Восьмой медальон. Том 2

Мессер Этельред приложил палец к губам. Затем осторожно положил кинжал на то место, где был начертан знак.

— Встаньте на колени и не двигайтесь, — прошептал он.

Господин Бертгард вновь повиновался. Волнение его с каждой секундой становилось всё сильнее, от тяжёлых запахов, висевших в воздухе, было трудно дышать, мысли в голове разбегались.

Мессер Этельред взял в руки флакон и принялся сыпать на пол жёлтый порошок. Вскоре мужчины очутились внутри этого своеобразного круга. Словно сквозь сон, градоначальник услышал монотонное бормотание мага.

Внезапно по частицам порошка пробежал огонь.

— О бо... — увидев это, начал было господин Бертгард — и в испуге прикрыл рот ладонью, вспомнив, что находится под крышей дома, где не принято взывать о помощи к светлым силам.

Маг угрожающе сверкнул глазами. Затем повернулся к знаку, расположенному справа от него, и зашептал слова, из которых градоначальник разобрал лишь одно: имя демона тьмы Эсмерея. Продолжая бормотать, мессер Этельред открыл одну из склянок и вылил часть её содержимого — светло-серую жидкость — в серебряную чашу. Остатками смочил поверхность кинжала. После проделал тот же ритуал, обратившись к символу справа, только на сей зелье, вылитое в чашу, имело коричневый цвет, а молитва вознесена к демону лжи Эстароту. Когда же настал черёд последней склянки, где плескалось чёрное снадобье, в комнате отчётливо прозвучало слово "Эстельфер".

Мессер Этельред умолк, но ненадолго. Продолжая стоять на коленях, он вновь зашептал имена демонов, перемежая их с какими-то безобразными, непонятными словами, и высыпал в огонь остатки порошка. Языки пламени из рыжих превратились в багровые. В их свете картины на стене словно ожили, задвигались, налились кровью...

— Эсмерей... Эстарот... Эстельфер... — беспрерывно слышал градоначальник имена трёх высших демонов.

И внезапно мужчина почувствовал, что в душе его пробуждается странное желание и сам он готов в любой миг склонить голову до самой земли и присоединиться к бормотанию мессера Этельреда.

По счастью, порошок в склянке иссяк. Мессер Этельред умолк. Некоторое время в комнате слышалось лишь его тяжёлое дыхание. Господин Бертгард с нетерпением и опаской ждал, что же последует дальше.

Наконец маг взял кинжал и погрузил в чашу с приготовленной во время ритуала смесью.

— Глядите... — произнёс он дрожащим от напряжения голосом.

С минуту ничего не происходило. Затем по поверхности клинка вдруг пробежала чёрная тень. И ещё одна, и ещё... Мессер Этельред плеснул немного зелья на клинок. Там, где остались капли, поверхность металла словно превратилась в зеркало, и господин Бертгард увидел крошечное изображение... хозяина дома.

— Что это? — пролепетал градоначальник.

Маг, довольный произведённым впечатлением, с улыбкой пояснил:

— Я последним брал в руки кинжал.

— Ах, вот в чём дело... — протянул градоначальник. — Выходит, следующим буду я?

— Да.

— Что ж, продолжайте!

Мессер Этельред с трудом подавил разочарованный вздох — стоило господину Бертгарду понять суть происходящего, как всякий страх вмиг его оставил. Теперь градоначальник разглядывал кинжал с таким видом, словно тот был свидетелем, из которого нужно во что бы то ни стало вытрясти нужные сведения.

— Что же вы медлите?

Маг торопливо протёр кинжал тонкой тряпочкой, окунул его в зелье, дождался, пока по клинку пробегут тени...

— Так и есть! — заключил градоначальник, увидев себя в "зеркале" из капель. — Только отчего-то я куда бледнее вас, мессер Этельред.

— В этом нет ничего удивительного. Следующее отражение и вовсе будет едва различимым — слишком много времени прошло.

— В самом деле? Так давайте поторопимся!

