Любовь в мегабайтах

— Не до тебя, дружок, — сказала я ему вдогонку.

Станислас с моей помощью прошел в единственную комнату в моей квартире.

— Не хоромы, — констатировала я.

— Уютно, — проявил любезность он.

— Сейчас я приготовлю тебе ванну, потом завтрак, — сказала я Станисласу о своих планах.

— Я не хочу есть.

— Надо. Горячий куриный бульон, вот что может вернуть твои силы, — тоном врача сказала я.

Станислас устало закрыл глаза, не споря со мной.

Я налила в ванную теплой воды. Подошла к Станисласу, он лежал на тахте с закрытыми глазами. Я тронула его за руку.

— Станислас, это необходимо, потом я оставлю тебя в покое. А сейчас надо снять одежду.

— Просто тебе нравится мое обнаженное тело, — хмыкнул он, — ты все время заставляешь меня раздеваться.

— У тебя великолепное тело, — поддержала шутку я.

Мы шажками двигались к ванной комнате.

— Я знал, что ты извращенка, ты потрогала мой член раньше, чем пожала мне руку, — продолжал он с удовольствием, ему нравилось мое смущение.

— Да, мы с малышом хорошие знакомые, — парировала я.

— Прекрати называть его 'малышом'! — воскликнул Станислас, снимая брюки.

Он стоял в трусах на розовом кафельном полу моей ванной.

— Давай, давай, — поторопила его я.

— Отвернись, — попросил он.

— Ложная скромность, — усмехнулась я, — ничего нового я не увижу.

Но отвернулась. Станислас перебросил одну ногу в ванну, но самостоятельно перебраться не смог. Я повернулась и, положив его руку на свое плечо, подтянула поджарое тело Станисласа вверх. Наконец он присел в воду. Блаженно растянулся, закрыл глаза.

— Вымой мне голову, — попросил он.

Я почувствовала себя матерью взрослого сына, когда мыла его короткие светлые волосы, намыливала рельефную грудь, бледные со шрамом ноги.

— Почему спала охрана? — задала я вопрос, не дающий мне покоя.

— Снотворное... хочется надеяться, — помедлил он. — После ухода сестры Лидии, я позвонил предупредить о твоем позднем визите, но ответа не дождался. Это показалось мне крайне странным. Дежурят по двое в боковых палатах. Сразу оба отлучиться с поста они не имеют права. Позвонил на другой пост. Тишина. Выглянул в коридор — никого. Тут мне стало жутковато. Надел халат Лидии, подушки под одеяло, вроде человек лежит, свет выключаю и к ним. Вижу: кого где застало, кто на стуле, кто на полу. Потрогал одного, вроде теплый, пульс прощупывается.

— Как они питаются? — спросила я.

— Контракт заключили с одним ООО, сутки дежурства — четырехразовое питание. Кормят хорошо, ребята не жаловались, наоборот, нахваливали — порции большие, сытно, вкусно.

— Почему ООО? — удивилась я.

— Ставицкий порекомендовал, дали возможность заработать малому бизнесу, — ответил Станислас.

— Значит, Ставицкий порекомендовал... — я задумалась. — Скажи, сколько человек посвящено в наше дело? Ставицкий сказал, что круг узок.

— Конкретно, трое. Ты, я и он. И еще информатор.

— Почему сторожевые псы 'Глоуб Коммьюникейшн' второй раз прихватывают нас на месте передачи? Телепатия? С какого этапа в дело подключился Ставицкий?

