— Это немалая честь, Император, но я бы предпочел, чтобы она досталась кому-нибудь более приспособленному к морским странствиям, — голос Бороха, обычно и без того тихий, сейчас звучал с такой натугой, словно старику приходилось прилагать массу усилий для выталкивания каждого слова из вдруг перехваченного горла. — В мои годы...
— Чушь, — стукнул кулаком по столу Император. — Таково мое желание, жрец, и так будет.
"Ну возмутись, — мысленно потребовал он от старика, стискивая зубы в приступе пока ещё сдерживаемого гнева. — Возмутись, наговори дерзостей, сделай что-нибудь такое, чтобы я имел повод отправить тебя на кол. Да и не будет кола, не будет, ты сдохнешь быстро и без мучений. Избавь меня от лишних хлопот, Юрай!"
Его надеждам не суждено было оправдаться. Борох не дожил бы до кресла Верховного Жреца и уж точно не сумел бы удерживаться в нём столько лет, если бы не ощущал тех моментов, когда любой результат спора будет повернут не в его пользу. Менее всего ему хотелось сейчас отправляться в море — да если на то пошло, вообще куда-либо отлучаться из Брона. Как паук, сидящий в центре сплетённой паутины и чутко прислушивающийся к малейшим дрожаниям почти невидимых нитей, Борох считал, что ради блага Империи, Триумвирата и своего собственного, он должен находиться именно здесь. Обычно ему удавалось управлять настроениями Унгарта, но сегодня старик нутром чувствовал, что любые возражения будут отметены, да ещё и вызовут гнев Его Величества. Учитывая некоторую напряженность в отношениях между троном и Триумвиратом, особо заметную в послевоенные годы, злить Властителя без нужды не стоило.
И потом... кое в чём Его Величество прав. Инталия рвется на юг, и Метиус рассчитывает отыскать там нечто воистину важное. Не полезней ли будет ему, Юраю Бороху, оказаться в нужном месте и в нужное время?
— Повинуюсь, Император, — старик склонил голову, почти уткнувшись носом в сцепленные пальцы. — Я отправляюсь немедленно.
— Срочности нет, — кивнул Унгарт, остывая. — Флот выйдет из Блутской гавани не раньше, чем через двадцать дней. Пока подойдут корабли Индара и Инталии, пока будут загружены припасы... Но запомни, жрец, я желаю знать всё, каждую мелочь. Что бы там ни стремился найти Орден — мы должны первыми увидеть это, оценить и решить, стоит ли... — он сделал паузу, и сурово добавил, — стоит ли кораблям Несущих Свет возвращаться в свои гавани.
Дверь за Верховным жрецом захлопнулась, и Император остался один. Раздраженным движением руки он смахнул со стола непрочитанные донесения и уставился в стену невидящим взглядом.
Два дня назад здесь, в этом кабинете, на том же самом кресле, с которого только что поднялся Юрай, сидела леди Танжери. И, точно так же, получала приказы, от которых была не в восторге. Что поделать, повеления, которые властители отдают слугам, редко доставляют тем радость — но чувства не должны мешать исполнению порученного. Иначе такой слуга становится обузой.
Унгарт не хотел бы считать Дилану обузой. Прошло много лет с тех пор, как он расценивал эту красавицу лишь как возможное украшение для своей постели, но забыть отказа Император не мог и поныне. Забыть и простить... и всё-таки, что бы ни говорили об Унгарте в народе (увы, редко чернь искренне с любовью относится к господам), превыше всего он ставил интересы Империи, а для государства Дилана была полезным приобретением. Ради этого стоило пожертвовать столь незначительными планами, как избрание новой фаворитки. Тем более, что к услугам Его Величества в любой момент были может и не столь яркие красавицы, но уж точно — куда более покладистые. Кто-то другой расценил бы полученный отказ как вызов, попытался бы обуздать непокорную волшебницу любой ценой — силой, золотом, почестями... или угрозами. Император отступил и считал, что выбор в тот момент сделал верный.
