| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну как о чем? Вы же без штанов меня оставили, еще и ощупали всего, — нахально заявил чародей, — Ежели угодно, можно и исподнее удалить, но только чтоб по-честному — я тогда вас тоже трогаю!
Очередная пощечина перевернула мерзавца на другой бок, а я взвизгнула от резкой боли в руке. Еще не хватало из-за этого наглеца руки повредить!
— Все-все, сударыня, сдаюсь! — негодяй поднял вверх руки, — Вы меня, между прочим, неправильно поняли! Я не о сейчас говорил, а делился планами на будущее, — перехватив мой взгляд, мерзавец поспешил продолжить, — Все, молчу, молчу.
А я все никак не могу прийти в себя от услышанного! Вот почему под его взглядом тогда так неловко было! В наших местах оборотни редко шалят, вот и пространство я прощупала тогда только на предмет людского присутствия.
Стоп! А если он оборотень — у них же регенерация бешенная! Достаточно прибегнуть к частичной трансформации и вернуть все на круги своя. Зачем ему сдалось мое лечение?
— Как же зачем, сударыня Хессения? А как еще мне было заполучить такую щедрую порцию ухаживаний от прекраснейшей из женщин?
Вот наглец Причем не этот его подкат обидел, а эпитет в мой адрес. Вот за что он со мной так?! 'Прекраснейшая из женщин' ощутимо пнула этого притворяющегося оборотня, от чего он коротко взвыл.
— Может, прекратите, сударыня? Потом самой же лечить придется!
— Обойдетесь, сударь, — в тон ему ответила я, — Сами вы куда лучше справитесь!
— Если бы так просто было справиться с тягостным одиночеством, сударыня... — нарочно подзуживая меня, мечтательно заявил чародей.
Что он себе возомнил? Если наследный герцог, да еще оборотень к тому же, что же, девушки все должны ему на шею вешаться? Увы, но я иллюзий ни по поводу своих внешних данных не питаю, ни по поводу своего положения в обществе по сравнению с его.
Дом Йагинь, конечно, почитаем, как и любой волшебный род, но от всех навязываемых правительством титулов Йагини всегда отказывались. Мороки меньше, ибо обязывает. Мы просто видим. Видим Жизнь, как она есть. Для нас — что вот этот вот герцог, что дуб. Хотя от дуба, в жар, понятно, не бросает.
— Может, хватит придуриваться, ваше высокопревосходительство?
— Что вы, сударыня, предыдущего обращения 'сударь' для меня вполне достаточно! Тем более из ваших уст, — чародей так пристально посмотрел на меня, что я опять густо покраснела. Вот зараза!
— Я о вашей ноге, сударь, — процедила сквозь зубы, — Готова поспорить, что она давно зажила.
— Так вы проверьте, сударыня, не буду вам мешать, — и голубоглазый чародей смежил веки.
— Сударь!
— Сударыня?
Нет, он еще и издевается! Не понимаю, почему не ухожу от него! Ведь понятно, что и с верлиокой он сам прекрасно справился бы, кстати, и справился, не смотря на мою 'помощь', и исцелил бы себя сам. Судя по его ауре, крови оборотня в нем на три четверти, и ее хватит за глаза.
Но я отчего-то не ухожу и сижу рядом с ним, правда на некотором, безопасном, отдалении. Видимо, уйти не позволяет совесть — если правда то, о чем он говорил... Не все, конечно. Но вдруг он и вправду отписался в Стольград по поводу отсутствия волшебного дара у здешних юных ведуний?
Это подарило бы нам еще пару лет спокойной жизни. Хотя что-то мне подсказывает, что эта самая спокойная жизнь моя необъяснимым образом надломилась, и теперь... нет, не летит ко всем песиглавцам, конечно, но трансформируется, превращается в нечто новое, ведомое пока только светлым богам!
— А откуда кровь оборотня, сударь? — не смогло сдержать себя любопытство, — Значит, сам герцог Дарнийский вам батюшка?
— Вам не откажешь в наблюдательности, сударыня, — похоже, брюнетистому чародею очень комфортно, настолько вольготно он развалился на траве, — Хотя по большей части кровь оборотня у меня от матушки.