Магу и самому не терпелось узнать, чьё лицо теперь появится на поверхности клинка. Поспешно произведя все нехитрые действия, о которых мы уже рассказывали читателям, маг склонился над кинжал.

И выпучил глаза:

— Это же... Это же... — Спохватившись, спросил: — Кто это? Убийца?

Градоначальник прикусил губу от злости. "Болван! — думал он. — Какой же ты болван! Неужели не мог догадаться, что следующим будет метр Энгерранд?"

— Нет, это не убийца, — отрицательно мотнул головой мужчина. — Мой помощник — вот кто! Продолжайте ритуал.

— Не думаю, что мы увидим ещё кого-нибудь, — возразил маг. — Слишком много времени прошло...

— Плевать! — ответил господин Бертгард. — Продолжайте, я сказал!

Мессер Этельред пожал плечами, однако, видя раздражение градоначальника, спорить не осмелился. В четвёртый раз он опустил кинжал в серебряную чашу, а потом положил перед собой и стал ждать. Градоначальник пожирал сверкающий клинок взглядом, на лице его от волнения выступили капли пота.

— Наконец-то! — торжествующе вскричал он, увидев, что по клинку всё же пробежала едва различимая тень.

Мессер Этельред трясущимися руками схватил чашу и выплеснул на кинжал едва ли не половину её содержимого. В "зеркале" возникло бесформенное серое пятно. Каждую секунду оно чуть заметно двигалось, колыхалось, меняло очертания. Маг заговорил быстро и невнятно, однако ничего не происходило.

Градоначальнику почудилось, будто пятно начинает тускнеть. Испуганно вскрикнув, он выхватил остатки зелья на клинок.

Пятно задёргалось, точно живое, и стремительно почернело.

— Капюшон! — торжествующе завопил господин Бертгард. — Это же человек в капюшоне! Лицо своё прячет, ублюдок!.. Ну же, повернись, чтобы я получше тебя рассмотрел...

Впрочем, наслаждаться победой градоначальнику пришлось недолго. Через мгновение на том месте, где темнело изображение убийцы, остались лишь следы от капель, совсем недавно служивших господину Бертгарду и мессеру Этельреду "зеркалом".

— Всё, — прошептал маг. — Ваша горячность не позволила мне довести ритуал до конца.

— Не беда! — махнул рукой градоначальник. И добавил с кривой усмешкой: — Я выяснил, что хотел. Мы не сумели разглядеть негодяя, но я и без того знаю, как его зовут...

— Герцог Годерик! — шептал господин Бертгард, возвращаясь во Дворец правосудия. — Несомненно, это был он! Мессер Этельред может бурчать сколько угодно — плевать мне на его недовольство! "Не довёл ритуал до конца..." Ой, что за беда! Главное, что убийца найден. Осталось только доказать его вину...

При этой мысли торжество градоначальника поутихло. Нельзя же прийти к Ланделинду и заявить с порога: вот, мол, государь, я провёл магический обряд и... Да никакого продолжения и не будет! Сию же минуту бросят в темницу, а может, и отвезут прямиком на площадь Искупления.

Ох, сложное дело, очень сложное!..

Господин Бертгард почесал затылок. Как бы ему хотелось ни с кем больше не советоваться, самому вывести злодея на чистую воду, доказать всему Алленору, чего он стоит... Но ведь нужен мудрый совет, нужен... Никак не обойтись без помощи метра Энгерранда!

Придя к этому решению, мужчина тяжело вздохнул, а затем свернул в один из переулков и зашагал к отелю Рево...

Часть 2

Новый король

Глава 1

Пока господин Бертгард беседовал с магом, стараясь выяснить, кто погубил герцога Эстерского, везерхардцы тоже не сидели без дела. Каждый час порождал новые слухи, которые расползались по столице, словно дым, и затуманивали сознание горожан. В такие минуты даже самые разумные люди готовы были поверить любой небылице.

