Самый лучший способ

— Человек! — вновь заговорил предводитель ящеров. — Великий Повелитель прийти. Великий сказать мы жить тут. Он пустить нас на эта земля. Мы исполнять его воля! Мы не хотим воевать!

— Да ладно? — оскалился Икар, доставая Калиборн. — Правда что ли?

Всё произошло быстро. Очень быстро. Хоть в руках Икара была не коса, а меч, его противники падали один за другим, как созревшие колосья под серпом жнеца. Падали, а затем рассыпались чёрной пылью. Уже через минуту после начала битвы пол в пещере стал до безобразия грязным, а ещё через несколько здесь нельзя было найти клочка чистой земли. А потом... потом бойня кончилась.

— Человек! — взывал главный ящер, беспомощно озираясь по сторонам, в поисках своего воинства. — Ты убить мои братья! Ты платить за это! Я не простить!

— Я тоже, — оскалился Икар, проводя молниеносный выпад. — Прощай.

Юноша, который хотел стать героем, слишком рассчитывал на свой непостижимый меч. Да, его навыки были хороши. Да, он обладал достаточной ловкостью и отличной реакцией. Да, он умел обращаться с оружием, а его руки были сильны. Но... Ему не хватало опыта. И он был слишком наивен.

Когда Калиборн устремился к цели, ящер застыл на месте, как один из раскиданных по пещере булыжников, и не двигался ровно до тех пор, пока Икар не уверовал в то, что его враг уже мёртв. А затем мертвец исчез. И появился за спиной у претендента в герои.

— Убивать! — громыхал ящер, занося копьё для сокрушительного удара. — Убивать!

Икар не успевал защититься. Он не успевал даже развернуться лицом к врагу. Он был обречён... И его вновь спасло чудо.

Чудо по имени Анна Левит.

— Опять в неприятности вляпался? — отчитывала Икара лучница, только что превратившая предводителя ящеров в чешуйчатого ежа. — Опять гордость взыграла? Опять твои детские штучки... Договорились же подождать темноты! Куда ты один попёрся, а?

Мрачный юноша сидел на полу, среди чёрной пыли, а узорчатые ножны тихо лежали у него на коленях.

— Ну что ты молчишь то? Язык проглотил? Это правильно, а то ты поговорить любишь... А как до дела дойдёт — только и знаешь мечом махать. А толку? Вот не забеспокойся я, не сходи к речке, не заметь твои следы, уходящие к входу в пещеру... Что бы было, а? А я скажу, что — лежал бы ты с дыркой в спине. А эта ящерица сплясала бы на твоём трупике танец войны.

— Они не враги, — тихо сказал Икар.

— Что-что? Я не ослышалась? Это чудище, едва не распотрошившее тебя, оказывается белое и пушистое?

— Они разговаривали, как люди, — прошептал неудачливый герой. — Они рассуждали, как люди. Они умирали, как люди. Зачем? Зачем нам нужно было их убивать?

— Они реншу, — сказала Дедал. Без иронии или злобы. Просто констатируя факт.

— Ты уверена? Должно быть здесь какая-то ошибка...

— Вот увидишь! Когда мы выйдем отсюда, то найдём небо чистым-пречистым, — Дедал вздохнула. — Ладно, вот ещё доказательство...

Она вытащила из внутреннего кармана ярко-алый рубин. Красный, как льющаяся из перерезанного горла кровь, он слабо мерцал на её ладони.

— Горит! Камень горит! — обрадовался Икар. — Значит, реншу...

— Мёртв. Когда камень светится — это означает, что опасности больше нет. Понимаешь?

— Но как же... добро... зло...

— Причём тут добро и зло? Мы охотимся за вестниками апокалипсиса. Они выше понятий о том, что такое хорошо и что такое плохо. Не удивлюсь, что в следующий раз мы встретим ангела божьего.

— Есть падшие ангелы... — неубедительно пробормотал юноша.

— Нет, мы встретим настоящего ангела. А в конце, быть может, сразимся и с самим творцом... А, как тебе?

— Б... богохульство! Если тебя услышит кто-то ещё, то ты мигом отправишься на костёр!

