Папка была тощей, старого вида, картонная с ботиночными завязками. На десятке листков — очень коротенько про приехавших. Убористо, с двух сторон. Но — как надо, даже с фото.
— Вот эти пятеро — из приблатненных ауешников. Этого запомни. Погоняло — Балдох. Он у них лидер, на мой взгляд — самая опасная и подлая скотина. Из всей этой шатии один в армии был, но комиссован, отчего — неясно. Хитрый. Остальные попроще. Заподозрены в нескольких подлянках, но доказать не получилось — нет у нас опытных Шерлокохолмсов.
Глянул на листки в руках барона. Ткнул пальцами в несколько:
Эти вот — бездельники с апломбом, бестолковая чушь.
— Опасны могут быть? — бегло читая куцые досье, спросил Виктор.
— Дураки всегда опасны. А они дураки. Но с огромным самомнением. Мы им его обкорнали, но оно у них как борщевик, трудноудаляемо.
— А красотка?
— Кличка Гайка. Если надумаешь ее пахать — обязательно с презиком — у нас от нее на винт четыре дурня намотали. Посейчас лечатся. Собственно, мы бы ее и не прогнали, но там наши бабы как с ума сошли — еще бы чуть-чуть и сожгли бы как ведьму, самосудно. Но так — не вредная. Шалава, как шалава, так это и не преступление. Можем лекарств подкинуть, если что. Говорят, в постели умелая, но сам не пробовал.
— Целомудрие блюдешь? — усмехнулся Витя.
— Ну я свой орган не с помойки подобрал. Вот с этим повнимательнее будь.
— А что с ним такое?
— Гаденыш. Даже на фоне остальных — очень паскудный. Когда спросили про профессии — оказалось, что он и фотограф и блоггер и модератор и вообще известная личность. Умеет руководить и организовывать что угодно. Поручили одно дело — завалил. Другое — тоже завалил, но все так обставлял, что не его вина. Пока просекли, что за фрукт — три человека потеряли. Лживый до мозга костей, наглый невиданно. И на редкость бесстыжий. Ну мы тоже не шилом деланы, да. Он за базаром совершенно не умел следить, метлой мел — диву даться. В жизни-то — не как на форумах в интернете.
— И?
— Ну и пересекли мы его с этим Балдохом и его шайкой. Они вроде как снюхались поначалу, дерьмо к дерьму липнет. Ну он там и проявился, зафоршмачился змейским. Ему предъявили, он не вкурил, попытался на базаре съехать. Ему тогда предъявили за шерсть. Опять не вкурил. Спросили, что это он так фраерит, словно у него две жопы. Серьезно спросили. А он начал затирать бузу. В итоге он сейчас опущенный с двух концов — выдал Макс.
— Ни черта я твою феню не понял — помотал головой Виктор.
— Извини, забылся. Короче он не учел, с кем связался, скурвился и вел себя привычно нагло. Его и отпидорасили тудемо и сюдемо за крысятничество. Сейчас он у этой гоп-компании в машках. Не верь ни единому слову и не вздумай что важное поручать, хотя умеет этот Авантт себя преподносить, не отнимешь. Даже я сначала поверил, что это что-то стоящее, а не говно жидкое. И да, как стукач он тоже никакой. Единственно что умеет — пускать пыль в глаза.
Характеристики своим протеже анклавовец давал короткие и емкие. И чем дальше, тем тошнее становилось барону. Действительно — отбросы. Без подмеса. Макс встал, пожелал удачи.
— Ясно... Ну пойдем провожу.
2. Сюрвайвер Виктор.
Проводил. И стало совсем тошно. Прав чертов Макс. Херовы дела. Жрать у него — нечего, патронов — кот наплакал. Контингент ссыкливый, но толпой и трактор сломает. Механика толкового нет, техники нет, сам всё не осилит. Положиться не на кого. Пафоса выше башни. Душераздирающее зрелище... Кошмаррр...
В дверь забарабанили. Ну да, глянул на часы — сам же позвал на зачистку ехать. Пора.
— Хозяин! Мы тут урвать понт! Давай волыны.
Тот самый Балрог или как его там и один из шайки. Калган что ли? Башка и впрямь большая. Лыбятся, уроды.
