Эл около часа чертила схемы, исписав с десяток листов с двух сторон. Потом перебирала листки, жалея, что не может позвать Алика, а Димку Ванхоффер до разговора не допустит, правила, есть правила. Так что, Эл пришлось соображать за троих. Она начертила на бело схему и положила лист перед Вахоффером.
— Примерно так. Мы заметили второй патруль с прошлую среду, будем пока отталкиваться от этой даты, расчетов все равно я сделать не смогу, на это ночь потребуется. И не я одна. А попасть они должны после даты своего ухода. Как нам с Дмитрием удалось выяснить, они ушли после нас через год, два, три. Хотя технически, группу ждут полгода. Потом готовили Эдвина, туда-сюда, еще полгода. Предположим все же год после нас. Да это и не важно пока. То есть уходить им дальше всех. Приговор один — уходят первыми. Первый патруль уходит и попадает в свое время, а они туда попали точно, я это знаю. Тут сбоя не будет. Потом уходим мы.
— И куда же вы попадете?
— А вот с нами как раз проще всего. Есть у нас другая возможность. Нам — в конец двадцатого.
— То есть?
— У нас две переброски, а не одна, а оттуда мы сориентируемся, куда и как нам прыгнуть. Доверьте нам расчеты без аналитической проверки, чем меньше людей об этом знают, тем меньше проблем.
— Можете не сомневаться, у меня с сотрудниками очень доверительные отношения.
— Я заметила, Диана рассказывала вам о нас, я думала, что тут такая практика.
— Диана мне, как дочь, она работает у меня пять лет, я ее очень ценю, она всегда мне рассказывает все.
— И все же. Давайте без аналитиков.
— Хорошо.
Эл было жаль его разочаровывать, поэтому она предпочла оставить Диане право решать, что рассказать Карлу, о чем умолчать. Примешивать к проблеме терзания Дианы и находку Франси Эл считала сейчас лишним. Никуда это не денется.
— У меня сомнения, относительно Эдвина, — сказал Ванхоффер. — Мы никак не вывели его из подозрения.
— На этот счет у меня есть маленькая хитрость, но я умолчу о ней. Хочу убедиться, что он достоин наших стараний. Он не ушел с базы, ему хватило мужества вытерпеть нашу с Дмитрием атаку. Он упрям и умен, посмотрим, какой он политик. Достаточно пока, что мы их избавили от плутания во времени или смерти.
— Эл, все же, как вам видится, на что рассчитывал тот, кто взялся вам мешать? Тягаться с вами и вашими друзьями — задача не из легких. Вы люди смелые и опытные, Эдвин вас моложе во многих смыслах.
— Этот некто рассчитывал на то, что увлеченные поисками, мы пропустим патруль. Опять же сама этичность ситуации вызвала бы у нас сомнения. — Эл, конечно, не сказала о способностях Алика и Димки — рояль в кустах. Разве что Эдвин от избытка откровенности ляпнет. — Еще на удачу. На молодой запал Эдвина и его ребят, которые готовы собой пожертвовать ради идеалов службы, ради высших целей. И еще этот кто-то рассчитывал, на ошибку, чтобы сбоя в системе переброски в день отправки будет довольно, чтобы мы пропали, желательно навсегда. И если это не просто интрига, а что-то более страшное, то и на исчезновение группы Эдвина тоже.
— Эл, мы можем изменить будущее, — предупредил Ванхоффер, просто ради того чтобы сказать это. Она знает, но он должен сказать.
— А на этот случай мы попросим помощи в будущем. Есть люди, которым я доверяю безоговорочно. Тот же самый Хёйлер, глава патруля, уж более подвинутого на морали человека я давно не встречала.
— Но Хёйлер же и отправлял за вами Эдвина.
— Я вам кое-что расскажу, Карл, хочется мне, как Диане, пооткровенничать с вами. Сохраните тайну?
— Обещаю.