— Не части, — попросил Станислас. — Дело начал я. Я верю поговорке "знают двое, знает и свинья". Поэтому информатора вербовал я лично. Еремеев учился вместе со мной. Я знал некоторые его слабости. Моя игра оказалась удачной, он согласился работать на нас. За приличную сумму. Он предупредил меня, что утечка информации вызовет бурю в 'Глоуб Коммьюникейшн'. Но я не верил, что такую. Моя автокатастрофа дело их рук. Еремеев испугался, прятался от 'Глоуб', но был со мной на связи. Я же оказался на больничной койке, сделка с Еремеевым горела. Когда появилась ты, забрезжило, я сразу решил использовать тебя в темную. Это было вполне безопасно. Но я не решился открыть тебе информацию присланную Еремеевым. Для элементарного просмотра мне пришлось привлечь Ставицкого. Он чуть умом не рехнулся, когда увидел, что в наших руках. Решено было никого более в дело не посвящать, тебе до поры до времени всех подробностей не открывать, но предупредить, чтоб помалкивала. После того, как ты оказалась свидетелем убийства Еремеева, решено было раскрыть тебе наши планы. Еще раньше Еремеев предупредил, что я могу связаться с другим сотрудником 'Глоуб', желающим неплохо заработать и имеющим доступ к интересующей нас информации. Короче, он оставил мне связь. Тут ты права, 'глобовцы' не знали, что передача осуществлена, поэтому прибегли к таким мерам. Сам Еремеев имел ограниченный доступ, в принципе для нас он был отработанный материал, убивать его было незачем. Я вышел на нового информатора и удачно. Дальше знаешь сама.

— Где находятся первые части, переданные Еремеевым? — спросила я.

— В укромном месте, — ответил Станислас.

— Ставицкий видел всю информацию?

— Да.

— Знает, где она хранится? — задала я вопрос.

— Нет.

— Значит, охота только начинается, — произнесла я.

— Ты считаешь его предателем? — спросил, подняв брови домиком, Станислас.

— Только он мог просветить 'Глоуб Коммьюникейшн' кто информатор, и где произойдет обмен, — я опустила руки в воду и набрала пену в ладони. — Если это так, то перед ним стоит задача не допустить использования полученной информации, вплоть до устранения посвященных лиц.

— Ставицкий знает, что вычислить его как предателя не составит особого труда. Устранение меня, как наследника 'Хадраш текнолоджи' на руку владельцам 'Глоуб', затем неминуемое слияние корпораций и как следствие монополия на рынке.

— Меня, пожалуй, Ставицкий тоже не оставить коптить небо, — сказала я, скинув пену на колено Станисласа. — Слишком много знаю, и о его участии в деле тоже.

— Да, похоже, мы оба нежелательные свидетели, — решил он.

— А вдруг мы ошибаемся насчет Ставицкого? — спросила я.

— Тогда остаемся я или ты, — ответил Станислас.

Глава пятая

Пока Станислас блаженствовал в ванной, я постелила постель и поставила в микроволновку вчерашний куриный бульон.

Съев две ложки бульона, расслабленный Станислас, эгоистически захватив большую часть моей тахты, вознамерился отойти ко сну. Я прилегла с краю, лишь потому, что в моей крохотной квартире больше не было спального места, а спать на полу или в кресле, после бессонной ночи, мне казалось неразумным, неизвестно, что ждет нас сегодня. Я накрылась пледом и тут же провалилась в тревожный сон. Мне снился Ставицкий, прожигающий меня своим, обычно ледяным, взглядом, и требующий:

— Александра, отдайте мне...

Далее я не слышала, но читала по губам, как Ставицкий перечислял: ...посылку, ...сверток, ...упаковку, ...футляр, ...коробку, ...бандероль... Вздрогнув во сне, я выплыла из него.

Станислас посапывал рядом. Я снова закрыла глаза. Сон не шел. Сердце часто стучало в груди. Я обозлилась на Станисласа, как он может спать, когда я чувствую, что происходит что-то неприятное для нас. Как гром, среди ясного неба раздался звонок домашнего телефона. Я автоматически взглянула на часы. Восемь утра. Наверное, об исчезновении Станисласа уже доложили отцу. Ни охрана, ни сестры, да и никто из 'Хадраш текнолоджи' не знают моего домашнего телефона, кроме, конечно, босса и Ставицкого. Станислас оторвал голову от подушки и с вопросом посмотрел на меня.

— Скорее всего, твой отец. А может уже и гости, — ответила я шепотом.

— Трубку не брать, — приказал Станислас.

— Восьмерка припаркована у дома, — прошептала ему я. — Ставицкому раз плюнуть узнать, где мы прячемся. Если он тот, как мы о нем думаем, то в ней еще и жучки.