— А следом на костёр апокалипсиса отправятся и палачи, и судьи, и весь мир, — с нескрываемым презрением заметила Дедал. — Так что они просто закроют глаза на мои речи... Им не привыкать.

Они замолчали. У Икара не осталось сил на споры, а Дедал решила, что её подопечный сегодня и так получил хороший урок.

— Слушай, — сказал юноша много позже. — Если камень мерцает, и опасности нет... Что случилось с вратами в другой мир? Я их точно не трогал!

— Хм, — задумалась Дедал. — Я тоже. Не трогала и не видела... Думаю, нам стоит обыскать пещеру — просто на всякий случай.

Они потратили несколько часов, изучив каждый клочок земли, каждый камешек в просторной пещере. Но поиски оказались безрезультатными...

Выхода не было.

Исход седьмой. Красота сожрёт мир

Сочные абрикосы, лежащие в листве, как на витрине, слева и справа. Мощёная камнем дорога под ногами. Улыбающиеся счастливые люди, идущие навстречу. Солнце, танцующее танго с пушистыми облаками. Не холодно и не жарко. Приятное тепло, разливающееся по коже, мягкий вкус фруктов на губах и языке...

— Ммм, вкуснятина! — заявила Дедал, набивая карманы абрикосами. — Ты тоже попробуй, это тебе не сушёное мясо. Давай-давай, не стесняйся, рви, похоже, они общественные. То есть, ничейные. Так что разбирай витамины, пока они сами на землю не попадали. Жалко будет, если сгниют зазря!

Икар, пребывающий в лёгкой задумчивости, а, проще говоря, витающий в облаках, только головой мотнул.

— Я сыт, спасибо. А ты тоже не увлекайся... Или после сушёных яблочек от свежих абрикосов оторваться не можешь?

— Ой-ой! Кто бы говорил! Сам все зубы о твёрдое, как мрамор, мясо чуть не переломал, пока по горам, да лесам побирались. Ещё говорил — ой, мраморное мясо, ой, какой деликатес. Шутник нашёлся...

— Извини, Дедал, я не хотел тебя обидеть.

Лучница даже остановилась.

— Ты не заболел? — ласково спросила она. — Может солнечный удар? Или продуло по пути? Может тебе полежать надо, мёду с молоком выпить? Или мне в книжке заклинание от немощи посмотреть?

Юноша насупился, изумрудные глаза смотрели вперёд, будто пытаясь разглядеть что там, в конце абрикосовой дороги.

— Не нравится мне это. Слишком хорошо. Бесплатные фрукты, мостовая под ногами, да и деревья стоят, как солдаты на королевском параде — ровненько, рядком, все навытяжку. Ты можешь смеяться... Да-да, смейся, если хочешь. Но меня не покидает ощущение, что кто-то там наверху перепутал просёлочную дорогу с аллеей в городском парке. И сделал это не просто так.

— Ну... Вкусная еда, готовить не надо, ноги об рытвины и канавы отбивать тоже не надо... Плохо разве? Я бы сказала, что кто-то там, наверху, беспокоится об успехе нашего предприятия. Вот и помогает по мере возможности. Как тебе такая идея?

Дедал широко улыбалась. Но по мере того, как они шли по абрикосовому коридору, её радость становилась слабее. А потом и вовсе сошла на нет.

Первым звоночком стали фонари. Фонари, как фонари — чугунные столбы с подставкой для факела на верхушке. Чуть выше человека, украшенные завитками, они чернели между деревьев, словно командиры среди рядовых. И всё бы ничего... но Дедал никогда не слышала, чтобы уличные светильники ставили в чистом поле, где до ближайшего города не меньше дня пути.

Вторым знамением были люди. Нарядно одетые, с растянутыми в счастливых улыбках лицами они шли на работу, как на праздник. С лопатами, мотыгами, косами наперевес... И с пугающей пустотой в разноцветных глазах. Карие, чёрные, серые, голубые, зелёные — во всех полностью отсутствовал какой-либо намёк на мысли. Словно все эти крестьяне были не людьми, а заводными куклами, которым повернули в спине ключик, и они пошли. Кто косить, кто собирать абрикосы, кто обрабатывать грядки... И все, как один, излучали бесконечное довольство жизнью.

