Миндаль для Белки

Тейн ответил на улыбку.

— Полагаю, мы бы вышли из положения. Я бы предоставил тебе ту часть своего гардероба, которую доступно видеть только мне и моей супруге.

— Ты имеешь в виду... — Гейдж зарделась и опустила глаза чуть ниже его талии.

— Милая, ты быстро учишься, — отметил Тейн. — Боюсь, нам временно придется переключиться на другую тему, иначе ты станешь графиней скорее, чем предполагалось. Гейдж, я не сильно разочарую тебя, если попрошу смотреть на лицо? Спасибо. Полагаю, согласие, наконец, получено и я...

Не договорив, он прикоснулся к ее губам, ограничившись легким целомудренным поцелуем.

Гейдж постаралась скрыть разочарование.

— Нет, — выдохнул Тейн, заглянув в ее глаза, — ты просто вынуждаешь приблизить дату свадьбы.

Он провел языком по ее губам, заставляя открыться и впустить, а когда это произошло, только и успел подумать, что четырех недель ожидания более чем достаточно. Стоило Гейдж неосторожно издать стон, и слово "ожидание" трансформировалось в "воздержание", а сроки сократились как минимум в два раза.

Прервав поцелуй, Тейн нежно провел по щеке девушки. Видит Бог, его руки просили опуститься к выпирающим даже через одеяло холмикам, и ему не легко было сдержать их. Он должен поступить как джентльмен и покинуть комнату леди.

Прежде чем выйти, Тейн один раз постучал по двери — в ответ раздалось два удара, что означало отсутствие свидетелей.

Лорд Сейвудж и камердинер ушли, оставив мисс Карлейн и ее горничную в необычайно возбужденном состоянии.

И та, и другая, правда, по разные стороны двери, наконец, познали вкус первого поцелуя.

Глава N 9

Гейдж обнаружила пропажу орешков вскоре после визита лорда Сейвуджа. Исчезла и корзинка, в которой они лежали. Горничная утверждала, что не имеет к этому никакого отношения и не видела, чтобы кто-либо входил в комнату, кроме самой мисс Карлейн, ее матери, брата и жениха.

Гейдж расстроилась неимоверно, потому что чувствовала: решительность, проявленная сегодня, начинает ее покидать.

Она долго металась по комнате, надеясь и убеждая себя, что могла неосторожно рассыпать орешки и сейчас найдет их, хотя бы один. Ей так нужен этот орешек, что он обязан найтись и тогда все задуманное получится. Орешек не нашелся.

Зеркало заставило посмотреть правде в глаза и прекратить поиски. Слишком полная, маленькая, обделенная талантами, наивная дурочка не первой молодости, посмевшая поверить в чудо. Она вырядилась в тесное платье лазурного оттенка, увесила шею ожерельем из крупных жемчужин, позволила горничной создать нечто претензионное на своей голове. Она смехотворна! Платье смялось, ожерелье перекрутилось, прическа осела.

Она вспомнила глаза лорда Сейвуджа, вкус его поцелуя, тепло объятий и поняла, что игра не могла длиться вечно. Сколько дней можно удерживать его интерес? Месяц — два? Делая предложение, лорд Сейвудж дал понять, что не любит ее и не ожидает этого в ответ, что его привлекает в ней то, чему сложно дать объяснение.

Объяснение было у Гейдж. Она изменилась благодаря орешкам и, следовательно, графу понравилась абсолютно другая женщина.

Волшебство закончилось.

Она протянула руку к волосам, доставая одну шпильку за другой, наблюдая за тем, как вместе с "гнездом" рушится ее будущее. Она попросила Агнесс помочь снять с себя платье, всем интересующимся передать, что больна тяжко, но не смертельно и отправилась в постель.

Прекрасно осознавая, что поступила малодушно, она нашла себе тысячу оправданий, даже постаралась уснуть. Агнесс расплакалась, но Гейдж отвернулась к стене и закрыла уши краем подушки.