Говорили, что король пал от руки какого-то мага — столь могущественного, что даже Верховный жрец вынужден был сознаться в собственном бессилии и лишь беспомощно развести руками... Впрочем, кто знает? Вдруг на самом деле мессер Ансберт вовсе не испытывал желания спасать государя? Может, он надеется подчинить своей воле принца Ланделинда?.. Ах, несчастный, застенчивый юноша! Помните, как наследник волновался, когда ехал навстречу принцессе? До чего же был тогда мил и трогателен! И вот теперь, всего-то через пару недель, бедный ребёнок должен занять место своего отца на троне... Как жестоки бывают боги!

Однако через минуту всеобщее умиление сменялось лютой ненавистью. Говорят, герцог Хеллинорский намерен вернуться в Везерхард! Представляете? Мол, нужно поддержать зятя, помочь ему... Как же! Разве от такого негодяя дождёшься чего-нибудь хорошего? Наверняка потирает руки от радости и подумывает, не превратить ли юного короля в свою послушную куклу... О несчастный мальчик! Какая тяжёлая участь уготована тебе книгою судеб!

А ещё эта злодейка-принцесса... Проклятая еретичка! Вот кого надлежит бояться больше остальных. Люди знающие шепчут, будто Ланделинд в ней души не чает, да и сами вы видели, как на свадьбе укрыл её от ливня собственной мантией. Зачем, спрашивается? Пусть бы заболела, мерзавка, в постель слегла, и не случилось бы тогда злосчастного маскарада, и государь бы не умер, и герцог Эстерский — благородное сердце! — не получил бы кинжал в брюхо. Магический кинжал...

Откуда, кстати, убийца добыл такое страшное оружие? Не иначе, в деле этом замешаны весьма знатные особы. Вот, скажем, граф Артландский... Разве не мог сей бешеный пёс поднять руку на сеньора Герберта? Ещё как мог! Или сеньора Годелива... Та ещё змея! Как от злости зубами скрежетала, когда государь Хильдеберт — да снизойдёт на его душу милость Семи богов, — не пожелал отменить свадьбу нашего бесценного принца из-за смерти жирного борова Хельменфельда! А герцог Годерик?.. Только взглянешь на его бледную рожу, сразу поймёшь — уж он-то в магии знаток!..

Э, да что тут говорить! Все эти негодяи придворные без раздумий друг другу животы вспорют. С них станется.

Неясно только, зачем кто-то всю стену в доме принца испачкал. Письмена какие-то магические намалевал — да так жирно, что слуги едва смогли стереть эту мерзость. Посмеяться решил, ублюдок? Так мы тоже посмеёмся, когда наш добрейший монсеньор — ох, нет, Его величество Ланделинд! — прикажет тебе кишки выпустить, демоново отродье!

Прочем, понемногу воинственный пыл горожан иссяк, и мысли их стал занимать вопрос, волновавший также всех придворных: кого теперь сделает первым камергером новый король? Раньше-то казалось, что лучше должности просто не придумать. Знай реви себе, точно осёл: "Сеньоры, государь созывает вас на совет!" — и расхаживай повсюду с ключом на шее, словно корова с бубенцом. Будет тебе и почёт, и государевы милости. Однако сейчас-то любому дураку стало ясно: на такой должности не только можно золото лопатой грести, но и жизни лишиться. Поглядим-ка, кто теперь сунется в подобное пекло... Хотя, с другой стороны, странно всё это... Старики, как ни силились, как ни морщили лбы, не могли вспомнить, чтобы хоть раз камергер пал от рук убийцы. Не бывало такого! Что же сейчас-то творится? Странные вещи, страшные... Не иначе, не обошлось здесь без тёмных сил!

И, придя к этому вполне ожидаемому заключению, горожане вновь начинали обмениваться сплетнями о внезапной смерти государя Хильдеберта, о подозрительном бессилии Верховного жреца перед мощью таинственного мага, о намерении герцога Гарланда вернуться в Везерхард и взять власть в свои руки, о безграничной любви принца к своей еретичке-супруге, о магическом кинжале, о письменах на стене...