Немного было в Империи людей, на которых Унгарт мог бы положиться — Дилана была одной из них. Потому он и удалил её тогда, сразу после войны, в захолустье, на долгие годы. Чтобы не попалась под горячую руку — иногда и властитель оказывается несвободен, иногда его решения диктуют не личные симпатии или антипатии, а сложившаяся ситуация. Дилана осторожна, но до Унгарта доходила информация о некоторых её поспешных высказываниях, за которые кому-то иному грозила участь куда более серьёзная, чем просто временная ссылка. Ещё его раздражала некая связь между леди Танжери и Верховным Жрецом. Император знал, что Дилана получала приказы не только от него — как знал и то, что возможности отказаться волшебница не имела. Невыполнение приказа, просьбы или дружеской рекомендации Юрая Бороха означало, как правило, смерть. Умирать его подопечная не желала, и трудно было её за то осудить.
Три года ссылки не прошли даром. Юрай ни на мгновение не поверил, что леди Танжери окончательно впала в немилость и никогда не будет допущена к Его Величеству, но привязанная к своему поместью, волшебница временно стала для жреца бесполезной.
Правда, жрец ничего не забыл. Эта смехотворная идея о возвращении Блайта в новом облике... о, Император вполне допускал, что выстрел Диланы, сколь бы точен он ни был, поразил совсем не ту цель. И сам Блайт, и арГеммит — те ещё лисы, они способны увидеть ловушку даже там, где её отродясь не было, оставить для себя три-четыре запасных выхода и подстроить западню самому охотнику. Но вот в сказки про магию Формы верилось с трудом. Как и в то, что Блайт сунется в осиное гнездо, где найдутся десятки, если не сотни человек, способных узнать его при малейшей оплошности. Одно дело избежать гибели в Обители, находясь под защитой Ордена и отточенного ума арГеммита, другое дело уцелеть здесь.
Поэтому предположения Бороха Император расценил как попытку вбить клин между ним и Диланой, точнее, как возможность не допустить восстановления прежнего (по мнению Юрая — несомненно, утраченного) доверия. На всякий случай, он решил, что следует поддержать жреца в его устремлениях, поэтому на людях разговаривал с Диланой чуть холоднее обычного. Не настолько, чтобы это выглядело нарочитым, но достаточно, чтобы дать понять любому желающему — "клинок Императора" явно не в фаворе.
— Леди Рейвен настаивает на отбытии, — сообщила Дилана после необходимых приветствий, реверансов и очередного напоминания, что наедине она может обращаться к Унгарту по имени.
— Тебя это беспокоит?
— Немного. Ваш приказ насчёт вхождения в доверие трудновато будет исполнить, если я останусь здесь, а Таша отправится обратно в Инталию.
Император понимающе кивнул.
— Тебя ведь тяготит это поручение, верно?
— Пожалуй, — не стала увиливать Дилана. — Леди Рейвен мне глубоко неприятна. Я была бы не прочь положить букет на её могилу. Она испытывает ко мне похожие чувства, хотя, как мне кажется, первоначальный лёд мне удалось сломать. Таша — не слишком умная девочка, она ещё не научилась отметать аргументы, которые на первый взгляд кажутся неотразимыми.
— А ты?
— Ну... если правда мне кажется неприятной, я найду подходящую к случаю ложь. И наоборот.
— Подходящую к случаю правду? — ухмыльнулся Император. — А разве правда не всегда одна?
— Это как посмотреть, — пожала плечами Дилана. — Я могу сказать, что вы великолепны в этом камзоле, Унгарт. А могу просто похвалить швею. И в первом и во втором случае сказанное будет правдой, но что из этого вам больше понравится?
— То есть, леди Рейвен ты говоришь...
— Практически одну только правду. Но так, чтобы она услышала лишь то, что необходимо мне... нам, Ваше Величество.
— И что удалось выяснить?
— Немногое.