Усмехнулся. Невесть откуда вылезло:
— Вечер в хату, бродяги!
— Не шлифуй мурку, бугор! — усмехнулся Балрог. Или как его там.
— Тогда поехали. Оружием пользовались?
— Ну а то!
Выдал главарю гоп-компании помповушку, второму — короткую двустволку.
— Оружие заряжено! Потому аккуратно, на людей не наставлять! Пошли к машине!
Переглянулись ехидно, но прекословить не стали. Сели в машине сзади. Тронулись. Целью Витя взял нечищенные еще Борки.
— А что скажете про деваху, которая Гайка?
— Букет-дуплет! И фон Триппербах! — уверенно и четко ответил Калган, а Балрог заржал весело и заливисто.
— А этот Аман, Анон, как его там. Ну у вас в холуях который? А, Авантт?
— Он фуфлыжник, потому и кругосветку словил — опять ответил не главный.
Глянул в зеркало заднего вида — в окошко главарь смотрит. Словно маршрут запоминает. Ну, ожидаемо. На сердце было как-то томно. И никуда не денешься.
— Приехали. Значит так — вы сзади страхуете меня. Стрелять буду я — а вы на случай, если кто резвый с флангов выбежит. Бить только в голову.
— Талан на майдан, хозяин! — опять Калган вякнул.
— Вопросы есть?
— Чуйка шепчет: бей по бане, жопа вопит: что ты, что ты! — весело заявил головастый гопник.
— Завали пасть — негромко и веско сказал Балрог. И добавил:
— Нет вопросов, Хозяин. Все яснее ясного красного.
И загнал патрон в ствол. А Калган не так ловко взвел курки. Но стволами смотрели в стороны, не наглели.
Витя решительно повернулся к ним спиной и сжимая вспотевшими вдруг пальцами свой автомат, пошел к завалившим въезд на мост машинам.
Пара грязных качающихся силуэтов поднялась между автомобилями. Что-то рановато почуяли. Вроде и говорили негромко, да и машину остановил поодаль от завала. Умнеют что ли? Когда драпал отсюда с Маланьей запомнил кто был где, память хорошая. Давленная юнисекс куда-то делась, хотя грязное пятно вон на асфальте, пара из тех, кто попал в проволочные силки — вон сидят, мужик уже без очков и деваха без губ.
Но ухо востро держать!
Спина под ватником и голова в шапке мигом взмокли. Сделал шаг, другой.
За спиной звякнула антабка.
— Васек! Я тебя засек! — веселый и довольный голос Балрога этого.
Повернуться уже не успел.
И грянул гром. Показалось, что один выстрел, хотя слилось три.
Неожиданно оказалось очень больно — как хлестнуло по спине и затылку.
Шаг в сторону, разворот.
Словно замедленная съемка — главарь передергивает, вгоняя новый патрон в ствол.
Красная гильза еще летела в воздухе.
Калган удивленно смотрит.
Открыв рот.
Стволы его коротышки картинно дымятся.
Он оторопел.
Это хорошо.
Был бы ауешник уркой — уже бы кинулся с ножом.
А палец уже на спуске полуавтомата 12 калибра.
И дергает, дергает.
Отдача привычно гасится напрягшимися руками.
Уж что-что, а стрелять надо уметь.
Виктор — умел.
И от пояса.
И навскидку.
Смешная дистанция в четыре метра.
Картечь не успела развернуться, ударила плотным свинцовым слитком в низ живота Балдахтина этого, или как его там.
Очень не хотелось Вите повредить помповушку.
Пришлось брать низко.
Второй заряд — туда же.
В таз.
Довернув ствол — в ногу Калгану третий.
Балдох, оторопело глядя, вертикально рухнул на дорогу.
Словно его ноги стали мягкими.
Помповушка выпала, жалобно звякнула об битый асфальт.
Сука уголовная! Ничего в руки дать нельзя!
Подхватил ее, метнулся к Калгану.
Тот, подвывая, пытался уползти спиной вперед на заднице сидя.
Вряд ли боль почувствовал.
Пока еще ее нет.
А вот ужас — есть.
Черт, не удастся собрать гильзы — от машин уже пошли.
Пока трое, но сейчас после стрельбы все встанут.
Не успеть.
Досадно!
