Леночка обняла их обеих и осторожно прижалась ухом к животу Вики, смешно закатив глаза и прикусив кончик языка.
— Он хорошенький такой, правда, мам? И красивый такой! Голенький! Тётя Вика, а вы уже ему распашонки купили? У мамы есть пинеточки и распашонки, она мне показывала! — Леночка обняла присевшую Вику за шею и забормотала ей в ухо. — Мы маму попросим, пусть она вашему сыночку отдаст! А то вчера какая-то тётя в магазине говорила, что в магазине ничего не купишь — одни учёные кругом!
Женщины переглянулись и засмеялись.
— Вот так и рождаются слухи, — заявил Коваленко. — Учёные авоськами скупают товары в супермаркетах и перепродают их по своим америкам и европам.
— Не волнуйтесь, Вика. — Анна взяла Леночку на руки. — И магазинные распашонки купим, и наши отдадим. А ребёнок сам знает, когда ему родиться. Время у вас обоих ещё есть.
— Как же тут волноваться, с такой умной подружкой? — Виктория дёрнула Леночку за белокурую косичку.
Дмитрий и Вовка
Дмитрий увидел Анну и Леночку в новостной ленте, практически сразу же. Потом уж по всем каналам и радиоволнам гудело: "Сенсация! Женщина и ребёнок выжили в разрушенном городе. Никаких подробностей не сообщается!" — а уж в интернете и вовсе шум стоял. Муж обрушился на чиновников МЕНАКОМа, как ураган. Он требовал, чтобы его и сына немедленно допустили к Анне.
Шутка ли, с самого мая никаких известий! Всё так внезапно налетело. Сын Вовка накануне Пришествия уехал с друзьями на базу отдыха. Сам Дмитрий в этот день дежурил под Екатеринбургом, в Белоярском, где на тамошней АЭС вовсю разворачивались ежегодные ППР — планово-профилактические работы. Он всегда гордился тем, что работает именно на БН-600 — первом в мире реакторе на быстрых нейтронах. "Я — повелитель шестисот миллионов ватт!" — говорил он сыну, когда тот был ещё школьником... и Вовка с гордостью шёл во двор к приятелям, хвастаться.
Жена с дочкой собирались в магазин покупать Леночке летнюю обувку. Анна ради этого специально взяла отгул на работе. Когда Дмитрий примчался домой — Анны и Леночки не было в квартире. Не вернулись они и через несколько дней, когда Володя кое-как на перекладных добрался до Екатеринбурга. Не вернулись они и неделю спустя, когда эвакуация уже заканчивалась. Затягивать отъезд было невозможно — в Екатеринбурге железной рукой правило военное положение. Вот и попали отец и сын на Ленинградскую АЭС... в полном соответствии с эвакуационным планом.
Леночка была поздним ребёнком. В семье очень хотели девочку.
...в МЕНАКОМе стояли на своём — месяц! Самое малое — тридцать дней карантина. Ждите. Созванивайтесь, это никто не запрещает, но видеться пока нельзя. Точка
Анна, Леночка, Вика и другие хорошие люди
— Уф, — откинулся в кресле Коваленко. — Больше я тебя, Вика, никуда не отпущу. Если при каждом твоём приезде в МЕНАКОМе будут закатывать такие банкеты, то я отъемся до неприличных размеров.
— Тише, Игорь, ребёнка разбудишь, — сказал по-английски Бриджес, ставя на стол пузатую бутылку "Ballantine`s finest". — Литр благоухающей Шотландии! Вкусим по капельке.
В соседней комнате спала Леночка. Вика и Анна устроились на диване. Анна — как любила, с ногами, положив на колени маленькую подушку.
— Скотч заныкал, — понизив голос, сказал Коваленко. — Хитрый ты, Бриджес. Или ты это со стола увёл?
— Не заныкал, а привёз. Специально для друзей, — с достоинством ответил старик. — И переведи это Анне, а то она, наверное, думает так же, как и ты. Загадочные русские души... — он коротко хохотнул.
— Слушай, Анна Сергеевна, — спросил Коваленко, разливая скотч на троих; Вике вручили бокал с яблочным соком, — а чего это мы у тебя собрались? Завтра муж с сыном прилетят, а тут пустая бутылка, беременная женщина и два похмельных мужика. Надо было к нам пойти!
