Когда-то давно, когда он покрылся морщинами и поседел, ему пришлось отпустить. Аша, его прекрасная, победоносная жена, ушла, и Люку пришлось смириться с этим фактом — ведь это был ее выбор. Он мог совершить невероятное и переселить ее душу в молодое, сильное тело, но не стал: Люк знал, что Аша его не простит, если он только попытается хоть что-то предпринять. И знал, что не вынесет ее презрения.
Он не хотел испытывать... стыд от того, что разочаровал.
Свобода воли. Ведь если ты хочешь поступать по-своему, то должен и уважать выбор других. Хотя бы близких тебе людей.
Поэтому Люк отпустил, хотя все его существо орало, что он трус, недостойный звания Владыки, мямля и тряпка, и с чего он должен уважать чье-то решение? Тем более она слабее и должна подчиняться. Обязана. К счастью, к тому моменту Люк поумнел достаточно, чтобы заткнуть пасть настырному эго и поступить не так, как хочется, а так, как правильно, и сейчас получает за это награду: встречу с той, кого полюбит он и кто будет любить его.
Любовь. То бешеное чувство, которое меняет жизни Скайуокеров кардинальным образом, приходящее лишь один раз в жизни. Палпатин любил Власть — и не изменял ей до последнего момента своего существования. Энакин Скайуокер любил Падме и не пережил ее гибели. Дарт Вейдер смог полюбить Мон — и удивлялся этому факту даже после своей смерти. Люк видел только Ашу и другие женщины казались ему бледными подобиями его супруги, не стоящими внимания.
Локи смотрит в похожие на раухтопазы глаза стоящей перед ним девушки и понимает — любит. Сейчас и до конца этой долгой жизни. Дальше?
Он не загадывает — пути Силы неисповедимы.
* * *
Асгард.
— Да! — Один торжествующе вскинул вверх здоровенный кулак, стоящие по бокам оборотни поддержали рев отца дружным воем. Фригга закатила глаза: как дети, честное слово!
На опустевшую бутыль с противоядием асы смотрели как на личного врага, поверженного в муторной и долгой кровопролитной битве. Главная целительница фыркнула, подхватила бутыль и умчалась в лабораторию, продолжать попытки создать аналог. Пока что получилось множество полезных и не очень составов на самые разные случаи жизни, но именно универсальный антидот в руки никак не давался. Впрочем, асинья не отчаивалась, с оптимизмом смотря в будущее.
Фригга только вздохнула, с юмором глядя на разворачивающийся бедлам: Один, вылечившись от медленно, но уверенно загоняющего его в могилу яда, был готов рвать и метать. Врага, естественно. То же чувствовали и Видар с Вали, ощутившие на себе дыхание Вечности, и теперь все трое готовы были мчаться в бой с диким энтузиазмом. Хороший настрой, ничего не скажешь, но царица опасалась, что мужа на почве вернувшегося здоровья откровенно переклинит, и он вляпается в ловушку. Танос — не тот враг, с которым можно шутить, об этом говорили и мрачные слухи, и последствия от прогулок титана по галактике, и особенно сигналило отсутствие нормального не то что сопротивления — что, мало во вселенной мощных сущностей? — а даже попыток противодействия.
Такое смиренное ожидание своей участи было крайне показательным и откровенно пугающим.
Фригга волновалась, тем более что отпор давать будет не только Один, но и почти все ее сыновья. В Асгарде останется только Бальдр. Потерявший терпение и братскую снисходительность Тор выгнал на передовую даже Браги с Хёдом, и плевать номинальный глава Асгарда хотел на их желания и прочее. Он бы и Локи хотел прихватить, но кто ж ему даст?
Локи готовился защищать свой мир и использовал все, что сумел накопить за тысячу лет пребывания на этой планете. И начал он с самого главного: с учеников.