Горничная вышла за дверь. В таком малопривлекательном виде, хлюпающую носом, ее и застал лорд Сейвудж. Она пожаловалась, что хозяйка радовалась предстоящей встрече с женихом, была нарядна и весела, а потом обнаружила пропажу миндаля, разделась и крепко спит, изображая из себя больную. И ведь как правдоподобно изображает!

Говорила Агнесс, все еще всхлипывая — видимо, это и явилось причиной недопонимания. Словом, граф разобрал, что пропавшие орешки послужили серьезным поводом для возможного расторжения помолвки. Для себя же сделал вывод, что в будущем, если хочет, чтобы жена пребывала в хорошем настроении, нельзя допускать, чтобы она проголодалась.

— Итак, — он дал свой платок горничной, подождал, когда она несколько раз высморкается, и приступил к расспросам, — я правильно понял? Твоя хозяйка расстроилась, не обнаружив в своей комнате миндальных орехов?

— Да, ваша светлость, — подтвердила девушка, — она разделась, просила всем передать, что на сегодня больна и легла в постель.

— Разделась? — задумчиво протянул граф.

Агнесс кивнула, смущенно потупив взгляд.

— Как мило с ее стороны. Уил! — Камердинер подбежал и стал рядом с Агнесс. — Ты слышал, что должен сообщать каждому, кто попытается войти, пока я отлучусь?

— Мисс Карлейн больна и не изволит никого видеть.

— Вот и отлично, — похвалил граф.

Он отсутствовал не более пятнадцати минут.

— Спокойно? — поинтересовался по возвращении у несущих вахту.

— Кроме мистера Карлейн никого не было, — донес Уил. — Посочувствовал, пожелал непременно поправиться к музыкальной части вечера и отправился к ужину.

— Какая бессердечность, — усмехнулся Тейн.

Следом за ним поднялись двое слуг с заставленными едой разносами. Подобострастно поклонившись графу, они занесли их в комнату мисс Карлейн. Лорд Сейвудж вошел следом. Он заметил метнувшийся в его сторону испуганный взгляд, недовольно поджатые губы, заплаканные глаза, растрепанные волосы, ночную сорочку, прикрываемую одеялом, выглядывавшую ступню — словом, успел достаточно возбудиться, чтобы заглушить обиду.

Изобразив очередной поклон, и не глядя в сторону Гейдж, слуги скрылись за дверью.

Граф несколько минут просто смотрел на девушку, не ожидая вопросов и не спрашивая сам. Он понимал, что мог спровоцировать страх своим напором, однако, предполагал, что мисс Карлейн, если не влюблена, все же испытывает к нему симпатию. Это сделало бы их брак более крепким.

Он был скор на расправу, порой перегибал палку — словом, описывая свои недостатки ранее в этой же комнате, ничуть не преувеличивал. О некоторых умолчал, надеясь, что с ними его супруге не придется столкнуться. Более того — уповая на это.

Маленькая мисс заслуживала того, чтобы ее проучили, но его будущая супруга могла снискать снисхождение.

Лорд Сейвудж подошел к столу, подняв крышку с одного из блюд.

— Милая, — сказал он, не оборачиваясь, — твоя горничная утверждает, что ты чувствуешь себя слишком слабой, чтобы спуститься к ужину...

Гейдж смотрела на его спину. Час ночи, полутьма, посторонний мужчина, к тому же полуобнаженный, под столом, в позе, в которой невозможно представить джентльмена — такой была первая встреча спустя десять лет. Видит Бог, тогда, в библиотеке, видя его обнаженную грудь, она ощутила слабость в ногах и усиленное сердцебиение — ни капли страха. Она смотрела в его глаза, в которых благодаря слабому освещению, отражалась ночь, и испытывала сильнейшее желание остаться.

Сейчас она в своей комнате, зажжены более десяти свечей, лорд Сейвудж стоит спиной, а ее сердце выпрыгивает из груди от страха. Единственное желание отражалось с каждым ударом — уйти, спрятаться, сейчас. Гейдж поджала колени — так сильно они дрожали.

Если бы у нее были миндальные орешки, она бы не сидела, не ждала, опустив голову и замирая, прислушиваясь к его дыханию. Она так сильно хотела приблизиться к нему, что пальцы ног свело судорогой.

