— Да, что-то такое там точно было, — почесывая за ухом, признал Слэм. — Только вот сколько он уже заброшен?
— Лет сто. Стены, конечно, изрядно пострадали, но думаю, что их основание цело.
Сэр Энсиваль поднял руку, обращая на себя внимание:
— Конечно, ты ловко вспомнил про сей заброшенный форт, но нам-то с этого что?
— Варвары пойдут именно туда. Любой другой переход сквозь Вишневые горы чреват невероятными сложностями.
Рыцари нерешительно переглянулись. Энрек высказался прямо:
— Будь у нас целая армия, преимущество узкого ущелья можно было бы использовать... Но что может сделать маленькая горстка рыцарей? Или ты предлагаешь пойти на мировую с Наместником? Да он от нас и мокрого места не оставит! Могу себе представить, в какой он сейчас ярости!
Взгляд Экроланда переместился на большие часы над камином.
— У нас в запасе есть около пятнадцати часов.
— Я ничего не понимаю, — громогласно заявил Синюрд, — но всецело тебе доверяю. Действуй!
Сэр Энсиваль упрямо покачал головой и сказал:
— Я тоже далек от понимания, но, в отличие от сэра паладина, хотел бы услышать подробности того, что ты задумал, Эри.
Экроланд улыбался, откровенно наслаждаясь смятением друзей.
— Пять часов уйдет на дорогу до форта, — наконец таинственно вымолвил он.
Сэр Мелдуневский по-бабьи всплеснул руками. Белоснежные усы негодующе встопорщились, открыв тонкую верхнюю губу, над которой бисеринками выступил пот.
— И что мы забыли в тех развалинах? Сэр Экроланд, ты, случаем, не повредился в уме после сражения на Арене?
Рыцарь нахмурился. Лишнее напоминание о событиях сегодняшнего утра было совершенно некстати. Но, целиком захваченный своей идеей, Экроланд пересилил себя, сдержал рвущиеся с языка слова раздражения и мягко ответил:
— Всего нас тридцать. Прошу заметить, что тринадцать человек — это великолепно обученные и опытные рыцари. Ваши оруженосцы месяцами оттачивали мастерство сражений на мечах под руководством лучших наставников Холла. Также рядом с вами двое паладинов. А кто такой паладин? Вовсе не хочу тут польстить своим друзьям, но паладины — это идеальные машины смерти, тут уж нам всем до них далеко.
— Всем — может быть, но не тебе, Эри, — пробурчал под нос Синюрд. — Я бы поставил на тебя, с кем бы ты ни сражался.
Экроланд поморщился, вновь остро ощущая свое поражение. Синюрд, осознав свою оплошность, быстро добавил:
— Конечно, если в руках у тебя будет обычный, а не проклятый меч...
— Оставим эту тему, — сказал рыцарь после недолгого молчания. — Я хочу, братья, чтобы вас удивило маленькое чудо. Прошу, доверьтесь мне.
В гостиную, робко постучавшись, вошла Эста и присела в реверансе.
— К вам господин Трогин, сэр Эри.
Рыцарь воткнул перо прямо в условное обозначение Вус-Тенгерта на карте и обвел всех вокруг суровым взглядом.
— Да или нет, братья. Я смиренно жду вашего ответа.
— Гхм, — кашлянул сэр Энсиваль, — смиренным твое поведение, мой друг, назвать сложно. Однако я, так и быть, пущусь в авантюру и поеду за тобой.
— Можешь на меня рассчитывать, — серьезно откликнулся Энрек Мелдуневский, закручивая ус в струнку и подмигивая Эсте.
Остальные рыцари, немного помявшись, также согласились слепо довериться плану Экроланда. Пожалуй, единственный, кто догадался о смелых замыслах рыцаря, был Слэм. Он вовсю посмеивался и тоже подмигивал Эсте, но девушка уже притомилась от внимания, которое ей оказывали последние часы, и поспешила скрыться.
— Пусть оруженосцы готовят коней, — бросил Экроланд, выходя из комнаты. — Сэр Энрек, я буду благодарен вашему оруженосцу, если он выведет Стролла.