— Да ладно тебе, Коваленко, — ответила Виктория. — Посидим немного, свистнешь дежурной охране и пойдём домой — делов-то! Тут через квартал.
— I don`t understand you! — вежливо напомнил Бриджес.
Через полчаса в новой квартире Анны было совсем уютно. Конечно, ей выделили эту трёхкомнатную роскошь уже со всей мебелью, а это всё равно, что жить в гостиничном номере... но ко всему привыкаешь, правда? А уж если у тебя в гостях хорошие люди, да ещё поздно вечером, да ещё и, извиняюсь, с бутылкой... о, это делает и не такую уютную квартиру почти что родным домом!
— Я не хотела говорить вам, — тихо сказала Анна, — но, думаю, рано или поздно всё равно придётся. Вика, ты успеваешь переводить?
Вика успевала. Анне даже понравилось, что приходилось делать паузы, дожидаясь, пока Виктория тихо переводит сказанное ею старику Бриджесу. Это позволяло собраться с мыслями, отбросить ненужные подробности.
— ...и они вышли на меня в тумане, почувствовав запах костра.
* * *
— Наверное вы думаете, что я сумасшедшая или всё напридумывала. Но это ваше дело, а я нормальная — абсолютно, — устало закончила Анна. — Только я никому больше об этом не расскажу, даже мужу и сыну.
— А почему нам рассказали, Анечка? — хрипло спросил Коваленко.
Анна подумала. Она подняла голову и внимательно посмотрела каждому в глаза, не спеша переводя взгляд. "Пока ещё я смотрю только в твои глаза, Виктория. Но скоро к ним прибавятся и глаза твоего сына".
— Потому что это — правильно, — наконец-то ответила она.
— Амнезия. Полная амнезия. Стойте на своём. Мы поддерживаем точку зрения Бриджеса и Кокса — квантовый сдвиг, точка бифуркации, отсюда и амнезия... при полной тождественности физических объектов, — быстро сказал Бриджес, платком промакивая глаза под линзами очков. — Слава Богу, мы уже рассчитали это в одной из математических моделей. Повторяю, стойте на своём, Анна!
И все согласились с ним.
Прощаясь, он поцеловал Анну в лоб и вздохнул.
— Бедные девочки... а старый глупый Бриджес ещё утром думал, что его ничем теперь не удивить...
— Вы не волнуйтесь, Анна, — сказал Коваленко, беря Вику под руку. — Всё вы правильно сделали, спасибо вам за это!
Вика с распухшими глазами и носом осторожно обняла Анну — "вылитая Мёрси!" больно кольнула в сердце ржавая игла.
— Спасибо! — прошептала заплаканная беременная женщина. — Спасибо!
Засыпая, Анна обняла Леночку. "Завтра приезжают твой братик и папа, слышишь?"
Вика, Коваленко, Бриджес, ночь
— Могу сказать только одно, дружище — ничего из рассказанного этой храброй женщиной не противоречит известным нам физическим законам. Как ни дико это звучит.
Коваленко хотел что-то ответить, но покосился на шагающего рядом Бриджеса и только хмыкнул.
— И не хмыкай, — дёрнула его за руку Виктория. — Бриджес такие вещи за версту чует — ты сам говорил.
— Нет, ну кое-что я бы оспорил... — промычал Коваленко и тут же оборвал сам себя. — Нет, не получается. Даже эта история с Сатаной...
— Назови его пришельцем из дальнего космоса и всё станет на свои места, — буркнула Вика. — Дико разумным и обогнавшим нас по технологиям на пару миллионов лет.
— В пришельцев-то мы верим...
— Вот и верь в то, что наша галактика — не более, чем эксперимент в пробирке. Хозяева эксперимента вправе делать с этой пробиркой всё, что им заблагорассудится.
Бриджес внезапно оживился:
— Завтра же посчитаю кое-что по последним выкладкам команды. Чисто прикидочно; плюс-минус галактика. Слышишь, Игорь?
— Ты говоришь сейчас, как Уильям Грей, — ехидно заметил Коваленко. Оба засмеялись.
— Это кто такой? — не поняла Вика.
— О, это сейчас один из самых популярных певцов новой эры, эры Кокона!
