Анна невольно кивнула в ответ и пошла дальше, догоняя семейство, которое уже шумно дискутировало — карусель или детская площадка?
— Ну, вот видишь, как в парке хорошо, — сказала она мужу. — В первый раз за последний месяц тебя вытащила, а ты уже в радостных сомнениях выбора.
...я говорю, как Илья...
— Если бы не я — он бы так дома и остался, — сказал Вовка. — Ленка, ну её, эту карусель! Опять тошнить будет! Мы лучше поиграем на площадке, а потом к машинкам пойдём. Как тебе такой вариант? Что? Ну, хорошо, лисичка-сестричка, ты играй в песочнице, а мы с папой очередь займём, ладно?
— Ладно! — пискнула Леночка, чмокнула брата в щёку и довольно поскакала по боковой аллейке к песочнице. В пластмассовом ведёрке брякал новенький жёлтый совок.
Вовка с удовольствием посмотрел ей вслед. Он сам покупал для сестры этот пёстрый комбинезончик. "Поскрёбыш"... любимица семьи. Муж в ней души не чает, Вовка с ней постоянно возится, наряжает как куклу, хвастается везде, какая у него сестрёнка замечательная...
— Слушай, боюсь я вас одних оставлять, Анюта, — сказал муж. — Опять кто-нибудь с автографами пристанет...
Анна вспомнила, с каким удовольствием Леночка прикладывала ладошку к бумаге и оставляла "аф-ф-ф... аф-ф... фо-то-граф!", обрисовывая фломастером тоненькие пальчики. "Это для моих! Для жены и сыночка, — сказал ей тогда весёлый Коваленко. — А старый дяденька Бриджес пусть локти кусает — мы ему только фотографию пошлём! Меньше будет по Нью-Йоркам болтаться, на Генассамблее выступать!" "Гесамбалея!" — выпалила Леночка и засмеялась.
— А ты не волнуйся, — ответила Анна. — Тут два шага. Нам вас видно будет. Если что — мы вас позовём.
...не волнуйся — заорём так, что сразу прибежите! — обычно говорила Мёрси Илье, когда они, вдвоём с Анной, в тумане отходили в сторону...
Муж с Вовкой пошли к длинной очереди в кассу. Вовка закурил. Он теперь курит в открытую, не таясь. Инна тоже должна подойти... вон, Вовка опять телефон достаёт. Ничего — симпатичная, смешливая. А подружка у неё, наоборот — чуть что — глаза на мокром месте. Молодцы, мои мужики, — супруг и Вовка, — спасли девчонок...
...а ты, вот, своих друзей уберечь так и не смогла...
— Даже ангелам не дано воскрешать ушедших, — пробормотала Анна и тряхнула головой. Нет, надо не думать о прошлом — хватит!
Анна присела на скамейку и закрыла глаза. Её вдруг охватило чувство чего-то хорошего, что — вот, прямо сейчас! — произойдёт. Она не открывала глаз, боясь, что радостное чувство обманет... что ничего не случится...
"А тебе что, мало того счастья, что у тебя есть сейчас? — строго сказала она себе. — Не капризничай и не ной, как..." — она не стала называть это имя даже мысленно.
Солнце касалось её лица тёплыми ладошками... пахло попкорном, мороженым и шоколадом.
— Тётя, можно у вашей девочки совок попросить? — солидный деловитый басок выдернул Анну из задумчивости. Крепкий розовощёкий пацанёнок в комбинезоне со спущенной лямкой стоял напротив, сжимая в руке красное поцарапанное ведёрко. "Нисколько не вырос!" — мелькнуло в голове у Анны.
— Как тебя зовут, молодой человек? — сдерживая счастливый смех, спросила она.
— Кондратьев! — важно ответил карапуз. — У меня дедушка — профессор. Он тоже Кондратьев, только он старенький.
— А имя-то у тебя есть? — она чуть было не сказала "теперь".
— Михаил. В честь Ломоносова, — гордо сообщил Кондратьев-младший.
— Валяй, Михаил, бери совок. Леночка не жадная. Лена! К тебе Михаил Кондратьев идёт!
— Хорошо, — ответила дочь, уже успевшая набрать полные карманы песка и основательно запачкать колени комбинезона.
— Кондрат-квадрат! — не удержавшись, с чувством сказала Анна уходящему малышу, но тот её уже не слышал.
— Мишка у нас серьёзный парень. Просто, как директор пивзавода! — солидного вида пожилой мужчина устало присел рядом. — Здравствуйте! Это ваша — такая симпатичная, да? Хорошенькая девочка... живая! Извините, сразу не представился — Кондратьев Сергей Олегович, пенсионер. Не помешаю?
— Нет, конечно, нет! Анна Сергеевна, экономист.
— Очень приятно. Узнал, узнал. В прошлом году в новостях частенько вас с дочкой показывали. Вы, ведь, те самые? Выжившие?
Да... они из выживших. Единственные и неповторимые... счастливая парочка — на несколько тысяч исчезнувших, погибших, ненайденных...
— Извините, если чересчур назойлив, — сконфузился Кондратьев. — Вас, наверное, замучили расспросами, да допросами. Дочка моя как раз в том центре работает, где вас полгода держали.
