— Уже? — спросил Николай. — А как же кино?
— Нет, это я говорю вообще, — порозовела жена. — Когда-то ведь будут дети. Давайте помолчим, а то мешаем другим.
— Пить чай под Новый год — это маразм! — проворчал Талгат, когда закончился концерт и началось чаепитие. — Николай, доставай рюмки.
Ерёменко достал четыре маленькие рюмки, которые Нигматулин заполнил чем-то розовым из маленькой бутылочки.
— Коньяк, — пояснил он мне. — Вам не предлагаю, пейте свой чай. Можете выпить и мой.
— Я лучше съем твоё пирожное, — сказала Люся. — С коньяком оно не сочетается, а с чаем будет в самый раз.
На танцах я жену не видел. Её как забрали в самом начале, так и перехватывали друг у друга до окончания вечера. Я не сильно расстроился: пусть у неё будет хоть какое-то разнообразие, а красивых девчонок на вечере было много, так что я не пострадал.
Когда всё закончилось, я позвонил насчёт машины и вместе с остальными начал приводить актовый зал в первозданный вид. Нашего шофёра не было, поэтому прислали дежурную "Волгу". Я поговорил с водителем, и он, прежде чем отвезти нас, развёз по домам наших друзей.
— Прекрасно отдохнули! — сказала жена, когда зашли в квартиру. — Хорошо, что сегодня только тридцатое и завтра будет целый день на подготовку к празднику. Уже почти час, давай быстрее спать.
— Сегодня был разговор о детях, — сказал я. — Как долго мы будем с ними тянуть? У тебя какие планы на этот счёт?
— Очень хочу малыша! — ответила Люся. — Только давай немного подождём. Должна же я сняться хоть в одном фильме! А с маленьким ребёнком можно сниматься только в эпизодах.
Этот Новый год отмечали точно так же, как и в прошлый, только праздничную программу смотрели по новому телевизору.
— Когда будут внуки? — спросил Иван Алексеевич. — До окончания института осталось всего ничего. Или мы раньше дождёмся их от Ольги?
— Я через год тоже буду поступать во ВГИК! — заявила Ольга. — Хочу быть артисткой!
— Не ждите внуков раньше чем через год или два, — ответила Люся. — Вы ещё молодые, так что потерпите.
— Давайте допьём шампанское, — сказала моя мама. — Последний тост. Выпьем за прошедший год! Он и для нас был хорошим и вообще... Война во Вьетнаме закончилась, а новых войн, слава богу, нет.
Действительно, боевые действия во Вьетнаме закончились на четыре года раньше, чем в моей реальности, но война в Индокитае ещё шла. В Камбодже убивали налево и направо, правда, уже сами камбоджийцы.
— Смотрите, какая чудесная погода! — сказала Люся, когда убрали со стола и уже собрались расходиться по квартирам. — Никто не хочет гулять? Какой снег повалил!
— Я пойду с вами! — решила Ольга.
— Больше никто не хочет? — спросила жена. — Тогда мы пойдём одеваться.
Через десять минут мы втроём вышли из подъезда и остановились, решая куда идти. Крупные хлопья снега, кружась, падали в почти полном безветрии. Сильного мороза не было, так, градусов десять.
— Пошли пройдёмся в сторону школы и назад, — предложила Ольга, ухватившая меня за левую руку.
Люся взяла за правую, и мы вышли со двора. Далеко уйти не получилось: дошли только до поворота к скверу, когда путь преградила компания подвыпивших парней.
Глава 9
Я сразу понял, что добром не разойдёмся. Фонари хорошо освещали улицу, и было видно, что, несмотря на выпитое, они крепко держатся на ногах. Мне очень не понравились выражения их лиц. На девчонках были дорогие меховые шубки, в ушах посверкивало золото, да и я одевался не бедно. Какого чёрта я послушался Ольгу и нарушил инструкцию, да ещё в это время! Час назад на улице ходили люди, сейчас на ней не было никого, кроме нас. Парни сбавили шаг, и двое вышли вперёд, чтобы отрезать нас от дороги. Разговаривать с ними не стоило, бежать не имело смысла, а махаться руками и ногами в зимней одежде с пятью противниками было несусветной глупостью. В такой ситуации и Сигал дал бы дёру. Я тоже удрал бы, но мешали испуганно жмущиеся ко мне девушки. Поэтому сделал единственное, что мог: достал пистолет, снял с предохранителя и выстрелил в ногу тому, кто был ближе других. Я не промахнулся, и раненый со стоном упал в снег. Больше ни в кого стрелять не пришлось. Они замерли на месте, глядя на меня не столько со страхом, сколько с удивлением.
