Ведро хотел бодро поздороваться и уже приступил к реализации идеи, когда взгляд фермера-интригана упал на футболку Меда. И Ёжик рассмотрел предмет одежды только сейчас: на белой материи крупными белыми буквами отпечатали "Брат. Медбрат", а чуть ниже, такими же по размеру, но красными литерами значилось "Санитар леса". При виде таких слов глаза Ведра разбухли, как надутые гелием воздушные шарики, заметались мысли, даже несильно задрожали лапы.

"Вот оно, — обречённо подумал выдр, — вот он конец! А всё ведь начиналось просто здорово: наивный сосед по даче, которого можно обманывать, разводить на деньги, у которого можно красть всё подряд, который обязательно поможет, если его попросить... Хороший сосед, ничего не скажешь! Додумался настучать в правоохранительные органы!.."

Мед заметил, что мелкая дрожь постепенно захватывает тело Ведра и, сопоставив одно с другим, пришёл к выводу, что фермер его боится.

— Здр... хр-р... бр-р. — Тем моментом фермер безуспешно пытался закончить слово "Здравствуйте".

Медведь пришёл на помощь:

— Не волнуйтесь, я не к вам.

— Тр-р? — уточнил перешедший на невнятные междометия Ведро.

— И не к нему, нет. Я просто провожал Ежа домой.

Дачный мошенник перестал трястись, как продрогший на морозе зайка; облегчение крупными солёными каплями поползло по спине.

— А вот это правильно, — затараторил он. — Негоже одному по лесу бродить: опасно! И моя милиция меня бережёт. Да? Да! Спасибо вам, короче, и от меня тоже...

Мед покачал головой, сделав определённые выводы. Затем сказал Ведру "Пока", Ёжику — "Обращайся, если что", и, насвистывая прилипчивый мотивчик, удалился.

"И он наверняка слышит тот звук, — помыслилось Ёжику. — Сколько же их?.. Нас то есть, слышащих", — поправился он.

Пока игольчатый шёл к крыльцу, хитрый дачник следовал по пятам, тарахтя как можно громче и внятнее: Мед с коллегами должны же понимать, что на нём, на Ведре, не лежит ни единого правонарушения, что уж говорить о преступлениях! Если бы Ёж обратил внимание на соседа, то узнал бы, что тот никогда не крал у него свежую прессу, не тырил плоскорез, не воровал цветы с грядок, а однажды даже не умыкнул балку от крыльца, которую сам же, нет-нет, что вы, не выломал.

— Да ничего, всё в порядке. — Погружённый в мысли, как в патоку, рассеянно отозвался Ёжик; похлопал выдра по плечу, промахнулся и зашёл в дом, оставив говоруна наедине с его ораторской речью.

Ведро замер на полуслове, совсем сбитый с толку тем, что творится вокруг. Затем, поразмыслив и плюнув на Ежа с его закидонами, поспешно отковырял из дорожки странного дачника пару плиток, пригнулся к земле и метнулся домой. От глаз законного обладателя плитки, что случайно выглянул в окно, эта картина не скрылась, но никакого негатива не вызвала: как подсказывало чутьё, происходили иные события, сверхважные и по-настоящему интересные.

2/5

Как известно, нет ничего томительнее ожидания: мало кому понравится, скучая, придумывать способы, как себя развлечь, вместо того чтобы действовать. Так и Ёжик, существо по натуре энергичное, был вынужден то курсировать из угла в угол в комнате, то пропалывать уже прополотые грядки на улице, то беседовать с Ведром (что само по себе фантастично). Ни одно из занятий не помогало справиться с волнением — ожиданием изменений, и, возможно, приятных: Дубнер абы кому не стал бы делать сюрпризы. Наверное... Ёж не был полностью уверен. Бобру ничего не стоило уточнить, когда именно ждать новостей, но, возможно, он подумал, что предвосхищённый подарок — отнюдь не сюрприз. Или причина в другом, в чём-то не столь предсказуемом? Учитывая события последнего дня, довольно вероятно. Но, коли так, ожидание превратится в пытку: только представьте себе, не идти по дороге из жёлтого кирпича в Волшебную страну, а предвосхищать тот миг, когда тебя навестит сказочное. Не факт, конечно, однако и этот вариант сбрасывать со счетов не следует.