Гейдж закрыла глаза.

Она чувствовала его злость, разочарование. Женщина, которой сделали предложение, ссылается на болезнь и прячется. Если бы она осмелилась, то сказала, что мечтает провести этот вечер с ним.

Если бы...

Гейдж открыла глаза. Лорд Сейвудж стоял у окна, всматриваясь в темноту. Она досчитала до пятидесяти ударов сердца, прежде чем он обернулся. Когда их взгляды встретились, Гейдж отбросила одеяло в сторону и сделала неуверенный шаг.

Она знала, что предстала почти обнаженной, что ночная рубашка, какой бы необъятной ни была, не в состоянии скрыть ее форм.

Она сделала еще шаг. Он имеет право знать.

Граф распахнул объятия, и Гейдж сделала третий шаг, прячась в его тепле, наслаждаясь стуком сердца. Его пальцы нежно прошлись по ее волосам, вернулись к талии и замерли.

Лорд Сейвудж понимал, что своим пребыванием в комнате девушки ставит ее репутацию под удар. Его тело, точнее, его нижняя часть, начавшая увеличиваться и пульсировать, молила нанести удар как можно скорее.

Он отстранился.

— Нам обоим стоит поужинать.

Гейдж отрицательно покачала головой. Она ведет себя глупо, но когда рядом мужчина, которого любишь, его руки согревают плечи, а взгляд искрится обещанием, приличия попираются. Она дала ему возможность увидеть свою фигуру практически без одежды, дала шанс передумать — его руки и то, что максимально отличает мужчину от женщины, развеяли сомнения. Они дарили тепло и желание.

— Помнишь, — подходя к столику, уставленному блюдами, спросил граф, — я говорил, что не люблю, когда со мной спорят?

Он усмехнулся, заметив, как воинственно приподнялся ее подбородок.

— Я забыл добавить, — продолжил он, — что у тебя всегда будет возможность со мной договориться.

— Вот как?

— После свадьбы дебаты мы можем вести и без одежды, — это даже приветствуется, — но сейчас тебе стоит что-то накинуть.

Гейдж вспыхнула. Откровенная картина совместного времяпровождения разлилась бальзамом по самолюбию. Она скрылась за ширмой, зная, что сейчас это кажется смешным. От волнения долго не могла попасть в рукава, еще дольше не решалась выйти с оголенной спиной, но десяток маленьких пуговичек — слишком большая проблема для любой леди.

Когда Гейдж вышла, щеки ее были еще более насыщенного розового цвета, волосы представляли собой гриву бесхозной лошади, а темно-серое платье с несколькими бледными ромашками на груди, окончательно убеждало, что перед вами крайне стеснительный конь в яблоках.

Превозмогая приступ смеха, граф заставив свои пальцы выполнить непривычную для них работу, отметив, что раздевать леди — процесс более увлекательный.

После перестукивания с камердинером, в комнату была вызвана горничная. Она быстро уложила волосы хозяйки в привычный пучок и ретировалась за дверь. Слишком поспешно, от чего лорд Сейвудж посчитал своим долгом серьезно поговорить с камердинером. Все-таки речь идет о горничной его невесты.

Наслаждаясь ужином, Гейдж поняла, что лорд Сейвудж заботлив и, в отличие от лорда Стерлинга, щедр: не ограничил ее трапезу кофе, кусочком хлеба с маслом и беконом. Он так же оказался интересным собеседником, забавляя историей, как обеспечил их провизией. Рассказывал непринужденно, с улыбкой в глазах, увлекательно, но Гейдж поразило, что ее родители спокойно сидят в столовой с гостями, зная, что в это время в комнате их дочери находится джентльмен!

— Да, — подтвердил лорд Сейвудж, — твоя матушка была так добра, что выделила для моей затеи двоих слуг, а твой отец настолько рад, что обещал вместе с тобой позволить увезти Лиса.

— Он именно так выразился?

— Почти, — чуть помедлив, сказал граф. Хотя дословно слова лорда Карлейн звучали так: " Вам повело! Вместе с одной рукой своей дочери, я вам вручу еще четыре копыта".