* * *
Флагман целеустремленно несся сквозь галактику, с каждым мгновением приближая Таноса к исполнению мечты, а сам титан сидел в массивном кресле, подходящем для существа его габаритов, рассеянно поглаживая золотую перчатку, на которой поблескивали гранями два камня бесконечности. Такие маленькие и обманчиво хрупкие, эти похожие на обыкновенные драгоценности камни являлись настоящими сокровищами, за которые велись войны. Мало что могло сравниться с их мощью, даже один камень в умелых руках был грозным оружием и инструментом, а уж два... Танос уже не помнил, когда желание заполучить их стало навязчивой идеей, зато он помнил, что где-то есть еще четыре.
Они звали его... И Танос не собирался противиться этому зову.
* * *
Солнце жарило немилосердно. Все живое, населяющее эти покрытые золотым песком пространства, давно попряталось по норам, спасаясь от льющегося с небес жара, и люди не были исключением. Естественно, ситха и пришедших с ним это правило не касалось, и Люк самодовольно ухмылялся, косясь на потрясенные лица учеников.
Песок тек с гладкой поверхности потоками, открывая черную отполированную гладь искусственного камня, похожего на обсидиан, и огромная пирамида поднималась, словно выныривая из воды, повинуясь мысленному приказу ситха. Когда-то этот корабль непривычной глазу формы Люк отобрал у прикидывающегося богом существа, шипящего, словно змея. Бой был коротким и нудным: пафосный идиот почему-то решил, что Люк похож на населяющих эти края дикарей и техника, замаскированная под магию, может составить конкуренцию умениям беловолосого варвара.
Ситх разочаровал его с огромным удовольствием, сначала придушив Силой, потом приведя в чувство молниями, потом снова придушив. Долго игрался, с ностальгией обозревая пейзаж, крайне похожий на милый сердцу Татуин, пока не доконал окончательно. Конечно, уже тогда следовало предположить, что жалкие попытки сопротивления и удушения пафосом как бы намекают, но Люк всегда был оптимистом.
Увы, в этот раз даже оптимизм не слишком помог. Корабль оказался на последнем издыхании: двигатель убитый, топливо почти на нуле, аппаратура еле шевелящаяся, да и вообще потрепанность заставила с ностальгией вспомнить 'Сокол' Хана Соло. Вот почти такой же, разве что площадь побольше и комфорт несравним.
Но Люк никогда не гнушался работать ручками, Силовую Ковку он любил и очень уважал, и то, что на ремонт этого летающего гроба пришлось потратить много лет, его не остановило. Зато и результат, и теперь этот результат ой как пригодился.
Стоящие рядом ученики дружно выдохнули, когда огромная пирамида мягко опустилась на поверхность. Песок под ногами дрогнул, но и всё. Гладкие грани пирамиды дрогнули, съезжая вниз, превращая ее в зиккурат, одновременно открывая вход.
— Прошу, — небрежно повел рукой Люк, и ученики потянулись за ним. Створки плавно встали на место, запечатывая вход, зажглись огни... Пирамида была огромной. Люк, шагая к пункту управления, вспоминал, сколько крови из него выпила модернизация этой рухляди. Годы. Именно столько времени понадобилось, чтобы с помощью Силовой ковки полностью переделать двигатели, с нуля создать топливо, укрепить стены и сделать этот летающий гроб пригодным к быстрому передвижению в пространстве и гиперпространстве. Особенно последнее... И это с учетом того, что силушкой Люк обижен не был.
Но в конце концов этот катафалк, передвигающийся по космосу величаво и неспешно, заимел пламенный мотор и прочее, и Люк его даже опробовал, оставшись недовольным, и принялся доводить все до ума. Странная форма летать не мешала: космос — это вам не атмосфера, достаточно вспомнить уродцев, которых зачастую выпускала в свободный полет человеческая и нечеловеческая техническая мысль в той, другой галактике, да и, разохотившись и увлекшись, Люк воссоздал пару истребителей и успокоился.