— Хёйлер меня послал сюда, потому что меня как раз подозревали в незаконных проникновениях. Главе патруля каким-то образом дали понять, что я бываю в разных временах в обход каналов службы. У меня обширная полетная практика, куча сомнительных знакомств, контакты с иными культурами, которые обладают превосходными технологиями в этой области и у меня большой опыт перебросок в космосе, а процессы похожи. Чтобы меня дискредитировать достаточно, чтобы я не вернулась из экспедиции. Другая причина, что мы опробовали новый способ просчета точек ухода, метод который не то чтобы противоречит существующему, но сильно его упрощает. Метод работает, но захотят ли признать нас правыми. Для кого-то в этом мире в любое время Земля никогда не будет круглой. Тонкости подковерной борьбы внутри научного сообщества вполне могли привести сюда второй патруль. Но поручусь, что Хёйлер в тот период уже не был главой патруля, его разжаловали за то, что он меня отпустил, имея такие подозрения. Наш недоброжелатель это учел. Конечно, для меня дело чести вернуться назад, но теперь дело приняло совсем иной оборот. Надо спасать нас, Эдвина с ребятами, и, видимо, мастера Хёйлера. Спросите у Эдвина, проверьте мою догадку.
— Я вам на слово верю. Верю-верю. Эл, мои похвалы не прозвучат как нечто новое для вас, но примите комплимент. Ваш ум, опыт и мудрость превзошли мои представления.
— Ну, на счет мудрости я бы возразила. Скорее, как говорят русские, я — тертый калач.
— Как? Тертый калач? Ха-ха, — Ванхоффер смеялся усталым грудным смехом. — Я как-то давно обещал себе выучить русский. Зовите Эдвина.
Они совещались два часа с небольшим, все это время Эдвин как приговоренный к заключению просидел в столовой. Он не смотрел на Эл, когда она позвала. Лишь в кабинете Ванхоффера он обоим был вынужден посмотреть в глаза. Карл Ванхоффер, которого Эдвин видел раньше издали, показался ему старше и ниже ростом, он вежливо встал, приветствуя его появление. Эл указала ему на кресло, но Эдвин остался стоять. Он опасался, что придется снова выдерживать ее взгляд. Эл сама села в кресло, тем самым оказалась к Ванхофферу лицом, а к нему боком. Он получил возможность не смотреть на нее. Наступил момент, которого он боялся и ждал. Будучи патрульным не так долго, он все же усвоил негласное правило, не прописанное в уставе или инструкциях, но которое становилось приговором: если ты встал лицом к лицу с тем, кого искал — ты победитель, если лицом к лицу с тем, за кем должен следить, — ты провалил задание. Никто не поверит в то, что он сам хотел встречи и вынашивал планы того, как войти в контакт с экспедицией Эл.
— Мне будет комфортнее, если вы присядете, молодой человек, — попросил Ванхоффер.
Эдвину пришлось подвинуть к столу тяжелый стул. Он сел по узкой стороне и оказался на перекрестье двух взглядов.
— Я могу уйти, справлюсь как там Диана, — предложила Эл.
— Диана. Ах, да. Сегодня я уж отложу положенные дела. Да, Эл, пожалуйста. Пусть она отдыхает. И дежурному сообщите, что вы будете уезжать, пусть Эрик вас доставит домой. Я не долго.
Эл ушла, Ванхоффер опять забарабанил пальцами по столу.
— Да, неприятная с вами вышла история...
Эл спустилась на второй этаж, прошлась по коридору, остановилась у двери в библиотеку. Забирая Эдвина из столовой, она видела полоску света из-под двери. Дмитрий. Черта с два он уйдет. Эл еще была способна удивляться, Диана была с ним. Они помирились. Эл решила не улыбаться.
— Ну? — ринулся к ней Дмитрий.
— Ванхоффер с ним разговаривает, — сказала Эл.
— Решили что?
— Ничего еще не решили. Но я готова пойти на крайности, лишь бы он согласился на наши условия.
— Эл, брось шутить. Я сказал Диане, что мы не собирались с ним ничего делать.
Эл устало потерла глаза.
— Карл меня на интересные размышления навел. Надо выспаться сначала. Выдворять их будем отсюда, это однозначно. Я собственно ушла, чтобы Карл его сам уговорил. Он просил вас, Диана, не дожидаться его. Идите спать, если хотите.
— Кокой тут сон.
— Крепкий и продолжительный, — сказала Эл сладко.
