Тьего поднял руку, с ходу отметая подобное предположение.
— Мы с Синюрдом поговорим с вашим Наместником. И с магистром вашего Ордена. Уверен, нашего авторитета хватит, чтобы переубедить обоих. Я предлагаю для начала вернуться в поместье Эри, да будет над ним благословение Талуса. За неделю, отпущенную нам дедом Вила, мы как раз успеем решить все вопросы.
Аткас дернул рейнджера за рукав:
— Мастер Дол, а вы знали, что конюх сэра Эри — такая большая шишка?
— Ну, не то чтобы шишка, — ответил Слэм, почесывая затылок. — Внук вождя, единственный наследник... Насколько я знаю, отец Вила на него по какой-то причине прогневался и прогнал из Края Вечной Зимы. Перед отъездом Вил договорился с дедом, что будет поставлять варварам разные сведения о Вусэнте. Грубо говоря, станет разведчиком.
— А сэр Эри что же, знал обо всем?
— Конечно. Он всегда был дружелюбен к варварам, приютил где-то жену и дочерей Вила, а самого под видом конюха поселил у себя. Вил был в курсе всех новостей и регулярно ездил встречаться с дедом к самому проходу. Вполне вероятно, что их встречи проходили прямо здесь, в Вус-Тенгерте. Месяца три назад отец Вила погиб, уж не знаю, что там случилось, и дед позвал его обратно. Но Вил не поехал, сказав, что принесет больше пользы в своем нынешнем качестве... Уверен, в связи с последними событиями его дед думал, что Вила убили "коварные южане". Он же не имел чести знать Эри, не мог увидеть его благородство и широту души... По правде говоря, всем нам принесло бы куда как больше пользы, если бы Эри познакомился с послом варваров, Колином Табаром. Вот уж умнейший человек! Но увы, Табар предпочитал общаться только с Наместником, и только наедине.
Покончив с неприятным, но необходимым делом, повернули обратно. Еще помолятся за души убитых в храмах Талуса, еще оплачут жены и дети отцов и мужей, но пока задача не выполнена, горевать никто не собирался.
Многие рыцари скакали, привязав к своему коню за поводья еще одного, лишившегося всадника.
* * *
Обратный путь проходил в тягостном молчании. В душах тех, кто возвращался назад, не осталось ни малейшей доли энтузиазма, с которым они ехали защищать форт. Каждого одолевали мрачные раздумья. Дженна почла за благо скакать между Синюрдом и Тьего, потому что уж больно злыми глазами смотрели на нее праведные рыцари, тогда как паладинам, казалось, было наплевать, что она применила запретную магию на поле боя.
Ветер, волшебным образом изгнанный утром из форта, вступил в свои права и нещадно дул навстречу, заставляя слезиться глаза. Только Слэм нашел в нем нечто хорошее, сказав:
— А ветер-то теплый, южный!
Кроме него, этого, похоже, никто не замечал. Дженна еще сильнее сжала пальцы на поводе, мысли ее унеслись вперед, к жаркому камину и теплой ванне Медовых Лужаек.
Спустя пару часов Слэм внезапно вскинул руку, давая знак остановиться.
Рыцари сгрудились вокруг.
— В чем дело, мастер Дол? — полюбопытствовал Аткас, придерживая Солемну. Стролл, привязанный к ней, вел себя беспокойно: прядал ушами, всхрапывал и порывался освободиться. Внезапно юношу кольнуло страшное подозрение. Не иначе, как гоблины устроили очередную засаду! Тайком оглядев рыцарей, он решил, что они отобьются. Все устали, но разгромить очередную шайку гоблинов у них хватит сил.
Но дело было вовсе не в гоблинах. Слэм спешился и наклонился к самой земле. Обернувшись, он указал вниз:
— Смотрите, здесь совсем свежая кровь!
— И что? — фыркнул сэр Энрек. — Ты, рейнджер, хочешь нас удивить видом крови?
Но Слэм ничего не ответил, лишь приложил палец к губам. В наступившей тишине стал слышен слабый стон, доносящийся откуда-то из кустов, росших по обочине дороги.
Странная надежда всколыхнулась в Дженне. Она посмотрела на Слэма. Тот уже готовился продираться сквозь кусты.