Тупой ауешник вскочил на ноги. На ногу.
Побежал.
Ха! Беги, беги, марафонец!
Опять завалился.
Ну да — голень четко перебита, вон как стопа завернулась.
Опять вскочил, глаза вылупленные, дикие.
Побежал.
Завалился.
Еще не понял, что ноги у него нет.
Виктор схватил валяющуюся коротенькую двустволку и припустил к УАЗу.
Три ружья сильно мешали бежать.
У моста поднимались все новые и новые скульптуры из грязи.
Завизжал Балдох.
Мертвецы зашевелились гораздо бодрее.
А тупой Калган хоть и сообразил бежать на четвереньках, ссаживая ладони и коленки, но тоже заблажил, завопил.
По толпе зомби — когда успели, заразы, подняться — как кнутом хлестнули.
Двинулись, все быстрее с каждой секундой.
Ключ торкнулся в замок, руки трясутся, не попал с первого раза!
Есть! Автомобиль по-цыгански взвизгнул покрышками и дернул подальше.
Спокойнее, Витя! Спокойнее!
Выскочил из салона. Взглядом вкруговую. Нет вроде угрозы.
Подскочил к канаве.
Пусто. В другой? Тоже чисто. Лес в полусотне метров. А до ауешников — считай сотня. Визг Балдоха — до крещендо. Сверлом в мозг! Здоровые легкие у пацана, даром, что курил. Дошли до него, толпа уже там. А Калган бежит быстро, уродец. Не как гепард или даже собака, но шустро уносит свою задницу от чужих зубов. И заткнулся, наконец. Ну да, где ж на все дыхалку взять?
А ведь и удерет, гад. Зомбаки за ним не погнались — Балдоха жуют. Потом, конечно, по кровяному следу двинут. Но не сейчас. Сейчас им ближние харчи свет застят.
— Хозяин! Точкони меня! Не толкай на пропаль! — завопил подбегающий гопник.
— Стоять! Пристрелю! — и прицелился в этот самый лопоухий калган.
— Хозяин! — по-собачьи глядит снизу вверх.
— Ты не крути мне луну! — вдруг вспомнилось Вите из забытого.
— А?
— Муйна! По — человечески говори, тварь!
— Ты не стреляй! Спаси меня! — заголосил раненый, ежась под неуютным стволом.
— Тише будь, баклан! Стрелять не буду, куда ты тут денешься, патроны тратить!
— Помоги! Я падла буду — отслужу! — тихо возопил Калган.
— Так вы мне в спину стреляли. А сейчас ты дырявый. Какой с тебя прок?
— А, нахрен мне эти чичигага! Я тебе помогать буду!
— Ты шутишь? Тебя лечить месяц надо, поить — кормить. Помошничек!
— Все что хочешь! — и такой взгляд жалостливый, как у котика из Шрека.
— Вы когда меня решили убить?
— Пока в деревню ехали, братан-арестант сказал, один ты. Вальнем — и сами тузы!
Визг поедаемого Балдоха смолк наконец-то. Тихо стало.
— Сколько в вашей гопе? — спросил Витя, вертя головой на 360 градусов.
— Трое еще — с готовностью ответил Калган.
И стал смотреть еще искательнее.
— А этот, Авантт ваш?
— Сосательный аппарат, скамейка.
— Тьфу! По-человечьи говори, мразота! — шевельнул стволом Витя.
— Ну, вафлер!
— Вот же вы пидоры!
— Это он! Мы — бродяги!
— Рожей на асфальт. Руки за спину, бродяга сраный — решил Виктор.
Жалобно постанывая Калган улегся. И не сопротивлялся, пока сюрвайвер стягивал ему руки в локтях. Завопил только когда его мощным броском Виктор в задний отсек УАЗа закинул.
— Больно!!!
— Я могу выкинуть обратно! — и Витя, секунду подождав, хлопнул задней дверцей. Отчего скомканный гопник опять взвыл, но куда сдавленнее и тише.
— Меня перевяжи!
— Сейчас все брошу и кинусь. Что за шушера твои братаны — которые живы еще?
— По жизни?
— Да. И давай колись быстрее. Бродяга, надо ж...
— Волчары тряпошные. Хоть мы и семья, но так скажу. А они только жрать и батонить горазды. Дрыхать в смысле.