Дмитрий подошел и очень нежно обнял ее одной рукой за шею, привлек к плечу.
— У-у-у, совсем забегался тушканчик.
— С ног валюсь, — пробормотала ему в плечо Эл. — Ладно. Пойду. Еще полчаса, не больше.
На часах была половина двенадцатого. Дверь за ней закрылась.
— Как думаешь, она рассказала о нас? — спросила Диана.
— Эл? Она своих не сдает, сама рассказывай, если не терпится.
— Я для нее не своя.
— Ну и думай, как хочешь, — отмахнулся Дмитрий.
Он понимал, что совещание не произойдет быстро, а ждать становилось все труднее. Под кожей противно бегали мурашки. До конца дня оставалось пол часа, и Дмитрий хотел его скорее дожить, будто завтра ничего этого уже не будет, день превратиться в сон.
Эл вернулась в кабинет. Ванхоффер жестом указал на Эдвина.
— Он согласен. Вы правы были по поводу Хёйлера.
— Хорошо. Тогда слушайте, Эдвин, очень внимательно, — склонилась к нему Эл. Он не смотрел на нее и сидел как изваяние. — Попадете домой, под любым предлогом оттяните подачу отчета на сутки или двое, придумайте себе хоть неизлечимую болезнь, хоть амнезию, а ребяткам своим настрого прикажите молчать. В течение этого срока вы получите описание действий экспедиции после вашего ухода отсюда. Вот тогда вы можете уверенно говорить, что вы нас разыскали. О своем провале не рассказывайте. Понимаете меня? Мы вернемся, через двое суток после вас, и все — герои.
Он посмотрел на нее, наконец.
— Как вы передадите нам отчет? — спросил Эдвин.
— А вот это не твоего ума дело. Договорились?
— Да.
— Домой тебя проводить?
— Я сам вас могу проводить. Я поселился в доме напротив.
Эл засмеялась и потрепала его по волосам.
— Пошли домой, человек-гора, подопечным своим сам все объяснишь. Ума у тебя хватит. Сыщики! Спасибо вам, Карл.
Ванхоффер ей кивнул.
— Спасибо, — повторил Эдвин.
— Благодарности вот в ту сторону. — Ванхоффер указал на Эл.
Эдвин посмотрел на нее, суровое выражение на лице сменила усталость.
— Спокойной ночи, — сказала она Ванхофферу.
— Вы после такого еще сможете спать?
— Без задних ног, — добавила она.
— А мне грозит бессонница. Не хочу пить пилюли. Вам спокойной ночи.
Дмитрий уже ждал внизу, помогая Эрику зажигать фонари на экипаже. Кругом было темно, небо ясное со звездами, темнее неба были только дома. Слабый свет фонаря на крыльце осветил две фигуры. Дмитрий удивленно посмотрел на Эдвина.
— Он едет с нами, — сообщила Эл.
Ее усадили одну, молодые люди разместились напротив, экипаж покатил, грохоча по булыжнику. Звук в темноте и тишине ночи казался громоподобным, конь стучал копытами. Хорошие рессоры вызывали мерное покачивание и как не распирало сначала любопытство, но Дмитрия, минуты три спустя, стало морить. Навряд ли Эдвин кинется бежать. Он старался не спать, но очнулся, когда экипаж дернуло на повороте уже перед домом.
В столовой и в окнах первого этажа горел свет.
Эдвин подал Эл руку и сказал:
— Вас заждались. Спокойной ночи.
— Странный вы тип, Эдвин, — вздохнула она. — Мы еще поговорим, надеюсь. Не передумаете?
— Когда мы встретимся?
— В пятницу днем получите телеграмму на Постгассе, 10, — сказала она.
Эдвин скрылся в темноте улицы. Эл и Дмитрий вошли в дом, тишина стояла гнетущая, они пошли в столовую их дома, будто в этом месте сходились некие линии событий. Оба устало ввалились в дверь. Алик стоял у окна, Игорь и Оля сидели за столом при тусклом свете свечей. На часах уже было без четверти час. Хмурые взгляды устремились на Дмитрия, как на виновника задержки.
— Кто третий с вами приехал? — спросил Алик.