— Срочно отогнать! Подруга или, может, твой друг могли бы нам помочь? — Станислас наклонил голову и выжидательно посмотрел на меня.

— Я не могу так сразу решить — не каждому объяснишь, почему я не смогу сделать это сама, тем более мои друзья знают мою машину, — выпалила я.

— Твоей пользоваться нельзя, — прислонив палец к губам, призвал меня к тишине Станислас.

— Галина! — осенило меня.

— Кто это?

— Моя соседка, девушка особенная, вопросов лишних задавать не будет, поскольку сама их не любит. Она порноактриса, — объяснила я.

Зеленые глаза Станисласа расширились, затем в них промелькнула веселая искорка.

— Свяжись с ней, — попросил он.

Я набрала номер.

— Галя выйди на балкон, только ничему не удивляйся, — скороговоркой в трубку сказала я и отключилась.

Я немного отогнула край шторы и, пригнувшись, выбралась на застекленный балкон. По замыслу зодчего, в бетонном простенке между нашими балконами, находился проем, многими жильцами забетонированный, заложенный кирпичами или прочими материалами. Мы с Галиной решили наглухо не замуровываться, в нашем проеме заслон отодвигался, и мы вполне могли проникнуть друг к другу, в случае нужды, не рискуя при этом жизнью перелезая через балконы. Я отодвинула заслон и увидела встревоженное лицо Галины.

— Сашка, что случилось? — тихо спросила она.

— Галь, пожалуйста, ничего не спрашивай, вот тебе ключи от серой восьмерки, она припаркована у первого подъезда, номер 'у228ме'. Отгони ее к Черному озеру, там полно отдыхающих на машинах.

— Саш, сейчас восемь часов утра! — остановила меня Галина.

— Галка, надо оставить ее в людном месте, на твой выбор, — поправилась я. — Мою 'ласточку' тоже надо отогнать.

При этих словах сердце мое обливалось кровью, а рука с жалостью сжимала ключи от 'Дэу'.

— Галя, если я пропаду на какое-то время, присмотри за Базилем, умоляю!

— Ну и вляпалась ты, Исаева, — сказала она, качая головой. — Ладно, как исполню, стукну тебе в стену, сиди не высовывайся.

Я задом попятилась в комнату, немного запутавшись в шторе. Картина, которую я увидела по возвращении, умилила меня. Базиль уютно расположился на руках Станисласа, словно младенец на руках матери. Станислас был доволен. Улыбаясь, он с симпатией спросил:

— Уу, котище. Как зовут?

— Базиль, — ответила я, радуясь любимцу, — где ты отловил его?

— Сам пришел, — сказал Станислас, гладя шерстку.

— Вообще-то, чужих он сторонится, — пояснила я.

— Значит, я не чужой, — обрадовался он.

— Я попросила Галину присмотреть за ним, на всякий случай, вдруг нам придется уйти отсюда.

— Жаль, я бы никуда не уходил. А соседка вернется? — глаза Станисласа блеснули интересом.

— Да, вернется. Станислас, помни, она порноактриса, а не проститутка.

— Александра!

— Что, Александра? Галина рассказывала мне, что мужчины часто ставят знак равенства между этими двумя профессиями. Галина актриса.

— Не ревнуй, — вдруг неожиданно заявил Станислас, прервав мою речь.

Я открыла рот, чтобы возразить ему, но, подумав, решила — он прав! Я действительно ревную за интерес, проявленный к незнакомой ему Галине. Ничего не сказав, я ушла на кухню приготовить завтрак. Я сделала салат, приготовила бутерброды, разлила сок по стаканам и поставила на поднос тарелки и приборы. Станислас накинулся на меня с упреками, что бросила его одного. Но упреки были недолгими, взяло вверх чувство голода.

— Нельзя здесь оставаться, — сказала я, откусывая бутерброд, — еды не приготовить, засекут по счетчику. Светом пользоваться нельзя. Надо уходить в безопасное место. Владимир Станисласович уже поднял всех на ноги. Я не явилась утром, ты исчез. Прокрутят видеопленки, и нагрянут к нам.