Когда вечером один из стражников, подслушавший, о чём судачат люди на улицах, пересказал всё господину Бертгарду, тот сперва чуть не задохнулся от гнева, а затем... глубоко призадумался. Если о надписи ещё могли проболтаться слуги принца, то откуда везерхардцам стало известно о магическом кинжале, можно было объяснить лишь предательством! Кто не сумел удержать язык за зубами? Наследник престола? Верховный жрец? Канцлер? Метр Энгерранд? Мессер Этельред? Нет... Остаётся только сеньора Годелива!

При мысли о вдове Хельменфельда градоначальник изо всех сил сжал кулаки и состроил страшную гримасу. Перепуганный стражник, опасаясь, что гнев господина обрушится на его несчастную голову, с подобострастной улыбкой произнёс:

— А ещё горожане твердят, будто монсеньор Ланделинд вызвал к себе капитана королевской стражи, громко кричал на него и грозился прогнать, если тот и дальше будет плохо нести свою службу...

— Пошёл прочь, — оборвал его господин Бертгард.

Стражника словно ветром сдуло.

Оставшись в одиночестве, градоначальник погрузился в раздумья и до самого рассвета просидел за столом, устремив в окно невидящий взор и пытаясь разобраться в своих путаных мыслях. Утро он встретил в каком-то полудремотном состоянии: сознание словно заволокло туманом, глаза сами собою закрывались, однако стоило этому случиться, как перед мысленным взором мужчины начинали мелькать увиденные за последние сутки всевозможные картины и образы, и тогда господин Бертгард вновь возвращался к действительности.

Но в конце концов градоначальник не смог противиться усталости и, склонив голову на грудь, уснул...

С рассветом на землю опустился туман — событие для летнего Везерхарда необычайное. Вскоре он развеялся, но солнце так и не выглянуло — в который раз за последние дни небеса оказались затянуты пеленой туч.

Люди, которых на улицах становилось тем больше, чем меньше времени оставалось до похорон короля Хильдеберта, ходили мрачные и сосредоточенные, но приближаться к дому наследника престола не спешили, лишь издалека наблюдали, как у дверей собирается толпа знатных сеньоров и важных священнослужителей.

— Смотрите-ка, — обменивались замечаниями зеваки, — вот Верховный жрец вышел. У-у-у, до чего мерзкая рожа! Корчит из себя разбитого горем, а на деле готов от радости лопнуть... А вон там, в одном из окон — видите? — королева Эрменхильда! Теперь-то уже не станет глядеть на простой люд с высока. Скоро, чай, поймёт сама, каково это — не отдавать приказы, а подчиняться. Ну и поделом ей!.. Ой, а это кто? Барон да Люк! Дрожит, будто не в усыпальницу пойдёт, а на эшафот. А барон ди Эбре! На мертвеца похож, ей-богу! Хо-хо!.. На плаху им дорога, между нами говоря.. Уж сколько денег из сундуков королевских высосали — не сосчитать! Погнули бы спину от зари до заката ради куска хлеба — ан нет, лучше поулыбаться покровителю, польстить, посмотреть в глаза щенячьим взором... Глядишь — и выпросили себе пригоршню монет или драгоценность какую... Ну да ладно. Смеялись над всеми? Теперь поплачьте!

Голоса становились громче, а шутки — злее. Всякий пытался произнести что-нибудь обидное, в каждом слове звучало нескрываемое торжество, слышались угрозы, словно придворные могли слышать, о чём болтают простолюдины.

— А вот и градоначальник явился! — хохотнула какая-то толстушка, завидев господина Бертгарда.

— Что-то морда у него зелёная, — ухмыльнулась её соседка, громадная баба с толстыми, точно брёвна, руками. — Боится, что ли?

— Всю ночь не спал! — подхватил стоявший неподалёку пузатый купец и жалобно заскулил, стараясь изобразить, какого страху натерпелся господин Бертгард.

— Думал, как теперь быть!

— Как шкуру уберечь!

Участники этого разговора расхохотались.

— Ну, наш-то новый государь милосерден, — вмешался юноша в одежде рабочего.

— Верно! — вскричали разом купец и толстуха. — Не чета прежнему — это уж точно!