Разношерстная толпа учеников — настоящих и будущих — рассматривала роскошнейшую обстановку с отвисшими челюстями. Ивар, Рутгер и Сигурд одобрительно скользили взглядами по золотым символам и надписям, Брок мечтательно вздыхал, Джек невозмутимо вертел головой, словно в музее, Барнс крепко держал Роджерса за шкирку, не давая оторваться от толпы.
— Итак, господа, — Люк взмахом руки подвесил над столом иллюзию звездного неба, — нас ждет увлекательнейшая вещь, а именно — битва с титаном.
* * *
Хельхейм
Один с отвращением уставился на кружащуюся под ногами планету: как он мечтал никогда больше ее не видеть! Мертвый кусок, и все равно связан энергетическими и магическими нитями со всеми остальными мирами. Хельхейм, избавленный от хозяйки и окончательно превратившийся просто в здоровенный кусок породы, памятник самому себе, являлся крайней точкой в сложной системе Девяти миров, противоположной Асгарду, заодно и самой удобной для перехвата несущегося на всех парах агрессора.
Решение принять бой именно здесь было принято после тщательного обсуждения: следующими в списке стояли Нидавеллир и Муспельхейм. Теперь, после гибели гномов, — Один едва зубы не стер, когда узнал, что одним махом лишился стратегического ресурса, — поистине невосполнимого! Теперь, с гибелью Эйтри и Брока, а также остальных, в живых остался лишь один мастер такого уровня, способный создавать чудеса, — Локи.
И все.
И взять других неоткуда. Совершенно. Своими никто не поделится, а забрать чужих... Попробуй возьми, но если что — не жалуйся.
Что самое мерзкое, отправленные расследовать убийства специалисты в один голос твердили, что перед смертью гномы явно над чем-то работали: чем-то мощным, требующим огромного вложения сил, умений, материалов. Получив то, за чем пришли, заказчики избавились от свидетелей, а заодно и обезопасили себя: попробуй пойми, над чем работали гномы, можно ли это повторить или обезвредить.
И винить в данной ситуации Один мог только себя — с постепенным сокращением рабочих кузниц он уменьшил и количество заказов, а ведь знал, что не просто так гаснут огни в горнах: гномы вымирали. Но Один и не подумал как-то решить эту проблему, сделать хоть что-то. Переселить мастеров в более подходящие для работы места. Озаботиться подбором учеников для передачи знаний и умений.
Предоставить защиту.
И вот результат: второй мертвый мир.
Скрипнув зубами, Один мысленно отметил еще пару неотложных дел, которые придется делать сразу же после того, как разберется с Таносом, после чего бросил последний взгляд на виднеющийся в обзорном окне Хельхейм и направился в каюту: требовалось еще раз уточнить детали. Видар с Вали молчали, видимо, переваривая некстати всплывшие воспоминания о последнем посещении данной планеты. Корабли неторопливо занимали правильное положение, асы готовились к бою.
Тор напряженно хмурил брови, так и этак прикидывая планы перехвата: слишком давно он не отправлялся в поход на кораблях, пользуясь Радужным мостом. Биврест все-таки гораздо удобнее: провести по нему можно хоть целую армию, доставляет в любую точку Девяти миров быстро и с гарантией, путь открыть можно в любой момент. Очень удобно, гораздо удобнее, чем космический корабль, который не резиновый и во все стороны не тянется, а еще требует навыков, топлива и времени. Вот только корабли имеют одно преимущество, о котором шастающие в границах своей системы асы уже подзабыли, — они могут лететь куда угодно, далеко за границы Иггдрасиля.
Именно поэтому сейчас Хельхейм окружает космический флот Асгарда, именно поэтому Хеймдаль смотрит во все глаза и готовится, если что, спасать асов. У Одина одна мысль о том, что они могут проиграть, вызвала бурное возмущение, но Тор лишь молча выслушал и составил еще несколько планов, включая самые пессимистичные, готовясь отступать, изматывая врага, но не пускать его в глубины пространства Иггдрасиля. Он был готов пожертвовать Нидавеллиром, в самом крайнем случае — отступить за Муспельхейм, поставив на пути титана Суртура и огненных демонов.