И таким тоном завершил начатое, что меня просто передернуло внутри, будто обдало волной жалости. Сразу ясно, что какая-то нехорошая совсем история, о которой я осведомляться не собиралась. Не люблю в душу лезть. Я бы никогда не спросила, но тут чародей продолжил — совсем другим уже тоном, как будто чеканя каждое слово, дающееся с трудом:
— Я за Межу ее провожал.
Какой ужас! Значит, герцогиня Дарнийская... Жалко-то как! И неужели ничего нельзя было сделать?
— Случай был безнадежный, — как будто услышав мои мысли, кивнул мне чародей, и даже в этом своем отчаянье на человека стал похож, — Ваша матушка собиралась сопровождать, они дружили. Собственно, с ее слов я и о вас узнал, сударыня Хессения. Карточки я тогда вашей еще не видел, но ваш образ... То, как ваша матушка рассказывала... Захотелось убедиться — такая ли вы на самом деле, как я вас представлял. И реальность превзошла все ожидания!
Я банально в замешательстве. Все эти его неприличные комплименты совершенно неуместны, но он, таким образом, отвлекся от чересчур грустной темы. Что же делать? Возвращать его к рассказу нетактично, слушать о себе такие слова — стыдно. Однако чародей и сам вернулся к начатому:
— Я не позволил. В конце концов, я сын, я имею право. И я чародей. Посвященный. Собственно, за Межой с вашей родственницей и познакомился.
Так. Это он значит, про прапрапрабабку.
— Она матушку встречать вышла... Наверно, потому, что ваша матушка меня страховала. И обещала позаботиться о...
Понятно, о ком. Видно было даже в неярком свете чар-светлячков, что глаза чародея потемнели. От горя.
— В обмен на то, что я пообещал позаботиться о ее младшей внучке, наделенной целительским даром. Мол, девочке угрожает опасность.
Я в испуге закрыла рот ладонью. Сударь Лиодор, понятное дело, списал мой испуг на страх за собственную жизнь. Он продолжал:
— А когда в Стольград, в Академию вернулся... Ну, когда все закончилось... узнал, что по приказу его светлейшества набирают чародеев для очередной проверки на наличие — ну, вы сами знаете.
Я потрясенно кивнула.
— Пользуясь тем, что мне все равно нужно проходить практику, напросился сюда. После того, как отписался в Академию об отсутствии искомых объектов, песиглавцев распустил. Опять же, после случая в доме главы, сами понимаете. Зачем мне эти проблемы? Тем более дурная баба только и ждет случая, чтобы очередному в собачьем шлеме на шею кинуться. И ведь не от чувства большого! С досады. От злости. Оно мне надо? Пусть лучше не с моей руки.
О чем это он? О женке главы, что ли? Так он на нее даже и не взглянул. Хотя... Опытному чародею считать намерения... Он и после мог с ней встретиться, в городе. Однако медлить нельзя. Ни в коем случае. Если уж прапрапрабабка младшую целительницу таким изощренным способом подстраховать решила... А не обратиться напрямую к бабулям... Ох, во что детишки нас всех втянули?! Что-то мне подсказывало, умрун верлиока — только начало!
Я резко поднялась.
— Мне нужно идти, сударь.
Коротко и ясно. Задерживаться дольше я и вправду не могла. Будь он хоть самым чародейнетически притягательным и несчастным чародеем на свете!
Йожка!..
И бабуль дома нет!
Сердце зашлось барабанной дробью, отзываясь в ушах.
Чародей нагнал меня в пару прыжков. Может, он конечно, иной реакции на свою исповедь ждал, но мне сейчас не до его терзаний. Сестренка... Если что-то случится, никогда себе не прощу! Я сознательно произнесла про себя 'случится'. Вместо случилось.
* * *
Ночи в это время года, в самый конец страдника, короткие. Поэтому, когда мы подошли к дому, светало. Несмотря на утреннюю свежесть, мне трудно дышать, ноги как ватные...
Ощущения напоминают страшный сон — когда бежишь от чего-то, а ноги отказывают, подкашиваются.