— Может сдаться отцу и отсидеться в теплом местечке у моря, где-нибудь в Бангкоке, а, Александра?

— Ты забыл про Ставицкого. Доказательств на шефа департамента по безопасности у нас нет. Кристально чист. А нас найдут на следующий день. Там, в Бангкоке, и похоронят. Наше преимущество будет в том, если никто не будет знать, где находимся мы и файлы 'Глоуб Коммьюникейшн'. И вот когда мы их опубликуем, ...развалим 'Глоуб', тогда и отдохнем. Наши жизни их интересовать не станут. Разве что, месть.

— Я чувствую, у тебя есть мысли, может даже план, — внимательно посмотрев на меня, сказал Станислас.

— Есть кое-что... Надо добраться до моей тетки, она живет недалеко, в пригороде.

— У нее останемся?

— У нее нельзя, вычислят.

— Так, что?

— У тетки в сарае старая 'Волга' моих родителей. На учете она не стоит, никто на ней не ездит, а нам мобильность нужна. Жить будем рядом с теткой, в заброшенной соседской деревне, там у моих родственников дом был. Условия ужасные, но нам выбирать не приходится.

— В деревню к тетке, в глушь, в Саратов... — пропел Станислас.

Я отчитала его за легкомыслие:

— Это не прогулка, мы спасаем свои шкуры. К тому же, надо передать разработки в патентно-лицензионную комиссию. Лишь после этого можно вздохнуть.

Он посерьезнел и принял свой надменно директорский вид:

— Неужели ты считаешь, что я забыл цель, ради которой рискую жизнью?

В такие минуты я сразу вспоминала кто он и кто я. Спасая наши шкуры я немного забылась, Станислас Хадраш не просто мужчина, с которым я выбираюсь из передряги, он мой работодатель. Это я всегда понимала правильно и уважала. Я встала, промокнула губы салфеткой и вытерла ею пальцы:

— Извини, конечно я так не считаю, — сказала я, и вышла в кухню. За спиной я услышала:

— Ну вот, обиделась...

Я вымыла посуду и заварила чай. В стену чем-то глухо стукнули. Бросив кухонное полотенце на стол, я направилась на балкон. Галина отодвинула заслон и ждала моего появления.

— Всё сделала, как ты велела, — отчиталась она.

— Спасибо Галя, — поблагодарила я, — и еще... у тебя случайно нет мужской одежды?

— Ну, ты даешь Исаева, кавалера отхватила и уже раздетого! — восхитилась Галина. — На пляже, что ли познакомились?

— Если бы, из больницы увела, — призналась я.

— На кой он тебе больной?

— Подлечу немного, может, из благодарности женится, — пошутила я.

— Сколько волка не корми... Поищу в шкафу, были Васькины тряпки, все в автомобиль не поместились, когда от меня улепетывал.

— Поищи уж, будь любезна. Позарез надо.

— Размер у твоего Ромео, какой?

— Сорок восемь, наверное, или пятьдесят...

— Васькины великоваты будут.

— Велики, не малы. Если что, подвяжем. Но главная проблема — обувь. Размер... вот такой, — я развела ладони в стороны, и прищурила глаз.

— Поняла. Жди, как буду готова, стукну в стену.

Я пробралась с балкона в комнату. Станислас вопросительно смотрел на меня, призывая поделиться новостями. Из-за вредности я хотела оставить его ни с чем, но сердце у меня доброе и я тихо сказала ему:

— Машины отогнаны. Галина подберет тебе одежду и обувь. Пока я вожусь на кухне, подумай, как нам выйти незамеченными из дома.

Я развернулась и, не ожидая ответа или возражения, отправилась на кухню подготавливать чайный стол. Конфеты, печенья, любимые мной и Базилем соленые крекеры. Станислас потер руки и устроился поудобней на моей тахте.

— Зеленый с жасмином! Ты знаешь мой вкус, Александра.

— Я много общалась с твоими медсестрами.

— Они жаловались на мои капризы?

— Нет, ничего экзотического ты не запрашивал...

— Конечно, я простой парень, — он с самодовольным видом надкусил крекер.