— Не стоит одному... Вдруг засада? — слабым голосом сказал Тьего. Синюрд спешился и пошел вслед за рейнджером.
Прошла минута, другая... Не было слышно никаких звуков. Рыцари, переглядываясь, хмурили брови. Только было сэр Энрек собрался что-то сказать, как послышался шум, треск, и на дорогу выбрался Слэм, улыбаясь от уха до уха.
Вслед за ним осторожно шел Синюрд. На руках гиганта было тело в доспехах, все в крови...
— Эри! — воскликнула Дженна и кубарем скатилась с коня. Подбежав, она сразу убедилась, что рыцарь жив: его глаза были открыты, а самые кончики губ дрогнули, когда ее лицо нависло над ним.
— Скорее же в Лужайки! — взволнованно воскликнул сэр Энрек. — Поторопимся, друзья, дорога каждая минута!
Тьего бессильно выругался, жалея, что истратил все свои Силы на варвара.
— Это все дракон, — обернувшись к Аткасу, желчно выговорила Дженна. — Как он мог бросить Эри тут, одного? Вот и дружи после такого с этими тварями!
Однако не успело пройти и получаса, как девушка раскаялась в своих словах.
Казалось, по дороге пронесся ураган и переломал, словно лучинки, вековые деревья, обрушил их наземь. Повсюду валялись сломанные ветви и тяжеленные стволы.
— Что за диво? — пробормотал Слэм, направляя коня в обход поваленного дерева.
Видно было, что некая грубая сила сначала покалечила самые верхушки деревьев, потом снесла их под корень и углубилась в лес. Первым увидел, что стряслось, Синюрд. Покачав головой, он остановил коня и повернулся к рыцарям:
— Страшная смерть.
В глубине раскиданного леса лежала громадная туша дракона. В агонии Тенефор положил вокруг себя множество деревьев, а в развороченной когтями груди сидело закованное в мерцающий лед сердце. Видно, один из поверженных крыльями шаманов успел отомстить.
— Спасибо тебе, — негромко сказала Дженна, останавливая коня напротив, — к счастью, Экроланд жив...
По лежавшему на боку дракону внезапно прошла судорога — от хвоста до шеи. Огромная голова повернулась, а глаза приоткрылись и в последний раз полыхнули в сторону девушки яростью.
"Пошла прочь, поганая ведьма!" — раздался в ее голове громоподобный рык. Дженна отпрянула. Никто, кроме нее, не слышал последних слов дракона, но она почувствовала себя так, словно ей прилюдно плюнули в лицо.
— Врагу такой смерти не пожелаешь, — тихо сказал Тьего.
Дракон уже был мертв, но заклинание, убившее его, продолжало свое губительное действие. Лед кристаллами нарос на краях раны, потом изморозь пошла по шкуре...
Когда рыцари, последний раз взглянув на дракона и молча отдав дань его храбрости и благородству, повернули прочь, он весь оброс льдом и превратился в чудовищных размеров прозрачный многогранник.
— Он до последнего мгновения пытался вырвать у себя сердце, — грустно сказал Слэм Аткасу и Дженне. — Боль, наверное, дикая.
В ближайшей деревне рыцари купили повозку и погрузили на нее раненых.
* * *
Дальнейшее Аткасу запомнилось очень плохо. Уже под вечер они доехали до Медовых Лужаек. Пока он, точно сомнамбула, бродил вокруг, везде мелькала госпожа Сакара, тотчас же начавшая всеми командовать. Раненые были размещены в гостевы комнатах, чудесным образом на свет появились тарелки со вкусной едой. Юноша немного поклевал и примерился было идти спать, но его поймал Тьего и велел скакать в Вусэнт с поручениями.
После бессонной ночи несколько поездок до города и обратно чуть было его не убили, но он выжил и даже умудрился перед сном поговорить со Слэмом.
— Почему, интересно, Наместник вызвал к себе паладинов?
— Сложно сказать, — пожал плечами Слэм. Эста разминала ему плечи, и он блаженно щурился. — Странно другое: почему их до сих пор нет? Не думаю, что они там собрались точить лясы... Особенно учитывая истощенность Тьего.