С учетом слухов о том, что Танос заполучил целых два Камня бесконечности, даже самые пессимистичные прогнозы могли стать суровой реальностью. Проклятые камни были чудовищным сгустком могущества и дурной силы, даже одного за глаза хватало, чтобы впечатлить до судорог, а два? И думать страшно.
Определившись с очередностью действий при любом развитии ситуации, Тор потер лицо, разгоняя усталость, и пошел раздавать приказы. Его не волновали ни демонстративная отстраненность Браги, ни порыкивание Видара с Вали, ни молчание Хёда, ни попытки гнуть свою линию Хермода. Мысленно Тор перебирал планы, готовясь ко всему и сразу, так что одобрительное кивание Одина прошло мимо сознания. Сейчас Тору остро не хватало Локи и его советов, но брат был там, у себя на планете, а Тор здесь, готовясь к, возможно, самому тяжелому бою в своей жизни.
Ведь мало остановить одного титана, пусть и поехавшего крышей, скорее всего, с ним будет армия, и тут предстоит выложиться до конца.
В обзорном окне медленно разгорался тусклый рассвет, когда Тору доложили о появлении авангарда армии Таноса. Первым летел странный корабль, похожий на бублик с отростком, остальных пока не наблюдалось, и Тор выдохнул с облегчением: если удастся остановить Таноса до подхода основной массы войск, это будет редкостной удачей.
Тор пробормотал коротенькую, но очень емкую молитву и отдал первый приказ.
* * *
Люк смотрел на окружающие его звезды, ностальгически улыбаясь. Космос — первая и основная любовь Скайуокеров. Звезды, пространство и свобода. Что еще нужно?
Разве что империя, война, полеты, любовь... Продолжать можно долго, он жадный и хочет всего и побольше. Все, что не дадут, возьмет сам. Ну а пытающимся залезть в его карман — оторвет руки, сказав, что так и было.
Танос приближался, это Люк знал. А еще он знал, что готовящиеся к его прилету асы титана упустят. Танос — не просто завоеватель, он идиот с претензией. А еще он не любит лишних телодвижений, весь такой возвышенный и озабоченный судьбами Галактики. Титан попрет напрямик: не в расставленные Одином сети, а на зов Камней. Ему нужны только они, ничто другое Таноса не волнует, для сражений и резни у него есть армия, Легион, отряд усыновленных фанатиков с промытыми до скрипа мозгами и прорва наемников. Вот вся эта масса и навалится на асов.
А Танос — он же умный, ленивый и жадный. А еще самоуверенный и эгоистичный до умопомрачения. Он не захочет, чтобы кто-то даже приближался к Камням, поэтому за ними полезет лично.
И этого достаточно, чтобы сделать прогноз.
* * *
Камар-Тадж
Стрендж напряжённо всматривался в развернувшиеся веером вероятности. Око мягко пульсировало, переливаясь всеми оттенками зелёного, пока маг использовал его возможности. Вонг тихо подал чай с сэндвичами и десерты, Стрендж, погрузившийся в вероятное будущее, только дёрнул пальцами, показывая, что заметил. Через пару минут маг выдохнул, Око утихомирилось, и Стрендж запрятал подвеску с камнем за пазуху.
Вонг разлил чай, с намеком подвинув к начальству тарелку с горкой сэндвичей, а вот тарелки со сконами, взбитыми сливками и пудингом, наоборот, отодвинул подальше. Стрендж укоризненно покосился на своего верного слугу, но промолчал, потянувшись к еде. Следующие полчаса маги наслаждались вкусностями, попутно размышляя о том, что куковать им тут, в бункере, пока все не закончится, и выйдут из него они только тогда, когда Люцифер их выпустит лично. О том, что может произойти, если, не дай боги, его убьют, даже думать не хотелось.