Виктор глубоко вздохнул. Потом спросил: 'С оружием умеют работать?'
— Да неа. Откуда? Слышь, перевяжи. А? Дотеку ведь! — попросил уже с настойчивостью в голосе раненый.
— Нечего пищать. Здесь вставать нельзя — всякие дохляки быстрые тут в лесу рыщут. А ты еще кровищей воняешь на километр.
Калган притих. Тихонько постанывал.
— Что, думали повеселиться? — спросил Виктор.
— Да. Разморозить зону, у тебя тут беспредел был, как слышали. А потом — гуляй, рванина! Дизели как на днюхе! Лафа!
— А вы хоть кого-то пиканули вообще? Жмуры за вами есть? Цену себе не набивай, пойму — Витя задал важный вопрос, но небрежным тоном. Раненый купился.
— Не, мы только несколько раз пятый угол устраивали и темную. А так Балдох двух подрезал. Он так говорил, я не видел — вперемешку со стонами выдал гопник.
— Говори, планы какие были у вас?
— Так ну, это... Перевяжи, а?
— Говори, я сказал! — рявкнул Витя.
— Ну это...
— Не мни сиськи!
— Ну... тебя мочкануть, жить в твоей хазе. А остальные будут пахать как скажем...
— Ясно. Все, завали хайло.
— Мне...
— Ты заткнись, я сказал.
Вылез из УАЗа. Опять та же песня — штурм чертовой деревни в одиночку. Повторно дубль. Была мысль за помощью обратиться к Максу, благо в машине рация лежит. Но передумал. И так хватает проблем. И еще больше выглядеть несамостоятельным совсем не хотелось. Бакланы эти оружием пользоваться не умеют. Потому вряд ли просекут, что те патроны, что у них есть — холостые. Балрог этот покойный не просек. И раненый гопник — тоже, хотя любой нормальный человек по весу бы понял, что патрон с пыжом только.
Но до чего пустым патроном больно досталось — даже по ватнику. Синяк не синяк — но больно было всерьез, как хлобыстнуло пыжами. Особенно в затылок. А если в лицо угодят, уроды? В глаз, к примеру. Вроде и запыжил-то не сильно, врыхлую. И пороха сыпал мало. А чувствительно вышло.
И теперь точно придется рисковать. Да, бакланы тупые и неумехи с апломбом. Но там три ружья. И да, их самих трое. А он — опять один. Усмехнулся грустно, опять он с пулеметом и ружьем, увешан аки Рембо. И да, надо бы понаблюдать, разведать, но время терять тоже не дело.
И Виктор пошел в деревню, прикрываясь кустами и строениями. Ружье в потных руках, струйки по спине и пулемет чертовски неудобный...
И до чего же ему не хотелось идти!
Просто даже ноги не шли. Словно за сапоги цеплялся спутанный чертополох, перевитый вьюнком.
А еще этот скулеж щенячий за спиной.
Крутило желудок и брюхо злобно бурчало, явно не радуясь тому, что обладатель кишечника опять лезет куда-то в дупень, буквально не жалея живота своего.
И живот категорически был против этого.
И сердце было против.
Щемило и как-то тревожно ворочалось, вместо отчетистой равномерной работы, которую и не замечаешь вообще-то обычно.
Пот тек ручейками.
И саднило побитые пыжами места.
И простреленная ляжка заныла, как больной зуб.
Остановился. Присел.
Перевел дух.
Сколько раз он слыхал от людей, которые побывали в опасных ситуациях — что вообще-то есть предчувствие.
Но это — у опытных. Грамотных и обстрелянных.
Неучи просто боятся. Безотносительно.
А он сам — какой?
Как и положено нормальным людям — все свои ошибки при штурме 'замка' Виктор отлично помнил. И помнил, что вообще-то Ирка его тогда спасла, таранным ударом голого крепкого тела выбив на лестницу бандитскую бабу и сбив ей этим прицел, когда подстреленный и ни черта не видевший муж валялся на полу беззащитно.
И потом спасла, устроив засаду на дороге и перебив почти всю банду из пулемета. Патронов тогда потратили — ужас сколько. Но и хитрость помогла и купились уцелевшие бандосы на файершоу, убежали, не полезли на рожон.
