От судьбы не убежать

— За то, что ошибался в тебе.

— А ты не ошибался. Просто слегка недооценил. Или переоценил мою наивность. К тому же я приложил к этому довольно много усилий, поддерживая образ не слишком умного паренька. А ты, рыжий одуванчик, что голову повесила? Стыдно? То-то же! Нехорошо обманывать старших братьев.

Ванечка грустно улыбнулся и чмокнул меня в макушку. А я на секунду переплела наши пальцы.

— И ты меня никогда не боялся?

— Почему никогда? До шести лет очень даже боялся. До — десяти справедливо опасался. Тебя злить, все-таки опасно для здоровья. А потом старательно льстил твоему самолюбию. Мне было не трудно.

— Ладно, — прервала наши внутрисемейные разборки Мариша. — Все это очень мило, но что делать-то будем? С этой вашей Любавой, я имею ввиду.

— Вань, а как ты хочешь? — спросила я.

В конце концов, он у нас единственное заинтересованное лицо. Но брат только показал головой. И его можно было понять.

— Ладно. Давайте тогда я ее папочке верну. А ты тогда уже думай. Захочешь — поедешь свататься. А не захочешь... значит не судьба. Итак, господа актеры, Аниш! Да-да, темное воинство, я к вам обращаюсь. Идите к нам! Да, не бойтесь вы меня. Зар, ну скажи им. Не смейся, а скажи, чтобы шли к нам. Неужели я страшней Любавы? Что? Страшней Любавы зверя нет? А я очень даже милая? Аниш, вы меня засмущали. И мне нужно большое зеркало. А как я по-вашему это чудовище домой отправлю? О... уже несете. Вы просто очень хотите от нее избавиться? Неужели так замучила? Ах, как я вас понимаю. Ну, потерпите немного. Я сейчас. Нет, Аниш, не надо меня смущать. Вы меня не любите. Вам это только кажется. И не нужно меня заверять, что вы абсолютно в этом уверены. Зар! Зар!!! Любимый, это у него временное помрачение рассудка! На почве неожиданно свалившегося счастья. И не надо его убивать. Это священное право Инессы. А после того, как она узнает, что он посторонним девицам в любви признавался... его невеста этим правом с удовольствием воспользуется. Что? Аниш, говорите разборчивей! Понимаю, что говорить четко, когда тебя пытаются придушить проблематично, но... Зар, слышишь, ты все не правильно понял. Меня любят исключительно братской любовью. Но поболтали и хватит. Итак, за работу. Зеркало установили. Жертва мирно спит, следовательно не сопротивляется. Отлично. Теперь настроится на получателя и...

Готово. Тронный зал его величества Птоломея IV. Тот величественно сидит на троне, принимая какую-то делегацию. Но ничего, я же не надолго. Любаву ему вручу и путь дальше делами своими занимается. И я, появившись в их зеркале, светским тоном произношу:

— Ваше Величество, день добрый.

Гробовое молчание. Ладно. Продолжим.

— Я тут вам подарочек принесла. Доченьку единственную. Вот.

Возле зеркала мгновенно материализовалась тушка спящей царевны. А что? Телепортация мне всегда легко давалась.

— За что? — взвыл одаренный мною царь. — На каком основании? Он же ее честно похитил? И ты кто такая?

— Я Иветта Ларуа — невеста князя черногорского Светозара.

— Но он же ее честно похитил! — уже жалобно.

— Так меня он тоже похитил. Но жениться-то может только на одной. Объяснить, почему княгиней буду я, а не ваше чадо?

— Не надо. И так понимаю. Претензий не имею. Как и желания связываться с дочкой Витара Ларуа.

— Это правильно, — Я ласково улыбнулась. — До скорой встречи, Ваше Величество.

— Всех благ, — буркнули мне в ответ.

Брат и жених и все 'темное' воинство смотрели на меня со смесью опаски и восхищения. Видимо не ожидали, что Птоломей, которого в народе прозвали 'Свирепым' станет так вежливо со мной общаться.

— Что? Что вы на меня так смотрите? — удивляюсь я.