* * *
Взбивая копытами грязь, кони мчались вперед: самые лучшие в Вусэнте, красавцы-скакуны, чей гордый вид вызывал трепет и уважение у любого. Но под луной некому было любоваться безумной скачкой, затеянной Экроландом.
Они мчались во весь опор, почти кожей ощущая бег минут, тихое тиканье секунд. Для рыцарей весь путь до Вус-Тенгерта растянулся в бесконечно долгий миг, когда мимо пролетали высоченные ели, по лицу хлестали порывы ветра, а поля и леса смешивались в сознании в единую непрерывную картину.
Экроланд не выказывал ни малейшего признака утомления, казалось, он полностью оправился от недавнего сражения и пришел в себя после выпитых литров вина. Он временами подгонял отстающих оруженосцев, скакал галопом то во главе отряда, то специально отставал, дабы перемолвится словечком с одним из рыцарей.
В Медовых Лужайках все случилось очень быстро. Разговор с Трогином, главарем бунтующих гномов, не занял и получаса. Уже на выходе во двор Экроланд торопливо настрочил некие указания и передал их госпоже Сакаре, строго наказав с утра ждать вестей от них.
После этого не прошло и часа, как они выехали. К счастью, облака темными горами сидели далеко на краю горизонта, а на чистом небе ярко сияла луна, освещая отряду дорогу. В ее чистом белесом свете невозможно было не заметить выбоины и колдобины.
Спустя два с половиной часа остановились у брода через небольшую речушку и устроили короткий привал, на котором Экроланд поделился, наконец, своим планом. Подкручивая ус, начал он издалека:
— Великолепный подгорный город был полностью обжит гномами всего за год... Многие из вас там были и знают, что работы проводились грандиозные.
Некоторые рыцари закивали.
— Людям, чтобы построить так много, потребовалось бы лет пять, а то и больше. Просто гномы умеют и любят строить.
— Именно поэтому их нанимают, когда нужно возвести какой-нибудь дворец, — согласился Слэм.
— Ключевым словом в том, что я сказал, — продолжал Экроланд, — было "умеют". В Медовых Лужайках я побеседовал с Трогином, одним своим знакомым гномом, и заручился его поддержкой. Они помогут нам в Вус-Тенгерте.
— Ты, должно быть, шутишь! — недоверчиво сказал Синюрд, уже жалея, что поехал, — гонец сказал, что уже завтра варвары будут здесь. Гномы не волшебники, чтобы за ночь возвести форт!
Рыцари затаили дыхание, ожидая ответа.
— Они будут у Вус-Тенгерта раньше нас, — сказал Экроланд, — и не удивлюсь, если для этого они используют магию. В строительстве они тоже ею не брезгуют. Видишь ли, за эти годы я их очень хорошо изучил. Они не берутся за какое-либо дело, если не знают наверняка, что сделают его.
— Я и рад бы поверить тебе — но не могу, — буркнул Энсиваль. — Магия! Гномы! Против варваров нужна живая сила, а не какие-то там ухищрения. Мечи, а лучше всего копья, вот что я скажу. Как ты мог настолько ошибиться?
— А у меня другой вопрос, — сказал Тьего. — Ну хорошо, допустим на секунду, что форт стоит, все дыры заделаны, быть может, даже стена цела. А что дальше? Нас меньше полусотни. Ты и впрямь думаешь, что мы сможем выстоять против тысяч варваров, против их смертоносных ледяных гигантов и таинственных шаманов?
Оруженосцы, наполнявшие фляги в ручье, обернулись и затаили дыхание. В их взглядах недоверчивость мешалась с паникой, юноши вовсе не ожидали, что цель этой поездки будет настолько смертельно опасной.
Экроланд поманил одного пальцем. Когда тот подошел, рыцарь отобрал флягу и осушил ее в несколько глотков, довольно фыркая. Он выглядел спокойным, даже безмятежным.
