Краснокрылым чудовищем был, конечно, Алекс. Он не причинил Герхарду физического вреда, но поверг его в такой шок, что у парня затмило рассудок. Взлетев в воздух нормальным человеком, обратно на землю он спустился сумасшедшим.
— Мама, я просто в шоке.
— Я во всём разберусь, куколка, не переживай.
И я полетела разбираться.
10.14. Цветы на скалах
За окном кабинета дока Гермионы было ещё темно, на столе уютно горела лампа, озаряя блеском чисто вымытые шелковистые волосы дока, склонившейся над какими-то бумагами. Карина сидела на диване, обхватив руками колени.
— Что с парнем? — спросила я у дока.
— С ним всё будет в порядке, — ответила она, подняв на меня взгляд. — У него психическая травма, но думаю, что нам удастся сделать так, чтобы он не страдал от её последствий. Мы сотрём этот эпизод из его памяти.
— А где наш ревнивец? — усмехнулась я.
Док улыбнулась.
— Улетел. Они с Кариной дуются друг на друга, как малые дети.
Я подошла к Карине и погладила её по русалочьим волосам, распущенным по спине. Она доверчиво прильнула щекой к моей руке.
— Мамочка... Я даже не подозревала, что он такой жестокий. Он даже не позволил мне ничего объяснить. Ведь у нас с Герхардом ничего не было!
Я заглянула ей в глаза.
— Уже жалеешь, что вышла за него замуж?
Она вздохнула.
— Не знаю... Он такой сильный и по-настоящему меня любит. Но порой он меня пугает. Откуда он знал, что я в кафе с Герхардом? Мне кажется, он следит за каждым моим шагом. А если он за мной следит, значит, не доверяет!
Алекса я нашла в двух кварталах отсюда, на крыше высотки. Он угрюмо стоял на краю крыши и созерцал с высоты городской пейзаж. Отблеск вечерних огней города озарял его нахмуренный лоб.
— Натворил ты дел, — сказала я, опуская руку ему на плечо.
Он мрачно молчал. Я слегка сжала его плечи.
— Ну, чего ты, старина? Неужели ты сам не мог понять, что у Карины с этим парнем ничего нет? Разве обязательно было так неистовствовать?
Он проговорил с горечью:
— Она меня боится.
— Сам виноват, — сказала я.
— Знаю, — вздохнул он.
— Ты что, правда за ней следишь? — спросила я.
— Да не слежу я, — мрачно отозвался он. — Дел у меня, что ли, других нет? Просто хотел сделать ей сюрприз... — Он достал из кармана свёрток. — Вот, подарок ей нёс. А когда увидел, что она с этим парнем, у меня в голове как будто всё вскипело.
Я усмехнулась.
— "Вскипело"... У тебя что, вместо головы чайник?
Уголок его рта дрогнул в усмешке.
— Да нет, просто... девчонка она ещё. Может, не перебесилась...
— А кто тебя заставлял жениться на девчонке? — Я провела ладонью по его гладкому затылку. — Остуди свой чайник, старик, и лети скорее к ней мириться.
Он неуверенно пожал плечами. Я сказала:
— Если хочешь покорить её сердце, будь не жестоким и неистовым, а нежным. Ведь ты умеешь, если захочешь. У тебя это так трогательно получается.
Я вернулась к Карине. Она сидела, нахохлившись, как грустный воробышек, и думала об Алексе. Вскинув на меня взгляд, она робко спросила:
— Он очень на меня сердится? Я знаю, мне не надо было идти с Герхардом в кафе.
Сердился ли Алекс? Полагаю, слово "сердиться" здесь не очень подходит. Его не было два часа, и Карина вся извелась. Мы с доком успокаивали её, как могли, но она не успокаивалась, пока за дверью не послышалась поступь того, о ком она думала. Он вошёл, неуклюже и робко прижимая к груди букетик эдельвейсов, за которыми он летал высоко в горы. Увидев его, Карина порывисто вскочила, но не решалась сделать шаг ему навстречу. Он тоже замер, вглядываясь в неё: боится или нет?