Обсуждение брачного договора состоится завтра в библиотеке. Граф решил не торговаться, чтобы скорее избавить Гейдж от необходимости находиться в этом доме. Она могла любить своих родителей, возможно, они отвечали ей взаимностью, но лучше, если будущие родственники будут держаться подальше от его жены и четырех обещанных копыт.

— Теперь относительно другого вопроса, — сказал Тейн, — мисс Роу, прежде чем начали собираться гости, успела шепнуть, что нечестно единолично использовать изобретение мисс Уолтер. Для меня, кстати, явилось открытием, что леди, которую до сих пор никто не видел, проводит за закрытой дверью какие-то эксперименты. Еще мисс Роу сказала, что от твоего поступка зависит ее честь, потому что ты вынуждаешь ее вести переговоры о бегстве с неким Джорджем. Надеюсь, это достойный джентльмен?

Гейдж была вынуждена признаться, что речь идет о кучере.

— Странный выбор, но в ее возрасте...

— Хлоя моложе меня на два года, — возмутилась Гейдж.

— Я хотел сказать, — нашелся граф, — что в ее возрасте свойственно совершать детские, необдуманные, поступки. Если ты расскажешь, что ее к этому подталкивает, возможно, мы найдем решение.

Гейдж открыла Тейну свой маленький обман утром, когда избежала поцелуя лорда Хэнскрафта, и шантаж Артура.

— Гейдж, — с улыбкой отозвался граф, — ты можешь прибегать к любым уловкам, чтобы избежать поцелуев джентльмена, если это, конечно, не я. Я даже настаиваю на этом. Ты так же должна запомнить: я всегда на твоей стороне и не сомневайся, что решить любую твою проблему — в моих силах.

— Спасибо, но сейчас ты вряд ли сможешь что-либо сделать.

— Я воспринимаю твои слова как вызов. — Он поднялся, подал руку. — Пойдем, мы опаздываем на вечер бездарностей.

Ничуть не сомневаясь, что лорд Сейвудж имеет в виду ее и мисс Роу, Гейдж поднялась.

Глава N 10

Хлоя сидела в последнем ряду, между мистером Алистером и лордом Стерлингом, куда ее определила леди Роу. Оба были знакомы друг с другом еще до поездки в ДримКарлейн, у них были имения по-соседству и много общих интересов, потому присутствие напуганной леди между собой они воспринимали как неизбежное, но, слава Богу, временное препятствие.

Они уже несколько раз спрашивали, будет ли она радовать их слух и как скоро представится возможность насладиться этим. К несчастью, мисс была так взволнованна вниманием блистательных кавалеров, что не могла дать вразумительного ответа. Единственное — из неосторожно брошенной фразы выходило, что от этого вечера зависит вся ее жизнь.

Оба мужчины переглянулись. И тот, и другой решили, что девушка надеется с помощью своих талантов подтолкнуть предполагаемого поклонника к алтарю. Насторожившись, они переключили внимание на двух пожилых компаньонок, сидевших рядом. Лорд Стерлинг и мистер Алистер чувствовали себя в относительной безопасности, пока мисс Роу не начала проявлять явные признаки нетерпения.

Она поворачивалась к джентльмену с левой стороны, просила сказать самое точное время, после чего разворачивалась вправо и задавала идентичный вопрос. Когда сие повторилось в третий раз, лорд Стерлинг дал ответ, не потрудившись свериться с часами.

— Вы абсолютно уверены? — Мисс Роу чуть расслабилась, найдя, наконец, на ком выместить обиду и разочарование.

— Абсолютно, — невозмутимо ответил тот.

— Мне нужно точное время, — настаивала Хлоя.

— Я дал вам ответ с точностью до секунды.

— Но вы даже не посмотрели на часы!

— Мисс Роу, — так же невозмутимо парировал джентльмен, — на сегодняшний вечер вы превратили меня в кукушку, поэтому с уверенностью могу сказать, что между вашими вопросами, — пятым и шестым, — если уж вы так любите точность, прошло ровно двадцать три секунды.