— Соратники, друзья... Неужели вы полагаете, что я могу повести вас на верную смерть? Сколь велико ваше заблуждение! — наконец, ответил он. — Если на то будет воля Талуса, никогда я не предложу вам того, чего не в силах вынести сам. Я же не самоубийца, право слово! Да, эта затея опасна и рискованна, но разве не сулят опасностей множество походов, в которые мы ходим не раз и не два в сезон? Признаю, впереди нас ждет большое испытание; совсем не исключено, что кто-то из нас погибнет... Но разве мы все не считаем, что смерть во имя защиты мирных жителей — это высшая цель, самое благое, что может принести рыцарство миру?
С такой страстью Экроланд высказал свои мысли, что в душе у каждого что-то перевернулось. Рыцари медленно кивали, полностью согласные с его точкой зрения. Увидев, что его поддержат, Экроланд воодушевился и закончил:
— Нам отведено время до полудня. Продержимся — все будет хорошо... И мы выстоим, я знаю. В путь, друзья!
Позор — признать свою трусость, но все последовали за ним вовсе не из-за страха быть опозоренными.
* * *
Лужицы от подтаявшего снега покрылись морозной корочкой, льдисто мерцающей в мягком свете луны. Сумерки медленно наползали на дорогу, словно разбухающее в миске тесто. Казалось, пройдет совсем немного времени, и он останется наедине со своими страхами, поглощенный самой черной тьмой. Аткас мчал во всю прыть, понукал лошадку, не жалея ее сил, и старался не оглядываться назад. Солемна летела словно стрела, будто понимая всю важность поставленного перед ними задания. Красивый мощный конь не отставал, повинуясь не веревке в руке Аткаса, а темпу своей подруги.
Вдоль дороги, соединяющей Медовые Лужайки и Вусэнт, высились мрачные деревья, в неверном свете луны кажущиеся призрачными. Аткасу то и дело мерещилось, что стоило ему проскакать мимо, как они склонялись друг к другу ветвями и переговаривались. О чем? Понятное дело, о том, как бы им половчее протянуть свои корни-руки к грациозным бабкам Солемны, дернуть со всей мочи, чтобы глупый маленький всадник кубарем скатился наземь, и всласть посмеяться над ним. Где-то за стеной леса металось море, втиснутое в ледяной панцирь. Изредка полоса деревьев редела, и тогда можно было углядеть черный купол неба, распростертый над серым пористым льдом.
Юноша спешился невдалеке от городской стены. Привязав лошадей на полянке, он через пять минут подошел вплотную к стене. Именно в этом указанном Экроландом месте она совсем осыпалась, подточенная корнями гигантского дуба, так что казалось, что он ее подпирает. Забравшись на дерево, можно было пробраться внутрь, что Аткас и выполнил.
Дальше пришлось рискнуть и прыгнуть со стены вниз, в неизвестность, но здесь ему повезло — перед стеной находилась мягкая земля, а не смертельный камень.
Он воссоздал в уме карту и понял, что находится на северо-западе Вусэнта. Здесь селились не слишком зажиточные купцы и благородные ремесленники: ювелиры, скорняки, портные...
Отсюда улица вела прямиком к центральной площади. Аткас старался идти в тени домов, поскольку знал, что ночью город патрулирует стража. Ему совершенно не хотелось попасться ей на глаза.
Вдалеке он услышал бряцанье и поспешил схорониться в проулке меж двух домов. Мимо, печатая шаг, прошло пятеро стражников. Они вовсю всматривались во тьму, освещая путь перед собой масляными фонарями.
Как только они прошли, Аткас рванул вверх по улице.
Когда он уже миновал последние на площади здания, грубый голос окликнул его:
— Эй, ты что это тут делаешь, а?
Аткас быстрым движением сунул себе в рот черный шарик, жалея, что пришлось это сделать так рано.
— Да, господин? — спросил он смиренно, оборачиваясь.
Позади него, широко расставив ноги и уперев руки в бока, стоял стражник. Доспехи отражали свет луны.
— Я гляжу, ты не больно-то распоряжение наместника выполняешь?
— Я не знаю ни о каких распоряжениях наместника! — воскликнул юноша, с замиранием сердца чувствуя, как его телом начинает овладевать аслатиновая крошка.
— Придется тебе пойти со мной...