— Ой, какая прелесть, — сказала Карина, протягивая руку к эдельвейсам. — Это мне?
— Тебе, малыш. — Алекс шагнул к ней и вручил ей букетик.
Карина схватила цветы и прижалась к груди Алекса.
— Прости меня, я тебя очень люблю, — выпалила она скороговоркой.
— Это ты меня прости, моя маленькая. — Алекс с неуклюжей нежностью обнял её.
— Удивительно, как суровые скалы могут производить на свет такие нежные цветы, — проговорила док Гермиона задумчиво.
— Глава 11. Может быть, мне это удастся
11.1. О вреде курения
Шестиклассница Лена осталась дома одна и решила побаловаться с сигаретой. Она вышла на балкон в своей квартире на девятом этаже. Конечно, она не могла знать, что по краю крыши соседнего двенадцатиэтажного дома разгуливает худая и бледная женщина в чёрном облегающем костюме. Её сапоги с высокими каблуками ступали по парапету в такой опасной близости к краю, что у Лены ослабели коленки и похолодело в животе, а сигарета застыла между пальцев. Женщина между тем заметила Лену, остановилась и присела на корточки, облокотившись на колени. Она находилась в таком шатком, леденящем кровь равновесии, что качнись она чуть вперёд, и... Подумать страшно. Чёрная щель её рта растянулась в улыбку, и она сказала:
— Что, Леночка, одна дома?
Её голос прозвучал очень близко, как будто она это сказала Лене на ухо — девочка даже вздрогнула. Не успела она удивиться, откуда эта страшноватая особа знала её имя, как произошло новое холодящее спину чудо. Незнакомка пружинисто подскочила и совершила головокружительный длинный прыжок с края крыши прямо на перила балкона — никакому каскадёру этакий трюк не снился. Балкон был не застеклённый, и поэтому она беспрепятственно приземлилась на самые носочки сапог, бесшумно спустила ноги на балкон и оказалась прямо перед Леной. Было трудно понять, старая она или молодая: единственная седая прядь в тёмных волосах свешивалась ей на лицо, но на её бледной коже не было видно морщин, из чего Лена сделала вывод, что незнакомка — всё-таки молодая. Её губы были такие бледные, что рот казался чёрной щелью. Красива ли она была? У неё были большие светло-голубые глаза с тёмными ресницами и тёмные брови, и во всём её лице проступало что-то мальчишеское, вызывающе-упрямое. Взяв сигарету из онемевших пальцев Лены, бледная незнакомка поднесла её с своим губам, затянулась и выпустила дым колечком, а потом выбросила сигарету вниз с балкона.
— Не надо, Леночка. Лучше не пробуй. Давай-ка сюда и пачку.
Лена ошеломлённо отдала ей всю пачку, и незнакомка с седой прядью сунула её в карман своей куртки.
— Не порти себе здоровье смолоду.
Погладив Лену по голове, она поцеловала её в щёку прохладными губами. Снова взобравшись на перила балкона, незнакомка прыгнула обратно на крышу и исчезла.
11.2. Пианино против телевизора
Жарким летним вечером родители были дома. Папа смотрел телевизор, мама варила на кухне земляничное варенье. Балкон был открыт. Лена сидела за пианино, но не играла: она косилась на залитую солнцем крышу соседнего двенадцатиэтажного дома. По её спине бегали мурашки.
Предчувствие её не обмануло: на краю крыши Лена опять увидела её, эту женщину. Та стояла, широко расставив ноги в сапогах с высокими каблуками, и улыбалась Лене чёрной щелью рта, а ветер шевелил на её лбу седую прядь. Втекавший через открытую балконную дверь воздух колыхал белый тюль, а потом ажурная ткань отдёрнулась в сторону: женщина вошла в комнату. Седая прядь свешивалась ей на лицо. Лена обмерла: странная женщина, не сводя с неё жутковатых светлых глаз, шла прямо к ней, высокая и стройная, как фотомодель, и толстый ворс ковра заглушал стук её каблуков. Сапоги у неё были не однотонно чёрные, а с рисунком наподобие змеиной кожи, куртка — точно такая же. Несмотря на весь свой ужас, Лена подумала: как ей не жарко в кожаной куртке в такую пору?