Если бы не сударь Лиодор — я бы уже несколько раз как упала. И вряд ли бы так быстро дошла. Чародей не задавал вопросов, похоже, понял, что подскочила и понеслась домой я не просто так.
Родной дом встретил непривычной тишиной, от которой внутри все оборвалось. Почему-то явственно ощущается, что так тихо, не потому, что все его обитатели спят, а потому что дом пуст.
Совсем пуст.
— Дети! — крикнула, и крик оборвался, превратившись в какой-то нелепый всхлип. Никто не отозвался. Тишина. Страшная, жуткая. Не в силах справиться с дрожью в коленках, увидела, как свет начинает сгущаться, на глазах превращаясь в тьму.
Последнее, что было перед тем, как потерять сознание — это то, что сударь Лиодор не взбегает, нет, взлетает по ступеням.
А потом свет померк.
* * *
Сказ иной, седьмой
ГДЕ ОНИ?
В сознание меня привело похлопывание по щекам, и резкий запах дегтярной настойки. Бабуля знает, что нашатырь я на дух не переношу, а запах дегтя необъяснимо нравится, поэтому и водит перед носом куском хлопка, смоченном в настойке с резким запахом. Бабуля? За одно мгновение вспомнились последние события и я резко вскочила, обнаружив себя на кухонном диване.
— Тише, тише, Сеня, лежи, — попросила баба Рая.
Я повернула голову — баба Стефанида и чародей сидят за столом, в компании лешего, отчаянно зевавшего, закрывающего рот коричнево-зеленой, в сучьях и молодых листиках, ладонью, и пары домовых — Хозяйчика да Хозяечки, совсем поникших с виду.
— Ну?! — грозно обратилась бабуля хвала светлым богам, не ко мне, а к хозяину леса.
— Тише, тише, голубушка Стефанидушка, — ласково, как только что ко мне баба Рая, ответил ей леший, — Еще пару хвилин, чую, уже совсем скоро. Скорость нонче только запутать все может, потерпи, милая.
— Сеня! — даже не глядя на меня, баба Стефа знает, что я очнулась, — Иди поешь, разговор предстоит нелегкий.
Кто о чем, а бабули есть бабули. На столе дымится каша, источает упоительный аромат деревенский черный хлеб, ровными розовыми ломтями искушает некоторых оборотней холодное мясо, рядом скучает белый козий сыр. Довершают стол нарезанные овощи, ягоды, пышные оладьи со сметаной и обязательный кофей!
Несмотря на тягостность момента, сударь Лиодор не застеснялся, и принялся поглощать предложенное со скоростью света. Я посмотрела на стол и почувствовала дурноту. Баба Рая вздохнула:
— Хоть кофею с молоком выпей.
— А лучше со сливками, — поддержала ее сестра, — И оладьи, Сенюшка, ты же любишь со сметанкой, — и бабуля подвинула мне поближе сметану и любимое вишневое варенье.
Сенюшка? Бабули обычно обращаются ко мне просто Сеня, а когда момент особо торжественный, или когда сердятся, полным именем — Хессения. Светлые боги, за что нам это? Малышам — за что? Они же еще такие крошки...
Неожиданно для меня, но, как видно, ожидаемо для остальных, через открытое окно в комнату влетел коловертыш*, и распластался прямо посреди стола, утонув мордой в сметане. (*Коловертыш в славянской мифологии — существо, похожее сразу на зайца и кошку, с обезьяньими цепкими лапами и хвостом, лесной бесенок)
Поднял кошачью морду с заячьими ушами, облизнулся, поклонился сначала лешему, затем бабулям. Нам с чародеем, а тем паче, домовым, кивать не стал.
— Ты заканчивай давай лопать нахаляву, — строго обратился к бесенку леший, — Отвечай — видел?
— А отвечу — сметану отдадите? — облизнув усы, нагло пропищала нечисть.
Леший от стыда за отбившегося от рук подопечного позеленел, и, что есть маху, стукнул кулаком по столу, отчего все приборы подпрыгнули, а я вовремя успела блюдечко с вареньем подхватить.
Бабуля Стефанида же, напротив, сохраняя элсмирское спокойствие, кивнула коловертышу — мол, отдадим, говори.