— Чего это он? — подозрительно интересуется мой жених.

— Папу вспомнил.

— Папу?

— Моего. Они лет двадцать назад так душевно пообщались, что, видимо, до сих пор воспоминания свежи. Понимаете, однажды взбрела в голову молодому еще царевичу Птоломею дурная идея. Отбить у Витара Ларуа невесту. Папе это не понравилось. Ну, а кому такое может понравиться? Вот он всю дурь из венценосной головушки и выбил. Причем сделал это так, что и не подкопаешься, и не докажешь, что это именно Ларуа постарался. То есть сам царевич прекрасно понимал, кто зачем и почему это творит. Папа его перед этим честно предупредил. Но доказательств не было. А что? Темные эльфы и не такое могут, если их разозлить. Поэтому злить нас не надо. Это вредно для здоровья и психики.

— Да, я заметил, что вы, темные, буйные.

— Не правда! Буйные, как раз таки светлые. А мы, просто, любимых не предаем. И не отдаем их всяким царевнам и царевичам. Его Величеству это хорошо объяснили. Думаю, до единственной доченьки он тоже донесет эту разумную во всех отношениях мысль. А если не сможет, то... но не будем о грустном.

Четыре месяца спустя.

Мы с Заром поженились спустя пару недель после нашей помолвки. И у меня было все: и платье расшитое золотом, и атласные туфельки, и умопомрачительная прическа. А еще церемония в главном храме и народные гулянья, которые длились почти неделю.

От тетушки пришло письмо: 'Дорогая моя племянница, я не совсем понимаю причин, которые побудили тебя к столь неосмотрительному шагу, как брак со столь скандальной личностью. Хотя, я и думала, что на твое замужество могу даже не надеяться. А тут князь, а не нищий бродяга. И, дитя мое, не кори себя. С суровой действительностью меня примиряет тот факт, что все могло быть гораздо хуже.

А твой любезный дядюшка выказал неудовольствие скоропалительностью вашей свадьбы. И тем, что его на эту самую свадьбу не пригласили. Но он решил великодушно просить вас обоих и шлет свое отеческое благословение. Более ничего он слать, не намерен. Так как приданное полагается исключительно невестам, а ты уже жена.

Нежно любящая тебя

Царица Василиса Лукоморская.'

В общем, мои родственники были как всегда в своем репертуаре. Но ничего иного от них никто и не ждал. Даже Ванечка. Лето сменилось осенью. И дом моего мужа стал мне совсем родным. Домочадцы смотрели на меня с обожанием все, а слуги благоговейно звали спасительницей и избавительницей. Мы же с Заром просто жили. В любви и согласии. То есть муж сейчас во всем со мной соглашался. Абсолютно во всем, что бы я ни говорила. Я пользовалась моментом.

Старшая княгиня с удовольствием переложила на мои плечи часть хлопот по хозяйству, освободив для себя несколько часов, которые она посвящала вышиванию и чаепитию с подругами. А еще она пыталась уговорить меня назвать ее будущего внука Элидаром. В честь ее отца. Мой супруг делал несчастные глаза и просил не издеваться над его будущим Наследником, обзывая его типично альвийским именем. Я же твердо решила, как назвать сына, но любимому об этом пока не говорила. Зачем его расстраивать раньше времени? Будет ему сюрпризом. Не уверена, что приятным, но это в расчет и не бралось. А то напридумывал он всяких Триборов, да Северинов. Еще бы Черновера предложил. Мое рыжее солнышко (а в том, что он будет рыженьким, я не сомневалась ни минуты) будет Мирославом. И не в честь кого-то, а просто потому что я так хочу. Княгиня я, в конце концов, или нет?

Мариша окончательно перебралась в Черногорье. Я попросила. А мне с недавних пор ни в чем не отказывают. К тому же Лорд Эмрис решил, что мы с Заром должны на нее хорошо повлиять. Он предположил, что понянчив племянника или племянницу его ненаглядная дочурка захочет собственного малыша. Моя золовка против детей ничего не имела, и готова была хоть сейчас подарить отцу парочку внуков. Но вот замуж выходить отказывалась на отрез. А без этого, какие могут быть дети?