— Развернитесь и идите назад, — сказал я девушкам. — Ну же! Вы мне мешаете.
Они взялись за руки и пошли по тротуару в сторону двора, постоянно оглядываясь.
— Стоять здесь, пока мы не уйдём! — сказал я компании. — Потом можете убираться. Понятно?
— Понятно, — процедил сквозь зубы один из них.
На этом переговоры закончились, и я, пятясь, прошёл шагов двадцать, а потом повернулся и быстрым шагом стал догонять девушек. На полпути обернулся посмотреть, чем они заняты. Двое взяли лежавшего под руки и тащили к тротуару, а остальные стояли и смотрели мне вслед.
— Откуда у тебя пистолет? — выкрикнула Ольга. — Ты его убил?
— Во-первых, не ори! — сказал я ей. — Пистолет мне выдали, и на него есть разрешение, а того типа я только ранил. И болтать об этом происшествии нельзя. Я понятно выразился?
— А родителям?
— И им не надо знать. Не потому что нельзя, просто зачем их зря волновать? Кому нужно, я скажу.
— А почему ты не сдал их в милицию? Они ведь хотели нас ограбить!
— Что ты орёшь на всю улицу, люди спят! Как я доведу их до отделения? Они начнут разбегаться, и что тогда? Стрелять в спины? Да и нельзя мне светиться. Мне теперь придётся отвечать и за эту прогулку. Мы не имели права уходить в такое время со двора без охраны.
— Но почему?
— По кочану. Хочешь узнать, дай сначала подписку о неразглашении. Кому надо, те в семье знают, а ты сначала подрасти. А тебе на будущее урок — не шляться по ночам. Не было бы у меня с собой оружия, самое малое, что с тобой сделали бы, это вывернули из шубы, сорвали серьги и стукнули по голове, чтобы не орала. И хорошо, если отделалась бы так легко!
— Изнасиловали бы? — испуганно спросила она.
— Размечталась! — насмешливо сказал я. — Стали бы они заниматься этим на улице, да ещё в мороз. Бросили бы тебя без сознания и убежали. Пока очухалась, что-нибудь точно отморозила бы, а то и вовсе замёрзла. Возвращаемся домой.
Моих дам не пришлось уговаривать, они и сами рвались быстрее очутиться дома.
— Испугалась? — спросил я жену, когда помогал ей снимать шубу в прихожей.
— Конечно! — ответила она, прильнув ко мне. — Тебе сильно попадёт?
— Сейчас узнаем, — сказал я, садясь за телефон. — По инструкции о любом применении оружия должен сразу докладывать.
Приехали к нам минут через двадцать. Приехавших было двое, оба в штатском.
— Проходите, — пригласил я в комнату.
— Где применили оружие? — спросил один из них. — На улице? Тогда давайте сначала пройдём на место происшествия. Это далеко?
— Минут пять ходьбы. Мы далеко не ушли бы. Хотели пройти до сквера и вернуться. Возле сквера на них и нарвались.
— Почему ушли без охраны, вы будете объяснять не мне и не сейчас. Раз это рядом, пойдём пешком.
— Почему открыли огонь? — спросил он же, когда шли по улице.
— Вы не открыли бы, если с вами две девушки, а вас молча окружают пять жлобов? Были бы они в дупель пьяны, тогда другое дело, а эти приняли на грудь граммов по сто и крепко держались на ногах. Рожи очень неприятные, я сразу понял, что с ними не о чем говорить. Видели шубу жены? У её сестры примерно такая же, да и я неплохо одет. Однозначно хотели вытряхнуть трёх лопухов из шмоток, сорвать золото и почистить карманы. И просто так нас не бросили бы. Хорошо, если бы просто врезали по голове, а могли и пырнуть ножом. Я уверен, что они своего пострадавшего не повезут в больницу. Я ведь с одним из них перебросился парой слов.