Третьим уже не звонком, а звоном пожарного колокола, явилась погода. Она не менялась. С утра и до вечера небо играло оттенками голубого и синего, изредка перемежая эти краски белыми пятнами облаков. Картина, конечно, выходила красивая — хоть срисовывай и в королевском дворце на стену вешай, но...

— Так не бывает! — бормотала растерянная Дедал. — Всё слишком хорошо! Слишком гладко!

— Да уж, — вторил Икар. — Демоны стали хитрее... Теперь они не только там, где плохо, но и там, где всё замечательно.

— Может, обойдётся? — вздохнула лучница, но тут же сказала. — Неа, мы и так разобрались с шестью из двенадцати реншу. Назад дороги у нас нет давно. Это всё равно, что выйти с мешком золотых ночью на улицу в бедном квартале. Теперь любая нечисть будет слетаться на нас, как мотыльки на вот эти фонари... Или к себе приманивать.

— Да, я читал про рыбу, которая ловит добычу не силой, а хитростью. Выставляет приманку, а когда жертва подберётся поближе, то захлопывает пасть! — Икар клацнул зубами, демонстрируя, как именно рыба-удильщик расправляется с добычей. — Зверобои ставят капканы, птицеловы — силки, против людей роют волчьи ямы... Чем демоны хуже?

— Ну... в общем да, — согласилась Дедал. — Демоны они такие... да, демоны.

В голосе женщины звучало сомнение, однако, делаться своими выводами с напарником она не решилась. Или, скорее, подумала, что время ещё не пришло...

Пусть повзрослеет самостоятельно.

Если дорога, ведущая к Эдему, уже донельзя впечатлила не привыкших к комфорту охотников на реншу, то вид города окончательно поразил их в самое сердце. И мозг, отключив до лучших времён способность адекватно воспринимать мир. Но если Дедал только охала, да ахала, вертя головой, как флюгером, то Икар обратил взор внутрь себя. Пока они шли к дворцу правителя, юноша молчал. Когда они прошли через роскошную, высотой с трёхэтажный дом, арку ворот, владелец Калиборна не проронил ни слова. Ни золотой узор, ни статуи, неотличимые на первый взгляд от живых людей, ни благоухающие цветники, где от буйства красок кружилась голова, не удостоились внимания Икара. Он прошёл через всё это, словно сквозь воздух — даже не заметив. А Дедал была слишком занята восхищёнными вздохами, чтобы следить за самочувствием напарника...

Красота самого дворца окончательно вскружила лучнице голову. Картины старых мастеров, где, будто наяву, воскресали события минувших дней. Где корабли упрямо бились с демонами вод, а ширококрылые птицы гордо реяли в прозрачном небе... Красная дорожка из бархата, которая буквально обволакивала ступни, по которой Дедал шла, словно по перине. И солнце, игравшее в разноцветных окнах, забранных полупрозрачным стеклом. И мебель, отличающаяся одновременно изяществом и прочностью. И сводчатый потолок, и сияющие, искрящиеся светом люстры...

Всё было восхитительно.

А Королева, хозяйка дворца — восхитительнее всего и всех.

Её разноцветные глаза смотрели одновременно и мягко, и ласково, и понимающе, и с сочувствием. Они за секунду проникали к тебе в душу, через минуту знали о тебе всё, а ещё через мгновение прощали все твои грехи.

Её чарующий голос звучал, словно музыка. Словно звон колокольчиков или пение соловья. Её голос был тихим, но его слышал каждый, кто входил в дворец. А услышав хоть раз уже не мог забыть никогда. Её слова звучали, будто доброе колдовство, будто молитва за души грешников, она словно просила за них у самого бога. И бог внимал ей. Бог слушал её...

За это люди были готовы отдать себя полностью. И отдавали.

Они окружили трон, где на мягких подушках вкушала отдохновение их королева.