Стражник решительно подошел к Аткасу и собрался взять его за шиворот, но его рука схватила лишь воздух.
— Хмм... Готов спорить, тут только что кто-то был...
Он недоуменно пожал плечами, развернулся и ушел.
Аткас ликовал внутри. В тени было так здорово!
До дворца он добрался безо всяких помех, перемахнул через ажурную изгородь и, крадучись, пошел мимо стены, ища открытое окно.
Вскоре он нашел такое и забрался внутрь. Он находился в спальне служанок, насколько он понял. Стояло четыре двухэтажных кровати, на которых сладким сном посапывали разметавшиеся девушки.
Стараясь не смотреть на голые руки и ноги, высовывающиеся из-под одеял, Аткас пробрался к двери, толкнул ее и очутился в коридоре.
— Сладкий, наконец-то ты пришел! — раздался женский голос.
Аткас погрузился во что-то мягкое, сильные руки обняли его.
— Я уже заждалась тебя, милый!
И юноша с ужасом почувствовал, как невидимая в темноте женщина целует его! В нос шибанула жуткая смесь из одуряющих духов и чеснока, видимо, поглощенного красоткой вечером.
— Э-э-э, простите, — промямлил он, пытаясь высвободиться.
— Глупый, ты чего? Пойдем со мной, я тут нам комнатку нашла...
Только тут Аткас заметил, что к чесночному дыханию примешивается немалая доля винных испарений! А женщина уже куда-то тянула его за руку, и не было никакой возможности вырваться. Да и не хотел юноша поднимать шум, наверняка здесь много народу, прибегут еще стражники...
Он покорно дал себя вести по темным коридорам.
Пару раз порывался высвободиться, но женщина лепетала:
— Нет, не сюда, сладкий! Там лестница вниз, голову сломаешь!
Наконец она привела его в какую-то комнату, плотно закрыла дверь, разожгла светильник и обернулась.
Потом она закричала, и Аткас от испуга мгновенно ушел в тень.
— Боги, что же это! — запричитала женщина, при свете оказавшаяся полненькой и довольно симпатичной, только вот лет ей было хорошо за тридцать. — Никак, кто-то привиделся мне? Да где же Тум? Что это со мной?
Она подняла руку ко лбу и наморщилась.
— Н-да, кажется, я перепила вина. Тум, наверное, заждался... И чего меня сюда понесло?
Она вышла из комнаты, плотно притворив дверь.
Аткас прислонился к стене, шумно дыша. Он и не надеялся, что все так удачно обойдется.
Он крался дальше, и тени от стен ему напоминали какие-то жуткие картины, какие он видел только в кошмарах. Ему на мгновение стало страшно, но он тут же напомнил себе, что он здесь на задании Экроланда, которое не имеет права провалить, и шел дальше, пугливо озираясь на ужасные карикатуры людей, открывающиеся на каждом шагу.
Через несколько минут блуждания по коридорам он вспомнил, что леди, пристававшая к нему, упоминала некий проход вниз. Он разумно рассудил, что это и есть та самая лестница к темнице Наместника.
Вернувшись, он обнаружил эту лестницу неподалеку от основного перехода, в двух шагах от коридора, ведущего к комнате, где страстная незнакомка так опрометчиво предлагала себя.
Лестница была вся испещрена паутинкой трещин, ее построили тогда, когда закладывался замок, и сейчас было непонятно, почему ее не восстанавливали в течение долгих десятилетий.
Ему даже стало страшно спускаться по ней, настолько темно было снизу, настолько черно было за угадывающимся поворотом. Но Аткас вспомнил, что находится под защитой тени, и ступил на кажущиеся ненадежными ступени. "Меня никто не увидит, — сказал он себе. — Тень надежна. Она меня любит". И, стыдясь собственных мыслей, он беззвучно вознес краткую молитву Секлару, который, как известно, благоволил ворам.
Внизу был мрак, пахло сыростью и затхлостью. Он чуть было не снял факел со стены, но, захлебнувшись дымом, быстро отпрянул и напомнил себе, что свет ему не поможет. Единственной союзницей ему была сегодня тьма.
