! Ну, куда ты лезешь? Да и чародей хорош! Кто просил его?!
— А причем здесь дар, сударыня? — чародей галантно улыбнулся женщине, — Видите ли, в лабораториях столичных чародеев это никого не волнует.
— Что ты несешь? — сдавленно прошипела я сквозь зубы, дергая этого наглеца за рукав, и стараясь сохранить на лице улыбку.
— Сударыня, — шепнул мне чародей, — Никогда бы не подумал, что вы так быстро перейдете со мной на 'ты'. Очень этому рад. Очень.
— В лаборатории? — ахнула Шелена, — И как, Йагини отпустили?
— Что поделаешь, сударыня, — пожал плечами чародей, — Долг — прежде всего!
— Сударь, кончайте ломать комедию, прошипела я, — Вы мешаете мне плести заговор.
Я действительно накинула на себя личину бабули, и теперь старалась внушить Шелене, Федорке и всем присутствующим, что видели они рядом с чародеем не меня, а бабулю. Так оно надежнее. Жаль, конечно, я не могла вмешаться им всем в память, и жаль, что сия светлая мысль не посетила меня раньше, а виной этому некоторые голубоглазые брюнетистые заразы!
Вышеупомянутый брюнетистый тогда прекратил развлекаться и помог мне с заговором. Но все равно я на него была злая. Даже больше чем раньше.
И вот теперь, он как будто бы не понимал, из-за чего я злюсь. Похоже, решил, что это из-за того, что первоначально он пришел к нам с миссией моего ареста, поэтому продолжал:
— Страховать вас должна была целая рота песиглавцев, нужно было только играть свою роль!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