"Итак, что за новость принесёт Дубнер? — Ёжик погрузился в фантазии. — Наверное, нечто, связанное с его травмой, какой-нибудь прибор, который позволяет считывать звук ЖЖЖЖ и воспроизводить играющие в голове мелодии. Что-нибудь вроде приёмника, но работающего не на выход, а на вход, — на воспроизведение выхваченного из головы. Как бы его назвать... — Он припомнил несколько книг в жанре научной фантастики и придумал такое название: — Патовизор. От слов "телепат" и "телевизор"".

Не успел Ёжик подивиться, откуда в его разуме столь сложные понятия, у него, всю жизнь посвятившего грядкам и растениям, как мысль перешла на другую дорожку: "Стоп, я ведь даже знаю, что за штука "реверберация", о которой упоминал Дубнер, — это особый вид акустики, гулкий, чем-то похожий на эхо, но не создающий повторений. Ой. — Ежа отчасти напугало, а частично заинтриговала берущаяся изниоткуда информация, да к тому же специфическая. — Ладно, продолжим.

Если сюрприз — не проигрыватель и не новомодный телевизор, тогда что? Какие-нибудь вкусности? Нельзя отказываться от предположения, что сюрприз — просто подарок, сделанный от чистого сердца, безо всякой задней мысли. Сладости. Или одежда— сапоги, к примеру, в которых удобно ходить по болоту. Либо инструменты Дубнера... Да нет! С молотком он вряд ли расстанется, и с лобзиком, гвоздями, шурупами — чем там ещё пользуются бобры? И одежду зачем дарить — в знак дружбы, за то, что я отнёсся к нему по-нормальному?

Идеи, конечно, не больно-то реалистичные, однако я же не знаю Дубнера, вдруг он правда помешанный? У кого угодно поедет что угодно, если тебя тряхануло электричеством, как... меня. — Ёжик вернулся к оставленной было мысли и, чтобы отгородиться от неё, инстинктивно потряс головой, усиленно переключаясь на следующий предмет. — Дубнер, помнится, заявлял, что наш разговор не окончен, а будто бы есть много вещей, которыми стоит поделиться... Если я правильно понял. И если это стремление не надумано, под маркировкой "сюрприз" в коробке может скрываться любая вещь.

Но с чего я взял, что сюрпризом станет вещь, то есть нечто материальное... и почему думаю, что сюрприз обязательно будет?"

Мысли окончательно сперва разбередили сознание молодого лесного обитателя, а потом всё там смешали. Чтобы отвлечься, он уселся за компьютер, включил операционную систему "Doors". Экран украшали стильные обои с "аппликацией" из мировых достопримечательностей и дверей. Очень эффектно смотрелась, например, в правом верхнем углу пирамида, в которую звала войти распахнутая дверь в стиле хайтек. Или сейфовая дверь в плотине, расположенная по центру экрана, внизу: возле неё сидела сорока, пытавшаяся подобрать код к цифровой защите, и выражение морды взломщика ясно говорило, что тот порядком утомлён. Но Ёжик не собирался бессмысленно проедать плод времени, да и сто раз уже имел счастье лицезреть красивые, креативные, необычные картинки на десктопе. Потому юзер вышел в Сеть; старенький компьютер "Octium" благосклонно запустился и открыл браузер "Gold". Щелчок "мышью" — из закладок выбран сайт "морекниг.лес"; там, в "Новинках", отыскалась пара не читанных пока книг любимых авторов. Ёжик заказал издания, переведя с карточки на счёт магазина нужную сумму. Первая книга называлась "Сто миллиардов имён Вселенной" и была сборником рассказов знаменитого фантаста, подписывавшегося псевдонимом А. Дарк. Второе издание включало в себя несколько коротких романов братьев-гиперреалистов В. иН.Пеле, в том числе сложнейший "Герой и пустота" и знаковый "Цифры".

Ёжик открыл ознакомительные фрагменты, просто так, чтобы чем-нибудь себя занять, отвлекаясь от мыслей о Дубнеровом сюрпризе, а они продолжали лезть в голову.