— И что? — с любопытством спросил второй.
— Это трудно объяснить, — сказал я. — Выражение лица, то, как он цедил слова... Одним словом, мне захотелось выстрелить ему в рожу. Пришли. Вон там должна быть кровь.
— Уже припорошило снегом, — сказал второй, отойдя к дороге и подсвечивая себе фонарём, — но немного крови есть. Покажите, кто где стоял.
Я показал и рассказал, как всё было.
— Сейчас мы проводим вас домой, — сказал старший, — а сюда приедет дежурная группа. Правда, толку будет мало из-за снега, но хоть возьмут пробу крови. А завтра посмотрим, обратится кто-нибудь с огнестрельным ранением или нет. Если нет, значит, вам действительно не повезло нарваться на криминальную компанию. Обычные пьяницы не занимаются грабежом. Могли набить морду и потискать девушек, но и только. Я доложу о происшествии, пусть с вами разбираются те, кому следует.
Тот, кому поручили со мной разобраться, приехал на следующий день к одиннадцати часам.
— Майор Юрий Фёдорович Загребин, — представился он. — Я теперь отвечаю за вашу безопасность.
— Приятно познакомиться, — приветливо сказал я. — Проходите, пожалуйста, в комнату. Извините за то, что вас из-за меня в праздник выдернули на работу. Не хотите поесть или попить чай?
— Нет, спасибо, — отказался он. — Благодарить мне вас действительно не за что. Наслушался я сегодня всякого.
— Были обращения к медикам?
— Нет, не было. Скорее всего, вам действительно не повезло нарваться на какую-то шваль. Действовали вы правильно, претензий к вам нет. А вот нарушение инструкции...
— Поймите правильно, — решительно сказал я. — Обычно я не рискую без причины и стараюсь выполнять ваши указания, но уже давно пользуюсь относительной свободой. На поездки дают транспорт, но по магазинам и возле дома я хожу без охраны. Для того меня обучили и вооружили, чтобы не таскать её на хвосте. Единственное нарушение в том, что пошли ночью. Но мы вышли минут на пятнадцать и в то время, когда людей на улицах практически не бывает. Просто сильно не повезло. Зато, может быть, спасли кому-то жизнь или здоровье. Попался бы им кто-нибудь другой...
— Меня не интересуют другие, — возразил он. — С меня снимут голову конкретно из-за вас. Как вы в него стреляли? Волновались?
— С чего бы это? — удивился я. — Было опасение, что могу не успеть положить всех, если кинутся скопом. Бежать-то я не мог из-за жены и её сестры, иначе и до стрельбы не дошло бы. Они всё-таки были выпивши, так что никто меня не догнал бы. Вы не в курсе моей личности?
— Что вы имеете в виду? — удивился он.
— Значит, не в курсе. Вам не нужно опасаться за мою психологическую подготовку. Давайте я пообещаю не ходить по ночам, и на этом закончим. Я и сам не хочу влипнуть в неприятности, и не имею желания подвести вас. Одного урока достаточно. Давайте лучше поговорим о другом. Вы можете найти в Комитете человека, который ходил в походы по горам Кавказа?
— А горы вам зачем?
— После окончания института студенты нашей группы планируют совершить поход в горы. Пока набирается десять человек. Не нужно так меняться в лице. Мы не полезем на ледники и не будем карабкаться на скалы с отрицательными углами. Обычный горно-пешеходный маршрут. Выйдем из Красной поляны, пройдём несколько не самых больших перевалов, спустимся к Рице и автобусом доедем до Сухуми, а потом с неделю побудем у моря. Это удовольствие уложится в две недели. Фактически это то же самое, что прогулка по лесу, только вверх-вниз.
— Уже ходили?
— Ходил, но не имею права вести группу.
— Тогда ладно, — сразу успокоился он. — Найду я вам инструктора, даже двух, а может, и сам схожу за компанию. Когда это планируется?