Дилана рассказывала недолго. Император слушал, сравнивая её слова с тем, что удалось разузнать по своим каналам. Действительно, сущие крохи.
— А этот её телохранитель?
Волшебница нахмурилась.
— У меня нет доказательств того, что он — Блайт. И я не стала бы с абсолютной уверенностью утверждать обратного. Поведение этого юноши безупречно, он ни на шаг не отступает от роли такого же ярого служаки, каковыми себя мнит большинство этих гордецов в белых доспехах. Молчит когда следует молчать, говорит лишь после её разрешения, в меру неловок и не в меру услужлив.
— Но что-то тебе не нравится, не так ли?
— Не могу сказать, что именно, — вздохнула Дилана. — Просто странное ощущение, что бродячие комедианты исполняют хорошо отрепетированную пьесу. Придраться не к чему, но и веры особой нет. Я бы хотела присмотреться к этому юноше поближе, если Ваше Величество понимает, что я имею в виду. Но стремление Таши уехать путает все мои планы.
Унгарт любовался этой женщиной — сейчас, чуточку раздраженная и немного уставшая, она была по-особому красива, практически неотразима. Он был убежден, что пожелай леди Танжери, и у её ног окажется почти любой. А Блайт... забавно, но вот если сей юноша отвергнет притязания леди Танжери, это будет скорее свидетельством в пользу того, что старый жрец кое в чём прав. У мятежного Консула достанет разума и мужества, чтобы не соваться в эту, кажущуюся такой влекущей, мышеловку.
— Пусть уезжает.
— Прошу прощения? — Дилана не поверила своим ушам.
— Пусть уезжает, — повторил он. — Знаешь, Ди, если то, что мне известно о леди Рейвен верно, она непременно окажется на каком-нибудь из орденских кораблей, которые войдут в состав эскадры. Ни Метиус арГеммит, ни сами боги не сумеют ей в этом помешать. Ты права, её нельзя назвать столь же мудрой, как Лейра Лон, или столь же сильной, как эта их новая Вершительница, Бетина Верра. Но уж упрямства у леди Рейвен хватит на десятерых. Я видел её глаза, экспедиция — идея Метиуса, это так, но его воспитанница и сама горит энтузиазмом не меньше старого хрыча.
— Как скажете, Унгарт, — Дилана явно была недовольна решением Императора, но спорить не стала.
— А для тебя есть другое задание, не отменяющее прежнего. Скорее, дополняющее его. Отправишься в Блут, к нашему флоту. Думаю, ты без труда найдёшь там кого-нибудь достаточно нерадивого, чтобы примерно его наказать и вселить в сердца остальных желание как следует делать порученную работу.
— С этим справится любой юнец из Тайной стражи, — Дилана выглядела обиженной.
— Да, справится. Но ты — "клинок Императора". Людям полезно знать, что рядом присутствуют глаза и уши их властелина.
— Можно подумать, я буду там единственными вашими глазами, — всё ещё пыталась сопротивляться леди Танжери.
Она знала, что её попытки заранее обречены на провал — Унгарт принял решение, и вряд ли найдётся нечто, способное заставить его пересмотреть свои планы. Другое дело, что об этих планах он пока толком и не обмолвился — на самом деле, не считать же "мудрым замыслом" отправку самой опытной в Империи убийцы на блутские верфи лишь для того, чтобы посадить на кол пару нерадивых слуг. И спорила она больше по привычке — дабы Император не забывал, что есть безмолвные слуги, готовые исполнить любую прихоть господина, а есть такие, как она — тоже готовые на всё, но с условием понимания не только самой задачи, но и её истинной цели.
— Да, — с явно демонстративной задумчивостью протянул Унгарт. — Да, ещё пара глаз и пара ушей там точно не помешают. Пожалуй, отправлю я туда одного нашего друга. Он, правда, уже немощен... но эти старческие глаза способны увидеть очень многое. Да и уши эти слышат едва ли не больше, чем все остальные в Империи. Включая, к сожалению, и мои.