Старший же князь оказался милейшим человеком, временно забросил алхимию, и с упоением строгал из дерева мишек, кошек, лошадок, солдатиков и колыбельку. А еще приказал выковать для Наследника меч.

М-да... видела я ту оглоблю. В ближайшие лет пятнадцать-семнадцать этот самый Наследник, ни то, что сражаться, поднимать его будет с большим трудом.

У моего мужа на эти маленькие радости времени просто не оставалось. Пока он себе не принадлежит, дела государственные первостепенны. Но я не жалуюсь. Главное ведь не это. Главное, мы вместе.

А мой братик, так и не женился. Погулял на свадьбе, погостил немного и вернулся домой. И ужасно расстроил родителей заявлением, что невесту искать себе он более не намерен. Правда, в гости к нам Ванечка совсем уж зачастил. Можно сказать, последнее время только у нас и живет. А дома лишь иногда появляется. И не поймешь, то ли с Заром он так крепко сдружился, что и дня без приятеля прожить не может, то ли Маришкины глазки так в сердце запали.

КОНЕЦ

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

ОТ СУДЬБЫ НЕ УБЕЖАТЬ. 20 лет спустя.

или

Чему быть — того не миновать.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Приключения Елисея и Мирослава. Пока это не превратилось в полноценное произведение, выкладывать буду сюда.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

До рассвета было еще больше часа, а Он уже не спал и строил коварные планы. Но на страже стоял юный рыцарь и ждал. Его фиалковые глаза горели неистовым огнем, золотистая челка постоянно лезла в глаза, закрывая весь обзор, а черный плащ развивался на ветру, а рука покоилась на эфесе тяжелого полуторника. Ждал славный витязь уже минут пятнадцать, зорко оглядывая окрестности, и это ему уже начинало надоедать. Противник запаздывал, и подвиг откладывался на неопределенное время.

Но тут царевич Елисей — гордость и оплот царства Лукоморского услышал шаги. К конюшням крался молодой паренек светло-эльфийской наружности. С огромными обманчиво-невинные зелеными глазами, бледной алебастровой кожей, и тонкими чертами лица. Не очень высокий, худощавый с типично эльфийскими ушками и лукавой улыбкой. Сказать сколько ему лет было довольно сложно. Но в любом случае не больше девятнадцати-двадцати. А еще он был рыжим. Да, именно рыжим, а вовсе не золотистым блондином.

Был этот паренек одет до того небрежно, что складывалось впечатление, будто бы он провел ночь весьма и весьма бурно и одевался мало того что в спешке, так еще и впотьмах. Половина пуговиц не застегнута вовсе, остальные застегнуты, как Бог на душу положит. Традиция.

Елисей аж засветился в предвкушении. Расставил ноги пошире, принял внушительную позу и взревел дурным голосом:

— Что делаешь ты в этот час столь ранний? Ты злоумышляешь на землях великих князей Черногорских? Одумайся, отрок!

Эльф аж подпрыгнул от неожиданности, а потом рванулся к рыцарю в черном и повалил его на землю и принялся душить с показной свирепостью.

— Елисей, я не знаю что с тобой сделаю! Ты зачем меня так пугаешь?! Совсем совесть потерял?

— А что ты без меня из дома сбегаешь? — насупился тот. — Я может, тоже приключений хочу.

— Тебе же всего шестнадцать. И отрок, который должен одуматься, у нас ты. Я, между-прочим, на три года старше. Лис, меня же дядя с тетей, а заодно и мама с папой за это убьют. Тебя сюда только на лето отпустили. А с меня твои родители еще и клятвенное обещание взяли, что я за тобой присматривать буду.

— Вот именно! — нашел-таки лазейку в логике кузена юный царевич. — Как ты будешь за мной присматривать, если из дома сбежишь? Но не стоит драматизировать. Никто убивать тебя не станет. Я у тети Ивы разрешения спросил. Они с дядей Заром посовещались и решили, меня с тобой отпустить. Сказали, что так им спокойнее будет. Мы, это... друг друга нейтрализуем. Вот!