— Примерно десятого июня. Возьмём напрокат снаряжение...
— Снаряжение — это моя забота, а вы постарайтесь дожить до лета и не трепать мне нервы. Дней за двадцать скажете точный состав группы, и я всё приготовлю.
— Вот до того дерева... — расслышал я бормотание за спиной.
— Что ты бормочешь? — спросил идущую за мной Белохвостикову.
— Это я намечаю место, где упаду и не пойду дальше, — сообщила она.
— И какое оно по счёту?
— Не помню.
— Стой! — Я подошёл к ней со спины, развязал рюкзак, вынул большую банку со смальцем и пять банок сгущёнки и переложил их в свой рюкзак. — Пошли быстрее догонять остальных, а то Люся выцарапает мне глаза.
— Спасибо! Жаль, что ты рано женился. Почему всё порядочное быстро разбирают? Давай идти не так быстро. Семёныч говорил, что скоро привал, так что догоним.
— Чем вы здесь занимаетесь? — спросила вышедшая из-за поворота тропинки жена.
— Ничего особенного, — сказал я, обходя её стороной. — Я поцеловал Наталью, а она расплатилась со мной сгущёнкой.
— Может, ты и мне облегчишь рюкзак, сердобольный? — с сарказмом спросила Люся. — Я ведь могу расплатиться не только поцелуем.
— Лучше включи приёмник, послушаем "Маяк", — сказал я. — И давайте быстрее, девочки. Не знаете Семёныча? Сейчас всех бросит и примчится. Вечером я посмотрю, что у тебя можно взять.
— Ничего не нужно брать, — отказалась жена, пристраиваясь за мной. — Вы и так облегчили девчонкам ношу, а я не такая дохлая, как некоторые. Слушай свой "Маяк".
— Удачно включила, — сказал я. — Как на заказ, новости. Я этого не переживу!
— Что ты услышал? — спросила подтянувшаяся Наталья. — Запустили второй фрагмент станции?
— Какая станция! — ответил я. — Ливия решила строить социализм. Теперь и этим будем помогать. Курортов у нас хватит и в Египте, а что полезного можно взять у ливийцев? Нефти и без них навалом.
— А что в Ливии? — спросила жена. — Я уже не помню.
— Преимущественно песок, — объяснил я. — Девять десятых их территории — это пустыня. Хотя у них огромная протяжённость побережья. Половину населения нашей страны можно вывезти на отдых за один раз.
— И многие туда поедут? — сказала Наталья. — Дайте кто-нибудь флягу.
— Выдула всю воду? — спросила Люся. — Тогда понятно, отчего ты еле ползешь. Говорили же только по глотку!
Под новую песню "Эти глаза напротив" в исполнении Ободзинского мы вышли на перевал, где уже отдыхали остальные. Наталья со стоном сбросила рюкзак и растянулась на траве.
— Выключи радио, — попросил я Люсю, — и посмотри, как красиво!
— Да, красиво, — согласилась она, осматривая горную панораму. — Видно далеко, и всё кажется таким близким. Нам ещё долго идти?
— Уже надоело? — спросил наш инструктор, которого все, несмотря на сорокалетний возраст, почему-то называли по отчеству. — Завтра пройдём последний перевал...
— И вы меня там закопаете! — под общий смех сказала Белохвостикова. — Кинематограф понесёт невосполнимую утрату.
— Если вниз, то я тебя снесу на руках, — пообещал Владимир — второй человек Комитета, который ушёл с нами в поход.
Он был нашего возраста и уже на следующий день стал у нас своим. Здоровый, как лось, и весёлый парень понравился всем. Он мог бы, в случае необходимости, нести кого-нибудь из девчонок на руках или на закорках.
— Отдыхаем сорок минут, — сказал Семёныч, — потом спускаемся к воде и ставим лагерь. Сегодня в нём переночуем, а завтра пройдём последний перевал. Успеем выйти к дороге — хорошо, а если нет, то заночуем ещё раз. До озера доедем автобусом, им же доберёмся до побережья. Крепитесь, скоро ваши страдания закончатся.