— Он не третий, он шестой, — бормотал Дмитрий. — Братец, отведи Эл спать, а я вам потом сказку на ночь расскажу.
— Страшную? — поджала губы Оля.
— Жуть, — кивнул Дмитрий.
Алик неожиданно добродушно улыбнулся, подошел к Эл и легко подхватил ее на руки. Последний раз он на острове носил ее на руках. Приятно.
— Спать — значит, спать, — сказал он.
Он вынес Эл в коридор, она положила голову ему на плечо.
— Как хорошо, — сказала она. — Ты меня балуешь.
— Я тебя люблю, — произнес он.
В спальне он усадил ее на постель, Эл повалилась на бок и попыталась свернуться калачиком.
Он зажег лампу и стал ее раздевать.
— Эй, что с тобой?
— Все мерзко, Алик.
— Ванхоффер?
— Он оказался нормальным человеком, мы ошибались в нем. Я очень устала. Димка расскажет, пусть не все, но вы сами поймете. За что мне опять? Ну почему опять на мою голову эта мерзость? — Она несколько раз устало стукнула кулаком в подушку. — Уже решила, что у меня мания развивается везде видеть дурное влияние, что мне мерещатся интриги. Лучше быть больной на голову.
Голос у нее был такой жалостливый, что ему показалось, будто Эл плачет. Он заглянул ей в лицо, поддерживая за плечи. В глазах Эл было отчаяние, он никогда в былые времена не видел ее такой.
— Что опять?
— Кто-то хочет, чтобы мы не вернулись.
— Эл, я не пойму, Димка действительно сотворил парадокс?
— Нет, Димка ни при чем.
— Ты хочешь поговорить? Или оставить тебя в покое?
— Выслушай Димку, ситуацию он знает, остальное я утром расскажу. Никуда завтра не расходитесь. Будем считать.
В спальню тихонько поскреблась Франсин.
— Вам помочь, Александр Константинович? — спросила она шепотом.
— Да. Иди, Алик, не мужское это дело, — ворчала Эл.
Франсин подошла к кровати.
— Не заснешь сидя? — спросил он у Эл.
— Постараюсь.
Франсин стала заботливо расстегивать пуговицы ее одежды, мило улыбнувшись Алику. Он поцеловал Эл в щеку.
— Отсыпайся, командор.
Франсин стянула с нее верхнюю часть платья.
— Вам придется встать, — сказала Франсин.
Эл, как механическая кукла выполнила приказ.
Франсин сняла с нее юбки, снова усадила и освободила от накладных локонов.
— Все, — сказал она.
Эл не отозвалась, глаза ее были закрыты.
— Где вы так вымотались? — вопрос Франсин был риторическим, задавать его Эл не было особого смысла.
— Два часа мозгового штурма, — прошептала Эл и повалилась на постель. Франсин осталось прикрыть ее покрывалом и уйти.
Глава 13 Метаморфозы
Эл сквозь сон слышала, как копошиться Франсин. Чтобы та не утруждала себя и сама шла спать, Эл решила вынырнуть из накатившей волны сна и дать распоряжение.
Эл поморщилась и открыла один глаз. Пришлось открыть второй. В комнате было светлее, чем должно быть, а Франсин была одета в выходное платье, без фартука.
Эл села на постели и посмотрела на нее непонимающим взглядом.
Франсин не скрыла удовольствия.
— С пробуждением. Ваш завтрак, — сказала она, скорчив добродушную и насмешливую мордочку.
Эл свесила ноги с постели, высвободив их из уютного тепла под одеялом, чтобы быстрей проснуться, и поймала изучающий ее ступни взгляд Франсин.
Франсин была симпатичной девушкой, рыжеватой с бледными едва заметными веснушками на переносице, с курносым носиком, делавшим выражение лица любопытным. Ее зеленовато-серые глаза, глубоко посаженные, с крупными веками смотрели как бы вскользь. Она исподволь старалась при случае пристально осматривать Эл, после откровенного замечания Игоря. Эл делала вид, что взгляды не имеют для нее значения, что Франсин ведет себя нормально. Поиски отличий от человека заводили Франсин в тупик, но она не спрашивала то ли из вежливости, то ли из осторожности.