— Братик, а ничего, что я из дома сбегаю ТАЙНО? Об этом никто недолжен был знать. И в первую очередь об этом НЕ ДОЛЖНЫ были знать мои родители.

— А я что? Я — ничего. И, вообще, ты сам виноват. Я узнал об этом от оруженосца дяди Аниша, которому рассказал оруженосец Рихарда, который узнал это от кухарки, которой рассказал садовник, потому что они родственники в седьмом колене, а садовнику по секрету рассказал об этом помощник конюха. Он подслушал, как кто-то рассказывал это главному конюху. Но я уже не помню, кто это был. Кстати, мы же поедим через Светлый лес? Дедушка нам никогда не простит, если мы не заскочим к нему в гости.

— Может, еще и в Лукоморье заглянем?

— Нет, в Лукоморье не надо. Это твои родители нам все разрешают, а мои посадят под домашний арест. Обоих посадят. Ты учти. Меня, как главного возмутителя спокойствия, а тебя, как пособника. И тогда плакал наш побег из дома, и наши приключения.

— Но я не хочу приключений! Я хочу по-быстрому найти себе невесту и вернуться домой. Мне нельзя приключаться! У меня времени на это нет — двадцатилетие на носу и папа ждет не дождется когда сможет мне княжеский венец сплавить.

— Дорогой брат, я так и знал. В тебе еще не проснулся светло-эльфийский авантюризм. Но я помогу тебе и сделаю твою жизнь яркой и запоминающейся.

— Не надо! Мне авантюризм твой сто лет не убился. Мне темно-эльфийского прагматизма вполне хватает! И вообще, изыди, нелюдь!

— Сам такой!

— Ну, Лис. Ну, пожа-а-алуйста. Я честно-честно не хочу приключаться.

Елисей хитро прищурился, склонив голову набок. А потом самодовольно улыбнулся. Сейчас юный царевич, как никогда напоминал проказливого лисенка.

— Зато я хочу, — отрезал он. — А маленьких обижать нельзя. А если ты меня с собой не возьмешь — обижусь. Вот так и знай!

Мирослава передернуло от воспоминаний о том, как юный царевич обиделся на него в прошлый раз. Если дело обстоит так, лучше взять младшего с собой. Все равно ведь увяжется. Так что лучше пусть он из дома сбегает под его присмотром, чем сам по себе.

— Ладно, вредный Лисенок. Уговорил. Поехали.

— Мир, я не вредный, — засмеялся мальчишка. — А очень даже полезный. Седельные сумки собраны, лошади оседланы, записки от твоего и моего имени я оставил, карту союзных государств захватил, денег взял. Вот что бы ты без меня делал?

— Сел на коня и отправился налегке? — надулся рыжик.

— И как далеко ты бы доехал без денег и вещей? Горе ты мое, ну что бы ты без меня делал? — всплеснул руками царевич и сварливо добавил. — Ты ведь даже плаща не захватил. А вдруг бы ты простудился? Зато железа на себя навесил, будто на войну собрался.

— Елисей, ну, скажи: ты понимаешь, что такое семейные традиции? Я должен сбежать из дома на рассвете, прихватив с собой лишь меч, да верного коня. Иначе это не побег, а поход получится. И мама меня не отпустит, пока сама дважды сумки не проверит. А еще, пока трижды не удостоверится, что я носовой платок не забыл.

— Ох, точно, — царевич стукнул себя ладонью по лбу. — А я все думал, что же я не взял.

Мальчик оглянулся по сторонам, похлопал себя по карманам и, с сокрушенным видом, почесал в затылке.

— Забыл! Ты представляешь, забыл! А тетя Ива мне напоминала. Я ей еще пообещал, что не обязательно возьму. И что мне теперь делать?

Мирослав улыбнулся. Ну, не мог он на младшенького обижаться. Не мог, и все тут. Поэтому потрепал того по золотым волосам, шутливо дернул за острое ухо и сказал:

— Нос не вешай, и поехали уже. Я все равно в Светлый Лес собирался. У деда носовыми платками и обзаведемся.