— А мисочку? — совсем уж обнаглел коловертыш.
Леший от такого свинства и вовсе покрылся зеленью, превратившись в кустик, а баба Рая, зная о странном пристрастии этого вида нечисти к фаянсовой посуде, кивнула:
— И мисочку отдадим, и сметанки подольем. Говори, родимый.
Коловертыш довольно усмехнулся, а леший приобрел обычный вид. Но хмуро сведенные сучковатые брови говорят о том, что маленького поганца вскоре ожидает урок хороших манер.
— Песиглавцы их увезли, — заявил коловертыш, и, подхватив миску со сметаной, собрался выпрыгнуть в окно, как бабуля Стефанида хлопнула по столу, гораздо изящнее и ловчее, чем леший, и прикрыла рукой хвост нечисти.
— Ты наглей-то-наглей, да знай меру, — строго сказала она.
Коловертыш скривился, вздохнул и принялся рассказывать:
— А что еще сказать? Часа два назад возвращался, я значит, с прогулки из соседнего лесу, вижу — песиглавцы идут, детей на руках несут.
— Ты что же, поганец, не видел, что это дети Дома Йагинь?! — возопил хозяин леса.
— Откуда мне знать, какого Дома эти дети? — не пожелал признавать правоту лешего коловертыш, — Вона, всем известно, как песиглавцы своих детишек обожают, сами ростят. Может, энто их дети были?
— Совсем обалдел? Там же девчушка была! Ты видел когда-нибудь песиглавицу-женщину?
— А мало ли, чего в наших краях да с современной экологией не встретишь? Может, мутация какая, — отбрехивался коловертыш, но видно было, что врет. А с бабулями лучше не шутить — они добрые до поры до времени, пока дело не касается любимых внуков.
— Значит, так, родимый, — строго сказала баба Стефа, спокойно так, но от этого спокойствия даже у меня мурашки по спине побежали. Что уж говорить о лесном бесенке, на которого сейчас уставились два бездонных желтоватых глаза. Когда бабуля гневается — лучше быть от нее подальше — милль за пять сот, не меньше. Пристально глядя на коловертыша, баба Стефа наматывает на руку его то ли кошачий, то ли обезьяний, длинный хвост, и продолжает:
— Или ты сейчас рассказываешь нам всем правду — что именно видел и слышал, или оставшийся век доживаешь в качестве огородного пугала в каких-нибудь Нижних Погребцах или Черемухах. Слово Йагини.
После сказанного Слова нечисть затряслась крупной дрожью, а в глазах у коловертыша заплескался самый что ни на есть ужас.
— Так ведь непростые песиглавцы-то были, сударушка Йагинюшка, — проскулил бесенок.
— Говори, — резко, как камень бросила, приказала старшая Йагиня.
— Наемники это были Темного князя.
У меня отвисла челюсть, благо, никто этого видел, все смотрели на рассказчика. Бабули переглянулись между собой и уставились на чародея. Тот сидел с выражением недоумения на холеном, аристократичном лице.
— Со мной были княжеские песиглавцы. Его светлейшество укомплектовал для охраны, — ни к кому не обращаясь, сказал он.
— Ой, вы посмотрите на него, — нагло осклабился коловертыш, — Княжеские песиглавцы с ним были, держите меня семеро! — нечисть сделала вид, что сейчас упадет на пол, то есть на стол, от хохота, но перехватив взгляд бабы Раи, на бабу Стефу, он видимо, смотреть побоялся, тут же вытянулся по струнке и продолжил рапортовать, обращаясь почему-то к чародею:
— Песиглавцы — они же наемники, дурья твоя башка! Понятно, кто больше заплатил, тот и прав. Княжескими стали только после того, как Темный их послал. Или кого они, по-твоему, про меж собой называли 'князь'?
Бабули посмотрели на чародея и синхронно вздохнули. А он, видимо, все еще не мог поверить, что оказался пешкой в чьей-то игре.
— Рассказывай по порядку, — строго приказала баба Стефа нечисти, обернувшись к чародею, добавила, — Потом твоя очередь. Нам надо знать, что им известно.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