— Понимаете, Вика, — сказал Бриджес, — всегда необходимы популяризаторы науки... так сказать, чайки, своими криками обозначающие место корабля в океане...
— Или мусорное пятно, — не удержался Коваленко. — Выкинет кок за борт картофельные очистки и сразу же налетает целая орава кормящихся. Шуму от них много.
— Ну, не очень-то уместная аналогия, но по поводу шума — в точку, — согласился Бриджес. — Грей очень неплохо пишет о наших делах. Но при этом в его статьях и выступлениях всё подаётся так экспрессивно... я бы сказал, умело экспрессивно... и в нужном ключе. В общем, многие телезрители считают его чуть ли не основным титаном мысли в МЕНАКОМе.
— Но это же неправда, — возмутилась Вика.
— Да какая разница, — зевнул вдруг Коваленко, хлопая левой рукой по карманам. — Где мои сигареты? Ага... вот они. Покурю, пока мы на улице. Поддержи пока Вику за меня...
— Уильям играет на нас, — остановился Бриджес. Он бережно взял Вику под руку. — Ты давай, кури, да пойдём. Популяризатор Грей и вся журналистская рать поддерживают в публике необходимый градус интереса к нашим делам...
— Ну, после такой паники, мир нескоро отвлечётся на другое, — с надеждой сказала Вика.
— Будем надеяться, — пожал плечами Бриджес. — Мы с Игорем иногда думаем о том, как поразительно мало людей помнит о Чернобыле.
— В практическом смысле, помнит, — пояснил Коваленко, с наслаждением выпуская струю дыма в сторону от Вики и Бриджеса. — То есть, делает выводы, примеряя чернобыльский опыт на текущие дела.
Вика невольно поёжилась.
Коваленко хотел сказать что-нибудь бодрое, но не нашёл нужных слов.
Бриджес печально улыбнулся. У него не шёл из головы тот мрачноватый красивый парень, которого здесь, на Земле, называли Сашкой, а где-то в запределье — Михаилом. "Хорошо, что ты вернулся, — думал он, понимая, что его думы сейчас очень похожи на безмолвную тайную молитву. — Присматривай за нашим драчливым и шумным племенем, хорошо? Иногда нам очень нужна твоя помощь".
— Ну, по домам? — бодро сказал Коваленко, выбрасывая окурок.
Анна (Уфа, декабрь)
Анна присела на скамейку. Лёгкий, совсем не рождественский мороз освежал лицо. С неба падали редкие пушистые снежинки. В вечерних сумерках мелькнул тёмный силуэт. Чёрный пёс с побелённой снегом спиной подошёл и улёгся у ног уставшей Анны.
— Привет! — она усмехнулась. — Я знала, что ты нас найдёшь. Вот, Пёс, человек сегодня родился. Мальчик — Егорка. Егор — это Георгий, если разобраться. Воин Георгий Победоносец, — ты, наверное, его знаешь. На два месяца раньше срока, но вполне даже развитой малыш. Но мы же с тобой не удивлены, правда? Мы с его мамой теперь лучшие подруги. Папа его в Москве на конференции, просил за Викой присмотреть. Вот я и присмотрела. И первая мальчонку увидела, на день раньше, чем его бабушка с дедушкой. Хороший мальчик, светлый такой. Ты ведь тоже рад, Пёс, а? Будут они с Леночкой дружить. Странные дети из-под кокона. Хотя... ничего в них странного нет. Если кто и остался здесь странный, так это я и ты.
Пёс дёрнул ухом.
— ...Ты знаешь, я ведь искала семьи Мёрси и Ильи. Ещё тогда, осенью, посылала запросы — не осталось ли каких сведений о других оставшихся под коконом. А мне ответили, что никакого инвалида с ненормальным другом в доме на улице Серова не проживало. А в школе N139 в 11-а классе никогда не учились Бронислава Пашкова и Марина Нефёдова. Есть, говорят, такие семьи, но у них мальчики — Марк и Евгений. И они, мол, уехали в самом начале катастрофы в Калининградскую область к родственникам Станислава Робертовича.
А ведь это хорошо, Пёс. Значит нет здесь и никогда не было несчастной Мёрси и непутёвой Брюли. И наш Илья не мучился болями....
Анна замолчала. Пёс коротко тявкнул.