"Сюрприз необязательно окажется приятным... Может не понравиться мне, или он вовсе придумка Дубнера..."

Творились, без сомнения, непредвиденные, необычные вещи, только в высшей степени нечёткие. Подобным образом видит цветную рябь человек с плохим зрением и без очков: вроде бы что-то есть, некая цветная муть, а на деле — словно бы пустота.

"Гроза, встреча с Дубнером, странный разговор, подземные ходы — слишком много открытий за раз", — пришёл к выводу Ёжик.

Тут раздался стук в дверь — внезапный, но подоспевший как раз вовремя, чтобы не дать колючему зверьку опять уползти в путаные, шумные, небезопасные джунгли пустых догадок. Он выключил пожилой компьютер, спрыгнул с вертящегося стула, больного чем-то вроде артрита, открыл дверь; на пороге, улыбаясь, стояли родители Ёжика.

— Привет, родной.

— Привет, пап, мам.

Отец оделся в гости по-обыкновенному — та же наполовину военная форма, наполовину костюм рыбака (даже продавец, в лотке которого ёж-старший купил эту специфическую вещь, не знал, что продаёт её); те же сапоги с завёрнутыми краями; те же непонятно зачем перчатки; та же сетка от комаров, сейчас закинутая на широкополую шляпу цвета хаки.

Мать была в сверкающем чистотой платье, где надо скрывавшем, а где надо подчёркивавшем нетривиальную фигуру ежихи; платье, равно как и шляпку, украшали цветы на белом фоне, красные, синие и зелёные, приятных глазу оттенков; на плече висела светло-коричневая дамская сумочка; невысокие туфли сильно разведённого розового цвета и тонкие белые перчатки завершали картину.

Мать неспроста выглядела более по-городскому, чем отец: из них двоих именно она родилась в шумном городе, встретила там совершеннолетие и пробыла до двадцати лет, прежде чем приезжий красавец в лице Ёжикинова папы увёз её в нешумное, романтичное местечко Номтрё. Добра они в этом живописном уголке жили-наживали недолго, потому что какой-то дебошир выстрелом из огнемёта спалил бОльшую часть домов дачного посёлка. Процентов 90 всех строений, сделанные из дерева, сгорели до основания; остальные 10% — каменные и кирпичные — отделались "лёгким испугом": опалёнными стенами и расколовшимися окнами, а ещё разрушенными садами: их ведь не укрыть толстой стеной.

Родственники обнялись, расцеловались, перекинулись двумя-тремя ничего не значащими фразами; потом Ёжик с родителями прошли на кухню. Помещение, где обычные продукты превращаются в волшебные вкусности, встретило троицу радушно: милыми, мягких оттенков шторами, давно используемой, но функциональной, надёжной электроплитой, вазочками с комнатными растениями, подсолнухом в большом горшке слева от подставки, где стоял тоже неновый, однако отрабатывающий на сто процентов все вложенные в него средства тонкоэкранный телевизор.

— Я открою окно? — спросил Ёжик. — С утра готовил яичный салат — запах до сих пор не выветрился.

— Да, конечно, сын, — рассеянно ответил отец, усаживаясь на твёрдый удобный стул с высокой спинкой, сделанный в стиле ретрокантри, а со временем, кажется, пропитавшийся этой атмосферой по самые концы ножек. Включив телевизор на первом попавшемся канале (Центральный 2), отец стал смотреть новости.

— У тебя тут так здорово, — произнесла мать, обнимая сына, — но, мне думается, некоторая смена обстановки пошла бы на пользу дому. И тебе.

— Ма-ам...

Ёжику не дали договорить:

— Помню-помню, обещала не вмешиваться в твою жизнь, но ведь ты живёшь, как...— Она не могла подобрать слово.

— Здешний, — не отрываясь от экрана, подсказал отец.

— Верно! Спасибо дорогой.

Отец не отреагировал: передавали прогноз погоды, не вызывавший у взрослого ежа доверия, однако за годы постоянных просмотров заставивший с собой считаться.

— Мам, я и есть здешний, живу-то в лесу.

— Мне бы хотелось, чтобы ты добавил в свою жизнь немного разнообразия...