— А вдруг их... Бросили в тюрьму? — затаив дыхание, предположил Аткас. И тотчас же вообразил, что ему опять придется кого-то спасать. "Завтра — хоть полк вытащу из тюрьмы, — решил он про себя. — Только, о боги, не сегодня!"
— Ну и наивен же ты! — воскликнул Слэм. — Он же не самоубийца. Я думаю, что скорее всего... А впрочем, пока погодим об этом. Зачем лишний раз трепать себе нервы... С паладинами отправился оруженосец сэра Мелдуневского, вот вернется, тогда и посмотрим.
Аткас затих и уставился в огонь камина, возле которого они сидели. Ему вспомнилось, как Рапен, получив приказ от самого Наместника, неуклюже заторопился в госпиталь за подмогой. Скоро он будет здесь, помогать раненым и, прежде всего, конечно Экроланду. Хозяин и впрямь плох. В сознание не приходил, бредит. Вероятно, ему бы стало чуть-чуть получше, узнай он об искреннем раскаянии, охватившем магистра. Лорд Улин пообещал на следующий же день собрать Совет и публично отменить решение об изгнании рыцарей из ордена.
Госпожа Сакара, разместив и накормив всех, ушла дежурить у постели сэра Экроланда. Она намеревалась провести там всю ночь, и последующие тоже, в общем, сколько будет необходимо.
Перед тем, как заснуть, Аткас нашел в себе силы прочитать краткую молитву Талусу:
"Забудь про меня, — страстно говорил он. — Я — маленький и ничтожный, никто перед тобой. Посмотри, там, в соседней комнате умирает самый великий твой сын. Самый благородный, доблестный и добрый. Обрати туда свой взор, помоги сэру Эри. Я знаю, что если он умрет, то с ним уйдет половина всей веры в тебя на Роналоре".
Глава 16
Наступила глухая ночь. За окном пошел дождь, капли забарабанили по крыше. Госпожа Сакара волновалась только об одном: чтобы непогода не помешала священнику приехать вовремя. Заламывая руки, она ходила по гостиной и шикала на Престона, слишком гремевшего подсвечниками. У постели Экроланда дежурили попеременно то Эста, то еще какая-нибудь девушка. Ни на миг его не оставляли одного. Несчастные женщины полагали, что если ему вовремя менять холодный компресс, смачивать губы водой и держать его за руку, он ни за что не умрет, не посмеет оставить их после всех забот, которыми они его окружили.
Престон, опасливо оглянувшись на госпожу Сакару, взял подсвечник и прошел в комнатку за кухней, служившую пристанищем Аткасу. Перед ним открылась дивная картина — сам оруженосец спал, сладко посапывая, на полу, подстелив соломенный тюфячок и накрывшись курткой, на кровати же его разметалась во сне Дженна. Ей пришлось уступить свои покои рыцарям, и уже с вечера она пришла к Аткасу — мириться. Оба оказались объединены перед лицом общей беды. И он, и она полностью зависели от рыцаря, и сейчас их сковал ужас от неопределенного будущего.
Поправив одеяло Дженны, Престон отошел к двери и окинул комнату еще одним взглядом. В глазах, обрамленных лучиками морщин, проскользнула жалость. За жизнь обоих никто не даст и ломаного гроша, умри сэр Экроланд.
А рыцарю было и впрямь худо. Он потерял сознание на подъездах к Медовым Лужайкам и больше не приходил в себя. У него началась горячка, а в последние часы он стал бредить. Слэм до последнего сидел возле друга. Между бровей у него залегла печальная складка. Слишком часто он видел, как подобные раны отнимают жизнь... И только когда сон стал одерживать решительную победу, Слэм ушел спать.
Госпожа Сакара резко вскинула голову. Ей показалось, или в аллее и впрямь послышался цокот копыт? Все сомнения развеялись, когда раздался тихий стук в дверь. Подобрав юбки, она опрометью метнулась к двери, опередив Престона, и, берясь за ручку, простонала:
— Слава Талусу, наконец-то!
На пороге стоял мокрый и взъерошенный Рапен. Под капюшоном волосы топорщились в разные стороны, окружая кудрявым венчиком выбритую макушку. Он кисло улыбнулся навстречу старухе и степенно прошествовал внутрь.