— Да, честно говоря, не особо терзали. Ни я, ни дочь ничего не помним, как вы, наверное, знаете. Для нас Пришествие пролетело в один миг. Сегодня накрыло, а назавтра вертолёт прилетел — вот и всё, что мы помним, — привычно ответила Анна. — Ну, а потом — анализы, анализы, анализы, наблюдения... помочитесь в баночку, какните в коробочку, пройдёмте на томографию... в наше время это даже полезно. — Анна вздохнула. — Наверное, мы с дочкой теперь самые наблюдаемые пациенты. Совсем неплохо — на каждый чих профессора да академики летят, только что не с сиренами. Вот — дочку в детсад определили, в общежитии для семейных целую трёхкомнатную квартиру дали... в МЕНАКОМе интересное предложение сделали... как раз по моей специальности. А то скучно дома сидеть.
— Да... с этим вам повезло! А я с внуком дома сижу. Считайте, треть Екатеринбурга здесь и осело. Мы с вами, между прочим, земляки, да! Я тоже из Екатеринбурга. На Комсомольской жил... перекрёсток с проспектом Ленина. Пришлось эвакуироваться вместе с дочерью, внуком и котом Кузькой.
— А мы все жили на Московской. Обратно домой хочется — ужасно! Когда учёные дадут "добро" — сразу поедем. Наш дом цел, нам даже фото показывали. Мы тоже хотим, как вернёмся, кота завести — большого, полосатого. Муж обещал дочке котёнка поискать.
— Ну, домой-то, наверное, нескоро ещё?
— Коваленко говорит, что через неделю они в центр тепло дадут. Жаль только, в прошлую зиму всё в квартирах перемёрзло.
— Ну, зато никакой радиации, никаких микробов. Мне тоже сказали, что библиотека моя уцелела — специально письмо Бриджесу писал. Вывезли её в Белинку... в смысле в библиотеку имени Белинского, в хранилище, а уж там-то МЕНАКОМ сразу после конца Пришествия старался порядок поддерживать. Так вы, значит, Коваленко лично знаете? Впрочем, что это я? Вам ли и не знать! Хороший, хороший учёный и прекрасный организатор масштаба Курчатова... я уж, грешным делом, думал, что у нас такие уже перевелись...
Дети играли в песочнице. Леночка что-то щебетала, — воротник комбинезона был расстёгнут и было видно, как поблескивала красным гранатовая капелька старого золотого крестика. Кондрат-квадрат неторопливо кивал головой и загребал песок в своё ведёрко, ревниво поглядывая на ведёрко Леночки. "Ну-ну, — подумала, улыбаясь, Анна. — Опять Кондратьеву кажется, что его собственное ведро не такое красивое!"
...где-то... где-то...
...где-то живут они все — не найденные, но живые и здоровые, пять друзей Леночки...
...Бориска никогда не крутил ухи плюшевому медвежонку, потому что дома всё хорошо...
...сестренки-погодки Эллочка и Кристинка упрямо спят в одной кроватке, хотя мама укладывает их порознь...
...Валенька ест манную кашу с клубничным вареньем... а потом наверняка заедает кусочками селёдки в маринаде, приводя в ужас свою бабушку-медсестру...
...а Феденьке родители всё-таки купили красную бейсболку со смешной надписью GO! — выклянчил! Обещал всегда-всегда кровать заправлять и без понуканий зубы чистить — только купите!..
...Наверное...
...может быть...
...вполне вероятно, что всё у них сейчас было немножко не так, как она себе представляет... но то, что дети живы, что всё у них хорошо — она знала об этом! Всё у них хорошо — насколько может быть хорошо в этом прекрасном мире!
Они шли из парка, разговаривая с таким замечательным, интересным собеседником, — профессором. Анна взяла его под руку. Они с мужем уже пригласили Кондратьева в гости, — приходите прямо сегодня, вместе с внуком и дочерью... и даже вместе с котом, которого отдельно пригласила Леночка.
Муж шёл рядом — он всегда был рядом с ней, все эти годы. За ними в обнимку шли Инна и Вовка. Они наверняка уже прикидывали тишком, куда бы смыться от старших — в кино или уж, сразу, в общежитие к Инне, где подружки, завидуя, уже освободили им комнату по старинному и незыблемому студенческому обычаю. Муж, виновато приглушив голос, опять говорил по сотовому — на его подстанции очередной "перегруз"...
Всё было хорошо и правильно.
Глядя, как скачут впереди такие смешные и такие любимые малыши...
...Кондратев-младший важно говорил в дедушкин телефон: "Мама! Мы в гости пошли... да! И ты к нам с Кузькой скорее приходи! Мы там все об-зна-ко-мим-ся!"
...Анна чувствовала, что где-то в глубине сердца, в какой-то упрямой и сильной, неистребимой частичке души, она постоянно будет оставаться настороже.
Это не мешало ей жить с людьми, любить их и радоваться ответным чувствам — нет, совсем не мешало! Теперь это было естественным — быть на страже всегда и везде. Вслушиваться в шорохи тьмы... там, на краю пространства и времени... и ждать.
Она видела это каким-то мудрым внутренним зрением — охватывая разом, вбирая в себя всё самое сокровенное. Видя всё так отчётливо, как может охватить огромную Вселенную только ум учёного. Учёного или пророка.
Она видела всё это —
...ангелы, люди, бесконечность, материя, время, Вселенная...
...и они.
Внимательные и спокойные, они ждут.
Они.
Псы Господни.
(с) Александр Уралов (Хуснуллин), Светлана Рыжкова, 2009-2012 г.
158