Ёжик собрался с силами и перебил:

— Меня устраивает нынешнее положение вещей. Мам. Правда.

Она выслушала, покивала.

— Да-да, не сомневаюсь, только имей в виду всё же. Хорошо?

Пришлось капитулировать, хотя бы на время, иначе, такими темпом и способом, никогда не дойдёт до чая.

— Хорошо.

— Мать дело говорит.

Отец выдал стандартную фразу, не оборачиваясь. На канале Ц2 начинался футбольный матч, полуфинал какого-то очередного кубка; играли Нил Юнайтед и Морентина. Состязание само по себе интереса не представляло, однако команды в плей-офф вышли сильные, что обещало захватывающее зрелище: отец предпочитал болеть не за кого-нибудь, а за футбол, даже когда играли его любимые команды. Точнее, особенно когда они играли: по заведённому распорядку подлости, твои команды проигрывают чаще, чем его или её, при этом неважно, за кого ты болеешь.

— Я понял, — с некоторой долей обречённости уведомил Ёжик.

— Слышала, у тебя картошку украли? — обеспокоенно поинтересовалась мать.

— У меня? — Он вначале не догадался, о чём речь, но потом сопоставил факты. — Значит, вы опять посылали мне что-то, а оно не дошло?

— Да, во-о-от такой, — мать размахнула лапы, — мешок с картошкой.

— М-м-м, — уже понимающе промычал Ёжик. — Наверное, Ведро взял.

— Украл?

— Позаимствовал. Да бог с ним: пусть картошка достаётся тому, кому она больше нужна, — то ли философски, то ли шутливо изъяснился Ёж.

— Ну... как хочешь... хотя мне совсем нетрудно с ним поговорить.

— Хочешь — пообщайся, буду только рад. Просто это вряд ли что-нибудь изменит.

— Понимаешь, если бы не твой говорливый почтальон, которого мы случайно встретили по дороге, никогда бы не узнали об этом. Кстати, с этим зайцем, Косяком, всё в порядке? По-моему, он плохо ориентируется в пространстве.

— Это давняя истории, могу как-нибудь рассказать. А вообще Косяк нормальный, только... такой вот. Непривычный.

— А, ясно.

— Ну отлично. Тогда предлагаю побеседовать о более злободневных вещах, — он улыбнулся, — на вас чай заваривать?

— Угу, — угукнул отец.

— С удовольствием, — несколько невпопад ответила мать.

— С мятой, с мёдом, со всем вместе? С чем-то ещё?

— Угу.

— С удовольствием.

— Ну понятно...

Ёжик подошёл к шкафчику с чаем, кофе, солью и остальным в таком роде; едва худенькие коротенькие ножки встали на мыски, чтобы их обладатель мог добраться до чая в пакетиках и сахара в кубиках, как раздался стук в дверь, не то чтобы настойчивый, но внушительный. Это сперва напрягло, а потом Ёж догадался, кто стучит, бросил родителям "Не волнуйтесь", хотя те и не намеревались волноваться, пробежал в коридор, распахнул дверь.

Дубнер вошёл в дом без единого слова, даже не поздоровавшись. Огляделся по сторонам, увидел на кухне Ежиных родителей, еле заметно приветственно им кивнул, затем обратился к Ёжику:

— Одевайся.

— Как... сейчас? Но я...

— Думаю, стоит отложить другие дела, — предвосхитил Дубнер.

Ёжик засомневался: взгляни из одного положения и решишь, что бобёр говорит правду, но, с другой стороны, чётко ощущалось исходящее от парапсихолога безумие. Или колючий зря волнуется? Раньше-то он не общался с животными странными, ни на кого не похожими... Здесь опять всплыла ассоциация с самим Ёжиком, с вызывающими недоумение переменами в его жизни, а кроме того, с не убирающимся из головы звуком ЖЖЖЖ, который перестал усиливаться и "играть" всё чаще, но определённо не желал прекращаться. Проще говоря, Ёж тоже сумасшедший; так стоит ли двум психам бояться друг друга? Ну конечно, нет! Им стоит дружить, хотя бы по той причине, что они оказались в меньшинстве.