Госпожа Сакара хотела было закрыть за ним дверь, но в проем проскользнула миловидная девушка, закутанная в белый плащ с капюшоном. На ее лице сияла мягкая улыбка, которую не смогла приглушить плохая погода. Госпожа Сакара подозрительно сощурилась, увидев девушку.
— Моя помощница, Милина, — представил девушку Рапен, обернувшись. Губы госпожи Сакары одобрительно дрогнули, когда помощница присела в низком-низком реверансе.
— Наломал Экроланд дров? — добродушно осведомился Рапен, моя руки над тазиком. Эста, державшая кувшин с водой, сморщила нос. На языке у нее сразу завертелись колкости, которыми она с удовольствием бы уязвила нетактичного священника, но ей пришлось держать их при себе.
Госпожа Сакара строго на нее взглянула и как можно любезнее ответила:
— Геройство в крови у всех мальчишек, что мнят себя мужчинами. Но сэр Эри далеко не мальчик, и вы это знаете, отец.
Священник хмыкнул и прошел в покои Экроланда. У двери возникла небольшая заминка — госпожа Сакара пропускала вперед Милину, а помощница Рапена решила во что бы то ни стало уступить честь пройти в двери первой госпоже Сакаре. Настойчивость девушки победила, и губы госпожи Сакары раздвинулись чуть больше, когда она вплыла в спальню первой.
— Вначале займемся нашим героем, — сказал Рапен. — А после Милина осмотрит других раненых.
— Как вам будет удобнее, отец, — с глубоким почтением отозвалась госпожа Сакара.
Милина едва смогла сдержать крик, когда увидела, во что превратилось лицо Экроланда. Но она быстро сумела взять себя в руки и принялась доставать из котомки баночки с мазями.
Склонив голову, госпожа Сакара оставила их наедине с больным и присела на диван в холле. Рядом на краешек примостился Престон и, стягивая с головы парик, жалобно сказал:
— Еле успели. Я, честно говоря, уже было совсем попрощался с нашим хозяином...
— Рано ему помирать, — буркнула госпожа Сакара. — Не навоевался еще. Помяни мое слово, Престон, он еще о себе заявит.
— Куда там, — махнул рукой старик, — прошли его деньки.
Из комнат Экроланда донесся крик, да такой страшный, что они оба вскочили на ноги и беспомощно схватились за руки.
— Сэр Эри, — чуть не плача, сказала старуха. — Ему, должно быть, с носом что-то делают. Талус, облегчи его страдания!
Престон успокаивающе погладил ее по морщинистой руке.
— Он и не такое переживал. Все с ним будет хорошо.
Спустя несколько часов Рапен и Милина вышли из спальни рыцаря. Оба шатались от усталости. Лицо священника посерело, глаза потухли. Он с трудом доплелся до столовой и плюхнулся на стул, заботливо выдвинутый Престоном. Вокруг уже суетилась госпожа Сакара. Вместо одной свечи вокруг засиял добрый десяток, а из кухни, ловко балансируя подносами, уже торопилась Эста, оставляя за собой шлейф соблазнительных запахов.
— Сюда, сюда, дорогая, — ласково приговаривала госпожа Сакара, ведя за собой Милину. Усадив девушку в кресло у камина, она впихнула ей в ледяные ладони высокий стакан с подогретым вином. Милина стучала зубами от холода и казалась еще более уставшей, чем священник. Престон заботливо укутал ее ноги пледом и поворошил в камине кочергой.
— Отец, что скажете? — со сдержанной тревогой осведомилась, наконец, госпожа Сакара, после того, как Рапен умял целую свиную ногу и выпил кувшин вина.
Порозовевший священник лукаво улыбнулся:
— Милая дочь моя, ты полагаешь, что, случись нечто ужасное, я вот так спокойно объедался бы тут, не вымолвив и словечка? К счастью, мы успели вовремя. Осмотрев рану, я опасался, что Экроланд навсегда потеряет свой красивый ровный нос, но мы довольно успешно собрали все косточки, спасибо Талусу, который направлял наши руки. Разумеется, целительные молитвы тоже не прошли даром. В самом скором времени Экроланд поправится. Думаю, уже к утру он придет в себя. Лихорадка пройдет через пару дней.