Дилане потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, о ком идёт речь.
— Вы намерены заставить Верховного Жреца принять участие в экспедиции? — её голос против воли чуть заметно дрогнул.
— Недовольна?
Она усмехнулась.
— Пожалуй, в эскадре вряд ли найдётся человек, которому доставит удовольствие видеть Юрая Бороха на палубе имперской галеры.
— Ещё меньше удовольствия это доставит самому Юраю, — кивнул Император. — А теперь я хочу задать тебе один вопрос, Ди. Подумай и ответь — почему я хочу, чтобы Борох возглавил имперские силы в этой кампании?
Время от времени Император вспоминал про эту давнюю игру. Задать вопрос и наблюдать, как волшебница мысленно перебирает варианты, от очевидных до совершенно невероятных, примеривая их на Властителя. Иногда ей приходилось рассуждать вслух, но чаще волшебница раздумывала молча — как и сейчас.
Первое, пришедшее на ум, она отбросила сразу — не стоит задавать загадки в поисках банального ответа. А что может быть банальнее, чем идею перехватить у Ордена инициативу в последний момент, когда цель поисков обнаружена и пора решать, кому достанется приз. Вне сомнений, каждый капитан, да что там, каждый матрос на галерах будет твёрдо знать, что союз с Орденом остается союзом лишь до тех пор, пока впереди не замаячит очевидная выгода. Борох — как надзиратель? Как человек, способный удержать в узде экипажи пяти выделенных для экспедиции судов, собрать их в единый кулак и направить силу в ту точку, которая в наибольшей степени отражает интересы Империи? Пафосно и, вполне вероятно, истинно — но слишком уж предсказуемо.
Постепенно она перестала думать о Борохе-на-палубе и стала рассматривать проблему более широко. Борох-жрец-Триумвирата. Борох-вторая-сила-Империи. Вторая ли? Память услужливо подбрасывала обрывки услышанных разговоров, случайно пойманные взгляды, фрагменты прочитанных донесений, воспоминания о собственных ощущениях. И, постепенно, ей стало казаться, что она поняла желание Императора. Но сказать вслух?
Его Величество спокойно ждал, чуть заметно улыбаясь. Волшебница стиснула пыльцы в кулак.
— Вы хотите, чтобы он не вернулся.
Не вопрос, утверждение. Уже произнося эти слова, Дилана поняла, что угадала.
Унгарт молчал, только улыбка медленно сползла с его губ. Взгляд стал жёстким, колючим, холодным, словно вечный лёд на вершинах Срединного хребта. С формальной точки зрения то, что сейчас прозвучало в этой комнате, являлось государственным преступлением. Согласно древнему договору, Император, Верховный Жрец и Старший брат — три силы, равные среди высших и высшие среди равных. Никогда за прошедшие века не случалось, чтобы одна из этих сил явно нацелилась на уничтожение другой. Интриговать, перетягивать на свою сторону силы и средства, делать "заклятым друзьям" мелкие пакости — это практиковалось сплошь и рядом. Физическое устранение — совсем иное дело... Но иного выхода из сложившейся ситуации Унгарт не видел.
Сумеет ли Дилана выполнить эту миссию? Проклятье, если не сумеет она, то кому во всём Эммере подобное по силам?
— Да.
Короткое слово. Приговор. Интересно, а если прямо из дворца Ди отправится к Бороху? Разумеется, нет никаких доказательств и произнесенные слова — ничто, пустой звук. Не повод для войны. Но ведь жрец воевать не станет, в его арсенале достанет и других, куда более тихих, но вполне смертоносных методов.
— Да, Ди. Он не должен вернуться, и эту задачу я поручаю тебе. Яд, магия, сталь... способ — на твой выбор. Прости, если эта миссия кажется тебе невыполнимой, но такова судьба, приказы императоров редко бывают лёгкими.
— Я выполню любое ваше желание, мой Император.