Отец продолжал спокойно смотреть телевизор, как будто ничего не видел. Лена не могла даже закричать: горло ссохлось.
— Не бойся, Леночка. Я не причиню тебе вреда. — Женщина ступала по ковру, осматриваясь. — Уютно у вас.
Она прошлась по комнате, разглядывала книги на полках, скользнула ладонью по полированной поверхности пианино.
— Умеешь играть?
Лена кивнула, сглотнув колючий ком. Женщина улыбнулась.
— Сыграй что-нибудь, детка.
Лена положила дрожащие пальцы на клавиатуру и заиграла. Она сама поразилась, как хорошо у неё получалось. Папа, смотревший телевизор, удивлённо посмотрел на неё.
— Лена, не играй, из-за тебя ничего не слышно, — сказал он.
Женщина ласково положила холодную руку Лене на плечо.
— Играй, Леночка.
Она посмотрела на телевизор, и он сам собой выключился. Папа озадаченно уставился в погасший экран.
— Это ещё что за ерунда? — пробормотал он.
Он подошёл к телевизору и снова включил его, но экран снова потух. Папа пробовал его включать снова и снова, но телевизор всякий раз выключался, а Лена играла. Женщина, сидя на подоконнике с ногами, с улыбкой слушала, обхватив руками колени. Папа рассерженно стукнул по телевизору кулаком, но всё безрезультатно.
— Да что с этим дурацким ящиком?!
Он не видел женщину на подоконнике, как будто её и не было в комнате. Лене хотелось крикнуть ему: "Разве ты не видишь?!" Но гостья приложила палец к губам:
— Не надо. Просто играй, моя хорошая. У тебя так здорово получается.
С кухни доносился аромат земляничного варенья. Женщина слезла с подоконника и пошла на кухню. Лена помертвела и оборвала игру. Женщина тут же вернулась.
— Почему ты перестала? Играй, ты молодец. А за маму не бойся, я не сделаю ей ничего плохого.
Лена снова заиграла. Гостья улыбнулась и кивнула, пошла на кухню. Папа безуспешно бился над телевизором, шёпотом ругаясь. И воскликнул раздражённо:
— Ленка, прекрати музыку!
Невидимая гостья услышала это. Уже через мгновение она стояла в дверях комнаты с нахмуренными бровями.
— Чем она тебе помешала? — спросила она холодно.
Папа удивлённо выпрямился и посмотрел на Лену.
— Это ты сказала?
Женщина шагнула к нему и щёлкнула его по лбу:
— Это я сказала!
Папа схватился за лоб и выбежал из комнаты. Женщина уселась в кресло и кивнула Лене:
— Играй, детка. Всё хорошо.
У них в квартире была гостья, но видела её, похоже, только одна Лена. Мама пришла с кухни, и папа показал ей, как телевизор выключается, но она не могла ничем помочь. Только развела руками и сказала:
— Видно, с ним что-то случилось.
— Я и сам это вижу, блин! — сердито воскликнул папа. — Вопрос в том, что!
Лена играла.
— Лена, потише, — сказала мама.
Девочка посмотрела на гостью. Та покачала головой, и Лена продолжала играть. Мама подошла к креслу, собираясь сесть, и женщина проворно выскочила из него. Мама села и стала слушать, как Лена играла.
— Да что такое с этим ящиком! — недоумевал папа.
Мама махнула на него рукой:
— Да ну его! Послушай лучше.
Ленины пальцы проворно бегали по клавишам, музыка лилась легко и свободно. Папа оставил попытки разобраться с телевизором и тоже стал слушать. Женщина улыбалась. Поцеловав Лену в затылок, она исчезла за белым тюлем.
11.3. Ночная жара
Жара стояла такая, что даже на ночь балкон оставляли открытым. Родители спали. Лена лежала в своей постели, но уснуть ей не удавалось. Было очень жарко.