Они, счастливо улыбаясь, подносили ей разнообразные яства.

Они целовали её изящные, как ветви кипариса, руки.

Они восхищённо внимали виду её стройного, как тополь, тела, укрытого лишь скромной накидкой из тончайшего шёлка.

А ярко-красные рубины в короне прекраснейшей из женщин внимательно следили за происходящим, ничего не упуская из виду.

Заметили они и охотников на реншу.

Королева внезапно замолчала, но не для того, чтобы разразиться гневными речами или приказать своим обожателям растерзать незваных гостей. Напротив, прекраснейшая из женщин очаровательно улыбнулась и подозвала к себе молодого человека в дорогом костюме. Похоже, в прошлой жизни он был преуспевающим купцом.

— Отнеси это любезным путникам, — сказала королева. — Пусть приходят ко мне вечером. Я приму их.

Дедал, изображавшая счастливую до безумия стену, безропотно приняла из рук новоявленного посыльного маленький квадратик из твёрдой бумаги. Лучница долго изучала карточку, вертела её в руках, а потом, когда золотые буквы, наконец, сложились в слова, торжественным шёпотом прочитала:

Лилит Ди Анжело

Пятый небесный департамент

И тут же повернулась к Икару. Зря. Юноша был единственным живым существом во дворце, которого не тронуло очарование королевы. Напротив, владелец Калиборна источал холод, а рука его, сомкнувшаяся на узорчатых ножнах, побелела сильнее, чем горные пики Шамбалы. Казалось, что он вот-вот сорвётся, и Дедал, в одно из мгновений, когда её сознание немного прояснилось, очистившись от колдовского дурмана, схватила напарника за руку и бросилась прочь из дворца.

Исполненные блаженства глаза почитателей Лилит долго смотрели им вслед...

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — ругалась Дедал, когда они выбрались наружу и забрались в тёмные глубины дворцового сада. Здесь не ходили люди и не пели птицы. В общем, идеальное место для серьёзного разговора. — Как вспомню эту стерву Лилит, так от бешенства трясусь! Ведьма! Заколдовала меня! Вот гадина! Ещё и поизмываться захотела... визитную карточку оставила, в гости пригласила... Тьфу!

— Не плюйся, — строго сказал Икар, всё это время следивший за одиноким лучиком света, каким-то чудом проникшим в беседку, где охотники за реншу скрывались от любопытных глаз и ушей. — И не горячись...

— Тебе легко говорить, мистер морозная свежесть, а я чуть головой не двинулась от всеобщей любви и обожания... Ты видел, да? Это точно ангел, я тебе говорю!

Юноша нахмурился.

— Демоны могут менять обличия... и соблазнять людей. Реншу коварны.

— Реншу коварны, кто бы спорил, — усмехнулась лучница. — Особенно если они — ангелы. Я, может, и не сильна в географии или истории, но в теологии подкована не хуже, чем лошадь священника.

— Не смешно.

— А я и не шучу. Это тебе всё хиханьки, да хаханьки. Детские игры... Когда ж ты поймёшь, что ставка в игре — наша жизнь?

— Не смешно.

— А я и не смеюсь, реншу тебя побери! — вспылила Дедал, но почти сразу успокоилась и с усмешкой добавила. — И вообще, что тебя удивляет, дружок? Не ожидал увидеть вестника божественной любви? Так я тебя предупреждала. А ты не поверил. Зря.

— Но... но...

— Что — но? Вспомни шесть предыдущих реншу. Тиамат это просто стихия, вроде урагана или землятрясения. Она не злая и не добрая. Фаэтон просто глупый мальчишка... ты, кстати, не умнее его, на мой пристрастный взгляд. Минос... ну да, он алчный и жадный... был. Но таких людей многое множество — почему тебя послали убить именно его? А старуха-смерть? Чем она провинилась? Она делала свою работу, не её вина, что кто-то смог использовать это в своих целях. Или те люди-ящеры... Сам же говорил, что они не похожи на воплощения зла. Северные боги так вообще сидели тихо-мирно в своей Шамбале и не высовывались. А мы пришли и погубили их всех.