— Да знаю я всё, Пёс. Нечего мне тут укоризненно тявкать. — Она поднялась со скамейки. — Пойду я домой. Там Вова с Леночкой остались. А муж — он на дежурстве, в ночную смену сегодня. Вика с сыночком отдыхают. Что ты спрашиваешь? Да нет... говорю же — нормальный человечий мальчишка. Завтра Коваленко примчится — счастливый папаша. Ты со мной пойдёшь, или останешься?.. Понятно, здесь твоё место. Ну-ну... присматривай тут, ладно?
Он пошла по тропинке, оставляя следы на свежевыпавшем снегу. Остановилась. Повернулась к Псу.
— А какое сегодня число ты знаешь? — зелёные глаза женщины и карие глаза зверя встретились. — Двадцать пятое декабря. Вот так-то.
И Анна ушла в вечерний полумрак. Пёс лежал возле скамейки, поглядывая на окна клиники, и иногда ловил пастью падающих с неба белых мух, пахнущих снегом
ЭПИЛОГ
Щенки ушли...
Они всегда уходят, когда становятся почти взрослыми. Большая рыжая сука научила их всему, что умела сама. Это был хороший помёт — наверное, один из лучших за всю её довольно долгую жизнь. Большинство её щенков находили себе хозяев. Собакам всегда нужен хозяин. Но эти... — эти такие же, как она. Они будут бегать стаей. Потом к ним присоединятся другие — такие же молодые. И одолеть их будет сложно.
А сука...со временем забудет своих детей. Так устроен мир. Она ещё немного полежит здесь — в устроенном гнезде, а потом тоже уйдёт. Она будет бегать на свободе. Одна. И когда подойдёт время — её найдёт тот самый чёрный Пёс. Её Пёс. Он найдёт её по острому, сводящему с ума запаху. Она не так уж стара. Они будут бегать вместе долго, пока она не почувствует настойчивое биение жизни в своём брюхе.
После этого большая рыжая сука опять вернётся в своё логово. И опять ощенится красивыми сильными щенками. Это будет уже совсем другой помёт.
Но пока она лениво спит, подрагивая во сне ушами, и иногда дергая передними лапами.
Все четверо остановились у входа в городской парк, поодаль от лихого плаката "УФА — ГОРОД, ОСТАНОВИВШИЙ ТЬМУ!". Анне всегда нравилось смотреть с этой точки на вздымавшуюся вдали гору, на вершине которой осадил своего коня бронзовый красавец Салават Юлаев.
Под плакатом топталось несколько пикетчиков — в основном женщины в чёрных платках. Слава Богу, сейчас все немного угомонились, а год назад, чуть было до стрельбы не дошло... межконфессиональные разборки грянули. Мол, наш-то бог посолиднее вашего будет! Именно наш-то и остановил проклятую стену мрака в трёх километрах от Уфы!
Привычный патруль ООН, дежуривший у рамки стационарного металлоискателя у самого прохода в парк, вежливо, но настойчиво отвёл в сторону порядком подвыпившего мужичка. Мужичок укрепился на ногах, достал сигарету и, так и не щёлкнув зажигалкой, обстоятельно заявил:
— Нет, ну, понаехало тут всяких, понимаешь... менты по всей Уфе! Порядочному человеку отдохнуть негде — негр не пускает!
— А чего ты хочешь, это всё американцы! Теперь их из нашей страны не выгонишь. Это они специально, чтобы нефть нашу грабить, — охотно отозвалась одна из женщин, перекрестившись.
— Не гневи Бога, тётка, — сказал по-русски один из патрульных. — Я тебе кто — гондурасец что ли? Из Магнитогорска я, поняла? Будете здесь митинговать — выкинем. Это детский парк, между прочим, а не пивная. Эй, не задерживайтесь, гражданочка — проходите! — сердито крикнул он остановившейся Анне.
Пройдя через рамку, Анна забрала сумочку, просвеченную хмурой внимательной женщиной в военной форме, поблагодарила и пошла по аллее, обернувшись напоследок на проверяющую. Она напомнила ей Мёрси... такие же внимательные серые глаза, стройная фигурка, уверенные, ловкие движения. Женщина почувствовала взгляд, мельком глянула на Анну, кивнула, вновь повернулась к монитору сканера... и улыбнулась.