Вдруг из двери комнаты повеяло холодом, и в дверном проёме показалась тёмная фигура. Её глаза в темноте мерцали двумя тусклыми красноватыми искорками. Она присела к Лене на кровать и провела холодной рукой по её лбу.
— Какая ты горячая, Леночка... Жарко? Иди сюда, детка, я дам тебе прохладу.
Голос был тихий и ласковый, прикосновение холодной руки было даже приятным. Фигура раскрыла объятия, и Лена уселась к ней на колени. И впервые решилась заговорить с гостьей.
— Кто вы?
Гостья ответила:
— Меня зовут Аврора.
— Почему я вас вижу, а мама с папой — нет?
— Потому что я так хочу. Не нужно, чтобы они меня видели.
— Почему вы ко мне приходите?
— Ты мне очень нравишься.
— А что вы делали на той крыше?
— Когда-то давно я часто бывала там. Я хотела посмотреть, всё ли там по-старому.
— И как?
— Знаешь, ничего не изменилось.
В объятиях Авроры Лене было уже не жарко. Да и в комнате стало прохладнее, даже постель остыла. Лена улеглась, а гостья по имени Аврора снова погладила её по волосам. Веки Лены отяжелели, и она закрыла глаза.
11.4. Отдых на балконе
Когда Лена проснулась, родители уже ушли на работу. День снова начинался жаркий, и девочка пошла открывать балконную дверь.
Открыв её, она замерла: на балконе, свернувшись калачиком, лежала Аврора. Лена пару секунд стояла, глядя на неё, и вдруг заметила, что она не дышала. Сколько Лена ни приглядывалась, дыхания она не наблюдала. Аврора лежала бледная и холодная, и девочка, перепугавшись, принялась её тормошить:
— Аврора! Аврора!
Тёмные ресницы поднялись, и на Лену взглянули странные, светло-голубые, почти белые глаза.
— Что такое? Что случилось, Леночка?
Лена растерянно выпрямилась.
— Вы... Вы не дышали. Я... Я подумала, что вы...Что вы мёртвая.
— Нет, Леночка, я не мёртвая, — сказала Аврора. — Не пугайся. Просто я очень редко дышу. Можно мне тут немного вздремнуть? Здесь так спокойно...
Лена принесла подушку и подложила ей под голову.
— Спасибо, моя хорошая, — сказала Аврора, опуская на подушку голову и закрывая глаза. — Я посплю чуть-чуть, если не возражаешь.
Целый день до самого вечера Аврора спала на балконе. Лена боялась шуметь, ходила тихонько, почти на цыпочках, не включала телевизор и не играла на пианино.
Вечером, когда пришла с работы мама, Лена бросилась к балкону, чтобы предупредить Аврору, но там лежала только подушка — ещё с вмятиной от головы.
11.5. Дождь
Дождь лил как из ведра, и город промок до нитки. Балконная дверь была закрыта, Лена сидела за столом и делала уроки — письменное упражнение по английскому. Краем глаза она заметила в окне тень и обернулась. К балконной двери прильнула Аврора, её ладонь лежала на стекле. Лена соскочила со стула и впустила её.
— Привет, Аврора! Давно тебя не было!
— Здравствуй, Леночка. У меня были дела... Я ужасно соскучилась по тебе.
Волосы Авроры были мокрыми, и Лена принесла полотенце.
— Ты замёрзла? Может, чаю?
Аврора улыбнулась и отрицательно качнула головой.
— Нет, детка, спасибо. Я чай не пью.
— Не пьёшь? — удивилась Лена. — А что ты пьёшь? Может, кофе?
— Нет.
Лена озадаченно задумалась.
— Чем же тебя угостить? Может, суп будешь? Он вкусный.
— Нет, ничего не надо, — сказала Аврора, привлекая Лену к себе. — Лучше расскажи что-нибудь. Как у тебя дела?
Лена рассказывала. Аврора слушала с улыбкой, время от времени касаясь пальцами её волос. Взглянув на раскрытую тетрадку на столе, спросила:
— Английский?
— Ага, — вздохнула Лена. — Грамматическое упражнение. А ещё задали сочинение на тему "Моя квартира". Прямо не знаю...
